Стань для него единственной

затаив дыхание.

– Добрый вечер, – ответил Костя. – Что значит «не впускають»?

Посмотрите на меня внимательно – я действительно похож на человека,

которого «не впускають»? Просто это правила приличия – потомить

немного в коридоре, не торопясь поговорить по душам, и уж только

опосля впустить.

– Катя, она – девушка хорошая, самостоятельная, очень отзывчивая,

добрая. Сколько её знаю, никогда никому ни в чём не отказывает, –

продолжал скрипеть голос соседки.

– Извините, вас как зовут? – спросил Костя.

– Софья Михайловна.

– Софья Михайловна, а можно поподробнее с того места, где вы говорили,

что Катя ни в чём никому не отказывает? – нарочито громко произнёс

Костя.

«Он издевается надо мной и над бедной бабулькой!». Повернув ключ в

замке, я слегка приоткрыла дверь, высунув в щель только голову.

– Здрасьте, Софья Михайловна!

– Здравствуй, Екатерина. А я чувствую, у тебя горит. Дай, думаю,

позвоню в дверь. Думала уж звать соседа, Кольку, вдруг помощь нужна? Он

добрый парень – то лампочку поможет вкрутить, то ещё что… А тут –

молодой человек у двери, вот разговорились.

– Не волнуйтесь, Софья Михайловна, – сказал Костя, протискиваясь в

полуоткрытую дверь. – Справлюсь без помощника, обещаю. Спите

спокойно.

– Ну и слава Богу! Спокойной ночи, – сказала соседка, закрывая дверь.

– Костя, ты чего над старым человеком издеваешься? – замахнулась я на

него полотенцем.

– Ничего я не издеваюсь! Просто скучно как-то одному в подъезде, вот

познакомились, разговорились.

– Костя, извини, видишь, я в каком виде? Растерялась, сразу и не открыла,

а потом соседка выглянула, – я хотела ещё что-то добавить, но он

положил букет роз на пол и взял меня за руки.

– Катюша, милая, это всё мелочи, перестань. Ты не поверишь – я просто

мечтал, чтобы, придя с работы, меня именно в таком виде встречала

жена. Голая, с рушником в руках, а по квартире разносится аромат

жареного мяса.

– Костя, я обожаю тебя! Не поверишь, но я мечтала именно о таком

муже. Чтобы приходил с работы с огромным букетом роз, целовал меня…

Целовал меня, – повторила я ещё раз более выразительно. – И даже не

ворчал за подгоревшее мясо.

– Слегка подгоревшее мясо – это такая мелочь, милая, согласись. Стоит

ли из-за этого ворчать?

– А если не слегка? Вернее, совсем не слегка, – спросила я, сдув пену с

кончика носа.

– Кать, прошу уточнить – мясо подгоревшее или сгоревшее?

– Скорее сгоревшее, чем подгоревшее, – опустив голову, сказала я.

– Екатерина, я правильно понял – сначала ты несколько минут держишь

меня под дверью, потом столько же в прихожей, затем выясняется, что

мясо совсем даже не подгорело, а просто сгорело. И что, ты считаешь,

опустить глаза в пол и промямлить «Извини» – этого будет достаточно?

Скажи прямо, Катя, могу я в таком случае рассчитывать на какую-то

компенсацию?

– Можешь, – мотнула я головой.

– Например? – сделал вопросительный взгляд Костя.

– Ну, например, я буду тебя очень любить.

– Так начинай, чего ждёшь? «Тем более, мясо всё равно сгорело, пена на

тебе уже высохла, можно приступать к любви», – сказав это, он обнял

меня, промокнув своей белой сорочкой, словно полотенцем, последнюю

влагу с моей груди.

Мы стояли, целуясь в прихожей, забыв про сгоревшее мясо и про то, что

свечи не зажжены, розы по-прежнему лежат на полу, я не в новом

коллекционном белье и без макияжа… Имеет ли это значение? Возможно.

Но только не для нас. Не сейчас.

– Костя, прости, ты с работы. Наверное, голодный. Мне действительно

неловко, – пыталась оправдаться я, как только его губы давали мне

возможность говорить.

– Да, я голодный, очень, – шептал он, покрывая моё лицо поцелуями.

– Пойдём на кухню, я что-нибудь придумаю, – переведя дыхание от долгих

поцелуев, еле выговорила я.

– Причём здесь кухня? Придумай что-нибудь в спальне. Или ты хочешь на

столе? –прижав меня к себе, на ходу пытаясь снять с себя галстук и

расстегнуть пуговицы сорочки, шутил он, увлекая меня к двери спальни.

Я долго не могла насытить, удовлетворить его необузданный

сексуальный голод. Мне казалось, что вчерашняя встреча в отеле была

лишь прелюдией к сегодняшнему вечеру.

Вчера Костя был нежен и ласков, трогателен и сентиментален, сегодня –

ненасытным и страстным. Капли его пота падали на меня, смешиваясь с

высохшей и впитавшейся в мою кожу ароматной пеной, от чего наши

тела благоухали и блестели. Вчера Костя нежно шептал слова любви,

улавливая каждое моё движение, желание; сейчас, не спрашивая меня, как я

хочу, ставил на колени, входил сзади жёстко, сильно, затем переворачивал

на спину, раздвигая мои ноги, и продолжал с ещё большим напором. Он

чувствовал меня до последней капли, всю – от головы до кончиков пальцев.

Мне не нужно было говорить ни слова. Наверное, это и есть гармония…

Гармония мыслей, сердец, душ, чувств и тел.

Бешеное сердцебиение, пульсирование вен в висках, дикое желание сделать

хотя бы глоток воды пересохшими губами. И наши распластанные на

кровати тела. Мне кажется, я могла лежать вот так, держась за руки в

тишине спальни, сколько угодно.

Свечи в этот вечер мы так и не зажгли, зато ночник спальни горел почти

до утра, отбрасывая на стены движения наших тел.

Глава 4. Секс в автомобиле

Не устаю повторять. Если хотите быть для него единственной и желанной, не

переставай делать свой секс разнообразным. Кроме того, что ты

действительно будешь для него всегда желанной, ты и себе доставишь

незабываемые ощущения и удовольствия. Уйдите от рутинного, скучного и

однообразного секса. Твой мужчина хочет, чтобы ты была разная, то

раскрепощённая и даже развратная, то скромная и нежная, то страстная и

бесстыжая, то утончённая и мягкая. Дари ему разнообразие,

экспериментируй и ты обязательно поймёшь, что его заводит больше всего.

Подсади его на свой, всегда новый и не скучный секс, и он будет только

твой. Зачем искать что-то на стороне, если есть лучшее. Что даёт тебе

сексуальная власть над ним? Всё. Или почти всё. В жизни, кроме секса,

найдутся не много факторов способных так сильно влиять на мужчину. Это

природа. Её не отменишь.

Сейчас

давай

поговорим

о

каком-нибудь

конкретном

примере

разнообразного секса. Допустим, секс в машине. Не советую начинать его во

время движения, когда он за рулём. Да, это экстрим, да, это нечто не

стандартное. Но удовольствия ни ему, ни себе ты не доставишь. Я уже не

говорю о безопасности. Не пробовала делать ему минет во время движения?

Учитывая качество наших дорог и то, что рядом едут немало идиотов со

своим стилем езды, кайфа ни тебе, ни твоему парню это не доставит. А вот,

скажем, вариант завести его, демонстративно трогая себя вполне даже

подходит. Откинь слегка сидение, раздвинь ножки и опусти руку себе в

трусики так, чтобы создавалась ситуация, что проезжающий рядом водитель

другого авто, возможно, я повторяю, возможно догадался, чем ты

занимаешься. Такая ситуация очень возбудит твоего мужчину. Твоя главная

задача – правильно сыграть эту сцену, а потом попросить его свернуть в

какое-нибудь укромное место. Тут подойдёт и уличная парковка, и крытая

парковка торгового центра. А в тёмное время суток в принципе любое

укромное место. Да, вариант, что вас могут заметить, есть. Но именно это и

добавит остроты и пикантности, так, как это произошло с уже известными

тебе Катей и Костей.

– Жарко, – как бы оправдывался он, – жарко, а кондиционер на крытой

парковке не включишь.

Я как-то неопределённо пожала плечами, и он, приняв это за согласие,

оказался в изумительно белой сорочке и галстуке. Салон поражал своей

роскошью, дизайном, дорогой отделкой. Кожаные сиденья светлых тонов

гармонировали с чёрной панелью и алюминиевыми вставками, усеянными

десятками хромированных кнопок, тумблеров. Всё это напоминало скорее

кабину самолёта, чем кабину автомобиля, о котором Костя сказал пару

минут назад всего два слова: «Да, классный» и что «ему нравится». На мой

взгляд, это были самые банальные слова, которые можно было

подобрать, говоря о такой машине. Она была припаркована передними

фарами к стене, выкрашенной в белый цвет, и от этого мне казалось, что

я сижу рядом с пилотом в кабине самолёта, летящего в сплошном тумане

или облаках. Слева от нас припаркована машина – вот о ней я могла бы

сказать: «Нравится», но не больше того. Обычная иномарка без

претензий на восхищение. Справа – свободные места, и лишь вдали

несколько десятков машин отдыхали от дневных гонок, дожидаясь своих

хозяев, зависающих где-то в облаках. «Облака» – это название клуба,

расположенного на последнем этаже торгового центра, даже, наверное,

не на этаже, а на крыше, отчего, видимо, и название такое.

Костя закрыл дверь авто – «Всё? Клетка захлопнулась?» – но тут же

нажал на одну из кнопок, расположенных над зеркалом заднего вида.

Стеклянная панорамная крыша медленно поехала назад, открывая взору

потолок парковки. Подгоняемая каким-то драйвом и желанием

подурачится, а скорее всего, мыслью о том, что мы ещё вместе, ещё не

пришла минута расставания, я скинула туфли и, встав на заднее сидение,

высунулась по пояс из люка.

Ни души – тишина, только подвешенные к потолку в шахматном порядке

лампы дневного света тихо потрескивали, выполняя свою монотонную

работу, наматывая киловатты.

Мои ноги, чуть вздрогнув от прикосновения его губ, начали подгибаться.

Он обхватил их руками, прижав своё лицо к моим коленям. Я медленно

оседала вниз, а его руки струились по моим ногам, пока не остановились на

моих бёдрах, а я не села на сидение с задранным платьем. Его сильные руки

сжимали мои бёдра, а губы искали мои, жадно покрывая поцелуями мою

шею, лицо, закрытые от удовольствия глаза, виски, подбородок, пока не

повстречались с моими губами в долгом и сладком поцелуе. Я обхватила

руками его шею, упиваясь поцелуями, отвечая ему так же нежно,

страстно, бесконечно долго… Одну руку он подвёл под мою голову, ещё

крепче прижимая её к себе; в поцелуе второй на ощупь, найдя какую-то

кнопку, нажал, и спинка кресла стала мягко откидываться назад, а вместе

с ней и мы плавно и медленно проваливаться в бездну страсти и

наслаждения.

Мы лежали, обнявшись, и наши губы всё не могли напиться, насладиться

головокружительным вкусом поцелуев. Костина ладонь легла на полоску

трусиков между моих разведённых ног. Его палец стал медленно водить

вверх-вниз по щёлочке моих возбуждённых губ, скрытых под тонкой

тканью трусиков. Через несколько секунд его пальцы отодвинули край уже

совсем мокрой ткани, а мои коленки распахнулись в стороны, словно книга,

открытая посередине, подставляя под ласки обнажённую промежность.

Сначала его горячая ладонь словно накрыла её и замерла на секунду,

отдавая своё тепло, затем его пальцы нашли мой возбуждённый

выступающий бугорок и стали повторять те же круговые движения.

Теперь Костя знал мою эрогенную зону, от прикосновения к которой стали

мокрыми не только мои трусики, но и кожа сидения автомобиля.

– Как жарко здесь, – шёпотом вымолвили его губы, жадно хватающие

воздух в тот момент, когда слегка трясущаяся рука, чуть ослабив узел

галстука, делала безуспешную попытку снять его через голову.

– Да, очень, – пытаясь восстановить дыхание, вторила ему я, спешно и

сбивчиво расстёгивая пуговицы его сорочки, – просто невыносимо душно.

Освободив шею от галстука, словно от ненавистной петли, он бросил его

в лобовое стекло. Галстук с металлическим зажимом в виде самолётика

стукнулся о стекло и упал на широкую панель автомобиля, словно на полку

в маленькой и тесной гардеробной, предназначенной для одежды и

аксессуаров. Его рубашка, потеряв пару пуговиц в экстремальном

раздевании, проделав тот же путь, что и галстук, улеглась рядом, свесив

беспомощный рукав.

Жара не отступала. Я понимала – надо что-то делать. На ум пришла

спасательная мысль, а скорее всего повод – быстрее освободиться от

своих трусиков. Как будто они были не из тонкого шёлка, а из соболя. Нам

обоим было невыносимо душно, и поэтому, ища спасение, мы думали

одинаково и действовали синхронно. Я свела ноги вместе, подняв их вверх,

а Костя одним пальцем лёгким движением отправил мои трусики в наш

совместный гардероб. Не долетев до полки, они повисли на руле, создав

эротичный хаос в импровизированной спальне. Наши губы расставались на

секунду, чтобы схватить глоток воздуха или произнести очередную чушь

насчёт жары и нехватки кислорода, как будто для того, чтобы сбросить с

себя одежду, нам нужен был повод, а не просто наше желание. С того

момента, когда нам вдруг – и ему и мне –одновременно стало невыносимо

жарко, и до этой минуты, когда мы лежим рядом, почти голые, прошли

считанные секунды.

Движение его руки сделало молчаливое предложение моему платью

расстаться с телом – я подняла руки вверх и выскользнула из него. Костя

расстёгивал ремень брюк, пуговицы, одновременно пытаясь скинуть свои

туфли. Наконец это ему удалось. Он взял мою руку и опустил вниз. Только

прикоснувшись к нему слегка, одними пальчиками, я уже поняла, насколько

он хорош. Упругий, горячий, нетерпеливый. А размер? Я могла бы

ответить одной фразой – то, что надо! Ох, как же я хотела его сейчас!

Костя просунул руку между сиденьем и дверью – одна секунда, и спинка

водительского кресла, заняв вертикальное положение, поехала вперёд,

освобождая пространство для наших тел. Лихорадочно найдя рукой сумку,

я достала презерватив, зубами раскрыв упаковку, и его кольцо, обхватив

головку члена, скользнуло вниз. Мы были настолько возбуждены,

настолько желали этой встречи, что я даже не поняла, как оказалась под

ним. Я лежала на спине на заднем сиденье, одной ногой опершись в дверь, –

при этом нечаянно нажав на кнопку стеклоподъёмника, отчего окно

опустилось, впустив дополнительную порцию свежего воздуха, а второй –

в спинку пассажирского кресла, широко расставив ноги, руками обхватив

Костю за шею.

Говорят, плохому танцору…Костя был великолепный танцор, ему ничего

не мешало и всё было удобно. Иногда он задирал мои ноги кверху так, что

они торчали босыми пятками из люка, а между ними вздрагивающая от

сильных, резких толчков макушка его головы. В небольшом, почти

замкнутом пространстве носился, сводя с ума, запах наших горячих тел,

страсти, пота, перемешиваясь с запахом кожи обивки салона, рождая

неповторимый букет ароматов. Костя сел на сиденье, сомкнув свои

колени. Я стояла спиной к нему, широко расставив ноги, вцепившись

руками в край открытого люка. Прогнув спину, стала медленно садиться,

пока не почувствовала, как его член входит в меня. Охнув от глубокого

сладкого проникновения, я секунду сидела не двигаясь, наслаждаясь

удовольствием. Затем, не отпуская спасательный проём люка, начала

двигаться, словно танцуя восточный танец – мои бёдра делали круговые

движения, я то привставала, то садилась, продолжая двигаться вперёд и

назад, не отрывая ягодиц. Его ладонь нежно гладила, лаская мой живот,

потом скользнула вниз, стимулируя клитор. Никогда бы не подумала, что

заднее сиденье авто может оказаться огромной кроватью, дарящей

столько возможностей и разнообразия. Но если вы страстно желаете

друг друга, а твой партнёр опытен, чувствителен и сексуален, то это –

реальность, которую я в тот момент испытывала в полном объёме.

– Я хочу взять тебя сзади, – прошептал он на ухо.

Спинка сиденья была откинута назад, но не настолько, чтобы на неё

можно было лечь животом, поэтому я полулежала, смотря в заднее

стекло автомобиля, прогнув спину и выставив попку. Костя не лёг на

меня, а, встав на колени и упершись локтями в сиденье, словно накрыл

меня своим телом, целуя или нежно кусая мою шею сзади, двигался всё

быстрее и быстрее. Я чувствовала, как его член становится твёрже,

дыхание отрывистее и горячее…

В одну секунду всё изменилось – дыхание словно прервалось, движения

остановились, и мощная волна оргазма накрыла его, сотрясая всё тело. С

силой сжав мои плечи, он сделал ещё один, последний толчок, чтобы

остановиться в изнеможении от нашей бурной страсти…

Но именно это движение, этот последний на излёте его оргазма толчок

зажёг новый, такой же яркий, сильный, всепоглощающий. Только он

принадлежал уже мне, всему моему телу, идя горячей волной от самых

кончиков моих пальцев до плотно сжатых губ, боящихся выпустить моё

бешено колотившееся сердце или крик.

Свет фар вспыхнул в начале автостоянки, и красная спортивная «Ауди»,

визжа резиной, эхом, разносившимся по полупустой парковке, миновав

нашу машину, ушла влево, небрежно остановившись, заняв по диагонали

два свободных места. Дверца водителя распахнулась, и на бетонный пол,

покрытый специальным составом, делающий его похожим на стекло,

опустились туфли, видимо, подобранные под цвет автомобиля, затем

красное пятно дамской сумочки, а затем показалась и сама блондинка.

Почему-то в тот момент, когда красная «Ауди» лихо остановилась чуть

ли не поперёк автостоянки, я уже знала, сейчас из неё выйдет блондинка.

Блондинка шла, эмоционально разговаривая по телефону. Её путь – к

лифту, который поднимет её в «Облака», – а то, что она направляется в

ночной клуб, не было сомнений – лежал мимо нашей машины, где за

тонированным стеклом переводили дух наши разгорячённые тела. Люк

машины был по-прежнему открыт, и нам показалось, что она, услышав

наши дыхания, остановилась, вглядываясь в темноту заднего стекла.

– Ох-ре-нееееть, – протяжно произнесла она в трубку, чуть сощурив

глаза. – Просто пипец. Вот урод!

Она сделала шажок назад, чуть склонив голову набок, внимательно

вглядываясь в стекло машины, затем вновь приблизилась, словно

разглядывая нас и не веря своим глазам.

Мне показалось, что ещё секунду – и шпилька её красных туфель

пройдётся пулемётной очередью, делая решето из стекла. Затаив

дыхание, я ждала развязки, да и Костя, видимо, зная свой косяк (его же

подружка, не моя), лежал на мне сверху, боясь пошевелиться.

– Я этому козлу поверила, – почти срываясь на истерику, вопила

блондинка, запустив пальцы в свои волосы. – На хрен вообще спрашивать,

как тебя подстричь, если все равно обкромсает по-своему! Мастер,

стилист, мать его, называется! Подстриг, как лохушку!

Возможно, бликующее от света ламп стекло не давало ей возможности

видеть нас, но сделав шаг вперёд, чтобы поправить свою причёску, она,

оказалась очень близко. Наши взгляды встретились. Мы увидели её

округлившиеся глаза и открытый рот, она – две взлохмаченные в

беспорядке головы, нависшие одна над другой, с горящими от прилива

чувств и эмоций глазами. Через секунду стук её каблуков стих, и я совсем

не уверена в том, что ей понадобился лифт, чтобы подняться в «Облака».

Мы пытались зажать свои рты ладонями, но смех всё равно прорывался

сквозь них, выскакивал через люк, разбегаясь по парковке.

Комичность ситуации усугублялась тем, что Костя был ещё на мне и во

мне и хохотал, зажимая свой рот. Представив картину со стороны, я

начинала смеяться с новой силой. Действительно – и смех, и грех!

Достав из сумочки гигиенические салфетки, я потянулась за трусиками,

по-прежнему болтающимися на руле. Увидев такую картину, Костя замер,

перестав натягивать брюки, сидя на заднем сидении. Взяв меня за бедра,

он потянул к себе, усаживая рядом. Наши губы, наши руки уже успели

соскучиться, не успев расстаться. Он стал меня целовать, глядя в глаза, в

которых я увидела начинающий вспыхивать с новой силой огонёк желаний.

Я отвечала на поцелуи и тихо шептала:

– Всё, милый, я еду домой, мы вымотаны, хочется скорее уже добраться до

ванной.

– Так вот она, через дорогу, – улыбаясь, оживился он. – Ну, Кать, едем ко

мне, – продолжал настаивать он, – прямо сейчас, а? Оставим твою

машину здесь – и ко мне, а завтра заедем за ней, ты же выходная?

Я улыбнулась ему ласковой тёплой улыбкой, нежно коснулась губами

уголка его губ:

– Нет, Костя не сегодня. Мы же договаривались – сегодня я домой. Сейчас

же праздничные выходные, давай как-нибудь встретимся, можем днём или

вечером.

– Слушай, – оживился Костя, – а хочешь на 9 мая салют посмотреть?

Можем сесть где-нибудь на террасе ресторана, здесь же, во «Временах

года», ну или у меня, потрясающий вид, вся Поклонка, как на ладони – ни

толкотни, ни давки, никакого столпотворения.

– Может быть, может быть, – улыбнулась я в ответ, чмокнув в щёку,

надела туфли, натянула на себя трусики и, распахнув дверь, вышла из

машины.

С одной стороны Костиной машины белые полоски, словно клавиши рояля,

делившие бетонный пол, определяя места для автомобилей, были пусты.

С другой стороны припаркованный автомобиль отделял нас от стены,

которой заканчивалась парковка. И хотя кроме нас на стоянке не было ни

одной живой души, всё же поправлять причёску, как-то пытаться

привести в божеский вид смятое платье, подтянуть трусики я пошла в

ту тихую полоску между автомобилями, где меня не сможет заметить

вдруг въехавшая на парковку машина. Только цоканье моих каблуков

нарушало тишину, о которой обычно говорят «тихо, как в могиле».

Мысленно произнеся это слово, я поняла – зря. Накаркала. В машине,

припаркованной рядом, на откинутом назад водительском кресле лежал

труп. Неоновые лампы лили свой матовый свет на его лицо, отчего оно

было бледно-мертвецким. От испуга и неожиданности я чуть не

описалась на месте.

– Костя, – вымолвила я ледяным от страха голосом, – тут труп.

– Где? Какой ещё труп? – выскочил из машины Костя в распахнутой

рубашке, придерживая незастёгнутые брюки.

– Там, – зажмурив от страха глаза, тыкнула я пальцем, указывая на

открытое окно машины.

В следующую секунду я онемела от страха, вцепившись в Костю. Труп, как

в фильме «Восставшие из ада», не открывая глаз, вытянув вперёд руки,

стал медленно подниматься.

Затем его глаза открылись, взгляд был устремлён перед собой. Заведя

машину, труп тронулся с места и медленно поехал к выходу.

Я присела, от стыда, перемешенного со смехом, обхватив голову руками:

– Вот я дура! Как мне в голову могло такое прийти? Ну, а что, – пыталась

оправдаться я, – увидела его, а он лежит, точно как покойник, бледный и

не дышит.

– Будешь тут бледным, насмотревшись такого, – смеялся Костя. – С

другой стороны, всё веселее, чем тупо лежать, ожидая босса. Сразу три

жанра – тут тебе и порно, и комедия, и трагедия.

– Трагедия? – спросила я, не вставая с корточек.

– А как это можно назвать? Мужика живьём похоронила! Ты думаешь, он

должен от этого смеяться? Зато посмотрел всё бесплатно, лёжа как в

VIP-ложе. Ты долго теперь будешь сидеть? Иди ко мне, – сказал Костя и

протянул руки.

Мы стояли молча, прижавшись друг к другу, моя голова лежала на его

плече, а взгляд устремлён в потолок.

– Нет, это когда-нибудь закончится? – заныла я. – Сегодня что, ночь

сюрпризов?

– Ты о чём? – непонимающе спросил Костя, крутя по сторонам головой.

– А как ты думаешь, что это? – спросила я, показывая на объектив

видеонаблюдения, установленного под потолком, чуть в стороне от

нашей машины.

– Я думаю, – скрестив руки на груди, сказал Костя, – кто-то сейчас

смотрит в монитор, откинувшись в кресле, попивая крепкий кофе. А ты

что думаешь?

– А я думаю, он дрочит, – сказала я, показав язык монитору.

– Не, я так не думаю, – замотал головой Костя.