Оттудова. Исполнение желаний

Все собрались за одним столом и каждый стал есть свои бутерброды. Проголодавшись за шесть часов работы, я сосредоточенно уплетала бутерброд, когда сидящий напротив норвежец, стал разглагольствовать о России, как о вечном источнике проблем для всего мира, о русской радиации, проституции и наркомании. К сожалению, я давно уже не патриот своей страны, но слушать спокойно подобные обвинения было выше моих сил. Моего словарного запаса хватило, чтобы заявить, что он не знает того исторического и культурного наследия, которое подарила моя страна миру и что именно русские солдаты освободили его страну от фашистов. И, вообще, он не имеет права судить мою страну, потому что никогда в ней не жил. И пусть объяснит мне, каким великим достижением, кроме нефти, может гордиться Норвегия и почему в его экономически благополучной стране существуют и наркомания и проституция и алкоголизм? Тирада закончилась, ответа не было, все сидели в шоке. Потом он, все-таки, извинился передо мной и мы продолжили работу в интернациональном, дружеском перемирии.

Работали мы по двенадцать-четырнадцать часов в день. От моего ухоженного вида не осталось и следа. Я даже не обращала внимания на свои порванные кроссовки, из которых торчали наружу пальцы. Попросить новые мне было неудобно – я же еще ничего не заработала, а по какому тарифу вкалываю и терплю все лишения – не знаю. Меня так и тянуло спросить об этом Одварда, но вдруг он подумает, что я ему не доверяю?

Через несколько дней Одвард сам сообщил, что у нас почасовая плата составляет стотридцать крон. Сумма запредельная для простого русского человека. Я была почти счастливой. Скоро мы станем богатые, я заберу детей, мы купим дом. Полету моей фантазии не было предела, одна радужная картинка сменялась другой. Требовался выход переполнявшей меня радостной энергии, поэтому я стала делиться своими соображениями с Одвардом.

Он согласно кивал головой и многозначительно поддакивал. Дома он позвал меня к компьютеру и ошарашил своим сюрпризом. Мы смотрели фотографии и чертежи какого-то огромного поместья. Двухэтажный дворец с колоннами, тридцать пять комнат, джакузи, хрустальный туалет, позолоченные краны, отельчик для гостей, гаражи, конюшня. Размах и высочайший уровень европейского стандарта были умопомрачительными и сногсшибательными. Куда нам столько? Кто все это будет содержать в красоте и чистоте? Одвард, поняв мои страхи, успокоил, что на втором этаже будет жить семья Рыцаря, что у них есть совместный бизнес-проект по отдыху и развлечению для богатых людей. К их услугам будут верховая езда, ночной клуб со стриптизом, бильярд, пинтбол, ресторан с русской кухней и стоматологический кабинет с русским врачом.

Сказка? Еще какая! Все фэнтази и топ-легенда «Золушка» отдыхают! Грандиозные планы Одварда настолько потрясли мое сознание, что у меня не закралось даже тени сомнения. Вобщем, Одвард окончательно и бесповоротно убедил меня в реальности такой перспективы, которая должна осуществиться к Рождеству. Господи, неужели на Твой светлый праздник я стану королевой? Блаженны наивные, пока не ведают истины.

По случаю предстоящей регистрации я привела себя в полный порядок, сделала макияж, прическу, маникюр, одела самое нарядное платье, туфли на высоком каблуке. Жених ограничился походом в душ и… одел чистую рабочую одежду.

Судя по Одварду, церемония нашего бракосочетания обещала быть самой заурядной. Что ж это за напасть такая: за русского замуж выходила без фаты, белого платья, колец, цветов и родителей, и за норвежца выхожу точно так же. Почему такое однообразие?

Мы подъехали к магазину мужской одежды, Одвард стремительно скрылся в нем и буквально через двадцать минут появился в новой и совсем недорогой одежде очень напоминавшую рабочий вариант. Может я чего-то не понимаю и здесь так принято?

В мэрии нас поджидали свидетели, с которыми мы и прошли в небольшой уютный зальчик. Вскоре появился мужчина в красивом черном одеянии и с черной четырехуголкой на голове, совсем, как у выпускника какой-нибудь американской академии. Он извинился за опоздание и пригласил нас в маленькую комнатку, в которой уже горели большие белые свечи. Мы с Одвардом сели за стол, напротив церемонимейстера, а свидетели – сзади нас. В течение двух минут нам было что-то прочитано, потом я услышала фамилию Одварда и его утвердительный ответ «да», а затем прозвучала и моя фамилия.

После моего рокового согласия нас дружно все поздравили, а через пару минут вручили свидетельство о браке. Это была простая бумажка формата А-4 с гербовой печатью и подписью. Какой брак – такой и документ. Теперь мы – муж и жена.

В сказках все заканчивается свадьбой, потому что после свадьбы начинается иная реальность, а это уже совсем другой жанр жизни.

Сразу после регистрации мы пошли в полицию, чтобы оформить документы для моего легального проживания в Норвегии. Внутри полицейского участка было уютно и красиво: разноцветные шторки, картины, хорошая мебель. Доброжелательный персонал одинаково быстро обслуживал граждан и не граждан Норвегии. Одвард заплатил восемьсот крон, я заполнила нужный бланк и, сдав документы, мы покинули полицию. Ждать оформления надо было около четырех недель.

Попойка по случаю регистрации была намечена на субботу. Я пригласила Хозяйку с мужем и малознакомую соотечественницу с ее бойфрендом. Хозяйка сразу отказалась от приглашения по причине полной занятости, а другая мадам пообещала придти. Вечеринка должна была состояться на квартире Рыцаря, потому что приглашать людей в подвал с убогой обстановкой было как-то неудобно.

В назначенный день к семи часам вечера стали собираться гости. На столе стояло пару бутылок русской водки, французский ликер, бутылка красного вина, мартини, несколько банок пива и пару больших салатниц с чипсами и орешками. Никакой сервировки, цветов и свечей, только стаканы и бутылки. Все гости были одеты по-домашнему просто и без затей. Только моя соотечественница со своим бойфрендом выглядели красиво, богато и респектабельно. Они единственные из приглашенных сделали нам скромный подарок, чем окончательно растрогали мое чувствительное сердце.

Народ рассаживался где и как придется. Каждый сам себе наливал выпивку и набирал «закуску». Овард был счастлив и восседал монолитом в единственном огромном кресле и праздновал чисто по-русски, опорожняя один стакан за другим, смешивая и водку и пиво. На протяжении всего вечера звучал только один тост «на здоровье», который звучал, как призыв или приказ к очередному опорожнению стаканов. Зазвучала арабская музыка и афрогости пустились в танцы. Наверное, это немногое, что они умеют делать лучше всех, каждой частью тела полностью отдаваясь музыке. Русская Мадам стала травить непристойные анекдоты для норвежских гостей и Одвард гоготал не переставая, заходясь в безудержном хохоте и веселя всех присутствующих. Всем было хорошо, кроме меня.

Как назло, мне совсем не пилось. Умом понимала, что лучше напиться «до чертиков», залить водкой мозги и утопить это неприятное чувство позора и стыда. Дома бы и родные стены помогли напиться. Чувствуя себя совершенно «не в своей тарелке», я вышла на веранду и стала тупо смотреть на звезды. Неожиданно появилась Мадам и, стараясь меня успокоить, поведала свою историю свой жизни в Норвегии.

Она была замужем за фермером. Большего грязнули она в жизни не видела, так как он совсем не чистил зубы и не мыл руки, которые постоянно воняли коровьим дерьмом. А потом она родила близнецов, развелась и сейчас живет припеваючи с пятью детьми, из которых русская только старшая дочь. Ее нынешний друг намного старше, но он очень активный и щедрый мужчина, а поэтому разница в возрасте ее не смущает. У него свой магазин, в котором они вместе работают, из-за своих детей он не может на ней жениться, а поэтому в виде примирения с этим фактом подарил ей машину. Мадам философски подытожила, что, как правило, первый брак с норвежцем – пробный, и большинство иностранок разводятся после получения постоянного вида на жительство. Печальная статистика, увы. Я была совершенно не готова беззаговорочно принять такое откровение.

Мадам допила залпом остатки водки, поспешно погасила только прикуренную сигарету и с ускорением понеслась в туалет. Я осталась на веранде любоваться ночным небом и размышлять о превратностях чужой судьбы, как вдруг, ко мне подошла хозяйка дома и стала что-то возмущенно говорить, указывая рукой на дом. Что-то случилось. Я поспешила за ней в дом и она мне показала заблеванный Мадамой корридор. Картина маслом «Русский позор». Пока я убирала и замывала вонючие извержения, бойфренд пробовал привести в чувство свою подругу. Но тщетно. Тело было в полной отключке и не реагировало на внешнего раздражителя. Тогда бойфренд потащил бесчувственное тело на выход и загрузил его в машину.

Из всех присутствующих трезвыми оставались только я и Рыцарь. Я чувствовала растущее внутреннее напряжение и тревожные сигналы. За весь вечер Одвард ни разу не обратил внимания на меня или мое длительное отсутствие. Зачем он женился на мне, если ему и без меня хорошо? Возникло странное ощущение, что меня используют вслепую. Я пошла навстречу желаниям своих детей и Одварда, но это не было моим собственным желанием. Наверное, поэтому я не испытываю радости от своей жертвы.

Одвард по-прежнему был в центре внимания, упиваясь своим величием виновника «торжества». Он окончательно забыл о моем существовании, общаясь с вновь подходившими гостями, и только африканочки сочувственно поглядывали на меня изподтишка. Я чувствовала себя абсолютно чужой и ненужной на этом празднике веселья. Хотелось, чтобы все побыстрее закончилось и можно было пойти спать.

Наконец, Одвард допил все градусосодержащие запасы и гости стали прощаться. Мой пьяный муж грозно заявил, что уходит на мальчишник в ночной бар, а я могу его не ждать и ложиться спать. Хорошая норвежская традиция. Слов и выбора у меня не оказалось.

Рыцарь проводил меня в холодную крошечную спаленку, заваленную ненужными вещами и коробками, выделил подушку и одеяло без пододеяльника, виновато улыбнулся, пожелал мне спокойной ночи и ушел. Я безропотно улеглась на нижнюю полку детской двухъярусной кровати и заплакала. Брачная ночь в полном одиночестве. Хоть какое-то, жаль неутешительное, отличие от предыдущего брака. Русский муж хоть три розы подарил, клялся в вечной любви и верности, а не бросил меня одну в чужом доме.

Господи! Ну почему Одвард так по-хамски ведет себя? Почему мы понимаем ошибочность наших желаний и поступков, когда это становится свершившимся фактом? Может потому, что самонадеянно уверены в правильности своего или чужого желания? К чему была вся эта комедия с регистрацией? За весь вечер он ни разу не заговорил со мной, не обратил на меня ни малейшего внимания. Чужие люди, а не он, сказали мне пару комплиментов. Обиднее всего было сознавать, что у него в этом просто не было потребности. Муж предпочел другое общество, всем своим поведением демонстрируя «сделал дело – гуляй смело!».

Наплевав на свою гордость, я пробовала дозвониться до Одварда. Но все было тщетно, абонент был недоступен. Может с ним что-то случилось? Может я воспринимаю все слишком серьезно? У каждого свой болевой порог чувствительности. Мой, наверное, очень низкий, поэтому я особенно болезненно воспринимаю ложь и невнимание.

Я выплакала все слезы, но на душе легче не стало. Дневной свет стал несмело проникать в комнату через гардину на окне, а спасительный сон так и не приходил. Я уговаривала себя, что все уладится. Вот Одвард вернется и объяснит, что сложилась какая-нибудь идиотская ситуация, что он спал под забором богатырским сном, а неизвестные похитили его и отпустили только под утро. Я была готова поверить в любую небылицу, сказку, фантастическую историю, лишь бы он поскорее вернулся и мы уехали домой.

Время шло, уже давно проснулись хозяева и их дети, а Одварда так и не было. Пора выбираться из этой берлоги. Господи, как стыдно смотреть людям в глаза! Тем более, что мои глаза заметно опухли и постоянно слезились. Хозяева сочувственно вздыхали и отводили глаза в сторону, как будто это они были виновниками произошедшего. Было неприятно стеснять их своим присутствием, а поэтому я сконфуженно попросила в долг денег и немедленно покинула их дом.

Мне ничего не оставалось делать, как позвонить Хозяйке, изложить ситуацию и принять ее предложение приехать в гости. Сначала я хотела сразу уехать на Родину, но мой паспорт был в полиции и я не знала, когда смогу его забрать. Подчиняясь здравому смыслу Хозяйки, я пошла на автовокзал, чтобы сесть на нужный автобус.

Ехать предстояло долго. Усталость, аппатия и уныние крепко вцепились в меня, не давая возможности освободиться от прокручивания надоевшей уже темы. Видно, далеко не все грехи я отработала, отголодала, вот и результат. Телефон предательски молчал, не подавая признаков жизни. Я выключила его и последнюю надежду на мирное урегулирование семейного конфликта. Ну, что ж, жила я без вас, господин викинг, смогу и дальше жить. Это вы меня умоляли замуж выйти. Желаю вам счастливого плаванья, но уже без меня. Трудно, конечно, будет объяснить детям и моим родителям, почему брак распался, не успев начаться. Родители сразу начнут строить всевозможные дурацкие домыслы, злорадствуя своему предсказанию, что их дочь нигде никому не нужна, начнут подозревать, что я что-то скрываю или придумываю. Да, тут нарочно не придумаешь такую ерунду. Почему я такая поддающаяся и ответственная натура? В первую же ночь согласилась на его предложение, идиотка, а потом боялась обидеть даже мотивированным отказом. Не знаю, на какую выгоду и плюсы он расчитывал, но для себя я видела сплошные минусы. Я с тоской смотрела на проплывающие за окном пейзажи. Жаль, что скоро придется все это покинуть и бесславно вернуться на родину. Жаль.

Хозяйка встретила меня на остановке и мы не торопясь пошли к ее дому. Страсти уже не терзали мою душу и я смогла почти спокойно рассказать, что же собственно произошло. Хозяйка пыталась оправдать Одварда, списывая все на глупое недоразумение. Но я была противоположного мнения. Эта ситуация показала настоящее отношение Одварда ко мне. И то, что он наплевал на меня, публично унизив, как раз и говорило о том, что ему безразличны мои чувства, что он не дорожит ими. Я-то, дура, создала нормальный быт, работала не покладая рук, прощала ему многие глупости и гадости, стараясь пересилить себя и полюбить это убожество по-настоящему. И у меня это, в конце-концов, получилось. И зачем, чтобы получить очередной плевок в душу? А мужики, что русские, что нерусские, любят только законченных стерв. Он, наверное, благодаря моему терпению возомнил, что он мужчина моей мечты и поэтому может вытереть об меня ноги где угодно, как угодно и когда угодно. Что ради проживания в Норвегии я буду готова на любые унижения. Дурацкая самоуверенность! Конечно, ему льстило, что рядом с ним молодая красивая женщина и окружающие думают, что она с ним не ради денег, а потому что он – секс-гигант. А он просто гигант, потому что вот уже два месяца, как он добровольно сложил с себя любые сексобязанности. Поэтому, наверное, и убежал на «мальчишник».

Хозяйка понимающе вздохнула, пригласила в дом и мы продолжали общаться уже на веранде. Она достала фотоальбом со свадебными фотографями и стала подробно рассказывать о своей свадьбе. В отличие от моего недоразумения, у нее была типичная норвежская свадьба с венчанием в церкви, множеством гостей, цветов и подарков. Дома было праздничное безалкогольное застолье с неимоверным разнообразием и количеством тортов и сладостей. С мужем сразу сложились интеллигентные отношения. Он получает хорошую пенсию по состоянию здоровья, но постоянно подрабатывает на заготовке дров. В первый год семейной жизни они каждые выходные ездили на выставки, по музеям и ресторанам. Вобщем, жили очень интересной культурной жизнью. Теперь, из-за взятого кредита, приходится экономить и выезжать получается один раз в месяц.

Моя культурная программа ограничилась посещением фермы с дикими свиньями и пикником в обществе пьяных норвежских полубандитов, которые немногим отличались от чёрных, волосатых хрюшек.

Больше всего Хозяйка ценила в муже надежность и финансовую стабильность. Мы обе посетовали на то, что только со временем начинаешь понимать реальное положение дел, что не текут здесь молочные реки в кисельных берегах, а на деревьях не растут золотые. Наша иллюзия о беспечной заграничной жизни рождена незнанием, полным отсутствием достоверной информации. То, что здесь высокие социальные гарантии для малоимущих, инвалидов, одиноких матерей, конечно, замечательно, но трудоспособное население должно трудиться и платить государству очень высокие налоги. А эта возмутительная помощь Африке? Миллиарды крон гуманитарной рекой льются на чёрный континет, а афрограждане, как воевали так и воюют, как бежали просить политическое убежище, так и бегут, и просят, и получают. А норвежское государство содержит их за счет налогоплательщиков. Пока Директорат по делам иностранцев рассматривает в течение года каждое дело беженца, они получают бесплатное жилье, пособие… и возможность воровать.

Я удивилась такой порочной системе в демократическом государстве. Почему беженцам можно жить на территории Норвегии в ожидании ответа Директората и нельзя работать? Здесь же полно неквалифицированной работы: мыть общественные туалеты, работать в теплицах, убирать на дорогах мусор, пасти оленей. Можно и фермы для них построить, чтобы получали новые полезные навыки, а на все остальные глупости и межнациональные драки с поножовщиной у них не оставалось бы ни сил, ни времени. Лень – мать многих пороков. Или, может быть, я чего-то не понимаю и беженцы – привилегированный класс? Я, в принципе, интернационалист, но зачем же из бледнолицых идиотов делать?

Только Хозяйка успела сказать, что развод здесь длится год, как зазвонил телефон. Это был Одвард и он разыскивал меня. Как мы и договорились, Хозяйка ответила ему, что ничего не знает о моем местонахождении. Я немножко злорадствовала, что Одварду придется теперь понервничать и подергаться, чтобы найти меня. Я окончательно успокоилась и мысленно еще раз попрощалась с ним.

В послеобеденной тишине муж Хозяйки мирно спал в кресле, дочь сидела за компьютером, а собака ждала очередной прогулки по лесу. Хорошо тут у них, спокойно. Лишь я со своей проблемой нарушаю эту идиллию. Как ни крути, а возвращаться к Одварду придется, чтобы забрать вещи и документы. Надо выкручиваться самой, а не пользоваться добротой и симпатией чужих людей. Я включила мобильный и он тут же зазвонил, высветив номер мужа. Первый раз в жизни мне захотелось немного отомстить, чтобы он, этот толстокожий слон, хоть немножко побыл на моем месте и почувствовал боль от невнимания и наплевательского отношения. А поэтому я выключила звук и пошла мыть посуду.

Хозяйка готовила десерт и рассказывала о кризисных центрах для женщин, попавших в трудную жизненную ситуацию и пострадавших от своих мужей или сожителей. В эти центры часто попадают иностранки, которые становятся жертвами плохого обращения, потому что мужья относятся к ним, как к купленной вещи. Чем больше узнаешь таких фактов, тем больше убеждаешься, что многие мужчины – необходимое промежуточное звено между обезьяной и женщиной. А любимый аргумент мужчин, что женщина создана из ребра Адама, как раз это и подтверждает, потому что последнее творение всегда совершеннее предыдущего. Мужчины всегда комплексуют по поводу своего мнимого превосходства над женщиной, поэтому и стараются всеми силами доказать свой половой приоритет.

Почему в такой продвинутой стране как Норвегия, отсутствует элементарная программа по адаптации иностранных невест? Надо до брака информировать женщин об их правах и обязанностях, о реальной возможности трудоустройства или обучения, о трудностях, связанных с въездом детей. Почему норвежское государство разрешает жениться злостным алиментщикам, должникам, психически больным, малоимущим? Да и невест не проверяют на «вшивость». Им, что, все равно, кого в страну пускать?

А еще не мешало бы брать брачный залог с жениха за невесту. Если, по причине доказанной измены или издевательств мужа, женщина вынуждена подать на развод до получения постоянного места жительства, то брачный залог мужчине не возвращается и он обязан платить бывшей жене алименты, если она безработная. Если в разводе виновата жена, то ее депортация будет производиться за счет брачного залога, а если отношения сложились нормально, то залог возвращается в семью. Может тогда бы намного меньше стало случаев откровенного издевательства над женами из других стран-государств?

Мобильный телефон продолжал безмолвно сигналить, взывая к моему благоразумию. Замогильным, осипшим голосом Одвард спросил, где я нахожусь и можно ли ему приехать, чтобы поговорить и все объяснить. Я, как царевна Несмеяна, боялась вымолвить хоть слово, чтобы опять не потекли слезы. Закурив, я призналась, что нахожусь у Хозяйки и прошу привезти мои вещи. Одвард замолчал и пауза обещала быть очень долгой, а поэтому я устало бросила, что разговор закончен. Пусть переваривает мой ответ самостоятельно, без моего присутствия.

Хозяйка стала опять выгораживать моего мужа, предполагая самые нелепые оправдания. Да я сама уже давно нашла десяток таких идиотских оправданий, только легче от этого на душе не становилось. Факт оставался фактом и упорно твердил, что я оценила его доброту, а он мою – нет, и чем больше я проявляла доброты, внимания и заботы, тем больше он унижал меня. Что это – парадокс или аксиома жизни – я не знала, но мириться с этим не собиралась.

Вскоре приехал Одвард и мне пришлось выйти на улицу и сесть к нему в машину, чтобы окончательно выяснить наши отношения. От моего прямого взгляда он отвел глаза, завел машину и мы поехали в свободном направлении. Выглядел Одвард неважно: лицо осунулось, воспаленные глаза обрамляли темные круги. Видно, брачная ночь прошла продуктивно и с большим успехом.

Выехав на безлюдное место, Одвард выключил мотор и самым виноватым голосом стал рассказывать невероятно торгательную историю. К его другу, бывшему байкеру, пристали чужие пьяные байкеры, стали требовать бесплатной выпивки, потом завязалась драка. Одвард не мог остаться в стороне и, как бывший байкер и доблестный друг, бросился навыручку. Началось настоящее побоище и кто-то вызвал полицию. Всех забрали в участок, отобрали мобильники, разместили по камерам и не выпустили до обеда.

Викинг-воитель всем своим видом пытался разжалобить и вызвать сочувствие. Слов прощения я так и не услышала. Меня не растрогала эта «душещипательная» история. Глупость – дорогое удовольствие. Если бы он подло не бросил меня одну, то этого бы не произошло. Жаль, что он не попал в «обезьянник» российской милиции. Там бы его быстро научили и родину любить, и жену уважать, и не напиваться до «чертиков». В общих чертах, Одвард понял мою основную мысль, благоразумно не возражал, и в гробовой тишине нервно завел машину.

Я даже не пыталась понять переживает Одвард или нет. Какая разница, я уже решила порвать отношения и вернуться домой. Может, он сожалеет о потраченных на меня деньгах и времени, но это его проблема, я была честна и перед своей совестью и перед ним.

Между тем, мы подъехали к заправке и незнакомая женщина стала настойчиво предлагать цветы для его дамы. Наверное, единственной памятью о Норвегии станут заправки, по большинству из которых я уже могу возить экскурсии. Жаль, что я не могла ей сказать, что скорее пойдет снег в середине лета, чем он догадается подарить мне цветок.

Одвард стал судорожно рыться в карманах и сосредоточенно считать мелочь. Потом он с видом короля высыпал звонкую наличность женщине, вручил мне розу, поцеловал руку и попросил прощения, для большей убедительности обозвав себя идиотом. После секундного замешательства он признался в любви, наверное, в первый и последний раз в жизни.

Прогресс был налицо, но я не упала от счастья ему в объятия. Я не могла вот так, сразу отказаться от своего решения, а поэтому сказала, что должна хорошенько подумать. Одвард грустно уставился в окно, надеясь, что мне хватит и пары минут. Я же, чувствуя смертельную усталость, попросила его ехать домой. Судьбоносные решения лучше принимать в хорошем настроении.

Дорога была длинная и к Одварду вскоре вернулся дар красноречия. Он весьма убедительно стал рисовать картину моего возвращения на родину. Конечно, родственники и знакомые будут злорадствовать, что меня выгнал муж, потому что в мой добровольный приезд никто не поверит, а многие будут сомневаться и сплетничать, что и замужем я не была, а занималась проституцией. И отмыться от этого я уже никогда не смогу, а страдать больше всех в итоге будут мои дети. Одвард нашёл мою болевую точку и умело воспользовался этим. В принципе, об опасности такой перспективы я и раньше догадывалась, поэтому не спорила, чувствуя, что он тысячу раз прав.

Почувствовав вдохновение и мою нерешительность, он стал упорно доказывать, что все наши межличностные проблемы существуют только по причине отсутствия детей. Он испытывает постоянный стресс, что детям задержат или не разрешат въезд и поэтому я его брошу, а как он тогда будет выглядеть в глазах своих родных и знакомых?