С возрастом только лучше. Технологии успешного старения

Что такое успешное старение? Мы знаем, что это, когда мы это видим

Термин «успешное старение» приобрел популярность в 1987 году, когда ученые Джон Уоллис Роу и Роберт Кан выпустили книгу под названием «Успешное старение»[11], оказавшую немалое влияние на науку и общество. Роу и Кан интересовались многими аспектами старения. Они заявили, что успешное старение предполагает три основных фактора: 1) свободу от инвалидности и болезней; 2) поддержание когнитивных и физических способностей на высоком уровне; 3) значимое и осмысленное взаимодействие с другими людьми. Весьма важно, что Роу и Кан признали: для успешного старения требуются и «внутренние» (генетические) факторы, изначально воздействующие на человека, и «внешние» факторы – связанные с его образом жизни. Внешние факторы (такие, как рацион, физические упражнения, личные привычки, психосоциальные аспекты старения) часто недооцениваются – если упрощенно рассматривать старение как процесс, управляемый лишь генетикой.

Сегодня ведутся активные дискуссии о том, что же такое успешное старение, каково точное определение этого понятия. Собственно говоря, не совсем ясно даже, считать старение процессом или результатом. Ученые успели предложить уже свыше 80 всякого рода рабочих определений успешного старения[12]. По оценкам одних специалистов, лишь 1 % людей достигает успешного старения. По оценкам других, его может достичь около 90 % людей. Несмотря на все эти расхождения, большинство из нас легко назовет кого-то, кто являет собой пример успешного старения, не подвергая этого человека медицинскому обследованию или психологическому тестированию. Таким образом, успешное старение зачастую относится к категории тех вещей и явлений, которым трудно дать точное определение, но которые мы вмиг опознаём, когда с ними сталкиваемся.

Многие считают, что Уоррен Баффетт добился немалых успехов в своей карьере. В конце концов, он – филантроп-миллиардер, и ему 86 лет. Стало быть, он может служить моделью успешного старения? Каковы его секреты? Он – страстный поклонник кока-колы (по некоторым сведениям, он ежедневно выпивает по пять банок напитка), заявляющий: «Я на четверть состою из кока-колы». По его мнению, ничто не доказывает, что переход на «воду и брокколи» облегчил бы для него доживание до ста лет. Разумеется, привычки Баффетта по части еды, возможно, не являют собой дорогу к успешному старению, но он выявил один из ключевых факторов своего успеха. По словам Баффетта, дело в том, что он всегда очень много и жадно читал: как правило, он проводит за чтением 80 % всего времени бодрствования. Он отмечает, что чтение – из тех вещей, которыми можно заниматься почти на любой стадии жизни, особенно если речь идет о сравнительно поздних ее стадиях, только вот люди редко читают достаточно много[13]. Баффетт не планирует уходить на покой, он обожает свою работу: он явно добился огромных профессиональных успехов и очень доволен жизнью. Однако просто зарабатывание больших денег и «хорошее житье» в пожилом возрасте – это лишь один способ представить успешное старение.

Как насчет француженки Жанны Луизы Кальман? Она появилась на свет в 1875 году и является обладателем мирового рекорда по документально подтвержденной продолжительности жизни: она дожила до 122 лет и умерла в 1997 году. Она говорила, что ее долголетие можно приписать рациону, богатому оливковым маслом, но еще и питью портвейна и поглощению шоколада в больших количествах (не говоря уж о ежедневном выкуривании нескольких сигарет с двадцатилетнего возраста). Кроме того, она утверждала, что спокойствие позволило ей стариться хорошо («Потому-то у меня такая фамилия – Кальман»[14], – замечала она). Она на несколько десятилетий пережила и дочь, и внука. По словам знавших ее людей, Кальман сохраняла полную здравость рассудка вплоть до самой смерти. Незадолго до кончины она заявила: «Меня интересует все на свете, но я ко всему отношусь без особой страсти»[15].

В нашей – западной – культуре принято «медикализировать» старение. Мы вечно ищем какие-то скрытые от нас тайны здоровья и долголетия, причем лучше всего, если это будут какие-то таблетки или микстура. Здоровье обычно воспринимается нами как некое биологическое состояние, а «хорошее» или «плохое» старение – как результат нашего «медицинского» или физиологического состояния. Однако человек способен изменить это состояние. Его контролю больше всего подвластны поведенческие аспекты старения: то, как мы едим, наша физическая активность, то, как мы мыслим, как мы взаимодействуем с окружающими. Все эти формы поведения оказывают весьма сильное влияние на наше биологическое здоровье. Успешное старение может начаться еще в детстве, по мере того, как у человека складываются привычки и «правила трудовой этики», по мере того, как он учится делать упражнения и хорошо питаться. Мы часто фокусируемся на физическом здоровье стареющих людей и как-то предполагаем, что психологическое благополучие последует за ним. Между физическим и душевным здоровьем действительно существует взаимосвязь, но жизнь отнюдь не сводится просто к поддержанию хорошей физической формы. Пожилые люди часто говорят, что успешное старение включает в себя высокую продуктивность, хорошую умственную форму и – это важнее всего – способность вести жизнь, полную смысла.

Писатель Джаред Даймонд, лауреат Пулитцеровской премии, говорит, что для него успешное старение означает – получать удовольствие от жизни, продуктивно работать и вообще продолжать делать то, что у него хорошо получается. Он признался мне, что семидесятилетний рубеж стал одним из лучших периодов в его жизни. Он отметил, что его отец, работавший врачом, принимал пациентов вплоть до 93-летнего возраста. Сегодня Даймонд отыскивает пути, позволяющие сбалансировать его писательские труды с его семейными заботами и радостями. В настоящее время автор, которому уже за восемьдесят, пишет свою седьмую книгу, ухитряясь при этом находить больше времени, чем прежде, на то, чтобы путешествовать с семьей. По словам Даймонда, его самым близким коллегой и наставником был биолог Эрнст Майр, чья двадцать вторая книга вышла в его сотый день рождения: отличная ролевая модель для профессора Даймонда. Одна из составляющих успешного старения – сосредоточенность на том, что для вас важно, и возможность даже в преклонном возрасте делать то, что вы хотите.

Вероятно, концепция успешного старения – один из способов описать, насколько «хорошо» мы старимся. Понятие «осмысленного старения», возможно, представляет еще один полезный путь, позволяющий задуматься о том, как правильно стареть. Осмысленное старение не предполагает наличия каких-то «выигравших» и «проигравших» по части долголетия и здоровья: главное здесь – необходимость сосредоточиться на том, что обладает для человека наибольшей значимостью и смыслом (особенно в пожилом возрасте). Иногда это подразумевает не подход «делай побольше, чтобы оставаться активным», а скорее «делай меньше»: уступи часть контроля над своей жизнью, внимательнее относись к другим, осознавай необходимость прощать и забывать. Осмысленное старение призывает всех нас находить смысл и покой в нашей жизни, и воздействие этих практик на то, как мы стареем, вообще-то даже может привести нас к той или иной форме успешного старения. Многие другие термины (такие, как «здоровое старение», «продуктивное старение», «радостное старение») передают разнообразные темы, связываемые с более емким термином «успешное старение».

Кое-что о неуспешном старении

В этой книге обсуждается главным образом успешное (или, если хотите, осмысленное) старение и преимущества перехода к преклонным годам. Я фокусируюсь на успешном старении, я общался со многими из тех, кто подходит под его критерии, но кто-нибудь мог бы заявить: они хорошо стареют благодаря тем успехам, которых они добились в жизни. К примеру, средний американский президент живет дольше среднего взрослого мужчины – несмотря на все стрессы, связанные с президентской работой. Вероятно, тут играет роль целый ряд факторов (таких, как рацион, образование, общественная поддержка, финансовая обеспеченность), позволяющих им «хорошо жить»[16]. А что же такое НЕуспешное старение? Возможно, под этим следует подразумевать в первую очередь НЕдостижение пожилого возраста. В знаменитой песне «Мое поколение» английской группы The Who есть строчка: «Надеюсь, я помру, прежде чем состарюсь». Любопытно: когда Пита Таунсенда, вокалиста The Who, спросили об этих словах, он ответил, что написал текст песни на свое двадцатилетие, в ту пору, когда для него «состарюсь» означало «безумно разбогатею»[17].

Один из печальных виновников неуспешного старения – нездоровые зависимости от алкоголя, наркотиков и медикаментов. В наши дни опиаты и другие аналогичные вещества – среди главных причин случайной смерти в среднем возрасте. Некоторые обладатели фантастического таланта, преодолев тяжелейшие обстоятельства, вопреки всякой вероятности становятся суперзвездами и живыми легендами, но затем делаются жертвой темной стороны собственного успеха. Среди таких знаменитостей – Майкл Джексон, Курт Кобейн, Джим Моррисон, Принс, Филип Сеймур Хоффман[18], Уитни Хьюстон, Эми Уайнхаус: я назвал лишь некоторых, и этот список, увы, пополняется с каждым днем. В наше время легкость доступа к обезболивающим средствам, которые вызывают привыкание, приводит к многочисленным случаям передозировки среди представителей любого возраста. Любопытно отметить, что взрослые сравнительно молодых лет часто считают Майкла Джексона, Принса или Уитни Хьюстон примерами «историй успеха», но при этом не испытывают столь же сильного восхищения перед ветеранами войн или уцелевшими жертвами Холокоста. Похоже, в некоторых случаях потрясающий успех не приводит к успешному старению, а иногда он может дать прямо противоположный результат. Какие привычки и препятствия должны преодолеть взрослые постарше для того, чтобы хорошо стареть, и как мы могли бы сами оценить преимущества пожилого возраста? Один из путей – еще в сравнительно ранние годы постараться лучше понять парадоксы старения и привести наш образ жизни в соответствие с принципами успешного старения. Попросту говоря, умение пережить свою молодость и средний возраст – первый шаг к успешному старению. Некоторые из тех, кто встретился с успехом уже в юные годы, может не суметь даже достичь средних лет. Но само понятие «среднего возраста» наводит на важный вопрос: как дать определение этим возрастным диапазонам и как их лучше измерять?

На сколько лет вы себя ощущаете?

Сколько вам лет? Вполне возможно, что вы, отвечая на этот вопрос, будете опираться на дату, указанную в вашем паспорте или свидетельстве о рождении. Это ваш объективный, хронологический возраст. Вы совсем не обязательно будете при этом сверяться с состоянием вашего организма, чтобы получить более «биологичную» оценку и заявить: «У меня легкие пятидесятилетнего» или «Недавняя томография показала, что у меня кости, как у семидесятилетнего». Технологии «тренировки мозга» будут пытаться сообщить ваш «мозговой возраст» (в зависимости от того, сколько очков вы набрали в специальной умственной игре) и показать вам, что вы в состоянии изменить этот возраст. Однако самый лучший показатель вашего возраста, долголетия и общего состояния здоровья – то, на сколько лет вы себя ощущаете. Это называется вашим «субъективным возрастом». По данным некоторых исследований, этот субъективный возраст (то, на сколько лет вы себя ощущаете), а вовсе не ваш «реальный», «паспортный» возраст, на самом деле является более надежным инструментом для прогнозов насчет общего состояния вашего здоровья, возможностей вашей памяти, ваших физических сил и долголетия[19]. Поэтому вместо того, чтобы спрашивать: «Сколько вам лет?» (в большинстве разновидностей социальных взаимодействий это в любом случае считается невежливым), лучше, вероятно, задавать такой вопрос: «На сколько лет вы себя ощущаете?» Люди часто выдают в ответ цифру, которая на 5–15 лет меньше их истинного возраста. Как правило, после достижения сорокалетнего рубежа мы сообщаем, что чувствуем себя в среднем на 20 % моложе: иными словами, сорокалетний чувствует себя на 32 года, шестидесятилетний – на 48 лет, а восьмидесятилетний – на 60 лет[20]. Парадоксальным образом с годами мы как бы чувствуем себя все моложе: увеличивается разница между нашим субъективным возрастом и нашим биологическим возрастом[21].

В культуре, помешанной на юности и борьбе со старением, сама идея «ощущения себя более молодым» может вводить в заблуждение. Когда человек сообщает, что его субъективный возраст меньше объективного (биологического), он тем самым вовсе не отрицает свой «настоящий» возраст и не пытается его скрыть: он просто говорит, что чувствует себя здоровее, чем (как ему кажется) полагалось бы чувствовать себя в такие годы. Д-р Лаура Карстенсен, основатель и директор Стэнфордского центра долголетия, показала: когда пожилых людей спрашивают, в каком возрасте они хотели бы оказаться, они, как правило, отвечают, что хотели бы быть примерно на 10 лет младше (восьмидесятилетним хочется, чтобы им было семьдесят, а шестидесятилетним – чтобы им было пятьдесят). По ее мнению, это происходит главным образом из-за того, что им кажется: тогда они были здоровее. Никто из людей старшего возраста не выразил страстного желания снова стать двадцатилетним или тридцатилетним, и это весьма показательно: эти годы, столь ценимые многими, могут казаться весьма трудными по сравнению с пожилым возрастом, и нам вовсе не обязательно хочется переживать их вновь[22].

В отличие от нашего истинного возраста, который может изменяться лишь путем реального прохождения времени и нашего продвижения в будущее (мы не в состоянии стать младше в объективном смысле), наш субъективный возраст достаточно пластичен. Если мы находимся рядом с более молодыми людьми, мы и сами можем ощутить себя моложе. К примеру, актер Дик ван Дайк в 86 лет женился на сорокалетней Арлен Силвер (можно привести массу других примеров большой разницы в возрасте у супругов, которые вступают в брак: иногда это первое бракосочетание для кого-то из них или для них обоих, иногда – не первое). Человек постарше, сочетающийся браком с человеком помладше, может обладать субъективным возрастом меньше своего биологического; он чувствует себя моложе и ведет себя соответственно. Если верить ван Дайку, порой он может даже больше петь или танцевать. Ван Дайк (теперь ему уже за девяносто) как-то раз заметил: «У меня красивая молодая жена, которая танцует и поет, так что в моем доме часто разыгрываются танцевальные и певческие дуэты»[23].

Д-р Эллен Лангер, гарвардский социопсихолог, полагает, что внешние сигналы нашего возраста (скажем, облысение или появление детей на сравнительно поздней стадии жизни) могут влиять на наш субъективный возраст и связанные с ним особенности[24]. К примеру, женщина, которая рожает детей позже, часто оказывается окружена более молодыми «сигналами», связанными с возрастом (т. е. более молодыми матерями), поэтому у таких матерей выше средняя ожидаемая продолжительность жизни, чем у тех женщин, которые родили детей на более ранних стадиях жизни. Большая разница в возрасте между супругами может приводить к «сигналам, не соответствующим возрасту»: к примеру, женщина, вышедшая замуж за мужчину более почтенных лет, может близко наблюдать старение и чувствовать себя старше. Такие «супруги помоложе» (обоего пола), как правило, живут меньше, чем могли бы, а вот «супруги постарше» обычно живут дольше, хотя здесь очень трудно вычленить какие-то определенные факторы, которые являются причиной такого изменения продолжительности жизни. Главное – то, что постоянное напоминание о нашем возрасте может изменить наше субъективное восприятие того, сколько нам лет, и ощущение себя «старше» или «моложе» явно оказывает немалое влияние на нашу жизнь.

Интересно отметить: возможно, люди хотят выглядеть моложе не только из соображений тщеславия, но и для того, чтобы оценить плюсы по части здоровья и социальные ожидания, ассоциируемые с меньшим субъективным возрастом. Иными словами, ощущение себя моложе может заставить нас и вести себя соответственно. Вот одно неожиданное открытие, которое сделала Лангер в ходе своих исследований: у женщин, которые полагают, что они стали выглядеть моложе после того, как покрасились или постриглись, происходит вполне реальное снижение кровяного давления, а кроме того, они кажутся моложе и окружающим. Для мужчин облысение явно служит напоминанием о подступающей старости. Преждевременно облысевшие мужчины, видя это свое «более старое Я» в зеркале, могут и в самом деле «стариться быстрее»: некоторые факты вроде бы указывают на то, что для преждевременно оплешивевших мужчин выше риск развития рака простаты и ишемической болезни сердца, чем у тех, кто не облысел раньше срока. Поэтому стремление мужчин обзавестись более обильной шевелюрой (или с помощью парика, или посредством регенеративного выращивания волос: эта отрасль сейчас переживает подъем) может приносить вполне реальную пользу здоровью, если человек твердо верит, что чувствует себя моложе, когда он выглядит моложе[25]. Возможно, в этом одна из причин того, почему мы часто так удивляемся, видя в зеркале лицо, которое выглядит старше, чем должно бы (по нашему представлению о себе).

Что это такое – быть пожилыми людьми сегодня, по сравнению с временами 20- или 30-летней давности? Сегодня пожилые люди часто полагают, что старость начинается лет эдак в 85. Двадцать лет назад дело обстояло совсем по-другому. Когда мы представляем себе пожилого человека, мы часто воображаем своих родителей или бабушек-дедушек или же еще каких-то родных или друзей, которые, как нам кажется, подходят под это описание. Но означает ли это, что мы хотим быть похожими на них, когда станем постарше? В ходе одного масштабного исследования, проведенного в Берлине[26], данные, собранные в 2014 году при изучении особенностей 75-летних участников, сравнивались с результатами аналогичного исследования, проведенного в 1990 году. Удалось весьма подробно изучить различия между этими двумя наборами данных. Особенно впечатляет то, что ученые сумели выявить и сравнить «статистических близнецов» – представителей одного и того же пола, сходных с участниками более давнего исследования по возрасту, здоровью, образованию. Средний 75-летний нашего времени пребывает в лучшей когнитивной форме, чем 75-летний два десятка лет назад: он выдает результаты, сильно напоминающие результаты 55-летнего из более раннего исследования, а кроме того, сообщает о лучшем самочувствии и более позитивном настроении. Как предположили исследователи, это может объясняться тем, что за прошедшую четверть века произошли серьезные подвижки в области физической формы пожилых людей, а кроме того, повысился их общий уровень независимости. Это вполне согласуется с представлениями о том, что мы (как человечество), возможно, просто делаемся все смышленее, сильнее и даже стремительнее: этот тезис основан на том, что за последние полвека неуклонно улучшается рекорд в марафоне и триатлоне (и среднее время их прохождения), а также увеличивается возраст тех, кто успешно завершает эти гонки на выносливость.

Когда и как изучать успешное старение: все происходит так быстро… и при этом так медленно

Все мы постоянно наблюдаем старение – и в себе, и в своих близких. Во многих смыслах все мы – его исследователи: мы следим за течением жизни наших детей, родителей, бабушек-дедушек, мы видим, какие изменения происходят с ними и с нами, и невольно задаемся вопросом, какими мы будем, когда станем старше[27]. Я, во всяком случае, очень хорошо замечаю, как моя память меняется с годами (и вижу, что она все чаще подводит меня), – вероятно, потому что моя профессиональная деятельность посвящена исследованию памяти и старения. При этом я постоянно восхищаюсь пожилыми людьми, сохранившими ясность рассудка, остроумие, мудрость: в каком-то смысле они являются для меня ролевыми моделями. Вот как зародилась эта книга: у ее истоков – общение с пожилыми людьми, которые стареют многообразными путями, и вопрос о том, чему мы можем научиться у людей всех возрастов, когда речь идет об успешном старении. Но как вообще проводить научные исследования старения?

Когда вы изучаете старение человеческих существ, трудно проводить эксперименты в обычном их понимании – по самым разным причинам. Если у нас нет под рукой машины времени, нам приходится ждать, чтобы пронаблюдать результаты введения той или иной переменной. К примеру, если мы вводим/изменяем какой-то фактор (скажем, включаем в рацион испытуемого больше черники или увеличиваем его физическую активность), чтобы посмотреть, повлияет ли он на старение (скажем, улучшит память или продлит жизнь), придется подождать, если мы хотим пронаблюдать какие-то долгосрочные эффекты. Кроме того, трудно определить, что стало причиной каких-либо преимуществ для здоровья: введенный нами фактор или какая-то другая последовательность событий, поведенческих изменений и т. п., происходящая в процессе старения. Поэтому мы зачастую опираемся на разного рода ассоциации или корреляции, исходя из предположения, что время или старение играет одну из важнейших ролей в соответствующих процессах. Пытаясь более строго «изолировать» старение как таковое и определить, что же на самом деле вызывает перемены или различия, связанные с возрастом, можно либо терпеливо наблюдать за группой людей в течение многих лет (это так называемые лонгитюдные (многолетние) исследования), либо – что значительно проще – сравнивать две различные возрастные группы в заданное время (это так называемые перекрестные исследования).

Наблюдая, как растут наши дети и стареют наши родители, мы проводим свое личное лонгитюдное исследование старения. Сравнивая себя со своими детьми, мы проводим исследования, которые больше похожи на перекрестные; такое сравнение показывает, как изменились времена и как могут меняться люди. Наблюдение за отдельными людьми и рассмотрение отдельных случаев может позволить нам сделать полезные умозаключения, но четкие выводы трудно получить на основе изучения всего одного человека. Для того чтобы делать корректные обобщения, лучше всего иметь дело с большой группой (выборкой), состоящей из сотен или даже тысяч людей. Отдельные случаи с отдельными людьми могут подтверждать более масштабные исследования[28] или же служить необходимыми «мостиками» для дополнительных исследований, которые могут подтвердить или опровергнуть данные, полученные при изучении этих единичных случаев. Кроме того, исследование животных может позволить лучше контролировать процесс старения, к тому же у подопытных видов, как правило, короче продолжительность жизни, что удобно для исследователя. Так, фруктовая мушка-дрозофила живет всего несколько недель или месяцев[29], так что в ходе определенных экспериментов можно проводить генетические манипуляции, стараясь увеличить эту краткую продолжительность жизни и попутно совершать важные открытия – не сталкиваясь с необходимостью ждать годы, десятилетия или всю человеческую жизнь, чтобы пронаблюдать какие-либо результаты, связанные с увеличением долголетия[30]. Наконец, мы, ученые, обычно занимаемся вопросами, которые кажутся нам интересными и важными, так что в каком-то смысле мы сами решаем, что нам изучать касательно процесса собственного старения, а это может приводить к предвзятости уже в самом начале эксперимента. Таким образом, движущей силой подобных изысканий могут служить наши собственные интересы и мотивы. Невольно вспоминается шутка насчет того, что побуждает нас стремиться изучать мозг: «Когда-то я думал, что мозг – самая интересная штуковина из всех, какие только можно изучать, но тут я спохватился: погоди-ка, а кто мне это говорит?»

Изучение старения требует немалого количества времени – в буквальном смысле. Экспериментальная психология разработала многообразные методы исследования того, как люди стареют, не требующие многолетних наблюдений за этим процессом. Собственно говоря, в большинстве исследований «старения» рассматриваются различия между группами людей, «связанные с возрастом». Такие перекрестные исследования сравнивают более молодых взрослых с более пожилыми людьми в тот или иной заданный момент времени. Как правило, это наиболее удобные и экономичные (с точки зрения финансовых затрат на проведение) изыскания. Ими часто занимаются в университетских кампусах. Для удобства в качестве более молодой группы используют студентов колледжа: за участие им ставят баллы, а иногда платят. К участию в более старшей группе часто привлекают «обеспокоенных здоровых»: это люди старшего возраста, которые не страдают никакими серьезными заболеваниями, однако озабочены состоянием своей памяти, опасаются, что она не работает как полагается, и хотят как-то изменить положение. Эти люди старшего возраста вербуются из числа местных, они живут независимо, и им платят за то, что они уделяют исследователям свое время: впрочем, зачастую они занимаются этим бесплатно, а иногда они даже сами жертвуют деньги на исследования. Возможно, к участию их подталкивает желание сохранять остроту ума, оставаться в курсе новейших научных изысканий и больше узнавать о работе собственной памяти.