За пределами самости. Модель объектных отношений в психоаналитической терапии

Данное исследование иллюстрирует возможность клинического применения психоаналитической терапии в контексте теории объектных отношений. Поскольку в книге большое внимание уделяется клиническому процессу, мне представляется уместным начать с анализа конкретного случая. Проведенный мной анализ Декстера содержит хорошую клиническую базу для обоснования предлагаемого подхода и его сравнения с двумя другими влиятельными психоаналитическими парадигмами – эго-психологией и психоанализом отношений. Посредством такого сравнения я надеюсь продемонстрировать различие между этими тремя подходами и полезность применения концепции объектных отношений для проведения психоаналитической терапии, что и составляет конечную цель данной книги.

Декстер начал анализ, чтобы разрешить две свои основные проблемы: непрекращающиеся ссоры с женой и – что было для него особенно важно – хронические неудачи в работе. Еще одна беспокоившая его проблема, хотя он и не заявлял ее как основную, состояла в недавно проявившейся склонности крайне эмоционально реагировать на внешне незначительные события. Например, однажды коллега принесла ему кофе, и он чувствовал, что буквально разрывается на части, когда благодарил ее.

Декстер – третий ребенок из пяти (две старшие сестры и два младших брата) – вырос в районе для среднего класса. Его мать была домохозяйкой, отец служил, по словам Декстера, «управляющим низшего звена». Мать нередко обсуждала с сыном свою неудовлетворенность доходами отца и его образованием. В начале лечения Декстер утверждал, что любит и уважает обоих родителей, однако особенно дороги ему были воспоминания о матери, о том, как они вместе гуляли, как она подшучивала над некоторыми друзьями и соседями, и как они вместе смеялись над ее саркастическими замечаниями.

В старших классах Декстер начал заниматься спортом, однако получил травму и после выздоровления к спорту не возвращался. К тому времени круг его общения в основном состоял из спортсменов, но после травмы он почувствовал, что больше не принадлежит к их обществу, и у него возникло ощущение социальной изоляции. Необъяснимым образом тогда же снизилась его академическая успеваемость. Он стал пропускать занятия в колледже и периодически вовсе оставлял учебу. В результате для завершения образования ему потребовалось десять лет. В этот период Декстер женился. К началу анализа он работал на том же месте, на которое устроился сразу после окончания колледжа, и собирался продолжить образование, чтобы получить следующую ученую степень. За год до этого его жена бросила работу из-за рождения ребенка.

Несмотря на вполне стабильное положение, Декстер считал, что продвигается по карьерной лестнице слишком медленно, потому что он не получал повышения и не реализовывал свой потенциал. Он нередко совершал ошибки по невнимательности и забывчивости и опасался, что это может повредить его профессиональному росту и даже привести к потере работы. В его отношениях с женой всегда присутствовало некоторое напряжение, но в последнее время и особенно после рождения ребенка супруги стали ссориться постоянно, как правило, из-за возникающего у Декстера чувства, что жена над ним издевается. Иногда эти ссоры достигали такого накала, что Декстер начинал опасаться, что способен ее ударить. Однажды во время поездки в автомобиле ему пришлось съехать с шоссе, припарковать машину и выйти, потому что они с женой привели друг друга в такую ярость, что их безопасность была под угрозой.

Анализ начался с многочисленных воспоминаний Декстера об отношениях с матерью, особенно об их разговорах наедине. Было ясно: он чувствовал, что у него с матерью были особые отношения и что мать находила у него выраженные способности к науке. Она запомнилась ему как красивая, умная женщина с нереализованными интеллектуальными стремлениями. Декстер вспоминал ее фрустрацию и разочарование из-за отца, который не сумел закончить образование, не добился в жизни успеха и мало зарабатывал. Он полагал, что мать недовольна своей судьбой, и в начале анализа выразил понимание того, что он бессознательно ощущал тяжесть ее нереализованных амбиций. Понимая, что он был избран матерью для осуществления того, что не удалось его отцу, Декстер также осознал, что чувствует себя не способным удовлетворить ее. В его сознании возник новый образ матери – согласно его определению, образ «Снежной королевы». Мать представала прекрасной, холодной, неумолимой, суровой женщиной, которой он никак не может угодить. Осознание этого образа обнаружило его гнев против матери за нарциссическую эксплуатацию.

Вместе с негативными чувствами к матери Декстер ощутил давящее чувство вины. Этому особенно способствовали мысли о том, что она верила в него, в его интеллектуальный потенциал, а также ее ранняя смерть. Тем не менее, он не мог освободиться ни от гнева на мать за то, что теперь он был склонен расценивать как эксплуатацию, ни от ее негативного образа, который существовал рядом с положительным.

Когда отношения с матерью стали для Декстера более осознанными, начал появляться материал и о его отношениях с отцом. Во время рассказа о неудовлетворенности матери образ отца вызывал у него двойственную реакцию. На сознательном уровне он сочувствовал человеку, который много работал и содержал семью из шести человек, а наградой за этот труд было только недовольство жены. Кроме того, у Декстера присутствовал неосознаваемый гнев на отца за то, что тому не хватало целеустремленности, и желание превзойти его, которое вызывало гнетущее чувство вины. Осознав этот гнев, Декстер понял свою бессознательную идентификацию с отцом и признал, что обладает ограниченным интеллектом и не способен к успеху в учебе и в работе. Его злость была вызвана также тем, что отец не пытался возражать матери. Как только прояснилась природа гнева Декстера, он осознал, что приравнял свое желание добиться успеха к стремлению превзойти отца, что создало еще один источник чувства вины. Достичьуспеха означало победить отца и угодить матери, сделав то, чего отец так и не сумел. Однако это ставило его в прямую оппозицию к отцу, и он чувствовал вину за то, что причинял ему боль.

Все вышесказанное проявилось в переносе. Декстер полагал, что я нуждаюсь в нем как в успешном пациенте, и в то же время идеализировал в моем лице все то, к чему стремился: интеллектуальные, карьерные и финансовые достижения без борьбы и конфликтов. Несомненно, эта идеализация была амбивалентной, что выражалось в частых и довольно острых стычках со мной, в которых, как он чувствовал, я всегда оказывался победителем. Постоянно сравнивая свои умственные способности, образование, профессиональный опыт с моими, он обнаруживал, например, что в то время как он выбивался из сил, чтобы завершить свое скромное образование, я с легкостью получал ученую степень. В некоторых областях, однако, он чувствовал свое «превосходство», например: у меня не было детей, и он меня опережал как отец.

Накал агрессивного соперничества со мной ясно виден в следующем сне: Декстер изо всех сил мчится на трехколесном велосипеде, соревнуясь с кем-то, внешне похожим на меня; велосипед «аналитика» лучше, поэтому аналитик обгоняет Декстера, и тогда Декстер сталкивает его на обочину, а затем с обрыва. Этот сон пробудил в нем агрессивные и конкурентные чувства по отношению к своему отцу и ко мне. Негативный перенос у Декстера содержал отдельные элементы чувств к обоим родителям. Он не только заново отыгрывал свое желание превзойти отца и сопровождающую это желание тревогу, но и осознавал, что аналитик является той фигурой, которой он совершенно искренне желал угодить. Аналитик тоже стал «Снежной королевой», и этот образ вызывал все больший гнев.

Восприятие Декстером жесткости аналитика и его гнев по этому поводу стали фокальной точкой переноса. Будучи убежден, что никогда не сможет быть достаточно хорошим для аналитика, он думал, что я считаю его недостаточно умным и что он плохо справляется с ролью пациента. Надуманные ожидания так тяготили его, что однажды во время сеанса он вжался в кушетку и громко простонал: «Прошу Вас, оставьте меня в покое!» Сила этой эмоциональной реакции шокировала его и заставила понять, что тяжесть, которую он переживал, была внутри него, и именно поэтому он воспринимал аналитика как человека, которого невозможно удовлетворить.

Декстер чувствовал себя подавленным моими ожиданиями и отыгрывал свой гнев на фигуре «Снежной королевы» (мать и аналитик), «забывая» о работе, которую должен выполнять пациент, проходящий анализ. Он начал делать паузы вместо того, чтобы свободно ассоциировать, и обходил существенный материал чаще, чем прежде. Эти проявления были немедленно проассоциированы с его рассеянностью на работе и слабостью концентрации внимания. Если раньше Декстер соотносил проблемы на работе исключительно с повторением конкурентного конфликта с отцом, то теперь он увидел связь этих проблем с завышенными ожиданиями матери. Злость на «Снежную королеву» стала настолько сильна, что ему захотелось нанести ей поражение. Его злость состояла из двух основных компонентов.

1. Декстер был убежден, что независимо от достигнутого им успеха «Снежная королева» никогда не будет удовлетворена. Его приводило в ярость бесконечное чувство собственного несоответствия ее ожиданиям, а фрустрация становилась причиной того, что он делал ошибки в работе. Это проявлялось также в анализе – в чувстве, что он не выполняет обязательств пациента, никогда не сможет соответствовать моим ожиданиям, и в отчаянии из-за того, что его анализ окажется неудачным.

2. Если бы ему удалось добиться успеха, «Снежная королева» получила бы преимущество и лишила бы его всякого доверия. Быть успешным означало принять ее правила игры и тем самым позволить ей себя эксплуатировать. Аналогично, если бы анализ удался, я бы получил все почести, а Декстеру досталась бы роль человека, подчиняющегося моей потребности кого-либо эксплуатировать, чтобы преуспевать. Чтобы защитить себя от такого «использования», он попытался победить аналитика «рассеянностью» в аналитической работе.

Постепенно Декстер дошел до осознания своей тревоги по поводу возможного возмездия. Ему приснился сон о змее, готовой откусить ему голову; с этим сновидением он связал воспоминания о реакции отца на его успехи в учебе. Когда Декстер перешел в старшие классы, его отец больше не мог помогать ему выполнять домашние задания по математике, что его, по-видимому, огорчало. Мать заметила, что по уровню образования он превзошел отца. Именно тогда и произошло стремительное снижение успеваемости Декстера. Сначала ухудшились оценки по математике, а затем и по остальным предметам. Он больше никогда не был успевающим учеником. Декстер осознал, что боялся причинить боль отцу и в то же время вызвать его ярость своими успехами. Никаких признаков ярости отец не демонстрировал, однако достижения сына его явно уязвляли, и эта реакция пробудила в Декстере тревогу. В ходе анализа он сумел увидеть всю глубину своего страха наказания за успех.

Теперь он мог по-другому объяснить свое решение бросить занятия спортом в старших классах, причину чего он прежде приписывал травме. Несмотря на то, что один сезон для него закончился, он мог бы продолжить играть в следующем. Но причина его ухода из спорта была в другом. Он был лучшим в своей команде, но через год ему предстояло играть в команде университета, где ситуация могла измениться. Декстер предпочел не допускать возможности оказаться на вторых ролях и использовал травму как предлог. Несмотря на чувство вины за свои успехи, неполный успех он считал для себя оскорбительным. Эта реакция отражала неразрешенную амбивалентность его отношения к отцу. Быть не первым в футболе казалось ему унизительным, поскольку это было равносильно тому, чтобы проиграть человеку, над которым смеялась мать. И даже более того, статус не самого лучшего игрока угрожал подтверждением и осознанием бессознательной идентификации с отцом, которая уже тогда заставляла его чувствовать себя неудачником. Таким образом, он не мог терпеть ни успех, ни поражение. Эта амбивалентность отражалась во всей его жизни: он делал шаги в направлении успеха, постоянно спотыкался и получал травмы. Он хотел, чтобы анализ был успешным, и в то же время подрывал работу.

Декстер вспомнил два пугающих, прежде подавляемых в памяти эпизода из своей взрослой жизни. Один раз он нырял с аквалангом и погрузился глубже, чем позволяло количество кислорода в баллонах. У него закружилась голова. Спас его другой ныряльщик. Второе воспоминание касалось эпизода, когда он работал на крыше грузового лифта и случайно привел его в движение. Когда его спасли, он висел на одних пальцах. Теперь Декстер понял, что это были не случайные происшествия, как он думал прежде, а проявления его склонности причинять себе вред, коренящейся в чувстве вины из-за превосходства над отцом.

Боязнь успеха, свойственная Декстеру, была связана с его представлением о родителях: о матери как суровой «Снежной королеве», которая использует его и нуждается в его успехах, чтобы доказать собственное величие, и вызывает у него ярость от собственного бессилия и невозможности ее удовлетворить, и об отце как конкуренте, который в случае поражения отступает и мстит. Обе эти позиции отразились в переносе, и каждая вызывала его враждебность и отыгрывалась в анализе. У каждой родительской фигуры в переносе было две стороны. В то время как Декстер чувствовал, что я пытаюсь использовать его, сделав его успешным, он, в свою очередь, использовал меня для повышения собственной самооценки, вступая в связь с моей идеализированной фигурой. Осознание этого привело к пониманию удовлетворения, получаемого им от того, что на роль наиболее одаренного ребенка мать выбрала именно его. Несмотря на весь свой гнев, он испытывал благодарность за чувство собственной исключительности, дававшее ему заметное нарциссическое удовольствие. То же самое было и в анализе: я нуждался в его успехе, чтобы повысить свою самооценку; таким образом, он мог чувствовать себя особенным пациентом и получать от этого нарциссическое удовлетворение.

Такие же двойственные отношения были у него и с фигурой конкурента-отца. Он не только пытался победить меня, но и полагал, что я тоже соревнуюсь с ним и стремлюсь к победе в нашем взаимодействии. Мои интерпретации он нередко воспринимал как попытки «превзойти» его, «поставить на место». Хотя, как правило, в анализе Декстер играл роль сына (а аналитик – отца), в этом случае пациентом был аналитик, сам же пациент оказывался на месте отца, боящегося потерпеть поражение. Обе трансферентные формы представляли собой отыгрывание наиболее важных для Декстера объектных отношений. Первая объединяла полюса «эксплуататор – эксплуатируемый», вторая состояла из ролей «победителя» и «побежденного», причем в обоих случаях пациент исполнял обе роли. Перенос позволил увидеть объектные отношения, которые Декстер пытался привнести во все значимые межличностные взаимодействия.

Эти аспекты переноса продолжали существовать даже после того, как Декстер ясно увидел, что они происходят из его отношений с родителями. Между его знанием об отыгрывании ранних отношений и его восприятием аналитика образовался раскол. Устойчивость созданного им образа аналитика стала значительным препятствием на пути преодоления его невроза.

Декстер видел, что его попытки ублажить меня и его видение меня как «всегда неудовлетворенного» скрывают его стремление иметь близкую связь – такую, когда аналитик и пациент «действительно знают друг о друге все», такую, как между ним и его матерью. Теперь ему стало казаться, что его чувство собственной исключительности в ее восприятии не было признаком по-настоящему глубокой связи с ней, а скрывало пустоту, которую он ощущал рядом с ней. Он защитился от своей жажды близости с ней так же, как сейчас пытался сделать в отношениях со мной, – почувствовал себя фрустрированным и используемым. После того как эти чувства были интерпретированы в терминах защитных механизмов, он столкнулся с возможностью близости, которой прежде никогда не ощущал. Эта угроза таилась в отношениях со мной, и он почувствовал себя разбитым и потерянным.

Тогда Декстер применил свой обычный прием: он вернулся к мысли об особых отношениях между нами, в которых ему доставалась роль используемого. Таким образом он сохранял право на гнев и застревал в том же самоограничивающем паттерне, что и с матерью, – в ответ на эксплуатацию забывал выполнять аналитическую работу и в то же время испытывал нарциссическое удовольствие от собственной уникальности. Преодоление этой привычной схемы составляло угрозу начала новых отношений со мной – отношений, предполагающих никогда прежде не испытанную им близость, и он искал спасения в интернализированных объектных отношениях эксплуатации и уникальности, которые парализовали его жизнь и от которых он не мог избавиться.

Три точки зрения

Как следует понимать симптомы Декстера и обусловленные ими конфликты? В каких отношениях оказались пациент и аналитик? Не зашел ли анализ в тупик, и если да, то есть ли выход из этого тупика? Вот важнейшие вопросы, на которые аналитик должен искать ответ. Поскольку существующие психоаналитические теории многообразны, ответов можно найти множество. Чтобы составить представление о теоретическом подходе, предлагаемом в этой книге, следует не перечислять различные точки зрения, а противопоставить его двум фундаментальным психоаналитическим теориям, на стыке которых он возник. Посмотрим, как аналитики ответили бы на эти вопросы исходя из парадигмы эго-психологии и анализа отношений, а затем обсудим эти же проблемы с точки зрения теории объектных отношений.

Нам вряд ли удастся предложить единое толкование проблемы, с которым согласились бы все эго-психологи. Тем не менее мы можем сказать, что в широком смысле современная эго-психология представляет собой психоаналитическую парадигму, в которой человеческая мотивация рассматривается как компромисс между конкурирующими давлениями влечений, защитных механизмов, тревоги и чувства вины (см., напр.: Brenner, 1979; Wilson, 1995). Понятие компромисса между психологическими силами, а также некоторые темы типа эдипова комплекса неизменно присутствуют в любом эго-психологическом построении, хотя детали, разумеется, различаются в зависимости от личности каждого конкретного клинициста. Ниже в общих чертах приводится возможное объяснение симптомов и лечения Декстера в рамках эго-психологической парадигмы.

С точки зрения классического психоанализа, Декстер борется с конфликтами, порожденными как либидинозными желаниями, так и агрессивностью, вызываемой эдиповым конфликтом. Он был убежден, что мать выделяет его среди остальных детей, и это давало ему ощущение эдиповой победы, но в то же время пробуждало тревогу и усиливало чувство вины. Кроме того, эдипова вина, вызванная желанием превзойти отца и занять его место рядом с матерью, подавляла его агрессию. Несмотря на полученное за «победу» над отцом нарциссическое вознаграждение, Декстер дорого заплатил за нее повышенной тревогой, приведшей к усилению защитных механизмов и к гнетущему чувству вины. Его опыт потенциально успешной жизни в некоторой степени дает представление об этой эдиповой победе, которая спровоцировала настолько сильную тревогу и чувство вины, что он сам уничтожил свои шансы на успех в отчаянной попытке наказать себя. Его неудачи в учебе и ошибки в работе – все это имело своей целью избежать успеха, который символизировал бы победу в эдиповом конфликте. Кроме того, это было средство наказать себя за неприемлемые эдиповы желания и агрессивное отношение к отцу.

Тем не менее неполный успех для Декстера был столь же неприемлем. Именно из-за этого он бросил футбол, будучи не в силах смириться с тем, что он мог занять второе место в команде. На бессознательном уровне второе место, даже всего лишь на один год, означало для него поражение в глазах матери. Несмотря на то, что «поражение» уменьшило бы чувство вины, оно также послужило бы причиной невыносимой нарциссической травмы, поскольку привело бы к бессознательной идентификации со слабым отцом. Таким образом, любой неполный успех означал бы, что он подводит мать так, как это сделал недостаточно хороший для нее отец. Неспособность Декстера смириться с собственным несовершенством и нарциссическая чувствительность коренятся, с этой точки зрения, в глубинной тревоге, вызванной бессознательной идентификацией с отцом.