Под шепот океана
Тяжело вздохнув, Гас подумал, было ли это решение отчасти продиктовано страхом перед его властными родителями. По иронии судьбы, окончив университет, он отказался от руководящей должности, которую приготовил для него отец, и, движимый высокими идеями, отправился в Африку помогать нуждающимся.
Следующие девять лет он работал на благо людей из стран третьего мира. Подумать только, все это время у него в родной Австралии был сын, который в нем нуждался.
При мысли об этом ему хотелось кричать от гнева, отчаяния и жалости к самому себе. Что стоят все его попытки спасти мир, если он ничего не сделал ради благополучия своего собственного сына?
Ужаснее всего было то, что Фрейя пыталась сказать ему о ребенке. Она обратилась к нему за помощью в трудную минуту, а он, вместо того чтобы стать ее рыцарем в сверкающих доспехах, подвел ее.
В тот день Гас устоял перед искушением затащить Фрейю в свою комнату в общежитии и заняться с ней любовью. Вместо этого он пригласил ее в дорогой ресторан с видом на Брисбен-Ривер. Во время обеда она была напряжена.
Сейчас, оглядываясь назад, он видел, что был слишком опьянен университетской жизнью и без умолку говорил о своих впечатлениях, не дав Фрейе возможности вставить хотя бы слово. Как ему ни стыдно было это признавать, он испытывал чувство облегчения, когда сажал ее на поезд до Шугар-Бей.
Гас слишком поздно понял, что разочаровал ее. Но если бы он тогда узнал о ребенке, смог бы он все бросить и быть рядом с Фрейей? Не сожалел бы о своем решении?
Разумеется, он ее любил. Лето, проведенное вместе с Фрейей, было самым счастливым временем в его жизни. Однако во время первого семестра он предпочитал, чтобы Фрейя ждала его в Шугар-Бей, нежели вторгалась в его новую жизнь.
Гас долго смотрел на море, погруженный в свои мысли, после чего сказал:
– Ты перестала отвечать на мои письма.
– Мы решили, что так будет проще со всем покончить.
– Мы? – На мгновение ему показалось, что она имеет в виду другого бойфренда. Затем он вспомнил о Поппи, которая была для Фрейи не только матерью, но и лучшей подругой. – Полагаю, Поппи в этом тоже участвовала. Она говорила, что тебя нет, когда я звонил.
– Она была настоящим оплотом силы.
«Кто бы сомневался», – мрачно подумал Гас. Поппи была в своей стихии. Она никогда не была сторонницей долгосрочных отношений. Гас не сомневался, что это она убедила Фрейю порвать с ним и растить ребенка одной.
Постепенно Гас с Фрейей отдалились друг от друга. Она не отвечала на его звонки, и он, увлеченный новыми интересами, просто ее отпустил.
Другими словами, они с Фрейей двенадцать лет назад приняли решение и теперь за него расплачивались.
Точнее, расплачивался их сын Ник.
Посмотрев в темно-синее, почти черное небо, Гас увидел первую звезду, похожую на мерцающий бриллиант. Вдруг у него внутри все оборвалось. Черт побери, как он мог думать о прошлых ошибках, когда Фрейя сказала ему, что у их сына проблемы?
Это вопрос жизни и смерти.
– Ты все еще не сказала, почему обратилась ко мне за помощью, – произнес он с деланым спокойствием.
Фрейя съежилась в комочек, словно силы и уверенность внезапно покинули ее. Он хотел прижать ее к себе, но его рука замерла в нескольких дюймах от нее.
– В чем дело? Что случилось?
Из ее горла вырвался тихий стон, и она закрыла лицо руками.
Гаса словно кипятком обдало. На мгновение ему захотелось убежать, чтобы не слышать плохие новости. Напряжение было невыносимым.
– Мальчик… болен? – заставил произнести себя он.
Фрейя кивнула, и его грудь словно сковали стальные обручи.
Вопрос жизни и смерти. Его сын умирает?
Почувствовав, как напрягся Гас, Фрейя подняла голову. Она должна быть сильной. Назад дороги нет. Она не может подвести своего сына.
Глубоко вздохнув, Фрейя сказала:
– У Ника отказывают почки, и он нуждается в трансплантации.
Было темно, но Фрейя видела реакцию Гаса. Тот словно окаменел. Прошло несколько минут, прежде чем он снова заговорил. Его голос был глухим и безжизненным.
– Полагаю, ты ищешь донора. Ведь ты поэтому мне позвонила, не так ли?
Фрейя попыталась ему ответить, но когда открыла рот, из него донеслось только всхлипывание. Открыв сумочку, она снова достала оттуда носовой платок.
– Мне так жаль, – пролепетала она. – Понимаю, это не лучший способ узнать о том, что у тебя есть сын.
– Правильно понимаешь. – Его тон по-прежнему был безжизненным и невыразительным. – Полагаю, ты не подошла в качестве донора.
Фрейя покачала головой.
– Мы с Поппи обе хотели помочь, но у нас другая группа крови, нежели у Ника. – Подул холодный ветер, и она вздрогнула. – У нас обеих третья группа крови, а у него четвертая, следовательно, у тебя тоже должна быть четвертая. Людям с третьей группой можно пересаживать органы от людей с четвертой, но тем, у кого четвертая группа, подойдет донор только с четвертой.
Гас поднялся с камня и отошел в сторону. Фрейя хотела последовать за ним, но он сделал ей знак оставаться на месте:
– Дай мне немного времени. Мне нужно все это переварить.
– Конечно.
Засунув руки в карманы, Гас принялся ходить туда-сюда, затем резко застыл на месте и уставился на море.
Фрейе хотелось его успокоить, но она не знала, что сказать. Она знала, что внутри его сейчас бушует ураган противоречивых эмоций. Оставалось только молиться, что он, несмотря ни на что, захочет помочь Нику.
Внезапно Гас повернулся к ней лицом. Он был бледен, глаза неистово сверкали, руки были сжаты в кулаки.
– Гас, ты в порядке?
Его реакцией на этот вопрос был резкий циничный смех.
– Ты, наверное, шутишь. – Он подошел ближе. Его тело было напряжено, как у хищника, готовящегося броситься на жертву, лицо напоминало зловещую маску. – Разумеется, я не в порядке. Я безумно зол, Фрейя. На тебя. На Поппи. На жестокий безумный мир, в котором такое могло произойти с моим ребенком. С любым ребенком.
Фрейя подтянула к себе колени и обхватила их руками. Ей хотелось сжаться в комок. Она никогда не видела Гаса таким.
– Я не осуждаю тебя за то, что ты на меня злишься.
– Если бы этого не произошло, ты никогда бы мне не сказала, что у меня есть сын, правда? Ты связалась со мной только потому, что других вариантов не осталось?
Что могла сказать Фрейя? Это была абсолютная правда.
– Черт побери, Фрейя, если бы ты или Поппи смогли помочь Нику, я бы никогда не узнал о его существовании.
Она покачала головой, но Гас уже отвернулся. За один вечер он пережил несколько потрясений и сейчас испытывал сильную боль.
Ей было жаль, что она заставила его страдать. На его долю и так выпало достаточно испытаний. Смерть жены, работа в суровых условиях Африки. Наверняка было еще что-то, о чем она не знала. Последним ударом стали ее новости о Нике.
Фрейя никогда не забудет, что почувствовала в тот момент, когда доктор сообщил ей диагноз Ника. Полная отчаяния, она долго брела вдоль берега и даже не заметила, что обгорела. Несмотря на чудовищную усталость, той ночью она не смогла уснуть. Все эти два месяца ей снились кошмары, в которых она теряла Ника. Но еще более жестокими были сны, в которых ее сын выздоравливал, потому что, просыпаясь, она сталкивалась с отрезвляющей реальностью. Страх стал ее постоянным спутником.
Гас снова подошел к ней. Его лицо по-прежнему было мрачным, но в то же время оно выражало решимость. По рукам Фрейи пробежала нервная дрожь, внутри все сжалось, но она постаралась расслабить мышцы. Ей не хотелось, чтобы Гас видел, как сильно она напугана.
К ее удивлению, он протянул ей руку и помог слезть с камня.
Она задержала дыхание.
– Успокойся, Фрейя. Я готов помочь Нику, если это в моих силах.
Фрейя испытала огромное облегчение. Ей следовало кричать и прыгать от радости, но она смогла лишь пролепетать «спасибо».
– Ты вся дрожишь, – сказал Гас.
Он все еще держал ее за руку, и на мгновение ей показалось, что он собирается заключить ее в объятия.
О боже, как же ей хотелось почувствовать на себе его сильные руки, зарыться лицом в его плечо, вдохнуть запах его кожи, смешанный с ароматами тропической ночи!
Но разумеется, у Гаса не было ни малейшего намерения ее обнимать. Как она могла об этом мечтать, когда сама от него отказалась много лет назад?
– Ты замерзла, – добавил он. – Твои пальцы холодные, как ледышки. – Он взял ее ладонь в свои и потер. Это напомнило ей о том, как он ее согревал, когда они были подростками. – Ты слишком легко одета. Тебе лучше вернуться в помещение.
– Я не думала, что в Дарвине когда-нибудь бывает холодно.
– Сегодня один из тех трех дней в году, когда жители Дарвина вынуждены надевать куртки.
Гас пошутил. Это хороший знак.
Он отпустил ее руку, и они пошли по лужайке к освещенной бетонной дорожке, ведущей к отелю.
– Итак, – начал Гас, – полагаю, тебе следует рассказать все, что ты знаешь о болезни Ника. Я хочу быть в курсе.
Он это заслуживал. За эти два месяца она научилась говорить о болезни почти так же бесстрастно, как доктора. Прятать свою боль за медицинскими терминами.
– Все началось с тяжелого желудочного гриппа с высокой температурой и приступами тошноты. Поняв, что у Ника происходит обезвоживание организма, я отвела его к нашему местному педиатру. Тот осмотрел его и вызвал «скорую». Ника положили в больницу. – Фрейя не смогла сдержать дрожь. – От гриппа его быстро вылечили, но повторный анализ крови показал, что у него возникли более серьезные проблемы. – Она вздохнула. – Мы повезли его в Брисбен к специалисту. Тот диагностировал глобальный гломерулосклероз.
– Прямо скороговорка какая-то.
– У меня большая практика в произнесении этих слов. Ник называет свою болезнь «моя глобальная тревога».
Гас печально улыбнулся:
– Только очень смелый человек может шутить по поводу своей болезни.
– Да, он очень храбрый. – Фрейя едва сдерживала слезы. – Поначалу я день и ночь плакала, потому что боялась. Затем увидела, как мужественно держится Ник, и поняла, что должна быть сильной ради него. – Сглотнув, она продолжила: – Почки Ника наполняются соединительной тканью. В конце концов они откажут.
Фрейя остановилась. Они уже были рядом с отелем. Из бара доносились музыка и смех.
– Все эти два месяца Ник принимает лекарства, – сказала она. – Они ему помогают. Он чувствует себя хорошо, но, к сожалению, они будут эффективны только в течение ограниченного периода. – Подняв глаза, она встретилась взглядом с Гасом. – Именно поэтому ему необходима трансплантация.
– Бедный ребенок. – Его кадык дернулся. – Он понимает, насколько все серьезно?
Фрейя кивнула и, несмотря на свое напряжение, улыбнулась:
– С виду Ник довольно спокоен. Он не нуждается в диализе, и это большой плюс. Лекарства позволяют ему вести нормальную жизнь. Он может плавать, заниматься спортом, играть со своей собакой.
– У него есть собака?
– Да, маленькая. Смесь терьера с бог знает еще кем. Мы взяли его из приюта для бездомных животных. Его зовут Урчин. Ник его обожает и проводит с ним каждую свободную минуту. Они лучшие друзья.
Взгляд Гаса затуманился. Фрейя была почти уверена, что он представляет себе мальчика, бегающего с собакой по пляжу в Шугар-Бей. В его глазах была нежность, и к ее горлу подкатил комок.
В следующее мгновение Гас моргнул, и его лицо снова стало бесстрастным.
– Значит, он понимает, что ему нужна трансплантация?
– Да. – Она небрежно пожала плечами, как обычно делал Ник. – Но он об этом не думает.
– Полагаю, это потому, что он ребенок и не осознает до конца всю серьезность своего положения. – Гас опустил глаза и вздохнул.
– Мы не говорим о том, что может произойти, – мягко сказала Фрейя. – Я обещала ему, что найду донора.
– Ты уже пыталась искать, Фрейя?
Она отвернулась.
– Мы в списке очередников, но доктор сказал, что наш лучший шанс – это ты, Гас.
Он мрачно кивнул.
– Сколько времени еще есть?
– Чем скорее будет произведена трансплантация, тем лучше.
– Надеюсь, я смогу помочь.
– Это было бы… – Губы Фрейи дрожали. Ей хотелось осыпать Гаса словами благодарности, но она знала, что ему это не понравится. Он по-прежнему на нее злился. Все же она понимала, что должна что-то сказать. – Мне жаль, что я так неожиданно все это на тебя вывалила. Я знаю, что доставляю тебе лишнее беспокойство…
Гас поднял руку, заставив ее замолчать.
– Это не лишнее беспокойство, – произнес он с едва скрываемым гневом. – Я отец мальчика.
Фрейя послушно кивнула. Именно такой реакции она и ожидала от Гаса. Он согласился помочь своему сыну. Это самое главное. Было бы несправедливо ждать от него, чтобы он простил ей ее молчание.
– Возможно, сегодня для Ника удачный день, – добавил Гас более мягким тоном.
К большому удивлению Фрейи, он улыбнулся. Это была печальная улыбка, но она вдруг обнаружила, что уголки ее губ тоже поднимаются.
– Я очень на это надеюсь, – ответила она.
– Дело тут ведь не только в совпадении групп крови, правда?
– Это первоочередное условие. Насколько я знаю, нужно сделать УЗИ внутренних органов. Насчет остального я не уверена, поскольку меня отбраковали сразу.
Вдруг Фрейя поняла, что должна отблагодарить Ника за его участие.
– Ты остановился в этом же отеле? – спросила она.
– Да.
Неожиданно ее щеки вспыхнули.
– У тебя есть какие-нибудь планы на сегодняшний вечер?
– Помимо встречи с тобой никаких.
– Может… э-э… хочешь поужинать?
На его лице промелькнуло удивление.
– Мне определенно нужно поесть, – сухо ответил Гас.
Он нарочно сделал вид, что не понял ее? Фрейя пришла в замешательство. Все же ей не давало покоя чувство вины перед ним, и ей хотелось протянуть ему оливковую ветвь.
Облизав высохшие от волнения губы, она попыталась снова:
– Позволь мне угостить тебя ужином, Гас. Это меньшее, что я могу для тебя сделать.
Гас слегка прищурился, и у нее перехватило дыхание. Она вдруг поняла, что не хочет сейчас с ним расставаться. Им о стольком еще нужно поговорить.
– Спасибо, но давай лучше в другой раз, – спокойно ответил Гас, достав из кармана рубашки ключ и посмотрев на брелок. – Я в номере шестьсот семь. Можешь утром позвонить мне и рассказать, как мне связаться с доктором.
– Да, конечно.
– В таком случае пока, Фрейя.
– Пока, Гас, – попрощалась она, подавляя разочарование.
Их встреча закончилась. Ни поцелуя в щеку, ни даже рукопожатия. Сегодня им не удастся навести мосты.
Возможно, никогда.
Вежливо кивнув, Гас повернулся и решительной поступью поднялся по лестнице, после чего скрылся за дверью.
Глава 3
Заказав ужин в ресторане отеля, Гас налил себе стакан скотча из мини-бара и залпом его осушил. Вскоре ему принесли лапшу по-сингапурски. Он ел ее, лежа на диване и смотря регби по спортивному каналу. Обычно он не пропускал ни одного матча Национальной лиги, но сейчас был слишком взволнован, чтобы сосредоточиться на игре. Не прошло и половины первого тайма, как он выключил телевизор, поставил тарелку с недоеденной лапшой на столик и вышел на балкон.
Глядя на темную мерцающую воду, он запретил себе злиться на Фрейю. Гневом Нику не поможешь, а он очень хотел ему помочь. С этой мыслью Гас заставил себя сосредоточиться на позитивных моментах. Он здоров, крепок физически, имеет подходящую группу крови, следовательно, может спокойно отдать мальчику одну почку. Насколько ему было известно, в большинстве случае после подобных операций люди могут вести нормальную жизнь.
Он хотел перестать испытывать боль всякий раз, когда думал об этих двенадцати годах. Ему казалось, что все это время он жил чужой жизнью. Он женился на другой женщине и провел много лет в Африке, прилагая все усилия, чтобы помочь местным жителям. И все это время у него был сын, для которого он ничего не сделал.
Он не сомневался, что Ник его сын. Иначе Фрейя просто не стала бы его беспокоить. Ему было так трудно свыкнуться с тем, что она не рассказала ему о ребенке. Но самую сильную боль ему причинял тот факт, что, если бы не болезнь Ника, он, скорее всего, так никогда бы и не узнал о его существовании.
Переведя взгляд на лунную дорожку, Гас вдруг в мыслях вернулся в Эритрею в один из многочисленных вечеров, когда он вместе со своей женой Моник ужинал на веранде их домика и любовался этой же самой луной.
Интересно, что бы подумала Моник о его нынешней ситуации, будь она жива?
Он знал, как бы она отреагировала на новость о ребенке. Будучи хорошим специалистом, на счету которого были десятки спасенных жизней, Моник, безусловно, поддержала бы его решение стать донором для сына. Ее бы не смутило, что это ребенок девушки, с которой он расстался много лет назад. Жизнь мальчика была бы для нее важнее собственных переживаний. Она была реалисткой и смотрела на все с практической стороны. Полной противоположностью Фрейи, романтичной художницы, которая, руководствуясь чувствами, двенадцать лет назад в одиночку приняла решение за них двоих.
Тяжело вздохнув, он уставился на скалы, у которых недавно был с Фрейей.
Фрейя. Русалка.
Похоже, эта женщина до сих пор имела на него магическое влияние. Сегодня, сидя с ней у моря и слушая ее мелодичный голос, он почти поддался снова ее чарам. Он был очарован ее естественной красотой, какую нельзя обрести с помощью макияжа и модной одежды. Это была красота морской нимфы, мифического существа.
Она по-прежнему не красила свои длинные золотисто-русые волосы и одевалась так же мило и просто, как раньше. Сегодня на ней было зеленовато-голубое платье-футляр без рукавов. Оно очень подходило к ее глазам цвета морской волны. Ее единственным украшением был ножной браслет из бусин голубых и зеленых оттенков.
Сегодня вечером, несмотря на гнев и потрясение, Гас, к своему ужасу, обнаружил, что по-прежнему желает Фрейю. Более того, в глубине ее глаз он тоже видел желание, которое заставляло его сердце учащенно биться.
Глядя на луну, мерцавшую сквозь тонкое кружево облака, Гас принял решение. Он сделает все возможное, чтобы помочь своему сыну, но при этом будет стараться держать эмоциональную дистанцию с его матерью. Мальчику меньше всего сейчас нужны лишние переживания. Общение с Фрейей будет для него сладостной пыткой, но она была его единственным связующим звеном с Ником, поэтому ему придется иметь с ней дело. И перестать смотреть на нее как на объект вожделения.
Он, как любой человек, ошибался, но никогда не совершал одну и ту же ошибку дважды.
Обычно Фрейя ничего не имела против того, чтобы ужинать в одиночестве. Она привыкла появляться в общественных местах без сопровождения. Это было нелепо, но сейчас ей казалось, что все в зале знают, что она пригласила мужчину на ужин, а он отказался.
По правде говоря, она не могла разобраться, что вызвал у нее отказ Гаса – облегчение или разочарование.
Она знала, что ей следует испытывать облегчение. Гас согласился ей помочь, но предпочел держаться от нее на расстоянии, чтобы избежать ненужных сложностей. Это был наилучший результат из всех возможных, тем более что их встреча пробудила чувства и желания, дремавшие внутри ее все эти годы. Она до сих пор помнила его глубокий низкий голос, чувственный изгиб его рта, тепло его рук…
Она должна запретить себе думать о таких вещах. Снова влюбиться в Гаса было бы безумием. Она совершенно ему не подходит. Сегодня он сказал ей, что был женат на женщине, которая работала в организации «Врачи без границ». Наверняка она была такой же храброй и самоотверженной, как Гас. Ей, Фрейе Джоунс, романтичной художнице из тихого приморского городка, никогда не приблизиться к его идеалу.
Ей ничего не оставалось, кроме как похоронить эти воспоминания в самом дальнем уголке своего сердца.
Подошла официантка, чтобы принять ее заказ, но Фрейя была так погружена в свои мысли, что забыла посмотреть меню. Быстро в него заглянув, она выбрала жаренную на гриле форель, овощной салат и бокал рислинга, чтобы расслабиться.
Снова оставшись одна, она достала из сумочки мобильный телефон и отправила Нику текстовое сообщение, в котором говорилось, что завтра вечером она будет дома.
Собираясь в Дарвин, Фрейя объяснила ему, что встречается с потенциальным донором. Пока она не знала, как сказать ему об отце.
Если бы только она могла это сделать, не вселив в сына ложную надежду. Она на своем горьком опыте знала, какой катастрофой может обернуться встреча с отцом.
Когда следующим утром Фрейя разговаривала по телефону с Гасом, она была спокойна и сосредоточенна.
– Я приготовила для тебя телефоны и адреса докторов.
– Спасибо, – вежливо ответил он. – Предлагаю встретиться в баре отеля.
– В таком случае увидимся в пять.
Фрейя прибралась в своем номере на случай, если Гас планировал к ней заглянуть. Все же она была согласна с ним насчет того, что бар – более подходящее место для их встречи.
Она знала, что ей не следовало обращать внимание на свой внешний вид, но все же замаскировала с помощью тонального крема тени под глазами и подкрасила губы.
Когда они встретились с Гасом, она заметила темные круги у него под глазами и складки возле рта, которых не было вчера. Очевидно, он так же, как и она, не спал прошлой ночью.
Гас не стал тратить время на пустую болтовню. Когда им принесли кофе, он перешел прямо к делу:
– Что там насчет контактных данных докторов?
Фрейя открыла сумочку и достала из нее листок бумаги, на который вчера записала всю необходимую информацию.
Быстро просмотрев записи, Гас сложил листок пополам и убрал в бумажник. Когда он поднял голову, Фрейя с удивлением обнаружила, что его карие глаза смотрят на нее с теплотой.
– Твой почерк не изменился. Буквы такие же округлые и петлеобразные, как раньше.
Фрейя улыбнулась:
– Я художница. Чего еще от меня можно ожидать?
– Здорово. Я часто спрашивал себя, поступила ли ты в художественный колледж, как собиралась.
При слове «часто» сердце Фрейи затрепетало. Неужели Гас действительно часто о ней думал?
Она заставила себя выбросить эту мысль из головы.
– Я училась в колледже на заочном отделении.
– Должно быть, тебе было нелегко учиться и воспитывать ребенка.
– Я справилась. Я до сих пор рисую.
Принесли их кофе – капучино для Фрейи и черный для Гаса.
Взяв свою чашку, Гас спросил:
– У Ника есть способности к какому-либо из искусств?
– Нет. – Нервно улыбнувшись, Фрейя надорвала пакетик с сахаром и высыпала половину содержимого себе в чашку. – Ник очень умный и любит заниматься спортом. – Увидев вспышку интереса в глазах Гаса, она опустила взгляд и принялась помешивать ложечкой кофе. – Он делает успехи в математике и спорте. – Ее щеки вспыхнули. – Прямо как ты.
Фрейя подняла голову и тут же об этом пожалела. В глазах Ника она увидела столько боли, что у нее защемило сердце.
«Не смотри на меня так, Гас».
Лежа прошлой ночью без сна, она заверяла себя, что сможет через все это пройти, не привязавшись к нему эмоционально. Видимо, она себя обманывала. Гас задал ей простой вопрос, а она едва сдержала слезы. Он, кажется, тоже.
Их ситуация сложная и деликатная. У них есть сын, жизнь которого находится в опасности. В прошлом их связывали чувства, воспоминания о которых до сих пор сохранились у обоих. Фрейя думала, что за двенадцать лет ее раны зарубцевались, но вчера выяснилось, что это не так. Из-за нее вчера у Гаса появились новые болезненные раны.
– Э-э… насчет медицинского обследования, – быстро произнесла Фрейя, почувствовав острую необходимость перевести их разговор в более безопасное русло. – Уверена, ты можешь пройти его в Дарвине. Оттуда результаты направят в Брисбен, так что тебе не придется надолго отвлекаться от твоего проекта.
Гас небрежно махнул рукой, затем, нахмурившись, спросил:
– Что ты рассказывала Нику обо… о его отце?
– Что мы познакомились, когда учились в школе.
– Он знает мое имя?
Фрейя покачала головой.
– Я говорила ему, что ты… э-э… хороший человек, что много времени проводишь за границей. – Ее пальцы теребили пакетик с остатками сахара. – Однажды задолго до своей болезни Ник спросил меня, встретится ли он когда-нибудь со своим отцом. Я сказала ему, что лучше подождать, пока он немного подрастет.
– Ради бога, Фрейя, почему?
Не в силах видеть горечь в его глазах, она отвернулась:
– Ты был в Африке. Не могла же я туда за тобой отправиться. Все… все было так сложно.
Гас выглядел потрясенным.
Фрейя пожала плечами:
– Думаю, я… я ждала подходящего времени. Кроме того, мы пережили возвращение моего отца. Это была настоящая катастрофа.
– Что произошло?
– Скажем, мы все испытали сильное разочарование.