Там, где кончается арена…
Зацепиться душой было не за что. Никаких вариантов и надежд! Тупик! Чёрный засасывающий квадрат – после солнечного круга манежа!..
В этой ситуации, которая с каждым днём усугублялась, нужно было думать, как жить дальше. Но именно Жить не особо и хотелось…
Он много спал. Блуждал в тяжёлых беспросветных закоулках забытья, пытаясь найти там спасение. Точнее, ничего он не искал. Просто лежал в состоянии глубочайшей депрессии, выраженной в бесконечном равнодушии к себе и окружающему миру. Он не чувствовал ровным счётом ничего. На вопрос, жив ли он в эту секунду, утвердительного ответа он бы не дал. Единственной точкой опоры и жизненного тепла сейчас была шершавая, много раз крашенная батарея центрального отопления. Именно она хоть как-то сейчас подтверждала, что жизнь его ещё не покинула.
Энергии не было. Желаний тоже. Никаких. Он просто прижимался ягодицами к обжигающему металлу и лежал без движений.
Иногда ему казалось, что сердце переставало биться и дыхание останавливалось. Он ждал. Но проходили секунды, и грудь начинала вздыматься против его желания и воли. Тело, привыкшее к бесконечным нагрузкам и испытаниям, теперь хоть и нещадно болело, но продолжало самостоятельно жить и функционировать. Оно боролось! За двоих!.. В мозгу вдруг чётко, как команда «Ап!», прозвучало: «Жизнь никто не отменял! Осим хаим!..»
– Что за «осим хаим»? Это ещё что за иностранщина? – мозг вяло начал свою жизнедеятельность. В голове многократно, словно заевшая пластинка, повторялось: «Осим хаим! Осим хаим!..»
«Надо посмотреть в интернете, как переводится эта абракадабра. Никогда раньше ничего подобного не слышал… Да пошло оно всё!» – устало промелькнуло в мозгу, и он вновь устремился вверх-вниз по скользким тоннелям сновидений…
…За ним гналась свора бешеных собак. Они брызгали рыжей слюной. Их горячие капли летели ему на ноги, плечи, спину. Он задыхался, но бежал, бежал, что было сил. Понимал, если укусят – всё… И его укусили… В самое незащищённое место, что пониже спины. Он проснулся с колотящимся сердцем и пульсирующими висками. Присел на кровати, приходя в себя и вырываясь из липкой паутины сна. Простыня была мятой и влажной. Он изрядно пропотел, как при тяжкой хвори.
Сил не было. Остатками воли он всё-таки сделал над собой усилие. Хрустнул коленями, пошатываясь, встал. Потёр обожжённое батареей место. Одеяло валялось на полу. «Вот, собака!» – недобро покосился он на раскалённый радиатор, одновременно вспомнив свой сон. Слава богу, бешенство ему не грозило, но волдырь обещал быть знатным. И где!..
Прихрамывая, пошлёпал босыми ногами на кухню. Попил воды, привычно потянулся, охнул! Выковырял из блестящего пластика таблетку мелоксикама, ещё раз хлебнул воды. Проклятый артрит с каждым днём прогрессировал, уродуя пальцы рук, плечи и сгибы локтей. Натренированное за долгие годы тело, из-за отсутствия привычных нагрузок, разваливалось на глазах. Никакие утренние зарядки не могли компенсировать оставшиеся в прошлом ежедневные репетиции и выходы на манеж.
Среди дня он ещё выглядел молодцом! Всегда щеголевато одетый, длинноволосый, без заметной седины, лёгкий, энергичный – он поражал собеседников, когда те узнавали, что ему почти пятьдесят. Выглядел он лет на десять-пятнадцать моложе. Последнее время лишь утро напоминало ему о том, что ничего нет вечного под этой луной, да и под солнцем тоже. Сарелли с удивлением узнал, что его любимое жонглирование может мстить за прошлые многочасовые репетиции. Здоровье вдруг начало исчезать, как купюры из кошелька, которые он раньше особо не считал. Всё казалось прочным и незыблемым, но молодость вдруг скрылась за поворотом, как автобус, на который ты опоздал…
«Ладно, через полчаса боль чуть утихнет. Часа через два-три уймётся совсем. Мелоксикам своё дело сделает»,– утешил он себя.
Сашка кое-как расходился. Насколько мог помахал руками, осторожно, психуя на свою неожиданную беспомощность, с закушенной губой, через силу, поприседал. Посмотрел на свои руки, покачал головой и включил компьютер.
В голове тяжестью пудовой гири висела серая пелена, запорошенная обрывками разрозненных фраз, мыслей без начала и конца, вопросов, на которые у него не было ответов. Всё это, словно с глубочайшего похмелья, копошилось, кувыркалось резвыми акробатами, гудело какофонией и не отпускало ни на секунду. Сарелли сделал очередное усилие, открыл крышку ноутбука.
– Та-ак! Смотрим, ищем… «Лехаим»… Нет, не то! Это слово я знаю, сто раз у Шацкого орали на его днях рождения, желая здоровья. Ёлы-палы! Не могу вспомнить! Да как же его? Заспал, блин!..
Вдруг ударом в висок: «Осим хаим!..» Сердце радостно заколотилось, и любопытство погнало застоявшуюся кровь по аортам, а ожившее сознание – по закоулкам интернета…
…Он сидел ошарашенный и одновременно какой-то просветлённый и торжественный. То, что это словосочетание никогда ранее в своей жизни он не слышал и не встречал, Сарелли мог поклясться чем угодно! Значит, это «оттуда»! Специально для него! С ним говорят! Поддерживают! Он не один! Мир, оказывается, бесконечно шире, глубже, многогранней его представлений о Вселенной!.. Сашка рассмеялся громко и счастливо, открыв для себя эту простую и одновременно Великую истину, вспомнив болезненную точку отсчёта своего открытия – обожжённую задницу о чугунную батарею. «Как всё лихо закручено! Утро явно задалось!..»
На экране монитора компьютера светилась неоново-белым с чёрными литерами статья из Израильского журнала, которая называлась: «Осим хаим». Сие означало – «Наслаждайся Жизнью!»
Сашка взбодрился: «Надо съездить к Ангаре. Что-то он в последнее время на звонки не отвечает. Не нравится мне это…»
Глава третья
Депрессия наваливается тогда, когда жизнь скукоживается, как мошонка в ледяной воде, схлопывается пружиной мышеловки, и ты лежишь беспомощный, приплюснутый обстоятельствами, которые тебе совсем не по душе…
На этой самой душе сегодня было пусто и бессмысленно. Одиноко и печально. Словно чего-то было бесконечно жаль… Чего-то такого, в определении которого не подобрать нужных слов. Именно в такие времена приходит беспробудное пьянство, заполняющее ту самую брешь в сознании, которой нет определения, кроме нелепого, но абсолютно точного слова «пустота».
Эти затяжные глубокие запои свойственны русскому человеку. Они свойственны в не меньшей степени и другим народам, но общим мнением – особенно русской Душе! Видимо, остальной мир пьёт просто ради опьянения, ради хмельного метаболизма, как процесса. Русский же человек пьёт исключительно из-за бесконечных поисков хоть какого-то смысла жизни. Или пытается заглушить парами Бахуса отсутствие оного…
Самый невзрачный серый день, в котором, казалось бы, нет никаких событий и особого смысла, имеет свою биографию, индивидуальность и значимость. Он, так или иначе, является точкой отсчёта дня следующего. Как бы мы не прожили день сегодняшний: ярко, насыщенно, незабываемо или бездарно сожгли двадцать четыре часа своей бесценной жизни, лёжа в постели,– мы проложили путь из точки «А» в пункт «Б». Где-то там, в облаках, или здесь на Земле, кто-то что-то решает за нас, а может, и не решает, но оно, тем не менее, происходит…
– Осим Хаим! – Сарелли толкнул обшарпанную дверь, которая на его звонки и настойчивые стуки долго не открывалась.
– И тебе не хворать!..
– Витя, хватит бухать! Жалуешься – денег нет, а на бухло находишь.– Сашка Сарелли с яростью, но с ещё большим скрытым состраданием смотрел на Витьку Ангарского.
– Не гунди, я в форме…
– В какой ты, на хрен, форме, посмотри на себя в зеркало! Так даже в самой заштатной униформе в провинции не выглядят. Побрился бы, голову причесал!..
– Оставь мою голову в покое! Я на ней уже не стою. И униформу не трогай, там все ребята классные. Других в цирке не бывает…
Сарелли с прискорбием обвёл взглядом холостяцкую конуру друга. Она имела вид запущенный, сиротский. Тут давно не мели, а полы, было такое ощущение, не мыли никогда. С тех времён, как ушла Татьяна, в его жилище женщиной и не пахло. Зато, до тошноты, разило перегаром, остатками еды и большой человеческой бедой. Сашкино сердце вновь сжалось… Он отдёрнул штору и распахнул форточку. По глазам полоснул солнечный свет, в лёгкие ударила струя свежего воздуха.
Ещё недавно у Витьки Ангарского было неплохое жильё. В своё время родители решились и продали всё, что было у них в Ярославле: отличную квартиру, дачу, японскую машину. Прибавили сюда всё, что заработали за эти годы в цирке и купили жилплощадь в Москве…
Родителей больше не было. Ушли один за другим не старыми. Ушла и любимая женщина, с которой столько лет было прожито! Рак… Они так и не расписались. Жили просто так. Любили друг друга. По-настоящему. Взахлёб. Сгорела его Любушка меньше чем за полгода…
Он долго не смотрел в сторону женщин. Через семь лет встретилась Татьяна. Заботливая, решительная, бережливая. Она взяла хозяйство Ангарского и его самого в крепкие женские руки. Он не сопротивлялся. Ему это даже в какой-то степени нравилось. До того момента, пока его не уволили из цирка… Он растерялся. Как жить, он не знал и не понимал. Привычные координаты и ориентиры в жизни сместились. Так иногда смещаются полюса планет, и тогда… Это как если выпустить на свободу заключённого, который отсидел полжизни в застенках, а теперь оказался на свободе, где ему никто не рад и ему ничего не знакомо. Ангарского неудержимо тянуло назад на манеж, в привычную обстановку. В иллюзию ощущения, что он по-прежнему нужен цирку, а его детище – номер-шедевр – нужен зрителю. Он жаждал дела, которому посвятил жизнь, и которого теперь не было. И, самое главное, он понимал – больше никогда не будет… Это – конец. Конец всему…
Навалилась тоска. Руки опустились. Он поплыл…
Татьяна какое-то время его теребила, гнала на какие-то там работы, которые она для него находила. Надо, мол, зарабатывать деньги, а не проедать их и не сидеть на шее у жены. Сама она устроилась в этой жизни быстро и без проблем. Виктор пытался ей что-то там объяснять о своём внутреннем психологическом состоянии, о том, что он артист, заслуженный артист… Татьяна достаточно грубо каждый раз ему говорила – забудь, кем был, важно – кто сейчас. Потом однажды напрямую сказала, кто он сейчас… А тут ещё начались проблемы в интимной жизни. Осечка за осечкой. Витька совсем скис. Татьяна вошла в раж. Последними её словами были: «Я выходила замуж за мужика. Я не мамочка – сопли утирать не буду…» С тем и ушла. Тут же подала на развод. Разменяла квартиру, вывезла мебель. Витьке досталась крохотная однушка на окраине Москвы. Он не сопротивлялся. На суде спокойно подтвердил аргументы жены, что он «законченный алкоголик и импотент». Судья, которая в своей жизни видела-перевидела, женским чутьём для себя определила: «Собака бывает кусачей только от жизни собачей…» Внимательно посмотрела на Ангарского и на его пассию. «Мужик как мужик. Симпатичный, не старый. Хорошо сложён. Побрить, отутюжить…» Глянула на Татьяну, вскинула бровь: «Дура баба. Но хваткая…»
При разделе имущества Ангарский так же безучастно стоял в стороне, когда грузчики выносили когда-то приобретённое им добро. Верховодила всем этим Татьяна. Он стоял, закрыв глаза. Его не было. Он умер…
Сарелли читал проповедь, пытаясь достучаться до сознания Ангарского и хоть как-то подкуражить себя самого. В своём психологическом состоянии он недалеко ушёл от своего друга. Разница была лишь в том, что он кое-что понял сегодняшним утром…
– Нашёл, по ком страдать. Баба с возу…
– Дурак! Я не по ней! Я… в принципе… А-а, тебе не понять…
– Где уж нам уж выйти замуж. Эквилибрист хренов! Ты ж на ногах уже не стоишь!
– Эквилибрист он стоит на руках. Да чё с тобой разговаривать – жонглёр он и есть жонглёр. Смотри! – Витька метнулся на руки. Его тело чуть качнулось, но тут же привычно нашло точку баланса. На тренированных руках прорисовались трицепсы и натруженные вены. Одна его рука вот уже полгода не выключалась в локтевом суставе. Старая травма и дикие нагрузки согнули эту руку в локте и не позволяли теперь той до конца разгибаться. По ночам Витька завывал от боли. Недуг прогрессировал…
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
Полная версия книги