– Что?– переспросил тот.
– Семья – это ответственность. Сначала ты берёшь на себя ответственность за одного человека. Потом, с появлением детей, ещё за раз-два-три-четыре.
– Семь, – тихо проговорил Сева.
– Что «семь»? – не понял Марк.
– Семь маленьких чумазеньких детишек, – собеседник вздохнул.
– Не важно, сколько. Хотя, – Марк с сомнением поглядел на него, – семь – это уже перебор. Уверен, что потянул бы семерых?
Сева в очередной раз пожал плечами. По его представлениям, чем больше детей в семье, тем лучше. Не важно, что все полуголодные. Главное – веселые.
– И вот однажды, – продолжил свою лекцию Марк, – он понимает, что застрял в этих отношениях. Что он, приходя с работы, не может ничего, кроме как пить, ругаться с женой по пустякам и смотреть телевизор.
– Что, прости?– Сева оторвался от кружки, услышав незнакомое слово.
– Не важно,– отмахнулся Марк. – Чем вы тут развлекаетесь? Концерты, балаганы? Может, прилюдные казни?
– Как можно?– глаза собеседника округлились от ужаса. – Жизнь дана один раз. Как можно её отнимать? Тем более, на людях?
– Не важно, – снова повторил Марк. И зло продолжил: – Ещё узнаете. Теперь, когда Коляна нет, ещё и не то узнаете.
– Какого Коляна, о чём ты всё время твердишь?
Марк не ответил. Он сосредоточенно жевал сушёного кальмара. Козявка не очень-то поддавалась. Наконец, проглотив кусок и залив его изрядным глотком пива, Марк продолжил свою мысль, проигнорировав вопрос:
– Короче, никакой свободы. Он, измотавшись вконец, бросает жену, детей, работу…
– А ты асоциальный тип, – Сева оценивающе поглядел на собеседника. – С чего ты вообще ко мне подсел?
– Не в автобусах же с людьми разговаривать, – грустно улыбнулся Марк. – В них все злые, озабоченные. Нет, лучше кабака для душевных разговоров нет.
– Так-то оно так. Да только не принято здесь о подобных вещах. У нас приличное общество.
– Всё-таки чудак был Колян,– снова хмыкнул Марк. – Чтоб кабак считался культурным учреждением… это перебор.
– Откуда ты вообще взялся? И кто такой этот твой Колян?
– Я? – Марк на пару секунд задумался. – Просто пришёл. А Колян… Колян был моим хорошим приятелем. А может и другом.
Грустная улыбка вновь исчезла, поглощённая процессом пережёвывания очередной козявки. Сева внимательно изучал лицо собеседника. Тот, казалось, забыл обо всём, сосредоточившись на поглощении морепродукта. Когда ничто не предвещало продолжения лекции, Марк всё-таки заговорил:
– Исходя из всего вышесказанного, ты можешь предположить, что свободны лишь только одинокие бомжи. Однако и они не получают настоящей свободы. Только якоря у них другие. Даже не якоря, кандалы.
– Какие бомжи? – Сева вновь непонимающе уставился на соседа по столу.
– Ну, нищие. У вас что, и нищих нет? Что, правда?! – Марк вновь повысил голос. – Ну, Колян! Ну, идеалист!
– Тише, тише, – Сева с беспокойством поглядел на соседний столик. Оттуда недобро посматривал давешний детина с бородой и трое его приятелей. – Есть у нас нищие. Ты только успокойся. Иначе неприятностей не избежим.
Марк скептически проследил за взглядом собеседника.
– Ты этих боишься, что ли? Погоди, я тебе сейчас кое-что покажу.
Он какое-то время вглядывался в здоровяка с бородой. А потом фальшиво просвистел незамысловатую мелодию. Нахмурился и пробормотал:
– Что-то не то. Видимо, выпил лишку. Погоди, сейчас.
Марк глотнул ещё пива, набрал воздуха и тихонько засвистел. Мелодия была простая, всего из четырёх тактов. Да и ноты почти все повторялись. Но что-то в ней заставило ненадолго остановиться сердце Севы. А вот бородатый здоровяк уронил голову на стол и зарыдал.
– Это… ты? – ошарашенно спросил Сева. – Это… как?
– И главное, зачем, – пробормотал Марк, вновь отвлекаясь на морепродукты.
Здоровяк ревел ещё минут десять. Приятели тщетно пытались успокоить его, шутили, хлопали по спине и плечам. Другие посетители стали возмущаться. Видимо, здесь и подобное поведение не приветствовалось.
– Как ты это сделал? – в очередной раз спросил своего собеседника Сева.
– Давай ещё по одной, что ли, – вместо ответа предложил Марк.
Сева кивнул и послушно отправился к стойке.
– Так вот, о свободе, – снова вернулся к своей лекции Марк, отхлебнув обновлённого напитка. – Никто в этой жизни не может быть по-настоящему свободен. Самое страшное, когда под видом поиска свободы человек бежит от ответственности. В этом случае он не только не приближается к своей цели, но и ломает чужие судьбы. Судьбы тех, кто от него зависит.
– Мы в ответе за тех, кого приручили, – согласно кивнул Сева.
– Именно. А я сбежал. И не возвращался уже… сколько? Что там теперь происходит? Может, всё уже сгнило и быльём поросло, а?
На этот вопрос у Севы ответа не было. Более того, он даже не имел ни малейшего представления, о чём бормочет собеседник.
– А тут ещё Колян, – Марк тяжело вздохнул и, возведя очи к дыму под потолком, воскликнул: – Зачем, Колян? Зачем? И зачем я сюда пришёл, когда тебя не стало? Будто я могу что-то здесь без тебя изменить. Не, наворотить дел, особенно по пьянке, смогу конечно. Но вот изменить что-то к лучшему… вряд ли.
Сева недоумевающе захлопал глазами. По всему выходило, что его неожиданный знакомый не в себе. Но что это за фокус с мелодией? Или это было простое совпадение? Может, бородачу просто захотелось пореветь? Наконец, Сева предпринял новую попытку докопаться до сути:
– Откуда ты сбежал? И кто такой Колян? Ты же не просто так сел за мой столик. Ты же поговорить хотел. Ну, так расскажи, что тебя тревожит?
– Знаешь, Колян очень любил писать в соль миноре, – вместо ответа пробормотал Марк и снова повысил голос: – Долбаный соль минор! Весь ваш мир – долбаный соль минор!
– Какая ещё соль? – Сева искренне недоумевал. Он был далёк от музыки. Ему эти фасоли были по барабану.
Дверь кабака противно заскрипела. Вошли двое в кожаных куртках с блестящими бляхами, раздутых вширь серых штанах, заправленных в сапоги и картузах с зелёной звездой.
– Граждане, приготовьте документы, – приказал один из них.
– Началось! – горестно вздохнул Марк.
– Что началось? – удивился Сева, доставая из внутреннего кармана сложенный вчетверо клочок бумаги. – Обычная проверка.
