Убить археолога
Разговорчивая старушка на минуту умолкла и даже головой покачала, вспомнив те недавние события. А уж оскорблённый в лучших чувствах Коряга прямо-таки приступ тошноты почувствовал от столь вопиющей несправедливости и позорного произвола! Даже спина нестерпимо зачесалась от возмущения! Это же надо над водяным такое издевательств совершить – ни за что, ни про что сунуть его в святую воду! Эх, вы, люди! А ещё что-то лепечете про любовь к ближнему, да про сострадание, а сами вон что вытворяете! Да, тяжело живётся нашему брату, – чего только испытать не приходится…
– Ну, ничего, поп! Погоди! Придёт и наше время! Коряга тебе этого не забудет и никогда не простит! – мстительно шептал бес, распаляя своё воображение.
– Ну а дальше-то что? – нетерпеливо прервал Семендяй затянувшееся молчание.
– А дальше… – очнулась бабулька, – эта нечисть так завопила, что все дома вокруг затряслись! И уже не выкобенивался перед батюшкой, а слёзно просить стал, – отпусти, поп! Не буду больше!
– И что, – отпустил? – у Семендяя даже глазки разгорелись от любопытства.
– Ну как же – отпустил! Да нечто можно такое чудо отпустить?! Нет, конечно! Он его за шею как держал, так и в избу втащил, да затолкал в горящую печь – пообсохни там, да подумай! Сильный у нас батюшка, богатырь, – по-детски похвасталась старушка. – Так этот гад речной через дымоход из трубы вылетел как факел горящий, весь в огне!
Коряга только застонал, не в силах сдержаться, и крепко сжал кулаки в бессильной ярости, – ну, поп, поплатишься ты у меня за все свои злодеяния! Услышав его, кот Васька встрепенулся и настороженно повёл ушами.
– Хорошо, с этой дрянью всё понятно, – продолжал Семендяй, даже не подозревая, что этими словами нажил себе заклятого врага в лице Коряги, – ну а про невесту-то ещё было что-нибудь известно после этого?
– Было, милок, было! Все знали, что колдун невесту нашу забрал, а сделать ничего не могли! Были отчаянные головушки, что хотели в сердце ему кол осиновый вбить, да он им ловко глаза отводил – никак ту могилу сыскать не могли!
Ну, так вот. Слушай дальше. Ещё время прошло, а там и Новый год уже подкатил. А в эту пору весело у нас в деревне становится – ко всем нашим старикам дети да внуки понаехали! Новогодних-то дней много свободных, людям на работу спешить не надо, вот и отдыхают тут в тишине да покое на свежем воздухе. У нас-то в деревне базара уже давно не стало, – печально вздохнула Анастасия Петровна, – а в соседнем селе, в Лихоманке, на базарной площади ёлку поставили, да фонарями разноцветными украсили – краси-и-иво было! Вот в самую-то новогоднюю ночь вся молодёжь и собралась у той ёлки – и приезжие, и свои со всех соседних деревень, кто ещё в город не подался. Кто весёлый, кто пьяненький, – подурачились они немного вокруг ёлки да надумали по трассе на машинах покататься…
– И?..
– Покатались!!! Досыта накатались, по самую макушку! Едва выехали они из села, а там вдоль дороги лесок небольшой тянется, – как видят, что на обочине невеста наша, Катюша Воронцова, в белом платье стоит, и фата по ветру развевается. Местные-то сразу её узнали, да с перепуга дали по газам! И не увидели, что навстречу им такие же лихачи несутся, такие же любители быстрой езды! В результате – похоронили перед Рождеством двух приезжих ребят да одного нашего, остальные переломами, ушибами и сотрясениями отделались. Поди, на всю жизнь эту прогулку запомнят! Пошли тогда родственники пострадавших ребят к батюшке и стали ему говорить, что неспроста Катерина приходит, дух не упокоенный. Не самоубийца она, и со всем этим надо что-то делать! А батюшка отвечает им, что полностью с ними согласен, только надо прежде доказать как-нибудь, что Катерина в самом деле не самоубийца. Тут все и приуныли, – как теперь докажешь?
– И что, доказали? – Лопоухин даже привстал со своего места от нетерпения.
– Доказали! – горделиво сообщила старушка с таким видом, словно это была исключительно её заслуга. – Изобретательный у нас батюшка, и вот он какую штуку придумал! Где-то нашёл он старинные записи про этого колдуна и выяснил, что женат этот колдун никогда не был и что много невест погубил он в округе. Поскольку был он самым настоящим оборотнем, то примет вид жениха или подружки несчастной девушки, заманит в лес или угол какой, да и убивает! И всё было ему нипочём – ни святая вода, ни крест освящённый, ни икона, ни серебряная пуля. Ничего этот варнак не боялся! К тому же – никто не знал, откуда он приходит и куда уходит, сколько ни пытались проследить за ним!
Но батюшка наш твёрдо был уверен, что не может такого быть, чтобы оборотень совсем ничего не боялся. Ведь чего-нибудь да каждый боится! Долго наш батюшка молился, чтоб Господь ему просветление дал, как это дело распутать. А после он и спрашивает у стариков, – где тут около деревни есть старый заброшенный колодец? Сперва-то все отнекиваться стали – нет тут никакого такого колодца, а после бабка Ефросинья вспомнила, – есть такой! Даже примерное место показать смогла! Стали люди тот колодец искать – насилу отыскали, всё давно уже с землёй сравнялось да дёрном затянулось! А батюшка говорит, что всё равно надо этот колодец плотно заколотить крепко-накрепко, одну только маленькую щель оставить, а в эту щель вбить крест осиновый, и если Катюшка колдуном убита была – то знак будет! Так и сделали, хоть и сомневались некоторые, всё-таки не при царе Горохе живём, – на дворе двадцать первый век, а тут какой-то оборотень да крест осиновый! Словом, всё сделали, как батюшка велел, и крест укрепили. А утром смотрим – на осиновом кресте Катюшкина фата висит да от ветра колышется! Ну, тут уж даже самые маловерные сомневаться перестали.
Бабулька опять замолчала, окунувшись в воспоминания.
– А дальше? Дальше-то что?
Тут Коряга отметил про себя, что у Лопоухого даже огромные чебурашьи уши стали пунцовыми от волнения, – ишь, как его зацепило! И вообще – фу, какой он противный и некрасивый!
– А дальше пришёл батюшка и говорит, – правда ваша, убита была наша Катюша, будем её отпевать! А народ спрашивает, – а с оборотнем как быть, батюшка? А батюшка на это отвечает, – готовьте пуды четверговой соли, будем ею колодец доверху засыпать. Что ж, поднатужились мы всем миром, насобирали соли, сколько надо было, и стал батюшка с молитвами эту соль в колодец сыпать. И тут из колодца такой жуткий вой раздался, что у нас даже кишки-то все внутри съёжились! Такой был ужасный скрежет зубов и стон нечеловеческий, что некоторые от потрясения сознание потеряли! А батюшка ни на что не отвлекается, знай себе – молитвы читает да соль сыпать продолжает. Так и засыпал этот проклятый колодец! Вот только после этого все безобразия прекратились.
– Анастасия Петровна, покажите мне, пожалуйста, этот колодец! – страстно попросил Гробокопатель, уже загоревшийся новой идеей.
– Нет, не покажу, – спокойно ответила старушка, – потому как пропал он на следующий день. Словно его тут отродясь и не бывало!
Коряга сидел за печной трубой и чувствовал, что у него уже просто голова кругом идёт от всех действий не в меру прыткого местного батюшки! Даже на языке стало горько, как от полыни. Это же надо – какой подлый человек! Ну, держись теперь, вражина! У Коряги память хорошая – за всё сполна ответишь, из-з-зобретатель!
– Да и вообще, – с огорчением подумал Коряга, – сидеть в этом доме под потолком кряду несколько часов становится уже крайне неуютно!
– А невесты, бабушка, пропадать перестали? – опять задал Семендяй свой вопрос.
И Коряга раздражённо подумал, – совсем дурак он, что ли? Ведь только что человеку русским языком сказали, что всё закончилось! Так чего ещё переспрашивать про всякие никчёмные вещи? Что толку в этих дохлых невестах? Вроде как за столом и поговорить больше не о чем!
– Невесты-то? – тихо переспросила старушка, – невесты пропадать перестали, а вот другие – начали! Послушай-ка, что потом началось! Умерли тут у нас недавно соседи наши, муж с женой, хотя и не старые ещё были и ничем особо не болели. Один за другим преставились. Родственники их все в городе живут, и никому из них этот старый дом стал не нужен. Вот они и продали его, а уж радёхоньки были, что покупатели быстро нашлись! Ведь много домов просо брошенные стоят, потому что продать их никак не могут. Ну, так вот, купила этот дом молодая семья. Тоже рады были, что за недорого им такая хоромина досталась! Быстренько они побелку-обои сварганили, мебель новую завезли, да и начали жить, мечтая о долгой счастливой жизни.
Да только жизнь на новом месте не заладилась! То с пустого места шторы загорелись – ладно, соседская девчонка мимо проходила, увидала и побежала взрослых созывать, а то вся деревня могла бы за час выгореть. А иной раз черти всю ночь по потолку бегают, копытами топают, как лошади, спать не дают – да ведь и страшно! А то – глядь! – к утру все коровы выдоенные в стайке стоят! Какая уж тут счастливая жизнь, – напасть, да и только! Пришлось опять к батюшке идти…
Зашёл батюшка в дом, посмотрел по всем углам, да и говорит, – купи-ка ты, Марья, новую колоду карт, и брось её в погреб, после погреб закрой покрепче, а сверху соль четверговую насыпь! На следующий день Марья всё так и сделала, и батюшка сразу же начал дом освящать. Что тут началось! Ужас голимый! Из погреба начали, не знамо кто, колотиться, да не тут-то было, – соль четверговая не пускает! Начали черти истошным голосом орать, – отпусти! А батюшка как не слышит, своё дело делает – знай себе, отпевает! Потом как-то смогли черти всё-таки крышку погреба выломать, да вихрем все в трубу печную вылетели – только карты во все стороны после них разлетелись! И уж после этого тишина в доме наступила… Теперь-то Марья счастливая бегает, а про то даже вспоминать не хочет!
Опять Анастасия Петровна замолчала, задумалась. А мрачный Коряга вытянул вдоль трубы затекшие ноги и со злостью проворчал:
– Не деревня Каннибаловка, а просто какая-то древняя пещера сплошной несправедливости, божественных ужасов и поповских происков!
Одна только мысль несколько успокаивала Корягу, – уж этой ночью он устроит этой противной старухе самый настоящий великолепный пожар! За все сотворённые здесь пакости, и за всех невинно пострадавших от злодеяний местного попа! То-то шашлычком запахнет на всю округу! А потом разбирайтесь, в чём тут дело! Хоть всех попов соберите!
– Так кто пропадать-то начал, Анастасия Петровна? – Семендяй упорно пытался вернуть разговор к прежней теме.
Анастасия Петровна серьёзно посмотрела на своего постояльца поблекшими, а когда-то прежде – ярко голубыми, глазами и продолжила своё повествование:
– Первым пропал наш скотник Павел Сорокин. Ну, он-то ещё до невест сгинул, давно, – махнула она рукой, – сколько лет уже прошло! Обстоятельный работящий человек был, без всякого баловства. Возвращался вечером из коровника домой – и не дошёл! Коровник-то вон он, за околицей сразу был, тут с закрытыми глазами пройдёшь и не заблудишься, а его всей деревней искали, да так и не нашли. Словно в воду человек канул!
Ну вот, а теперь-то, после невест… Потом прошёл ещё месяц, и опять человек бесследно сгинул! На этот раз пропал наш тракторист Михаил Левашов, тоже хороший человек был. Этот и вовсе чудно пропал – зашёл в мастерскую трактор ремонтировать, там много всякой сельхозтехники стоит, а обратно – не вышел! Тоже искали, искали, да так и не нашли мужика!
И опять стали люди поговаривать, что это снова колдун колобродит, развлекается! Вроде как школьники его где-то издали видели, да бабы из Сосновки, когда в лес по ягоды ходили. И стали люди примечать, что как только где колдуна увидят, – так сразу вслед за тем где-нибудь мужик пропадает! Это разве дело? Да так мужиков не напасёшься! Пошли наши деревенские опять к батюшке жаловаться. А батюшка на это объясняет, что не может человек вот так просто взять и пропасть! Искать надо лучше! И попросил принести ему что-нибудь из одежды наших пропавших. Принесли, и он дал эти вещи собаке своей понюхать, Наре. А Нара его из таких собак, что на границе служат да наркотики на вокзалах вынюхивают, – непростая собака, одним словом, учёная! Понюхала Нара все вещи, да и потянула всех в лес. Много нас было, – всем ведь интересно посмотреть, как собака людей искать будет. Вот идём мы, идём по лесу, а она торопится, ещё дальше за собой тащит. И вдруг останавливается Нара у каких-то заросших развалин посреди болота. Уж я, кажись, за свой век каждую осинку в нашем лесу наизусть знаю, а тут гляжу – место совсем незнакомое, вроде как и не наш лес вовсе, чудно так! Довела, значит, нас Нара до этих развалин и давай их облаивать! А батюшка наш в старинных записях вычитал, что это гиблое место и было жилищем того колдуна, так что Нара не напрасно нас сюда вывела.
Вдруг ни с того, ни с сего потемнело вокруг, и налетел такой вихрь, что некоторые даже с ног попадали, а я вот за дерево успела ухватиться, а то меня ветром в самое болото укатило бы, весу-то во мне как в курице, – подшутила бабулька сама над собой и продолжала дальше. – Ох, и страшно там было Семендяй Симеонович, – молнии сверкают, деревья трещат и ломаются, сучья во все стороны валятся! А батюшка наш стоит, как глыба нерушимая, посреди всего этого безобразия и молитвы читает. И понемногу как-то всё начало успокаиваться. А когда совсем утихомирилось, батюшка и говорит нам, что остатки этого жилища дотла сжечь надобно, и велел нам для огня всякий сушняк собирать. Ну да мы всяких сухих веток для такого дела мигом натаскали и начали средь развала костёр огромный выкладывать. И всё время, пока пламя не угасло, батюшка специальные молитвы говорил, долго говорил… А огонь страшно трещал и из костра то и дело поленья вылетали, и всякие жуткие образы в пламени скалились, – жуть, одним словом!
– Так мужиков-то своих всё-таки нашли?
– Нет. Тех мужиков мы не нашли, но с той поры хоть другие пропадать перестали.
– А как ваш батюшка всё это объясняет?
– Да как, – просто объясняет! Говорит – стало скучно колдуну одному сидеть, вот он и взял их к себе для компании, так сказать.
– Анастасия Петровна! Так я немного не понял, – колдуна-то изгнали? Можно его изгнать?
– Нет, милый! Как ты его изгонишь? Никак! Его это место! Уж хоть бы живых-то не трогал этот чернокнижник проклятый – мы и тому рады! Я ведь для чего тебе это всё рассказываю – чтобы ты знал, с кем дело имеешь! Ты вот его книгу притащил – теперь жди, что нечистый притащится! А ну, сплюнь через левое плечо! – приказала бабулька и сама трижды плюнула.
Коряга при виде такого наглого попрания всех приличий прямо-таки взвился от возмущения, пребольно стукнулся о потолок своей расшибленной башкой и снова упал в полнейшем моральном изнеможении! Пропади ты пропадом, Лопоухов! И каким только ветром занесло тебя в эту Каннибаловку могилы копать? Гробокопатель хренов! Ну, погодите, – устрою я вам развесёлую ночку!
– Анастасия Петровна, давайте немного отвлечёмся от ваших грустных историй, – предложил Лопоухий, – ещё у вашего чернокнижника я одну занимательную книжонку нашёл, «Подчинение бесов» называется. Давайте, почитаем!
Бабулька явно колебалась. Хоть и была она не робкого десятка, это Семендяй уже давно понял, да и любопытно, конечно, очень было, но – сдерживало православное начало, не хотелось как-то по доброй воле соприкасаться со всякой бесовщиной.
– А не страшно Вам, Семендяй Симеонович?
– А мы попробуем, – успокоил её Лопоухий и поднялся из-за стола, – вот тогда и увидим – страшно или не страшно!
Он подошёл к лавке, согнал с ящика недовольного Ваську и извлёк из заветного колдовского тайника тоненькую книжицу. Затем вернулся на прежнее место, уселся поудобнее, водрузил на нос очки, положил книгу перед собой и с интересом открыл первую страницу. Анастасия Петровна молча, одними глазами, следила за всеми его перемещениями и ожидала. При этом даже невооружённым глазом было видно, насколько её распирало от любопытства и нетерпения! Бабулька-то хоть и старенькая была, но при случае пошустрить могла очень даже по-молодому!
Семендяй жадно пробежался взглядом по первым строчкам и радостно объявил:
– Так и есть! Смотрите, Анастасия Петровна, как тут интересно написано! Короче говоря, если хочешь подчинить себе беса, то надо точно знать – для какой цели, и называть его точно по имени! А вот имена их… послушайте, какие забавные! Бес Корыто – для бесплодия скотины, бес Косоглаз – для наведения порчи, бес Мамрыко – чтобы пути не было, бес Скалозуб – чтобы человека насмешками извести, бес Джокер – чтобы человек проигрался, бес Баламут – соседей перессорить, бес Петлюра – подстроить смерть через повешение, бес Жигало – пожары устраивает, бес Коряга – чтобы письма путать…
Коряга слушал, как этот ничтожный Гробокопатель насмехается над его собратьями, и кипел от негодования – зачем же так бессовестно полоскать достойные имена?..
– Погодите, Семендяй Симеонович, – перебила его старушка, – а Вам-то самому бес для какой цели нужен?
– Да мне он и вообще не нужен! – беспечно отозвался Семендяй, – может, просто вызовем и пошутим над ним немного, а то что-то совсем стало скучно тут у вас на Зелёной улице. Так что скажете, Анастасия Петровна? Повеселимся?
– А над каким бесом повеселиться-то Вы собрались, Семендяй Симеонович? – осторожно поинтересовалась Анастасия Петровна.
– Да вот хотя бы над Корягой! – его палец до сих пор упирался в последнее, названное им прозвище, вот он и назвал его наугад, чего тут мудрить-то?
Коряга же, услышав своё имя, мгновенно ощерился, – то, что тут собирались проделать, не пёрло уже ни в какие ворота!
– Да что же с тобою делать? – тоскливо простонал бес, – и принесло тут тебя на мою голову…
– Тогда зачем Вам всё это? Может, не стоит с нечистыми связываться? А, Симеоныч?
– Над этим я подумаю. Есть ещё время, потому что тут написано – вызывать только в полночь. Так что, полагаю, – будет у бесоньки Корягоньки беспокойная ноченька! – ответил Семендяй и, лукаво подмигнув, засмеялся над своей шуткой.
Коряга был просто взбешён! Как пригодилась бы ему в столь трудный час поддержка соратников, но подлый батюшка всех их поразогнал, никого не осталось! Коряга понимал, что вся ответственность сейчас ложится на него одного, но чувствовал себя абсолютно беспомощным. Что же предпринять? Что же предпринять? Как повернуть эту сомнительную ситуацию в другую строну?
Коряга размышлял, бестолково ворочая глазами во все стороны, и тут его взгляд остановился на домовом Проше. Понятливый Проша с ехидной улыбкой смотрел на беса, потирая толстенькие ладошки:
– Ну дак чё?.. Может, по-хорошему – сам отсель уберёшься?
Да если бы не правительственное задание – бес не остался бы здесь ни на одну минуту! Знаться по доброй воле с таким типом, как противный Прошка – себя не уважать! Больно надо! Но – никак нельзя! Обречённый Коряга понимал, что это вообще уже ловушка какая-то получается, а потому необходимо как можно быстрее уничтожить мерзкую книжонку, пока совсем худо не стало… Но как это сделать – Коряга даже не представлял, потому что теперь противный Лопоухий засунул эту книжицу поглубже за пазуху, туда, где уже висел ненавистный нательный крест.
Противная бабка с отвратительным Гробокопателем поговорили ещё немного о том, о сём, да и решили немного вздремнуть до полуночи, чтобы, так сказать, быть при исполнении со свежими силами! А бедный Коряга места себе не находил! Он уже несколько раз пытался утащить из печки уголёк и подпалить избу, но всякий раз бдительный Прошка начинал шуметь, бабка просыпалась, сразу же поправляла в печке все дверцы и заслонки, всячески препятствуя Коряге, и беззлобно ворчала при этом:
– И что ты, Прохор, расходился? И чего тебе, родимый, не спится?
…Наконец, ходики с кукушкой известили о том, что наступила полночь. Лопоухов с бабулькой проснулись, зажгли свечи…
– Может, не стоит? – в последний раз попыталась бабка остановить Семендяя.
– Стоит, стоит! – заверил её Симеоныч и быстро вытащил из-за пазухи заветную книжицу.
А Коряга из своего угла глаз не сводил с этой книжицы и только печально вздыхал:
– Ой, что-то сейчас будет! Ой, что будет!
Откровенно говоря, Гробокопатель был в жизни не новичок, человеком себя считал практичным, бывалым, рациональным, трезво мыслящим, разумеется – бесстрашным, и никогда всерьёз не воспринимал всякие байки про нечистую силу. Да, конечно, на досуге бывает занятно послушать, но и не более того. Однако на этот раз Семендяй решил подыграть бабке и потому на полном серьёзе продолжал:
– Значит так. Тут сказано, что сначала надо мелом круг вокруг себя очертить, – Анастасия Петровна услужливо сунула ему в руки высохший кусок белой глины, – потом вот тут и вот тут нарисовать вот эти знаки, – он потыкал перстом в книжную картинку, – а потом уже можно и беса вызывать!
Тут нервы Анастасии Петровны всё-таки не выдержали, – уж она-то не понаслышке знала, чем может закончиться встреча с нечистыми! – и решила выйти во двор, не желая участвовать в дальнейших действиях Семендяя. Лопоухов же, напротив, был настроен очень решительно, поскольку подобных приключений в его жизни ещё не случалось. Поэтому он аккуратнейшим образом исполнил всё, что было указано в «инструкции», и начал громко читать непонятные слова, медленно водя пальцем по строчкам и отчётливо проговаривая каждый звук. И наконец, когда была произнесена заключительная фраза, – «Явись, Коряга, передо мной и выполни приказ мой!» – бесу поневоле пришлось слезть с трубы, материализоваться и с кислой мордой предстать перед Семендяем.
– Ну и чего тебе, Лопоухов, от меня надо? – не очень-то вежливо поинтересовался бес.
Семендяй, конечно, был готов ко всему, но чтобы сразу вот так!.. Увидев перед собой полу-свинячье-полу-хрен-поймёшь-какое рыло, в первый момент он даже слегка опешил, но не подал вида и быстро взял себя в руки. Моментально сориентировавшись в ситуации, Гробокопатель деловито распорядился:
– Мне надо, чтобы ты немедленно отнёс меня к тому месту, где во время войны был спрятан клад с золотыми монетами царской чеканки!
– А чем платить будешь? – с откровенной издёвкой поинтересовался Коряга.
– Ну-у-у… – на секунду задумался Семендяй и тут же решительно выпалил, – золотой из клада получишь, вот!
– Нет, так дело не пойдёт, – неожиданно для Семендяя упёрся этот облезлый бес с огромной шишкой на плешивой голове, – давай сделаем честный обмен: я тебе – золотой клад, а ты мне – вот эту книжку, кинжал и всё остальное, что ты забрал у колдуна. Ну как, – согласен?
– Нет. Ничего этого ты не получишь. – Лопоухов проницательно глянул на беса, – и вообще, чего это ты тут торговаться вздумал? А ну-ка, живо неси меня к кладу! А я, – усмехнулся Семендяй, так уж и быть – дам тебе зуб!
Коряга для приличия подумал немного, хотя этот вариант его тоже вполне устраивал, и постарался скрыть в голосе довольные нотки:
– Ладно, согласен. Поехали!
Солидный и увесистый Лопоухов с трудом взгромоздился на тощий хребет покряхтывающего Коряги, и они вылетели в открытое окно. Семендяй даже рассмеялся – ему вспомнился кузнец Вакула верхом на чёрте, и как потешно тот перебирал по небу своими копытцами, торопясь поскорее доставить Вакулу в Петербург. А теперь вот – подумать только! – и самому довелось прокатиться таким же макаром!
Анастасия Петровна, глядя вслед удаляющейся парочке, только усердно крестилась, – свят, свят, свят, – никак смог всё же беса оседлать, окаянный… А кот Васька злобно зашипел, вытаращив свои зелёные глазищи, и в стайке беспокойно замычала корова. Только Проша философски отнёсся к происходящему – убралась эта незваная нечисть из дома, и ладно! Чего о нём дальше думать-то? И так забот хватает!
Светила полная луна. Лопоухов пролетал над лесом и старательно посматривал через плечо вниз, на исчезающую дорогу, стараясь на всякий случай запомнить направление. Через некоторое время Коряга пошёл на снижение, а через пару минут и вовсе приземлился.
– Слезай быстрей, Лопоухов, тяжёлый ты, – отдуваясь, еле выговорил он.
Лопоухов встал на землю, встряхнулся по-собачьи всем телом, и, не обращая внимания на жалкое состояние беса, зычным голосом скомандовал:
– Клад показывай! – потом гляделся по сторонам, – где это мы?
– Где, где… – ворчливо отозвался Корягая, растирая костлявые бока, – на заброшенном стекольном заводе, вот где! Раньше тут была контора управляющего, Савинкова Савелия Людвиговича. Сбежал он от советской власти, а перед тем в катакомбах под заводом денежки свои припрятал. Пошли, покажу! Только копать сам будешь!
Этим Семендяя Лопоухова было не напугать, – уж чего-чего, а копать-то он умел! И бес повёл его по давно покинутому людьми стекольному заводу, ещё хранившему следы былого величия и трудовой славы – полу-растрескавшиеся гербы, полу-обвалившиеся колонны, частично сохранившаяся лепнина с осыпавшейся позолотой… Конечно, сейчас всё это выглядело более чем уныло, навевая грусть и тоску, и с трудом можно было представить, что и здесь не так давно кипела жизнь, награждались грамотами победители соцсоревнований, выполнялись и перевыполнялись пятилетние планы…