Путешествие в неизвестность

– Джессика ушла из дома, – с трудом произнес он и закрыл глаза.

В следующую минуту Майлз побежал к телефону. Кевин слышал лишь обрывки разговора и не верил тому, что произошло.

– Обыщите весь город, если потребуется, но достаньте ее из-под земли! – кричал в трубку встревоженный Майлз.

– Почему вы ее ищете? – спросил Кевин, когда Майлз положил телефонную трубку.

– А почему ты задаешь такие вопросы? – удивился Майлз, вскинув брови. – Она моя дочь и она должна жить в этом доме со своей семьей.

– Но Джессика ушла, потому что не хотела больше здесь жить. Зачем же насильно возвращать ее туда, где ей плохо?

– Я вижу, ты ее защищаешь! Похоже, ты знал, что Джессика собирается уехать, – насторожился Майлз и посмотрел на Элеонор.

– Я нисколько ее не защищаю, мистер Мелоун. Просто я представил, какие мысли могли бы быть у Джессики, только и всего.

– В таком случае, куда, по-твоему, она могла уехать? И зачем? – спросила Элеонор.

– Думаю, в другой город. Возможно, Джессика захотела уехать, потому что поняла, что повзрослела. Окончив школу, многие начинают думать именно так, – пояснил Кевин. Но все же я склоняюсь к тому, что она не смирилась с вашим выбором, сэр, – сказал Кевин Майлзу.

– Твои предположения имеют под собой серьезные основания. Ты умный малый, Кевин. Я рад, что у Джессики есть такой друг.

– Не думаю, что Джессика считала меня своим другом, если не доверилась мне, мистер Мелоун. Она даже не позвонила и не сообщила о том, что уезжает. Понимаю, она испугалась того, что я начну ее переубеждать. Но это не оправдывает ее поступок. Я считаю, что так с друзьями не поступают. На мой взгляд, это подло. Видимо я плохо знал Джессику, если даже не предполагал, что она оставит вас, друзей и меня, – с горечью закончил Кевин, и его глаза блеснули.

Когда Кевин попрощался с четой Мелоунов и вышел из дома Джессики, на глазах у него выступили слезы. Да, он всегда знал, что Джессика давно мечтала уйти из дома. И вот когда ей представилась такая возможность, она сделала это, забыв обо всех, кто ее любил. Но Кевин никогда не думал о том, что станет с ним, когда Джессика исчезнет. Сев на велосипед, он поехал прочь от особняка Мелоунов. Свернув на дорогу к шоссе, Кевин направился в бухту. Через пять минут он уже шел по пляжу. Прислонившись к одному из валунов, выступающих из песка, Кевин дал волю эмоциям. Он не был готов к испытаниям судьбы. Он не был готов к тому, что его «синеглазая принцесса» добровольно покинет его.

В огромной залитой солнцем кухне готовился праздничный обед в честь удачного повышения по служебной лестнице мистера Роуза. Полгода назад, когда из дома Мелоунов исчезла Джессика именно здесь Софи, и Линда плакали в жилетку их кухарке Джоан. Но сегодня здесь было все по-другому. Дом был наполнен радостными эмоциями, а на кухне появилась сама Софи, которая с восторженным выражением лица готовила любимый десерт отца. Покончив с ним, она прошла сквозь просторный парадный вестибюль с лестницей, и свернула налево по коридору, где располагалась столовая. Хрустальные подвески новой люстры над накрытым столом придавали столовой праздничный вид.

– Здесь все в порядке, – сказала Софи сама себе и пошла в гостиную, где надеялась застать Линду и продолжить рассказ о ее сегодняшнем происшествии в кафе. Достигнув зелено-золотой гостиной, она присела на диван рядом с сестрой, которая с увлечением читала журнал. Из гостиной дверь вела в обшитый дубовыми панелями кабинет отца с рядами книг, поэтому Софи, зная, что отец в кабинете, как можно тише начала:

– Лин! Я не рассказала тебе самого главного. Когда Рон делал заказ, тот парень проходил мимо и облил меня кофе. Мерзкий тип! Он даже не извинился, и я предполагаю, что он облил меня намеренно! – возмущалась Софи, и поглядела на Линду, которая весело смеялась.

– Дорогая сестренка, это послужит тебе уроком! В последнее время ты просто обленилась! Займись учебой, наконец! И твой новый ухажер тоже хорош! Вместо того чтобы бездельничать, мог бы помочь тебе с поступлением в университет. Ты же говорила, что он гениальный и очень умный парень! – сказала она, небрежно перелистывая страницы журнала.

– Если он носит очки, это не говорит о том, что он должен помогать мне с поступлением! Думаю, я сама справлюсь с этим, – съязвила Софи. – К тому же, Рон пригласил меня в Диснейленд. И мне некогда думать о чем-то еще. Думаю, что завтра, если погода не подведет, мы доберемся до него за сорок пять минут.

– Между прочим, папа недоволен тем, что ты вечно где-то пропадаешь. Он считает, что тебе давно пора садиться за учебники.

– А в выходные Рон предложил мне поехать в Санта-Монику, – продолжала Софи, не обращая внимания на реплики сестры. – На Норт-Теннисон Плейс живут его друзья, которые устраивают грандиозную вечеринку! Будет танцы на свежем воздухе и много всякой вкусной еды. Ронни часто там бывает. В прошлый раз, когда он возвращался оттуда один, он очень сожалел, что не взял меня с собой. Во-первых, там было очень интересно, во-вторых, возвращаться одному достаточно скучно. Его путь пролегал по горам Санта-Моника и, несмотря на то, что до города оставалось не больше двух километров, чуть не уснул за рулем.

– Ты неисправима, Софи! И готова не раздумывая улететь в Сан-Франциско, Сан-Диего или в Чикаго, – только и ответила Линда.

– C`est ca. Exactement10. А вот ты просто настоящая добродетель, Линда. Ты всегда делаешь то, что тебе говорят; всегда бываешь дома; и часами можешь не отрываться от книг. Ты мисс Правильность, а я не такая. Я совсем не хочу превращаться в зануду вроде тебя. У меня есть дела и поважнее. Так что если увидишь папу, передай, что у меня много неотложных дел.

– Что ты так кричишь?

– Ничего. Просто в моей жизни не самый лучший период. Сначала таинственное исчезновение Джессики, потом страдания Кевина, скрытые под маской безразличия. Боже, он так изменился! Теперь в нем нет ни того былого задора, ни той жизнерадостности. Он холоден как непроницаемый лед, и я не в силах ничего изменить, хотя я так этого хочу! Мне жаль, что все так вышло. И мне неприятно осознавать, что мой друг потерял свою любовь, а я лучшую подругу. Знаешь, на днях к нему приехала его кузина, но даже она не в силах поднять ему настроение. Вчера я была у них и разговаривала с Бритни. Она сказала, что первая любовь почти всегда заканчивается неудачно, и Кевин не стал исключением. Только вот страдает он исключительно долго.

– Мне тоже грустно Софи. Без Джессики стало все по-другому. Она наверно сама не рада, что уехала. Ведь здесь ее ждала сногсшибательная карьера. А Кевин рядом с ней не был бы таким надменным.

– Не думаю, что Джессика расстраивается из-за того, что покинула отчий дом. Она всегда мечтала об этом, с первых дней появления в Лос-Анджелесе. Она не смогла бы здесь долго выдержать. Для нее здесь было слишком тоскливо. Да и Кевину тут порядком надоело. И я, слушая рассказы Рона о Минессоте, сама невольно захотела туда.

– Все еще впереди сестренка! Ах да, забыла тебе сказать, что вчера отец купил еще одного жеребца. Наверняка тебе он понравится!

– Тогда я прямо сейчас пойду в конюшню. Я знала, что папа любит меня, несмотря на выходки, – добавила Софи, и скрылась за дверью.

Оставшись одна, Линда расслабилась и томно потянулась. Забыв о журнале, она свернулась калачиком, и задремала на диване под теплыми лучами солнца, льющимися из окна. Неожиданный телефонный звонок заставил ее открыть глаза.

В другое мгновение, она спрыгнула с дивана и с радостным восклицанием побежала в конюшню, где была сестра.

– Софи, тебя к телефону! Быстрее!

Вечернее солнце манило за собой. Стоило всего лишь пробежать по целому океану и, достигнув солнца покачаться на его теплых игривых лучах, отражающихся в лазурной воде. На небосводе это бы легко получилось среди волшебных кучевых облаков, подгоняемых ветром. Сказочный пейзаж открывался для взора Кевина, который каждый вечер наблюдал одну и ту же картину из открытого окна. Лишь крики белых чаек, доносившихся с чарующего скалистого пляжа, навевали тоску. Взметнувшиеся от ветра шторы заставили Кевина очнуться и перевести свой взгляд на себя, на свое внутреннее «я».

Кем он был? Что он сделал, чтобы так страдать? Сентиментальность не была его чертой характера, но сейчас она ясно вырисовывалась на фоне разбитого сердца. Частые порывы вернуть все назад, лишь бы все встало на свои места, учащались с каждым днем, становясь, все острее. Болезненное чувство потери снова возникло из ниоткуда, словно вернулось из темного мрачного и сырого туннеля. И оно с каждым воспоминанием пыталось сломать и рассыпать, собранные с таким усилием, волю и надежду. Неважно как, но жестокий мир теней, а вовсе не людей поглощал Кевина с каждым днем. Он знал, что ему нужно было жить в этом мире. Без Джессики.

Если бы она осталась, горечь утраты отступила бы навсегда, разрушив на пути все мыслимые и немыслимые преграды. Но, увы, потерянный рай отравлял существование Кевина, заставляя вспоминать все пережитое после смерти его сестры и покинувшую его Джессику. Он любил их двоих, но они обе ушли, пытаясь спастись от жестокого мира. Но Кевина сейчас никто не смог бы спасти, даже он сам. Его постигла участь неудач, и Кевин безоговорочно верил в нее. Он решил, что не будет счастлив, потому что не знал, что будет завтра. А наступит ли оно вообще, Кевин в этом точно не был уверен. Без Джессики для него было все потеряно. Мир рухнул прямо у его ног.

– Кевин, я принесла тебе твой любимый виноградный сок, – сказала вошедшая в номер Бритни.

– Спасибо сестренка. Это самое приятное, что для меня сделали за последний месяц, – сказал он, откладывая кисти и отодвигая в сторону полотно.

– Видимо я снова вовремя появилась в Лос-Анджелесе. Вижу, что спустя полгода на тебя опять напала депрессия.

– Лучше бы ты появилась на пороге нашего дома, вместо того, чтобы останавливаться в этом отеле, – укоризненно посмотрел на кузину Кевин.

– Мне нравится бывать одной. А этот отель самое подходящее для этого место.

– Не смеши меня, Бритни! Лучше запаковывай чемоданы и поживи у нас. Мои родители будут рады видеть тебя. Ты так редко бываешь у нас, – настаивал он.

– Да, бесконечные гастроли выматывают меня. И лишь, поэтому я остаюсь здесь, Кевин. Я знаю, что дядюшка Ариэль будет в восторге от моего приезда, а твоя матушка предоставит мне самую лучшую комнату для гостей. Но я этого не хочу. Лучше я побуду здесь. Мне приятно находиться в этом отеле. Что мне еще надо? Да и тебе тоже нравится бывать тут, столько красивых пейзажей для твоих картин! Может, расскажешь, почему ты до сих пор грустишь?

– Мы уже говорили на эту тему, но так ни к чему не пришли. Даже Софи пыталась отвлечь меня от грустных мыслей, но все тщетно. Бритни, ты не утешишь меня, и ни к чему вести все эти разговоры, – хмуро сказал Кевин и отпил из высокого прозрачного стакана темный густой сок.

– Милый кузен! Я буду пытаться пробить стену, которую ты возвел, до тех пор, пока ты не сдашься. Ты же знаешь, насколько я упряма, – заявила Бритни, обнимая Кевина. – Прошу, прекрати злиться на Джессику и упрекать ее в том, что она исчезла из твоей жизни, – продолжала она.

– Я уже давно не упрекаю ее в этом. Мне просто безумно одиноко без ее синих глаз и веселого смеха, – начал Кевин. – Видимо рано или поздно это должно было случиться, если она все-таки уехала отсюда. Знаешь, я не привык проигрывать…

– Тогда все дело в тебе, кузен! – перебила его Бритни. – Ты должен научиться проигрывать и твердо стоять на ногах, когда судьба наносит тебе удары, – посоветовала Бритни и задумчиво посмотрела в окно. – Джессике просто надоело быть правильной девочкой, которая всегда делает то, что ей говорит ее отец, и то, чего от нее все ждут. Она поняла, что больше не хочет так жить, и уехала. Потому что захотела изменить свою жизнь к лучшему, она просто захотела стать счастливой.

– Разве она не была счастлива рядом со мной?

– Поверь, для каждого счастье измеряется по-разному. Я была бы счастлива, если бы я достигла тех творческих высот, о которых мечтала с детства; ты был бы счастлив, если бы Джессика была рядом с тобой. Но вот Джессика ищет счастье не в этом. Она нуждается в свободе и самостоятельности. Кевин, ты должен уважать ее стремление быть счастливой. Думаю, ты не был бы счастлив, если бы твой любимый человек не ощущал этого счастья в полной мере. Ты не должен сосредотачиваться на своих эгоцентричных порывах. Прости ее и верь, что в будущем, если судьба этого захочет, вы обязательно встретитесь. Но и не забывай, что твоя дальнейшая жизнь зависит и от тебя самого. Еще не поздно что-то исправить, Кевин. Скажу тебе по секрету, что никогда не поверю в то, что Джессика не позвонила своей лучшей подруге, – и Бритни лукаво улыбнулась.

– Бритни, а ведь ты права. Она не такой человек, чтобы раз и навсегда рвать с прошлым.

– Если не ее семья и не ты, то точно Софи, – подытожила Бритни. – Я уверена в том, что Джессика уже знает о том, как ты без нее скучаешь.

– Ты уверена? Откуда ты знаешь? – удивился Кевин, хлопая своими пушистыми ресницами, обрамлявшие голубые глаза.

– Женская интуиция, женская логика, называй, как хочешь. Но в моих словах есть доля истины.

Быстро сообразив, что к чему Кевин с умилением посмотрел на свою кузину.

– Я скоро приду, – произнес Кевин и, улыбнувшись Бритни, встал. Подбежав к двери, он повернулся, и едва слышно прошептал:

– Спасибо.

Именно в этот момент Бритни поняла, что добилась своего. Глаза Кевина больше не были из кусочков синего льда. Она увидела, что его глаза потеплели и почти, как и раньше заискрились прежним озорством и радостью. «Он понял, что не все потеряно».

Кевин и Софи шли по дорожке мимо вымощенного каменными плитами внутреннего дворика, который был в густой растительности глицинии. За домом дорожка превратилась в площадку двора. Здесь Софи остановилась и сказала:

– Нет необходимости в том, чтобы выпытывать у меня что-то о Джессике. Я абсолютно ничего не знаю о ней. И не надо на меня так подозрительно смотреть, – с улыбкой сказала она и направилась к загону, окруженному забором. По зеленой траве бегал жеребец, который с первого дня появления в конюшне, заставлял Софи думать только о нем. Любуясь шелковой гривой, она на мгновение забыла о рядом стоявшем Кевине. А когда вспомнила, то посмотрела в его голубые глаза и задумчиво протянула:

– Если бы это было в моих силах, я вернула бы Джессику в Лос-Анджелес. Лишь бы ты не грустил. Но мои слова никогда не переубедили бы ее. Она слишком амбициозная натура.

– Значит, она тебе звонила? – неуверенно спросил Кевин. – Поверь, я не скажу ни единой душе об этом. Мне бы только узнать где она.

– Нет.

– Несмотря на то, что я считаю ее поступок подлым, я хочу знать, где Джессика. Да, она жестоко поступила со своим отцом, подчинившись своим амбициям. Но я до сих пор ее люблю и имею право знать, что с ней!

– Нет Кевин! – упиралась Софи.

– Софи, нахлынувшая волна злости и отчаяния у меня давно прошла. На смену этим эмоциям пришло состояние безысходности. И вот я стою здесь, рядом с тобой и прошу тебя, мою лучшую подругу, не причинять мне боль и помочь выбраться из того невыносимого состояния, в котором нахожусь. Неужели ты не поможешь мне? – объяснил Кевин и закрыл лицо руками. Ему было трудно осознавать, что в данной ситуации он беспомощен и является своего рода пешкой на игровом поле. Но он не хотел бездействовать, он хотел увидеть Джессику. И единственный выход для него – было добиться от Софи каких-либо новостей о Джессике.

– Я не могу, – начала сдаваться Софи.

– Не мучай и ты меня.

– У нее все хорошо, – смягчилась Софи, гладя Кевина по щеке. – По стечению обстоятельств она поселилась у нашей хорошей знакомой Паулы. Говорят же, что мир тесен. Это все. Большего от меня не жди. Я обещала Джессике никому о ней не говорить.

– Но почему она избегает меня? – едва слышно проговорил Кевин.

– Она не может простить себя за то, что осмелилась бросить тебя одного в Лос-Анджелесе. Мне кажется, что если вы когда-нибудь встретитесь, она не сможет посмотреть тебе в глаза. Послушай Кевин, мне тяжело видеть, как ты страдаешь. Неужели ты проведешь в мучениях всю жизнь? Ты такой молодой, красивый…

– И по-прежнему хочу быть с Джессикой, – закончил Кевин. – Спасибо Софи, что хоть что-то рассказала о ней. Ты настоящий друг и выбрала прекрасную тактику. Ты не раскрыла местонахождение Джессики, но в то же время я узнал, что у нее все хорошо. Ты чудо! – дружелюбно сказал он и чмокнул Софи в щечку.

– Не все сразу, – решил для себя Кевин, направляясь в бухту. Я многого добьюсь от Софи и тогда точно что-нибудь придумаю!

Джессика мирно брела по улицам Монте-Карло, высматривая в витринах свое отражение. Тонкая розовая косынка на шее и непослушные локоны, развевавшиеся на ветру, придавали ее лицу выражение нежности и беспечности. Прошло ровно полгода с того дня, как Джессика уехала из Лос-Анджелеса, навсегда оставив в прошлом этот город, наполненный для Джессики пустотой и безысходностью.

В тот день, когда она, сломя голову, выбежала из дома Милтонов, в ее душе будто все перевернулось. Единственное, что она хотела тогда и до сих пор – это забыть Кевина, который оставил в ее памяти неизгладимый след, и по которому она очень скучала. Многое изменилось и в ее планах. Джессика так и не уехала к дедушке, потому что поздним вечером Майлз обнаружил пропажу своих документов и потребовал от Катарины перевернуть верх дном весь дом. Катарина в свою очередь не знала что делать. Она догадалась, что документы взяла Джессика, вспомнив тот день, когда Джессика так долго была в кабинете, но не хотела ее выдавать. К сожалению, Майлз решительно сопровождал служанку повсюду, и как только та нашла документы в ящике Джессики, то не успела спрятать их от зорких глаз хозяина, который следил за ней. Майлз забрал бумаги и ушел к себе в кабинет, выкуривая там сигарету за сигаретой. Как только его дочь вернулась с вечеринки Кевина, он позвал ее к себе в кабинет. Их разговор был долгим, так как Джессика ничего не могла рассказать отцу из-за своего душевно разбитого состояния. Спустя время Джессика, дрожа от холода и перенапряжения, объяснила отцу для чего взяла документы из стола:

– Я хотела показать их дедушке Мэтту, чтобы тот, наконец, понял, что дело принимает серьезный оборот, – пояснила она, убирая со лба мокрую прядь. – Жалко, что я не сняла ксерокопию.

Брови Майлза вопросительно поднялись. Он и не знал, что его дочь каким-то образом связалась с его отцом. Теперь он хорошо понимал, что Джессика была готова сделать все возможное, лишь бы не видеть Элеонор в доме. Она решилась на такой поступок, чтобы поехать к Мэттью Мелоуну, а тот в свою очередь заставил бы Майлза изменить свое решение. Майлз удивлялся тому, что Джессика так неоднозначно поступала и винил себя в том, что не смог уделить воспитанию дочери достаточного внимания. И ему было безумно больно осознавать, что Джессика так эгоистична в своих стремлениях.

Майлз мрачно взглянул на дочь и решил взять ситуацию под контроль:

– Значит, играешь против меня? Отлично! Теперь и я поступлю так, как сделала ты! Я не позволю тебе направляться в неизвестном направлении и верховодить в доме так, как хочется тебе. Я требую, чтобы впредь ты не совершала таких поступков и не смела больше никогда перечить отцу, – сердито сказал Майлз, в голосе которого слышались очень резкие нотки. – И еще, Нора переедет ко мне в дом как можно быстрее. Я об этом позабочусь!

С того дня все изменилось. Джессика стала реже общаться с отцом и все чаще замыкаться в себе. Вечерами она сидела в комнате и писала строчки стихов. Ее собака Джули была единственным утешением в доме. Гуляя с ней по берегу океана, она думала только о том, чтобы избавить себя от горечи и боли. Все чаще она стала встречать около своего дома Кевина. Не обмолвившись ни одним словом, она всегда проходила мимо него, и ее глаза наполнялись слезами. Это очень огорчало Кевина, и он надеялся на то, что в будущем сердце его «синеглазой принцессы» оттает. В школе единственной подругой для нее была Софи. С ней она делилась всем. И это все тянулось два года.

Особенно Джессику выбило из колеи известие о свадьбе ее отца и Элеонор. Джессика не находила себе места и тайком от всех плакала: то в школе под лестничной клеткой, то на берегу моря, то у себя в комнате.

Однажды за этим занятием ее застал Кевин. Джессика в тот момент сидела за стволом раскидистого дерева, оперевшись спиной на него. Слезы ручьем текли из ее глаз.

Кевин, задержавшись до вечера в школе по просьбе отца, проходил в это время мимо. Он совсем не ожидал увидеть Джессику около школы в столь поздний час. С нескрываемым удивлением он подошел к Джессике и спросил:

– Привет, – робко сказал он, не надеясь, что та отреагирует на его фразу.

Джессика подняла глаза.

– Зачем ты так страдаешь? – продолжил Кевин, увидев реакцию Джессики. – Слезами горю не поможешь…

Джессика, ничего не отвечая, отвернулась от него.

– Я знаю, это из-за свадьбы отца. Ну зачем мучить себя? Ничего уже не изменить!

– Это все из-за тебя! – не выдержала Джессика и подошла вплотную к Кевину, – Ты испортил все! Наверняка это ты рассказал все Майлзу! – всхлипывая, говорила Джессика.

– Ты что, Джесси! Я не мог… ты что?.. Не плачь, – прошептал Кевин, вытирая ее слезы своим белоснежным платком.

Джессика молча смотрела на Кевина, а слезы не переставали литься. Не выдержав, она прильнула к его груди и прошептала:

– Помоги мне Кевин. В последний раз оправдай себя.

– Хорошо, что ты здесь! Что бы ты делала одна без меня, – нежно сказал Кевин, поглаживая Джессику по голове.

Подняв заплаканное лицо к Кевину, Джессика сделав усилие, улыбнулась. Ее глаза были настолько уставшими, что Кевину стало ее жалко. Невольно коснувшись ее щеки, ему вдруг захотелось ее поцеловать. Опустив голову ниже, он нашел своими губами нежные теплые губы Джессики. Охотно откликнувшись на поцелуй Кевина, Джессика с радостью и слезами на глазах принимала его поцелуи. Обняв Кевина за шею, она уносилась в мир восторга, упоения и приятного чувства свободы. Ей не хотелось отходить от него ни на секунду, ей нравилось то, что он дотрагивается до нее робко и нежно, что целует так, что даже забывается все горе и обиды. А Кевин дрожащими от волнения и счастья губами целовал и целовал ее. Очнулась Джессика лишь тогда, когда Кевин выпустил ее из своих нежных объятий.

– Что мы делаем? – прошептал Кевин, оглядываясь по сторонам.

Джессика в испуге посмотрела на Кевина, на его блестящие глаза и взволнованное лицо.

– Джесси, тебе нужно домой, – сказал он и взял ее за руку.

– Я отпустила шофера, сказав ему, что меня отвезет шофер Софи.

– И что ты собралась здесь делать всю ночь? Пойдем, нас отвезет мой шофер. Уже поздно.

– Нет, незачем. Я останусь здесь, – твердо сказала Джессика и присела на корточки. – Я это решила уже сегодня с утра. Я не хочу домой.

– Я догадываюсь, почему ты решила остаться здесь. Но это не выход. Если хочешь, можешь переночевать у меня, – предложил Кевин.

– Пока я хочу побыть здесь, несмотря на то, что мне немного страшно.

– Чего ты боишься? Темноты или меня? – поинтересовался Кевин, садясь.

На улице уже давно вечер вошел в свои права. На небе появились первые звезды, а окружающие вокруг кусты слегка шелестели листочками под легким дуновением ветра.

– Я боюсь того, что скажет мне Майлз.

– С каких пор ты называешь своего отца по имени? – удивленно спросил он, беря Джессику за руку.

– С тех самых, когда я не поехала к дедушке. – Джессика замолчала и через минуту продолжила, – Кевин, я только сейчас поняла, что была не права в том, что обвиняла тебя. Ты ведь хотел как лучше и боялся за меня. А я подозревала тебя в том, что ты все рассказал Майлзу и он нашел документы, которые я украла из его стола. Прости меня. Именно сейчас я поняла, что эти два года я обманывала сама себя, – и Джессика покраснела.

– Ну, во-первых, насчет документов. Скажем, что ты просто взяла их на время. Во-вторых, не вини себя. Ты хочешь быть счастливой, и я уважаю твое стремление. Вижу, что ты очень повзрослела, если поняла это. И еще, я должен извиниться за то, что прикоснулся к тебе, – виновато произнес Кевин и, уткнувшись в землю, поросшую местами зеленой травкой начал чертить палкой круги.

– Это было неизбежно. Когда-нибудь это все равно бы случилось, – сказала Джессика и встала. – Мы оба хотели этого. С самого первого момента я поняла, что…, – и она недоговорила, спрятав лицо в тени дерева.

– Ты поняла, что влюблена? Я прав или я слишком смело предположил это? Если это не так, то скажи, – сказал Кевин впервые неуверенным тоном.

Подняв голову, он понял, что Джессики и след простыл. Он резко встал и огляделся. Испугавшись, что Джессика потеряется в темноте, хотя эта догадка показалась ему глупой, он замер и прислушался. С ночной прохладой устраивали концерт все насекомые, стрекоча будто под ухом. Тем самым, мешая различить малейший шорох. Решив положиться на интуицию, он подошел к дереву, около которого стояла недавно Джессика, и услышал волнующее дыхание. Обойдя кругом он увидел Джессику, которая прижалась к стволу.