Куклы, на выход!

– Живёшь здесь? Вот и иди себе. Права ему предъявить! Грамотный, что-ли?

– Грамотный. Два высших образования.

– Интеллигент! Тогда скажи мне, умник, почему ты без маски? Не слышал про обязательный масочный режим?

– Никакого обязательного режима нет, он возможен только при объявлении ЧС, чрезвычайной ситуации, по имперскому постановлению.

– Точно, умник! А скажи, умник, если тебя сейчас отвести в участок и сдать в камеру за нарушение общественного порядка, ты так-же будешь умничать, или немного остепенишься? Мне вот кажется, ты из этих, антиваксёров. И без маски, и речи ведёшь провокационные. Скоро таких, как ты, будем отправлять в места вынужденной эвакуации, сегодня об этом зачитывали проект закона господина имперского комиссара Мюр Мюрреша. Всё самым законным порядком, за сотый километр, в спецпоселение.

– В фашистской Германии спецпоселения назывались концентрационными лагерями, – заметил Дэлл, и тут-же пожалел о том, что не родился немым.

Глаза офицера, и так похожие на щели в складках жира, ещё сузились и стали блестящими, как будто он смотрел сквозь оптический прицел снайперской винтовки.

– Может быть, ты уйдёшь отсюда побыстрее, умник. Ведь ты не хочешь вдруг оказаться иноагентом? Там разговор будет другой, и не в спецпоселении. Ты это понимаешь? Просто у меня сегодня радостный день, племянница мне сына родила, и я не хочу его портить такой мразью, как ты. Всё понял?

– Но вы мне можете сказать хотя-бы, чем вы здесь занимаетесь?

– Отчего нет? Ведь ты пока лояльный гражданин империи, хотя и без маски, но мы закроем на это глаза. Вот видишь, вот то дерьмо, что на столбах, это мразь антипрививочная. Антиваксёры, как определил их профессор Хинзбёрк, а он человек остроумный и истинный патриот. Так-же как вот эти ребята с винтовками. Они тоже готовы жизнь отдать за свою страну, и не столь важно, чья жизнь это будет. Скоро, говорю я тебе, настанет весёлая и правильная жизнь. Теперь уходи, пока я не передумал.

***

В зале было людно и сыро от верхней одежды, мокрой от дождя. До отхода пригородного поезда оставалось сорок минут, и Дэлл с любопытством оценил обстановку в зале ожидания. В защитных масках было не больше половины, но и у этих маски в большинстве были приспущены на подбородок.

– Это уже новый бренд, часть субкультуры! – группа молодёжи щеголяла масками в стиле экстрим, с вышивкой, непонятными иероглифами и в стразах, – Смешно, кажется, о защите от вируса никто и не думает. Власти подарили населению модный аксессуар, а госпожа Патерфильд заняла достойный трон в пантеоне моды.

Железнодорожный персонал, хоть и все в масках, на пассажиров не обращали внимания, и только кассиры привычно замечали покупателям билетов:

– Масочку, пожалуйста, наденьте!

У Дэлла маски не было, подобный поворот он не предвидел, о чём и сообщил кассиру.

– Тогда отойдите на безопасную дистанцию, полтора метра.

– Я не заразный, – пытался оправдаться Дэлл и отступил от кассы на несколько шагов. Никого его здоровье не интересовало. Получив билет, он вышел из сырости помещения в сырость платформы. Давно он не пользовался общим транспортом, в основном ездил на заказанных машинах. И своей у него не было, он боялся пользоваться автомобилем, могут же быть у человека странности! Он боялся оказаться на трассе, в потоке бешенно мчащихся машин, зависеть уже даже не от правил движения, а от какой-то нелепой случайности, состояния этих неизвестно куда спешащих людей, от какой-то случайной неисправности этих болидов, от пешеходов и животных, могущих неожиданно возникнуть перед радиатором… Даже при езде пассажиром, он замирал и зажмуривал глаза в напряжённые моменты.

Спрятав билет в портмоне, Дэлл ещё раз оглядел зал, и вдруг с удивлением ощутил ощутил всплеск недовольства и страха. Повернувшись ко входу, он увидел входивших с улицы людей в чёрном, при шевронах и в чёрных масках. И от них исходила угроза и чувство безнаказанности. Люди в зале зашевелились, они надвигали маски, утыкались носами в телефоны и планшеты, отгораживаясь от неведомой угрозы. Дэл спокойно смотрел на троицу, которая, осмотрев пассажиров, направилась в его сторону. Он не понимал, в чём дело, и ожидал приближения спокойно, даже с интересом. А сзади народ начал выбираться на улицу, неслышно ныряя за металлические двери.

– Ты деловой? – обратился к нему, видимо, предводитель патруля. – Значит, демонстрацию устроил? В общественном месте, и без средств защиты? К неповиновению призываешь, агитируешь за саботаж?

– Вы о чём? Я жду поезда. Я никого не агитирую, и за каким я должен кого-то агитировать?

Снова прозвучало уже смешное:

– Умник? («Умник» скоро станет новым ругательством, – мелькнуло в голове, – Или уже стало, как состав преступления.) И почему ты демонстративно пренебрегаешь общественной безопасностью? Посмотри туда!

Резиновая палка поднялась и упёрлась в плакатик – «Почему из-за тебя должны умирать люди?»

– Вы шутите? Кто из-за меня собирается умирать? И кто вы такие, и почему так себя ведёте?

– Да ты дурак, а не умник! Тогда посмотри туда, – на этот раз палка указала за стеклянную стену, где открывался вид на небольшую привокзальную площадь, – Не желаешь прокатиться?

Там у тротуара стоял уже знакомый катафалк марки «Остин», только сейчас на его боку красовалась жёлтая надпись – «Имперский Комитет Здравохраны.»

– Так вы из комитета? А я подумал…, – решил Дэлл разыграть дурачка, – а я про маску совсем забыл! Провинциал! Я ведь никаких дурных умыслов в голове и не держу! Где здесь маску можно приобресть?

К ним уже спешила служащая со стопкой белых тряпочек:

– Не беспокойтесь, господа импер-гвардейцы, моё упущение, сейчас будет полный порядок.

Покраснев от унижения, писатель неуклюже прицепил тряпочку к ушам, развёл руками, мол, вот проблема и решена. Старший оглядел его с ног до головы, но других преступлений не обнаружил.

– С завтрашнего дня будем проверять Цур-коды, и тут разговор будет другой! Код тоже дома забыл?

– Нет, еду в город, в канцелярию импер-документов, чтобы получить, только что звонили, что готово…

– На площади люди без масок, – вмешался один из тройки, и стражи здоровья поспешили на площадь, пригрозив на прощание палкой.

– Это не абсурд, это похоже на фашизм… – Дэлл вышел на перрон и закурил сигарету. Скоро подошёл поезд и, зашипев, открыл двери. Он вошёл в первый вагон, чтобы по прибытии в город оказаться ближе к выходу из вокзала и не толкаться по перрону в толпе мокрых соотечественников. В этом-же вагоне он увидел контролёра с охранником, но этот человек был не из импер-гвардии и опасности не представлял.

– В городе надо будет сразу распорядиться, пусть Аргустини сделает мне эти дурацкие цур-коды, запас масок, разные прививки, сертификаты, свидетельства о вакцинации, чтобы идиоты-гвардейцы носа не подточили. Полицейская система пошла вразнос. Вот от Импер-Комитета Внутреннего Порядка сделать какую бумажку, чтобы полная неприкосновенность. Есть у меня туда ходы? Я не привлекался, в порочащих связях не уличали, замечен не был. Паноптикум! Стоп! Действительно, маразм, я совсем забыл о Грегоре! Работник Импер-Комитета Внешней Безопасности! Вот кто сделает мне конкретный аусвайс!

Грегор Камински был сотрудником внешней разведки, и его закрытая от СМИ и любопытных писателей контора пользовалась правом проникать через все двери без предупреждения. Когда-то их здорово боялись, но в последнее время в их отношении стал наблюдаться некий сарказм, чему способствовал ряд конфузов в Южной Африке и Северо-Восточной Азии. Грегор поможет, он человек благодарный, а Дэлл когда-то здорово помог ему с резюме при переводе из тогда ещё Министерства Внутренних Проблем.

***

Поезд шёл быстро, Дэлл искоса поглядывал на мелькающие за окном сельские поместья и маленькие, уютные городки. Он напряжённо думал, столкновение с реальностью выбило его из колеи, он совершенно не представлял о творящемся в стране правовом и административном беспределе. Министерства, имперские комитеты занимаются не свойственными им функциями.

Имперская гвардия проверяет состояние здоровья и исполнение гражданами рекомендаций Комитета охраны здоровья? Чем-же занимается эпидем-служба? И куда смотрят губернаторы? Что за намёки гвардейских служак на грядущее ужесточение режима? Или это обычные перегибы на местах? Где в таком случае комитет по охране прав человека? И не ликвидирован-ли он совсем? Если-бы было введено чрезвычайное положение, об этом знал-бы каждый, хотя-бы из объявления комендантского режима времени. Но люди спокойны… хм… не видно, чтобы их заботило будущее. Не видно только ему? Интернетовские кликуши уже некоторое время разражаются беспредметными яростными дискуссиями без конкретного предмета обсуждений, общие антиутопические страшилки и пустые, но эмоциональные лозунги…

Он остановил проходящую мимо поездную разносчицу, достал карточку:

– Маски есть? Мне парочку.

– Экстрим предпочитаете, или обычную?

– Экстрим, – улыбнулся Дэлл.

– Пострашнее? Пожалуйста. Три евро.

– Хорошо кто-то зарабатывает! – но увидел маску, изображающую оскал черепа, и переменил мнение, – Да это произведение искусства! Нервные дамочки не устраивают истерики?

– Нервные дамочки сами с удовольствием приобретают. Есть и на политические темы, или хотите Ганнибала Лектера, Лорда Ситхов?

– Спасибо, с меня хватит Тодден-Копфа. Благодарю за услугу! Кстати, у тебя новости есть?

– И самые свежие, только испечённые! – девушка нажала кнопочку на дубликаторе, висящем на поясе, выдернула из него листок, подала, – Только что из сети!

Дэлл благодарно кивнул, пробежался по строчкам, пропуская отцензуренные карикатуры на членов правительства – пусть читатели улыбнутся! С самих новостей не зарадуешься!

Взгляд зацепился за заголовок, выделенный красным:

– " Импер-президент Вольф Вангер Пурин в последнем интервью "Новостям в дорогу" сказал:

– В настоящий момент стала приоритетом цель, на которую ранее обращали, или совсем не обращали достаточно внимания. Интенсификация всех отраслей народной экономики сделает жизнь насыщенней, интересней, предоставит потребителям неограниченно расширенный ассортимент услуг и благ для полнокровной жизни! Правительство часто упрекают в стагнации экономики, которая является причиной безработицы, использования во многих сферах производства иммигрантов, составляющих конкуренцию местным рабочим, недостаточно развитой сети предприятий медуслуг. Новая программа даст нам новые рабочие места, инициирует развитие малых предприятий частного бизнеса, поднимет важность обновления технологического парка страны…» Соответствующие рекомендации уже доведены до региональных центров, и в скором времени наша жизнь приблизится к предельной черте качества…»

– Пурген, как всегда, сказал много и ничего. Интенсификация, новое ёмкое слово, интересно, какое содержание он в него вкладывает, и откуда их берёт?

«Пургеном» в интеллигентских кругах, имеющих доступ к интимным секретам личной жизни политиков, именовали импер-президента, который в ранней молодости (до президентства) страдал от хронической диареи, заработанной во время службы секретным агентом в странах юго-восточного региона.

– Что-ж, новая инициатива, ведущая к ещё большему процветанию уровня жизни добавит ему рейтинга. И затушует ляпы.

На центральном вокзале всё было по-прежнему, кроме развешанных повсюду плакатиков, режущих глаз красным и требующих заботиться о здоровье людей и общества в целом. Перед турникетами на выходе в город к Дэллу заспешила пышущая здоровьем служащая:

– Приобретаем масочки! – взмах мускулистой руки в сторону застеклённой кабинки, – У нас дёшево, два евро десять штук! Всё для народа.

– Спасибо, – Дэлл осторожно глянул на скучающего импер-гвардейца и потянул из кармана маску из приобретённых в поезде, – У меня имеется.

– Так носить надо! – внезапно взвизгнула служащая, и складки на жирной шее налились кровью, – Носить требуется! Читер проклятый!

Краем глаза Дэлл уловил заинтересованность человека в форме и закивал:

– Вы абсолютно правы, мэм, это моё упущение! Я исправлюсь! – Натянув кое-как маску, он протиснулся через распахнувшиеся дверцы турникета и, от греха подальше, почти выбежал на привокзальную площадь.

– Поеду на такси, ну их всех в пень! С ума посходили!

Таксист тоже был в маске, и Дэлл посмотрел на него с отвращением. Но тот в ответ подмигнул:

– Ты намордник можешь снять, если мешает! Не заразный ведь? А камеры видеоконтроля пока не установили, но скоро будет, и каждого обяжут предъявлять Цуркод, дьявол их забери. Сволочная жизнь начнётся! И за всё будут драть штрафы, естественно, с водителя. Надо думать о перемене работы. А что тут придумаешь? Хоть в импер-гвардию записывайся! Платят не плохо, и сам себе начальник, а там видно будет!

Глядя в запотевшее окошко, Дэлл с удивлением отметил пустоту на улицах. И прохожих и машин стало намного меньше, чем в последний его приезд.

– Праздник какой? Где народ?

– У нас теперь вечный праздник! Нашествие вируса празднуем, – водитель грязно выругался, – Вон и демонстрация собралась, читеры собрались, будут петь осанну новому порядку.

– Где мы? Рядом с площадью Освобождения? Я, пожалуй, здесь выйду.

– Полтора евро.

Моросил дождик, Дэлл поднял воротник и подошёл к небольшому скоплению народа. Виднелись мокрые плакатики. На одном он увидел криво выведенную надпись, жёлтым по синему:

– Не дадим наших детей на расправу фашистам!

Спортивного вида господин, с интеллигентным лицом, странно знакомым, но маскирующе стандартным, покрытым южным загаром, скучающе смотрел на собрание. Потом вышел на край помоста, ждал, когда толпа успокоится, замрёт во внимании, и тогда резко, отрепетировано выбросил в сторону руку, до того скрытую за спиной. В руке висел желтоватый плакатик с напечатанным супрематическим чёрно-белым узором, изображающим ЦуР-код.

– Смотрите! – провозгласил мужчина, – И трепещите! Это новая реальность, в которую нас ведут коррупционные правительства! Уже сейчас планируется этой иконой заменить фотографии на ваших основных документах! Теперь мы не люди, а машины, роботы, компьютеры, не имеющие индивидуальности! Из нас делают молчаливых исполнителей воли властей. Рабы, сервы, механизмы, вот кто мы для нового порядка!

Дэлл уже сталкивался с такой негативной реакцией на новшество, но не сильно обращал внимания, его вообще не волновали вопросы здоровья, поскольку он не имел привычки болеть, недомогания переносил на ногах, и не понимал крайней озабоченности некоторых излишне впечатлительных сограждан по поводу здоровья тела. Но здесь проблема, похоже, переросла в социальную.

– Здорово он кроет! – обратился Дэлл к стоящему рядом парню в спортивном костюме. – А чего конкретно предлагает?

– Создавать местные комитеты народного самоуправления и игнорировать указы властей. Ведь действительно за стадо овец народ держат! А Навальд – голова! Он эту кухню хорошо знает, поскольку сам пострадал от их произвола.

– А «водолазы» как? Не достают?

– "Водолазы"! Плевать, мы тоже не пальцем сделанные! – парень приоткрыл сумку, висящую на плече, и Дэлл увидел коллекцию средств успокоения, газовые шашки, мощные шокеры, похоже, со скотобоен, резиновые палки, какие-то шнуры.

– А правосудие?

– Это серьёзней, с ними говорят адвокаты, Навальд в этом понимает, куплены надёжные профессионалы, да и журналисты от корпораций за нас!

Имя это, достаточно скандальное, Дэллу было хорошо знакомо. Опальный парламентарий, журналист Навальд проводил расследования финансовых преступлений своих коллег по Большому дому, даже руководил Комиссией по расследованию финансовых нарушений, но очень быстро перегнул палку, переступил дозволенные границы, его расследования вели на самый верх политического Олимпа, и зарвавшегося донкихота, при помощи всплывших компрометирующих фактов, быстро сбросили с Олимпа в разряд нарушителей законности.

– И я проходил мимо всего этого! А ведь интересный экземпляр, и инициативы его имеют отклик в народе. Может натворить много непредсказуемых дел, – думал Дэлл, уходя с площади, несмотря на оптимизм спортивного молодого человека, могли нагрянуть спецчасти импер-гвардии и всех подряд покидать в катафалки. И купленные профессионалы-юристы не помогут, служители фемиды давно и надёжно приручены имперской канцелярией, и дело не просто в деньгах, но общих, корпоративных деньгах, а это очень серьёзный мотиватор.

Квартира встретила его запустением, он включил отопление, снял пальто и задумался.

– Надо позвонить Нилу… Нет, сначала Грегор!

***