Русский язык против Мата

Слово – это душа языка. Оно способно не только доставлять радость, вселять надежду, творить добро, но и приносить беду, ранить в самое сердце, сеять зло. Мат, уже давно незаконно проникший в язык, обладает разрушительной силой и губительно действует на русских людей, которые всё разнообразие чувств, мыслей, желаний вместо имеющейся в моих хранилищах стилистически нейтральной и эмоционально окрашенной лексики выражают с помощью одних и тех же, повторяемых изо дня в день омерзительно звучащих слов.

Мат скривился в улыбке. Словарный состав продолжил:

– Давайте вдумаемся в их лексическое значение. Большинство нецензурных слов связано с деторождением. То, что должно быть божественной загадкой, сокровенной тайной, предаётся огласке, на посмешище выставляется важнейший человеческий инстинкт – инстинкт продолжения рода. Только сексуально озабоченному индивиду могло прийти в голову подобрать к реально существующим в языке названиям жизненно необходимых человеческих органов экспрессивные синонимы, которые ежеминутно выкрикиваются на территории Российской Федерации. Прошу обратить внимание, что, начиная с двадцатого века, эти синонимы становятся многозначными словами, причём прямое значение уступает переносному. Я бы даже сказал, создались устойчивые сочетания, назначение которых обидеть, оскорбить, задеть за живое. Приведу в пример известный многим россиянам оборот из трёх слов, где уничижительно используется такое святое понятие, как мать. Сказанный с ухмылочкой или необузданной яростью, он провоцирует ссоры, драки. А каково приходится языку? Нейтральная лексика в нём просто закипает от возмущения: её постоянно терроризируют матерные словечки.

И вообще, зачем нужен Мат? В нашем языке достаточно изобразительно-выразительных средств, предназначенных для того, чтобы усилить его образность и выразительность, увеличить силу воздействия на адресата. Именно благодаря этим средствам русский язык неповторим, колоритен и поэтически ярок. Надо научить людей использовать меткие эпитеты, развёрнутые метафоры, образные сравнения. Я уверен, что по силе своего эмоционального воздействия они не уступят скабрезным выражениям.

Мат должен уяснить: он тормозит формирование разносторонне развитой личности. Это же очевидно! Для того чтобы выразить любую мысль, своё мнение ясно и лаконично, человеку необходим большой словарный запас, а активный словарь матерноговорящих постепенно снижается до минимума. Не зная, что сказать или ответить собеседнику, сотоварищу, собутыльнику, они вынуждены обратиться за помощью к нецензурной лексике, которая, будучи произнесённой в общественном месте, нарушает закон о государственном языке РФ.

– Свидетель, Вы лично слышали ненормативную лексику в общественном месте?

– Да, Ваша честь, и не один раз.

– Как Вы считаете, каково назначение нецензурных слов и выражений?

– О! Ваша честь! Русский народ такой изобретательный, что одним и тем же словом способен «облаять» и «обласкать», но, я думаю, добровольно никто не захочет оказаться в эпицентре матерной лексики. На мой взгляд, Мат провоцирует словесную агрессию и заслуживает наказания. Я предлагаю отправить его на поселение к устаревшим словам или оставить под домашним арестом с пометой «Лексика ограниченного употребления» и с требованием к матерноговорящему: обосновать употребление того или иного непристойного выражения.

– Слушай, ты, Словарь недоработанный! Не много ли берёшь на себя? Предлагает он. Деловая колбаса, – Мат вскочил от возмущения, но в ответ услышал спокойный голос Словарного состава:

– Прекрасный оксюморон, гражданин Мат. И я о том же. Можно обойтись без Ваших словечек!

– Ответчик, без оскорблений. Русский язык, вопросы к свидетелю имеются?

– Да, Ваша честь. Как Вы думаете, уважаемый Словарный состав, – с искринкой в глазах формулировал пришедшую на ум идею истец, – не провести ли нам языковую реформу и не заявить ли об исключении четырёх основных матерных лексем в связи с их непристойной фонетикой? Нет слов – нет проблемы. Ведь исключила же реформа Луначарского четыре буквы из алфавита. Сколько, помню, споров было, разногласий в обществе, а до сих пор пользуемся изменённым алфавитом.

Мат вздрогнул: над его головой навис дамоклов меч. «Дед хитёр и силён, прикидывается бедной овечкой, – промелькнуло в голове подсудимого. – Что он задумал? Полиция? Нет! Свои ребята. Совесть я давно удалил за ненадобностью. Выкрутимся как-нибудь».

– Это, конечно, мысль очень интересная, но требует большой подготовительной работы, – соглашался вслух свидетель, думая про себя: «Для полного несчастья только реформы сейчас не хватает». – Вы же знаете, что в некоторых современных художественных произведениях целые главы написаны матерной лексикой, да и уже выпущены словари русского мата.

Подсудимый, поняв, что угроза миновала, оживился:

– Как ни крути, а моих сторонников больше, чем противников. Мечтать, как говорится, не вредно.

– У меня одна мечта, чтобы Вы, Мат, ответили за свои нецензурные слова по всей строгости закона.

– Ответчик, у Вас есть вопросы к свидетелю?

– Конечно, есть. А скажи-ка мне, Словарь, что же твои 400 тысяч распрекрасных, расчудесных слов не могут изжить 100 моих преданных представителей. Не знаешь? А я тебе отвечу. Твою общеупотребительную лексику терроризируют заимствования, а не мои слова, которые как вошли в язык с незапамятных времён, так и «живее живых», и никакие неологизмы им не страшны: производящие основы обозначенных Роскомнадзором четырёх общеизвестных слов не поменяли ни внутренний, ни внешний облик.

Нет, дед, я тебя уважаю, ты труженик, ты всегда в работе, крутишься, как белка в колесе. Чего только стоят плюрализм, прерогатива, привилегия, перипетия, перфекционизм. Хотя «п» – одна из моих любимых букв, когда я услышал эти слова, я вздрогнул: подумал, что новые русские изобрели новорусский мат. Ан нет! «Кто может сравниться с Матильдой моей?» – напел Мат и, подмигнув Словарному составу, неожиданно обратился к Русскому языку: – Как там говорится, «Великий и могучий»: «Лучше старая подруга, чем пять ненадёжных друзей». Я ещё раз повторю: вы бы собрались своим коллективом и подумали, от кого больше зла: от исконно русской матерной лексики или от иностранных неологизмов.

– Можно ответить? – спросил Русский язык и, не дождавшись разрешения Председательствующей, парировал – Вашей фамильярности, гражданин Мат, нет границ. Вы позволяете себе давать советы «величинам мирового значения». Возможно, коллектив соберётся, для того чтобы провести чистку в собственных рядах.

– Я поясню, – обратился к Судье Словарь. – Безусловно, заимствования засоряют Русский язык, вытесняют исконно русские слова из активного употребления, но они выполняют познавательную функцию, в них ощущается потребность определённой части общества. Другое дело, что нам тяжело осваивать заимствования, перерабатывать, записывать. Матерная же лексика ничему хорошему не научит – от неё один вред.

– Сами же признаётесь, что иностранные словечки необходимы части общества, а я в авторитете у большинства россиян. Делайте выводы, господа. Насчёт того, что в общественных местах произносится моя лексика, так это не ко мне претензии: у нас в стране как-никак свобода слова. Русский, – вновь обратился Мат к языку, – Вы же себя называете свободным и правдивым. Или это, как Культура выразилась, образное выражение? Посмотрите правде в глаза! Народ выбирает меня! Меня, а не Вашу нейтральную, книжную, разговорную лексику, потому что матерщина точнее выражает недовольство, гнев, возмущение. Правильно подметил Словарь (молодец!): несколько моих слов, создавая устойчивое сочетание, заменяют массу предложений. Вы все ещё пожалеете, что потревожили меня: народу рот не заткнёшь!

Мат, положив ногу на ногу, с выражением самодовольства стал выискивать в зале единомышленников. Ему хотелось, чтоб «обласканный» им народ устроил акцию протеста против поправок о запрете ненормативной лексики в печатных изданиях, в Интернете, в соцсетях, чтобы о нём вновь заговорили во всеуслышание и чтобы, наконец, этот Старец признал его величие, но глас народа молчал, и союзники куда-то запропастились.

– Народ Вас выбирает? Ох, прав Сократ, когда-то сказавший: «Каждый народ достоин своего правителя», – язвительно изрёк истец. – Кстати, в последнее время наш народ практически игнорирует выборы. Чувствую, что скоро роток-то придётся заткнуть Вам. Ещё с 2014 года в Российской Федерации действует Закон о запрете Вашей лексики в общественных местах, который Вы постоянно нарушаете, и сегодня мы это докажем.

– Этот Закон нарушает конституционное право граждан на свободу слова, – пошёл в наступление ответчик, вспомнив часто слышанную им народную мудрость о лучшем способе защиты.

– Ключевое понятие – слово, полное смысла, нецензурщина же – это бессмыслица, звукоподражание, клубок эмоций, а Вы, голубчик, всего-навсего мой придаток, – спокойно, но умело пробивал защиту в ближнем бою Русский язык.

Пока ответчик пытался сообразить, что ещё «за приплыли», в смысле придаток, в дискуссию позволила себе вмешаться Судья:

– Свидетель, ещё пояснения будут?

– Да, Ваша честь. Дело в том, что свобода слова в нашем государстве приобрела характер «ничем не сдерживаемой и нерегулируемой речевой стихии». Нам действительно сейчас непросто: с одной стороны, хлынувшие в язык мощным потоком заимствования, с другой стороны – матерная пандемия. Вот уж воистину: Русский язык находится «на грани нервного срыва».

Словарь посмотрел на Судью, которая, объявив, что допрос окончен, отпустила его в зал судебного заседания и пригласила очередного свидетеля.

– Приглашается свидетель Художественная литература, – объявила Секретарь.

Лицо Мата озарила двусмысленная улыбочка: к трибуне подходила высокая утончённая натура. Её походка, плавные движения, загадочная улыбка, тонкий стан, «шелками схваченный» и умные, «бездонные», излучающие свет глаза привели ответчика в неописуемый восторг.

– Ты посмотри, какая красотка, – воскликнул он и сексуально повёл плечами.

– Ответчик, – укоризненно посмотрела в его сторону Председательствующая.

– Ваша честь! Разве я не могу сделать красивой женщине комплимент?

– Вы имеете в виду слова из пяти букв? – иронично спросила свидетельница и, увидев недоумевающие глаза ответчика, недоброжелательно добавила – Даже не представляю, какие ещё комплименты могут быть в Вашем арсенале.

Лицо ответчика помрачнело, во взгляде появилось нечто звериное, что-то внутри забурлило и потребовало ответить должным образом.

– Представьтесь, свидетель, – прервала ознакомительный диалог Ваша честь.

– Прошу прощения. Здравствуйте. Художественная литература. Вид искусства. Проживаю по адресу: город Москва, улица Воздвиженка, дом 3\5 в Российской государственной библиотеке, основанной в 1862 году, – приятным звонким голосом рассказывала о себе свидетельница.

– Ваша честь! – перебил её ответчик, наигранно обращаясь к Судье. – Попросите дамочку правдиво отвечать на вопросы, и покороче пусть излагает свою речь. Как там классик сказал: «Краткость – сестра таланта».

– Этот же классик заметил: «Хорошее воспитание не в том, что ты не прольёшь соуса на скатерть, а в том, что ты не заметишь, если это сделает кто-нибудь другой», – лукаво улыбаясь ответчику и глядя на него нежно-васильковыми глазами, процитировала Художественная литература.

Эта улыбка несколько смутила сторону обвинения, привыкшую на несогласие отвечать агрессией, а васильковые глаза усмиряли его взбунтовавшуюся натуру, не желавшую идти на компромисс.

– Ответчик! Свидетель! Уважайте суд! Свидетель, предупреждаю об ответственности за дачу ложных показаний и за отказ от дачи показаний (ст. 307, 308 УК РФ). Вам знаком истец или ответчик?

– Да, Ваша честь! Я использую для создания произведений языковой материал и по совместительству являюсь функциональной разновидностью Русского языка, с этим гражданином, – Художественная литература кивнула в сторону Мата, – встречалась на страницах своих произведений.

– Что Вы можете рассказать суду?

– Ваша честь! Обо мне можно сказать, что я – кладезь знаний, мыслей, нравственных ценностей, а ещё я – искусство слова. За мной стоят великие русские писатели, наша бесценная классика с её гуманистическими традициями, христианским отношением к миру и человеку, глубоким патриотизмом и потрясающим русским языком.

– Ну, невозможно, Ваша честь! – хлопнул себя по бокам ответчик. – У меня такое впечатление, что я присутствую на очередном съезде коммунистической партии: все себя хвалят и рапортуют об успехах. Между прочим, Художественная литература, мы с Вами встречались на обсуждении бестселлера Генерального секретаря ЦК КПСС Леонида Ильича Брежнева «Малая земля». Правда, вид у вас был не такой цветущий, как сегодня.

– Подсудимый, делаю предупреждение. Вам слово никто не давал. Держите себя в руках. Продолжайте, свидетель.

– Для особо нервных и неуравновешенных я повторю. Меня считают «высшим родом искусства», создаваемым образным, мелодичным, метким, многозначным литературным русским словом, – с высоко поднятой головой характеризовала себя Художественная литература. – Моя цель – передать веками накопленный опыт новым и новым поколениям для осмысления жизни и познания в ней самого себя. Моё высокое предназначение позволяет влиять на формирование личности и мировоззрения читающего человека и обогащать его речь. Художественное слово взывает к добру, сочувствию и состраданию, пробуждает лучшие человеческие качества.

Опираясь на свой богатый жизненный опыт, хочу сказать следующее: там, где Мат, – всегда жестокость, грубость, агрессия, ненависть, сцены насилия, искалеченные судьбы, проблемы в семьях. Чаще всего нецензурная лексика сопровождает отрицательных героев ввиду низкого уровня их воспитания и образования.

Мне кажется: я тоже ответственна за снижение культуры речи россиян. Когда-то Россию называли самой читающей в мире страной, а в начале двадцать первого века мою классику дай бог пролистывают в средней школе. Мат находит лазейку к тем, кто мало читает – им просто нечего противопоставить взамен. Я уверена: интеллигентный человек, уважающий себя и окружающих, не будет употреблять ненормативную лексику, а заменит её юмором, иронией, сарказмом.

В русском языке я занимаю особое место под названием стиль художественной литературы, потому что отображаю общенародный язык во всём его богатстве и многообразии. Образность, выразительность и эмоциональность – мои основные черты. Используя все лексические и синтаксические средства, я воздействую на воображение, психику и чувства читателей путём словесно-художественного изображения жизни. Хочу отметить, что заложенный в матерной лексике негатив отрицательно влияет на читающего человека, выплёскивая наружу из глубин подсознания всё низменное, будоража дикарскую вольницу. Я считаю, что нецензурная лексика наносит колоссальный ущерб национальному языку русского народа.

– У Вас всё? Истец, пожалуйста.

– Дорогая Художественная литература, Вы знаете, как я дорожу Вашим мнением. Как Вы думаете, может, зря я вынес сор из избы на всеобщее обозрение? – Язык как будто извинялся перед свидетельницей за доставленные ей волнения, за допрос.

– Дорогой Русский язык! Вы задаёте мне гамлетовский вопрос. Что лучше: смириться со злом, как с неизбежным, или вступить с ним в борьбу? Матерятся ведь не только в семье, в родном городе, но и за пределами страны, не испытывая при этом никаких угрызений совести, удивляя и возмущая и другие народы, и другие языки. Атмосфера матерщины унижает человека, втаптывает его в грязь. Речевая грязь оболванивает, уводит на дно жизни. О каком взаимном уважении можно говорить, если люди ласкают друг друга бранными словами, отдавая дань матерной распущенности. Мат, утешительный, примиряющий, оправдывающий несправедливость, стал «религией рабов и хозяев». Обматерил жизнь – и успокоился: это всё, на что я способен. «Кто слаб душой… и кто живёт чужими соками, – тем Мат нужен… одних он поддерживает, другие – прикрываются им…».

Я думаю, чтобы очиститься от скверны, сор или мусор необходимо как можно скорее вымести, – Художественная литература многозначительно и ободряюще улыбнулась истцу, вселяя в него уверенность в целесообразности обращения в высшую инстанцию. В ответ улыбнулись только уголки губ Языка, но в грустных глазах заискрился лучик света.

– Ответчик! Ваши вопросы.

– Ваша честь! Пусть Литература ответит, используют ли писатели в своих произведениях нецензурную лексику.

– Да, используют, но преднамеренно, для создания образа или речевой характеристики персонажа, чтобы читатель посмотрел на себя со стороны, чтобы увидел, как недостойно выглядит матерящийся человек.

– То есть творческая интеллигенция, образованные люди, возвышенные натуры, а не брезгуют матерными словечками. Возьмём современных писателей. Иные создают такие непристойные комбинации, до которых мой примитивный мозг бы и не додумался. Интересно: только писателям разрешено ругаться в РФ?

– Я же уже пояснила: сквернословие служит одним из способов создания характера. На мой взгляд, произведения, где используются бранные слова, нельзя назвать высокохудожественными.

– Минуточку, минуточку! А как же насчёт Серёги Есенина? Новатора Маяковского? Даже нет, начнём с нашего гения, Александра Сергеевича. Он тоже позволял себе! С ними как поступить? Отправить вместе со мной в изгнание? «Сбросить с парохода современности» согласно закону о государственном языке? Их стихотворения с матерными рифмами пользуются большой популярностью!

– Видите ли, сударь, звание великих поэтов они заслужили не благодаря каким-то стишкам, а за их любовь к Родине, за большой вклад в развитие русской литературы. Я лично считаю, что выдающиеся художники слова ещё и просто обычные люди, которым свойственно ошибаться и раскаиваться. Что касается образной матерной рифмы, отвечу так: «Может, она и образная, но “чувства добрые:” точно не пробуждает». И, простите, не Вам судить о величии Сергея Александровича Есенина.

– А вот здесь, красавица, Вы ошибаетесь. Я – частый гость литературных салонов, приходилось слышать разное словотворчество. Со многими оригиналами бывал «на дружеской ноге».

Мат вдруг резко замолчал, видимо, погрузившись в приятные воспоминания.

– Свидетель, Вы лично слышали нецензурную лексику в общественных местах?

Художественная литература замялась.

– Да где она могла слышать? В библиотеке, что ли? Кто сейчас туда ходит? – очнувшись от воспоминаний, съязвил подсудимый.

– Ваша честь! Я отношу себя к интеллигенции. Библиотека, пожалуй, сегодня единственное место, где не услышишь нецензурных выражений.

– А я считаю себя разносторонне развитой личностью, – Мат предпринял попытку удивить Художественную Литературу. Подсудимый понимал, что не нравится, даже очень не нравится свидетельнице, которая во время допроса старалась избегать его взгляда. Мату не хотелось иметь такого привлекательного и умного противника, и после секундной паузы он начал интригу: – И знаете почему? Я люблю бродить по страницам русской классики и примерять себя к главным героям: как бы они ко мне отнеслись – с восторгом или пренебрежением. Вот Вы жаловались, что россияне мало читают, а я понял: необходимо совершенствоваться. Меня, кстати, Русский язык надоумил. Надо отдать ему должное: он всё время в движении мысли. Задумка удалась: в конце двадцатого века я стал «героем нашего времени».

Заметив непонимание в глазах, с нескрываемым любопытством на него смотрящих, Мат пояснил:

– Всё просто: меня возвели на трон. Не с патриотическими лозунгами: «За Родину!», «За веру!», не со словами «Пусть же цветёт вечно Русская земля!», а с моей лексикой на устах шли в атаку солдаты и офицеры в войне на Северном Кавказе. Не хотите быть моим союзником?

– Вы хотите посягнуть на русскую душу? У Вас ничего не получится! Между прочим, последние годы своей жизни кумир многих, Наполеон, провёл в изгнании.

– Художественная литература, у меня вот какой вопрос. Предположим: законодательным образом Мат покинет Россию. Жизнь россиян изменится?

– Жизнь – не думаю, а вот моральный облик россиян изменится: они станут добрее, порядочнее, вспомнят о нравственных заповедях.

– Вопросов больше нет? Допрос окончен. Предлагаю свидетелю занять место в зале судебного заседания.

Когда Художественная литература грациозно прошла в зал и бесшумно опустилась в кресло, Мат почувствовал некое беспокойство. Вернее, чувство смутной тревоги появилось после таинственной улыбки свидетельницы. «Очевидно, они знают что-то такое, чего мне недоступно. Что ещё за гамлетовский вопрос, Искусство слова? Я тоже творческая натура», – рассуждал ответчик, вспоминая, как он подглядел у школьников игру, которая называлась «Игра в слова». Суть её заключалась в следующем: из многобуквенного слова составлялось как можно больше других слов. Мат стал играть наоборот: из дорогих его сердцу корней создавать многобуквенные словоформы, отталкиваясь от нейтральных синонимов языка. У него получалось! Мат радовался, как ребёнок, применяя свои новшества на практике. Русские быстро осваивают «запретные плоды». Мат пошёл дальше. Он начал совмещать друг с другом образованные им неологизмы, но не в горизонтальном направлении, а в вертикальном (всё должно быть не по закону!), создавая подобие этажей. Результат не заставил долго ждать. Он получил народное признание и лестный эпитет – двухэтажный.

«Что-то голос знакомый, – вернулся в реальность ответчик и увидел очередного свидетеля, представившегося как Разговорный стиль речи, с которым частенько конфликтовал. – О! Стиляга (так Мат называл свидетеля) припёрся. Надо быть начеку. Он мастер интерпретаций».

– Я возглавляю структурное подразделение, зарегистрированное как «Разговорная речь» в государственной корпорации «Русский литературный язык». Разговорная речь – это устная форма литературного языка. У меня большой слаженный коллектив, неоднородный по своему составу. Задача нашего подразделения – обеспечить общение людей в неформальной обстановке, то есть в таком чудненьком островке пространства, где не требуется никаких строгих правил и границ, где звОнит и звонИт воспринимаются одинаково, где никто не осудит, если мысль вдруг остановилась на полуслове, и где никому нет дела, используешь ли ты синонимы в следующих друг за другом предложениях. Россияне любят беседовать, разговаривать, болтать, точить лясы на разные темы, но чаще всего (говорю из своего опыта) о здоровье, о происшествиях и обязательно о погоде. Основная функциональная обязанность всех сотрудников моего подразделения – это предоставление говорящим всевозможных языковых средств для обсуждения бытовых вопросов, обмена впечатлениями. Я Вас уверяю: выбор широк и разнообразен.

Непринуждённая обстановка общения обусловливает большую свободу в использовании лексических средств: это и общеупотребительная лексика, и разговорная, и просторечная, и эмоционально-оценочная, и даже жаргонная. Однако, повторюсь, всё это нормативная лексика. Разговорная речь должна строиться согласно нормам литературного языка.

Гражданин Мат, в простонародье Матюк, открывший общество с ограниченной ответственностью (ООО) «Мат», в течение уже длительного времени пытается потеснить нас в сфере общения и проложить себе дорогу в публичное пространство, причём делает это в обход литературным нормам и правилам. ООО «Мат» специализируется на внедрении грубой, непристойной лексики в диалогическую или монологическую речь. Оскорбляя и унижая наших сотрудников, переманивая их, Мат создал язык распущенности, матерный язык. Пользуясь тем, что люди в разговоре не умеют слушать и слышать собеседника, он внедрил в обиход непотребную лексику, обосновав её необходимость законом экономии в языке. Рекламируя бесплатно свой товар, Мат, вопреки здравому смыслу, добился широкой популярности в народе. Ещё раз подчеркну, достиг успеха незаконным путём, выкрав у корпорации секреты эмоционально-экспрессивной окраски слов. Подсудимый так и говорил: «Для победы все средства хороши». С кем он собирался воевать, с русским народом?

– Свидетель, это очень серьёзное обвинение. Почему Вы не подавали заявление в соответствующие структуры?

– Да били мы во все колокола! Только Мат обворожил, что ли, эти соответствующие структуры, и они прекратили дело в связи с недостаточностью улик.

– Ответчик, что Вы можете сказать по этому поводу?

– Во-первых, я ничего подобного не произносил. Я посвоему люблю русский народ. Я же не виноват, что корпорации нечего было предложить взамен. Во-вторых, у меня своих секретов достаточно. В-третьих, – ухмыльнулся Мат, взглянув на Разговорный стиль, – у тебя выше крыши неблагозвучных выражений, ты с ними разбирайся, а ко мне не лезь.

– Слушай, Матюк, попридержи язык: метёшь как помелом.

– За базаром следи, Стиляга!

– Подсудимый! Свидетель! Проявляйте уважение к суду!