Христиан Феликс (Родион Христианович) Баур (1667–1717)
В славной Полтавской битве Родион Христианович, как ни в чём не бывало, тоже принимает участие, да ещё и на одном из самых тяжёлых участков. После ранения генерал-поручика от кавалерии Карла Рённе (я только что рассказал вам о нём), Баур принимает командование правым крылом нашей кавалерии, сражается до победы, а потом во главе десяти драгунских полков преследует остатки разбитой шведской армии до Переволочны[318], где участвует в принятии их капитуляции. За Полтаву Пётр награждает своего боевого генерала собственным портретом, усыпанным бриллиантами. Это очень высокая награда, и редко кто удостаивается её.
Через несколько месяцев Баур уже у стен Риги. Он находится здесь до конца июня следующего года, после чего выдвигается к крепости Пернау (современный эстонский Пярну) и 14 августа овладевает ею. 29 сентября он берёт Ревель, – попутно завоевав остров Эзель (современный эстонский остров Сааремаа у входа в Рижский залив).
В следующем, 1711 году Баур находится при войсках, защищающих Санкт-Петербург, а потом отправляется под командованием Меншикова в Польшу. Здесь он одерживает победу над восставшими поляками, принимает участие в осаде прибалтийского города Штеттина (сегодня он называется Щецин и является крупнейшим портом Польши)[319], а также в операции по взятию голштинской крепости Тённинген. После её падения Баур в течение полутора лет командует всей русской кавалерией в Польше, а в 1716 году готовится к высадке десанта в южную Швецию.
В последние годы жизни Родион Христианович руководит дивизией на Украине. Незадолго до своей смерти, в 1717 году[320], он производится в генералы от кавалерии, став третьим человеком (после Меншикова и Рённе), заслужившим это высокое звание. Следует подчеркнуть, что как добросовестный и мудрый командир Баур не только посылал своих подчинённых в бой, но бо́льшую часть своего времени уделял их образованию: умению владеть холодным и огнестрельным оружием, правильно держать строй, организованно атаковать и организованно отступать, вести разведку и многому-многому другому.
Просто удивительно, в скольких сражениях Северной войны участвовал этот человек. Складывается впечатление, что чуть ли не во всех (что, конечно же, не так). Изданный в 1838 году в Санкт-Петербурге Военный Энциклопедический Лексикон, то есть военная энциклопедия, так оценивал его роль: «Он и генерал Рённе, по всей справедливости, заслуживают название первых образователей Русской кавалерии, которую они неоднократно с честью водили к победам»[321]. Лучше не скажешь. Но кто его помнит сегодня?
О военачальниках-иностранцах петровской армии можно говорить практически бесконечно – так много их было. Люди, знающие историю, может быть, удивятся, увидев, что я не рассказываю здесь о Христофоре Антоновиче Минихе и о Петре Петровиче Ласси, но этому есть объяснение. Во-первых, эти люди сыграли в истории Россию такую большую роль, что заслуживают каждый отдельного рассказа. А, во-вторых, их служба при Петре Великом только начиналась, по настоящему же они раскрылись уже после его смерти. Так что про них я расскажу позже.
А пока давайте познакомимся с иностранцами, не столь заслуженными перед нашей страной, но всё равно достойными упоминания.
Георг Бенедикт Огильви
Барон Георг Бенедикт Огильви (1651–1710) не внёс большого вклада в победу России в Северной войне, но явился одним из двух самых высокопоставленных иностранных военачальников, принятых на нашу службу в ходе неё. Родился он в Моравии[322] (сейчас это территория Чехии) и происходил из древнего шотландского рода. Его отец был генералом Священной Римской империи и, в частности, служил комендантом одной из её крепостей. Георг Бенедикт начинает военную службу в 13 лет и за 38 лет службы последовательно проходит в императорской армии чуть ли не все звания, от сержантского до генеральского. Это даёт ему богатый военный опыт. Он сражается против турок во время войны 1683–1699 годов[323] (между прочим, Азовские походы Петра в широком плане включаются рядом историков как раз в эту войну), а потом участвует в войне за испанское наследство. Когда в 1702 году Огильви встречается в столице Священной Римской империи городе Вене с представителями Петра Первого, он уже в генеральском звании. Ему 51 год и чувствуя, по-видимому, что дальнейшего карьерного роста ждать ему здесь не приходится, барон довольно быстро соглашается перейти на царскую службу и выговаривает себе просто фантастические условия. Царь обещает выплачивать ему 7.000 рублей в год[324], то есть чуть больше 19 рублей в день (в то время лошадь могла стоить в районе 10 копеек[325]), «хлебные корма» для ста человек личной прислуги и «конские корма» для 70 лошадей личной конюшни[326]. Для экономного Петра это кошмарные расходы, но на дворе, как вы помните, стоит 1702 год, едва пришедшая в себя после нарвского разгрома русская армия только-только нащупывает слабые места шведов, а до Полтавы остаётся ещё семь лет. Помимо, так сказать, денежных условий, Огильви получает звание генерал-фельдмаршал-лейтенанта и обещание, что он будет подчиняться только генерал-фельдмаршалу, то есть станет в русской армии вторым по значимости.
Барон подписывает контракт, но с переездом в нам не спешит. Как я уже говорил, в Западной Европе идёт война за испанское наследство, императорские войска выдвигаются на север и в июне 1702 года осаждают город-крепость Ландау[327], в ста километрах севернее нынешнего французского Страсбурга. 9 сентября его гарнизон сдаётся[328], Огильви участвует в операции и вскоре получает звание императорского фельдмаршал-лейтенанта. Теперь можно выдвигаться и в Россию, тем более что наши его вовсю торопят.
5 мая 1704 года новый русский генерал-фельдмаршал-лейтенант прибывает в Москву[329] и 27 июня появляется под Нарвой. Пётр тут же вручает ему командование и отъезжает к шведской крепости Дерпт, которая тоже окружена русскими войсками. Огильви, как и в своё время герцог де Кроа, командует всего один день. Наши войска берут Дерпт, и царь возвращается. Он тут же берёт дело в свои руки, и вскоре Нарву постигает участь Дерпта. Но зато в торжественном въезде в Москву по случаю взятия этой крепости барон (по требованию царя) едет впереди нашей армии на богато украшенном коне. Сам же Пётр марширует позади как капитан Преображенского полка.
В 1705 году Огильви маневрирует с вручёнными ему войсками в районе Гродно и Вильно (нынешний Вильнюс, столица Литвы), соединяется с саксонской армией Августа II Сильного, но боевых действий практически не ведёт и даже находит время выехать в Вену для того, чтобы от имени царя поздравить нового императора Иосифа I со вступлением на престол[330]. А между тем у него быстро углубляются разногласия с русским генералитетом и прежде всего с генерал-фельдмаршалом Борисом Шереметевым и любимцем царя Александром Меншиковым. Они полагают, что барон командует неправильно, он презрительно их мнение отметает, и дело доходит до того, что Меншиков, являясь его подчинённым, не только отказывается ему повиноваться, но даже начинает пытаться давать ему указания. Огильви возмущённо жалуется Петру, но тот не реагирует: барону неизвестно, что Меншиков приставлен к нему, чтобы присматривать за его действиями. В конце концов, в апреле 1706 года, Огильви пишет прошение об отставке (кстати говоря, второе[331]). Царь быстро его удовлетворяет. Расстаются с генерал-фельдмаршал-лейтенантом мирно и по-хорошему. Ему полностью выплачивают всё причитающееся жалование и даже дарят подарок, после чего он быстро отправляется к Августу Сильному и получает от него звание генерал-фельдмаршала, то есть главнокомандующего.
Так закончилась служба в России Георга Бенедикта Огильви. Служба, прямо скажем, непримечательная. Но нельзя, всё же, сказать, что он был так уж бесполезен: барон прилагал немало усилий по укреплению военной дисциплины и упорядочению структуры русской армии. Он составил её первое штатное расписание, то есть расписал, сколько должно быть в том или ином соединении людей и вооружения. Этот документ пережил Петра (да и его самого́) и был отменён лишь в 1731 году. Но по своей натуре Огильви был простым наёмником: ему было всё равно, кому служить, лишь бы деньги платили. Поэтому барону даже в голову не пришло постараться понять особенности культуры, жизни и психологии такой непохожей на Европу страны, как Россия. И это сыграло с ним злую шутку.
Генрих фон дер Гольц
Немец барон Генрих фон дер Гольц (1648–1725) является вторым из двух самых высокопоставленных иностранных военачальников, принятых на нашу службу в ходе Северной войны. И сделал он для нашей страны ещё меньше, чем барон Огильви. Фон дер Гольц – представитель древнего немецкого дворянского рода[332]. Его отец тоже был военным: он командовал полком в армии одного из княжеств Священной Римской империи, которое называлось Бранденбург. На стороне Бранденбурга и его союзников он принимает участие в войне так называемой Аугсбургской лиги, которую заканчивает полковником. (Если помните, в ней участвовал, только на стороне Голландии, и Корнелиус Крюйс.) С началом Северной войны фон дер Гольц переходит в 1702 году в чине генерал-майора на службу к Августу II и вот через пять лет, в 1707 году, ему следует предложение вступить в ряды петровской армии, причём с повышением до генерал-фельдмаршал-лейтенанта. Эту должность недавно покинул обиженный барон Огильви. Фон дер Гольц соглашается и становится старшим над всеми русскими генералами с подчинением только генерал-фельдмаршалу Борису Шереметеву. Карьера немца в России была короткой и драматичной. Он участвует в неудачной для русской армии битве при Головчине́ (июль 1708 года), где командует её левым флангом в составе десяти драгунских полков, а также четырёх тысяч калмыков и казаков[333]. Он действует против кавалерии шведского фельдмаршала Карла Густава Реншёльда и действует в целом удачно: отступление он начинает лишь после того, как видит поражение дивизии князя Репнина, причём отходит в полном порядке[334]. Далее фон дер Гольц воюет в Польше против короля Станислава Лещинского, возведённого на польский трон вместо свергнутого Августа Второго. Самой важной – и единственной – его победой здесь, да и во всей Северной войне на стороне русской армии, явилось сражение в мае 1709 года при Леду́хове (или Луду́хове) – местечке примерно в 370 километрах к западу от Киева (сейчас это село, и называется оно Ледыхов[335]). Правда, сразился он тут не со шведами, а с армией Речи Посполитой под командованием великого гетмана литовского, то есть руководителя Литвы, Яна Казимира Сапеги. Под командованием Сапеги было около 5.000 человек, в основном польских кавалеристов. Сколько всего было под началом фон дер Гольца, я сказать не могу, но в его победном отчёте Петру Первому было указано, что непосредственно в сражении участвовало не более 1,5 тысячи драгун, поскольку поле боя было слишком узким, а наша пехота к сражению и вовсе не успела[336]. Генерал-фельдмаршал-лейтенант участвовал в этом бою лично, первые две его атаки сломить неприятеля не смогли, но третья принесла успех.[337] Разгром корпуса Сапеги стал хорошим содействием Петру, поскольку лишил Карла XII военной поддержки из Польши, на которую тот рассчитывал.
А дальше в чём-то повторяется история барона Огильви, хотя и пожёстче. В 1710 году царь подчиняет немца Меншикову, который за Полтаву получает звание генерал-фельдмаршала[338], тот, в своём стиле, начинает против фон дер Гольца интриговать, а тут ещё в плен к польским партизанам чуть было не попадает жена Меншикова и сын самого́ Петра царевич Алексей. На беду фон дер Гольца, всё это происходит на территории, контролируемой им[339]. Меншиков пишет рапорт (а, по сути, донос) царю, и отношение к генерал-фельдмаршал-лейтенанту становится совсем уж прохладным. Происки царского любимца приводят, в конце концов, к тому, что в середине 1710 года фон дер Гольца сажают под арест, отдают под суд и приговаривают к смерти (!). На следующий год он умудряется тайком выехать из России – так и не получив жалованья за «отработанные» в ней годы. В общем, можно сказать, легко отделался.
Людвиг Николай фон Алларт
Служба в России шотландского барона генерал-лейтенанта Людвига Николая фон А́лларта (1659–1727) тоже складывалась непросто. В ноябре 1700 года, не пробыв у нас на передовой и нескольких дней, он попадает под Нарвой в плен к шведам. Надо сказать, что тогда он находился на службе у Августа II Сильного, и тот в 1705 году обменивает его на шведского генерала Арвида Горна и назначает своим послом к Петру I. После свержения в 1706 году Августа с польского престола Алларт переходит на царскую службу, участвует в Полтавской битве и даже награждается за это орденом Святого апостола Андрея Первозванного. В 1711 году принимает участие в Прутском походе и получает ранение. На следующий год, обидевшись на Меншикова (опять на Меншикова!), с русской службы уходит. В 1721 году, после заключения Россией мира со Швецией, он возвращается, командует нашими войсками на Украине, в августе 1725 года награждается императрицей Екатериной I орденом Святого Александра Невского, вновь ссорится с Меншиковым, вновь покидает русскую службу, уезжает к себе в имение в Лифляндию и там умирает. Современники отзывались о нём как об опытном инженере, Алларт оставил после себя обширную коллекцию планов различных крепостей Европы (около 800)[340], но при знакомстве с его деятельностью в нашей стране меня не покидало ощущение, что он был простым наёмником, то есть работал исключительно за деньги и о судьбе России особенно не задумывался. А ещё Людвиг Алларт был, может быть, единственным иностранным генералом, трижды (!) увольнявшимся с русской военной службы.
Пьер Лефорт
Племянник Франца Лефорта генерал-поручик[341] Пьер (Пётр) Лефорт (1676–1754) был человеком безынициативным, нерешительным и в то же время самолюбивым, лицемерным, мстительным и жадным до денег[342]. Смелостью он тоже не отличался. «Сегодня я направляюсь сражаться с татарами, которых, я надеюсь, мы никогда не увидим», – пишет он, например, в апреле 1699 года[343]. Своим продвижением вверх по русской служебной лестнице Пётр Лефорт был обязан исключительно своему влиятельному дяде да удачной женитьбе: его супругой была Юстина Вейде[344], дочь Адама Адамовича Вейде, о котором я недавно рассказал. Свою карьеру в России он начал как секретарь Великого посольства (1697–1698 гг.) и закончил церемониймейстером, то есть ответственным за торжественные приёмы, императрицы Елизаветы Петровны, дочери Петра Великого. А между тем успел побывать в шведском плену, сдавшись им в 1700 году без боя под Нарвой[345] (в 1710 году Пётр выменяет его на шведского полковника[346] Карла Густава Дю́кера[347], попавшего в плен в результате Полтавской битвы[348]), принять участие в сражении при Гангуте[349] (1714 г.) да побыть лифляндским и эстляндским генерал-губернатором (до 1733 г.[350]). В общем, к жизни этого генерала можно применить несколько видоизменённую русскую пословицу: не имей сто рублей, а имей влиятельного родственника.
Иоганн Бернгард Вейсбах
Уроженец Богемии (сейчас это одна из трёх исторических областей Чехии[351]) Иоганн Бернгард Вейсбах (1665–1735) был полной противоположностью Пьеру Лефорту. Боевой генерал, начавший свою военную карьеру в армии Священной Римской империи, он поступает на русскую службу в 1707 году в возрасте 42 лет и в звании полковника. Уже через несколько месяцев Пётр присваивает ему звание бригадира (это был чин выше полковника, но ниже генерала). В 1708 году он участвует в неудачном для нашей армии сражении при Головчине́, но затем при взятии шведской крепости Смольяны (в настоящее время это белорусская деревня Смоляны примерно в 170 километрах к северо-востоку от города Минска) берёт в плен генерал-адъютанта, то есть личного помощника, Карла XII. В Полтавской битве он возглавляет правый фланг русской кавалерии до тех пор, пока, в соответствии с приказом раненого Карла Эвальда Рённе, командование не принимает генерал-лейтенант Родион Баур. В этом сражении Иоганн Вейсбах тоже получает ранение, но, несмотря на это, на следующий день принимает участие в преследовании остатков шведской армии и 30 июня становится свидетелем её полной капитуляции у Переволочной. Вскоре после Полтавы он получает чин генерал-майора.
Вейсбах участвует в Прутском походе, затем под командованием Рённе служит на Украине, сражаясь с крымскими татарами. После смерти Рённе его командиром становится Баур, вместе с которым он воюет в Польше. В феврале 1718 год, после смерти своего начальника, Вейсбах назначается на его место, то есть командующим Украинским корпусом, и получает генерал-поручика. В 1719 году на него возлагается тонкая дипломатическая миссия. Дело в том, что к этому времени Пётр I лишает права на престол своего сына Алексея, а тот женат на племяннице императора Священной Римской империи Карла VI Шарлотте Кристине Софии. В Вене начинают беспокоиться за её судьбу, и Вейсбаху поручается эти опасения развеять. Он с успехом справляется не только с данным поручением, но и по царскому указанию проводит консультации о браке герцога Гольштейн-Готторпского[352] Карла Фридриха с дочерью Петра Анной (через неполных 43 года их сын Карл Петер Ульрих станет – ненадолго – российским императором Петром III[353]).
В 1723 году Иоганн Вейсбах становится членом Военной коллегии, то есть кем-то вроде заместителя министра сухопутных войск, а 21 мая 1725 года новая российская императрица Екатерина I производит его по случаю бракосочетания герцога Карла Фридриха и принцессы Анны в генералы от кавалерии. Вейсбах, таким образом, становится четвёртым человеком, получившим в России такое звание, – после Меншикова, Рённе и Баура. В 1726 году император Карл VI возводит его в графское достоинство. С воцарением в 1730 году Анны Иоанновны Иоганн Вейсбах назначается генерал-губернатором Киева (1731 г.) и в 1733 году получает орден Святого апостола Андрея Первозванного. Даже смерть свою он встречает, можно сказать, в походе: при подготовке операции против крымских татар. Похоронен он в Полтаве[354].
Фридрих Николаус Балк
Фридрих Николаус (Фёдор Николаевич) Балк (1670–1738, по другим данным – в 1739[355]) родился, по-видимому, в Москве, но точных данных об этом нет. Его отец Николаус Балк, дворянин родом из Лифляндии, был майором в шведской армии, но в 1654 году перешёл на русскую службу, принимал участие в подавлении восстания Степана Разина[356] и вышел в отставку в чине полковника[357]. В нашей истории Фёдор Николаевич известен в основном в связи со своей женой Модестой Монс, которую русские люди именовали Матрёной или, попросту, Балчихой. Она была сестрой Анны Монс, первой возлюбленной Петра. По предположению некоторых историков, именно царь устроил брак Фридриха с Модестой[358]. Её младшим братом был Вилим Монс, друг юности царя ещё со времён его развлечений в Немецкой слободе (в том числе и с Анной), а также его адъютант, то есть помощник. Незадолго до своей смерти, в ноябре 1724 года Пётр получает анонимное письмо (то есть письмо без подписи), в котором и Вилим, и Матрёна обвинялись в различных злоупотреблениях. Царская расправа была молниеносной и необычно жестокой: Вилиму отрубили голову, а Балчиху при большом скоплении народа били на Сенатской площади Санкт-Петербурга кнутом и потом сослали в далёкий сибирский Тобольск, более чем в 2.000 километрах от русской столицы.
Наказание кнутом было чрезвычайно болезненным и, вообще-то, опасным для жизни. Не нужно думать, что эта была «простая» плётка. Кнут представлял собой кожаный ремень шириной в палец, толщиной в монету (монеты тогда были довольно толстыми) и длиной до двух метров. Этот ремень вываривался в молоке чтобы сделать его жёстким и острым по краям и прикреплялся к деревянному кнутовищу, то есть к рукоятке. Палач, – а это был всегда рослый и мощный человек, – отходил от жертвы, подбегал к ней двумя-тремя скачками и со всего маху обрушивал на её спину свой удар, с первого же раза рассекая тело до костей. Следует сказать, что если палач бил, по мнению судей, недостаточно сильно, его самого́ подвергали такому же наказанию. В принципе, опытный профессионал легко мог убить человека двумя-тремя ударами, и если в исторических документах множество раз встречаются приговоры о десяти, двадцати и даже ста (!) ударах кнута, то это означает только то, что по договорённости с судьями палач специально уменьшал их силу[359]. Ну, а теперь представьте себе, что творилось со спиной наказанного после всего этого – при том, что его раны потом особо не обрабатывались, да и уровень медицины был тогда – не то что сегодня.
Ходили упорные разговоры, что Вилим и Матрёна Монс были приговорены к таким жестоким наказаниям неспроста: он якобы был любовником аж само́й императрицы Екатерины, жены Петра, а Балчиха способствовала этой связи. Но это только слухи, и за них, кстати, тоже легко можно было заработать кнут.
Сам же Фёдор Балк к этим интригам отношения, судя по всему, не имел и был довольно добросовестным служакой. Вместе со своим старшим братом Николаем он в чине полковника воюет в Северной войне под командованием генерал-фельдмаршала Бориса Шереметева: участвует в осаде Нарвы в 1700 году[360], сражается в битвах при Эрестфере (1701 г.) и Гуммельсгофе (1702 г.), штурме Мариенбурга (1702 г.), взятии Яма (1703 г.) и Дерпта (1704 г.), первым комендантом которого он становится по указу Петра I[361]. Следующей значительной должностью Балка становится пост вице-губернатора, по есть заместителя губернатора, города Риги, который он занимает с 1727 по 1734 год. И, наконец, венцом его карьеры является назначение 17 июня 1734 года губернатором Москвы. В наш город он прибывает из Санкт-Петербурга в сентябре того же года и занимает эту должность более четырёх лет, вплоть до своей смерти. Будучи московским градоначальником, Фёдор Николаевич много внимания уделял улучшению и расширению улиц в районе Арбата и Плющихи. В 1736 и 1737 годах Москва сильно пострадала от пожаров, и Балк, воспользовавшись этим, велит отстраивать город по «образцовым» проектам. При нём также практически было завершено составление плана Москвы. А ещё губернатор направлял большие усилия на ремонт дороги Москва – Санкт-Петербург. Продолжаются эти работы и поныне…
Вильгельм Дельден
Вильгельм[362] (Вилим Вилимович) Де́льден или фон Де́льдин (1662–1735, по другим данным – 1745[363]) родился в Москве в голландской семье. На русскую службу поступил в 16 лет, получив звание прапорщика. Участник второго Азовского похода, за который получает звание полковника. В 1700 году Вилим вместе со своим братом Иоганном (Иваном) храбро сражается в составе дивизии под командованием генерал-майора Адама Вейде под Нарвой, получает ранение и попадает в плен. Из плена он возвращается в 1709 году, в 1713 году производится в бригадиры и в конце того же года – в генерал-майоры. После смерти Петра он 17 июля 1726 года получает звание генерал-поручика, некоторое время является обер-комендантом Ревеля, а в 1730 году становится вице-губернатором Эстляндии. Для вас будет интересно узнать, что был Вилим Дельден и губернатором Москвы, хотя и не долго: с 13 октября 1732 по 3 января 1733 года[364].
Иван Яковлевич Гинтер
Немец Иван Яковлевич Гинтер (1670–1729), уроженец Данцига (ныне польский Гданьск), прибалтийского города примерно в 280 километрах к северо-западу от Варшавы, поступил на службу к Петру Первому вместе со своим братом Яковом в 1698 году, во время Великого посольства. Было ему тогда 28 лет и служил он «пушкарём и бомбардиром»[365] в голландской армии. Вся его карьера была связана с артиллерией. Начал он её капитаном в бомбардирской роте Преображенского полка и потом участвовал во всех войнах Петра. В Северной, за мужество под Нарвой в 1700 году он получает звание майора, за взятие Нотебурга в 1702 году – подполковника артиллерии, в 1706 году ему присваивают полковника и в 1708-м – генерал-майора. Во время Полтавской битвы Иван Гинтер руководит войсками, охраняющими наш укреплённый лагерь, в 1711 году участвует в Прутском походе, в 1716 году командует артиллерией в составе союзного корпуса, готовящегося к высадке в южной Швеции.
В 1726 году в неожиданную отставку отправляется Яков Вилимович Брюс, генерал-фельдцехме́йстер, то есть командующий всей артиллерией русской армии. На его место, – пока без присвоения этого звания, – назначается Иван Гинтер, которого, правда, повышают до генерал-лейтенанта. В 1727 году он производится в полные генералы, а в 1728-м становится, наконец, генерал-фельдцехме́йстером – третьим в истории нашей страны. С 1719 года он являлся также членом Военной коллегии.