Внук бабушкиной подруги

Глава 1. Современное поколение портится или же просто живет по своим законам?

Проселочная дорога в знойный июльский день была особенно пыльной и утомительной. От остановки я отошла на каких-то сто метров, а уже устала тащить на себе две не такие уж тяжелые сумки.

Хотелось насладиться чистым воздухом с еле ощутимыми ароматами хвои и печеных пирогов, вдоволь насмотреться на многовековые ели, уходящие под небосвод и, кажется, пронизывающие облака насквозь. Терпкий аромат полевых цветов щекотал ноздри, о горячий воздух буквально обжигал легкие и заставлял хватать воздух ртом.

Родная деревня, как же я скучала по ней! Даже по комариному писку, по камням и ухабам на дороге, по автобусной остановке, расположенной в трех километрах. Я так соскучилась по всему этому за год!

Хоть я родилась и выросла в большом городе, считала себя коренной горожанкой, душа и сердце принадлежали этому месту. Далекому от цивилизации, чистому, настоящему.

В ста километрах от областного центра, где я живу и учусь, есть небольшая деревня. Там дача у моих бабушки и дедушки. На этой даче я проводила каждое лето своей сознательной жизни. Вот и этот год не стал исключением.

– Леся! – раздалось откуда-то с первого огорода, затерянного среди сосен, – приехала! Какая уже большая, взрослая. Какой класс закончила?

– Здравствуйте, теть Ларис, – я радостной помахала женщине и подошла к забору, при этом обходя будку со злющим Барбосом по большой дуге, – я уж, слава богу, первый курс закончила. Сессию закрыла, вот приехала в родные пенаты.

– Это молодец, что стариков своих не забываешь. Ну давай, беги! Приходи потом чайку попить.

– Обязательно. До свидания!

Я махнула рукой на прощание, за что получила грозный рык Барбоса, и пошла вдоль дороги в направлении нужной мне улицы.

Деревня была небольшой, из местных жителей тут, разве что, пара старушек осталась. Все больше строилось новых домов, приезжали городские на лето, осваивали участки под дачи.

И не осталось у нас почти той атмосферы настоящей деревни, когда можно сходить до соседки за парным молочком, прогуляться по полю, посидеть у речки в тишине. Тут и там запахи шашлыка, громкая музыка из машин, пьяная молодежь. Куда только катится это поколение?

Не дожидаясь, пока дойду до дома, я достала из розового рюкзачка исписанный вдоль и поперек синий ежедневник и внесла туда пришедшие на ум мысли. Я делала так в любом месте и в любое время, если в голове рождалось что-то стоящее.

Нет, я не писатель, не журналист, не редактор. Моя будущая профессия вообще не связана с социальной деятельностью и написанием чего-либо, но в качестве хобби я веду свой блог. Записываю размышления, свою позицию. В общем, выкладываю на бумагу (а точнее в сеть) то, что на душе.

Спустя десять минут ходьбы по деревне, семь из которых трачу на то, чтобы поздороваться со всеми знакомыми жителями, я оказываюсь у входа в дачный домик бабушки и дедушки.

Это небольшая деревянная постройка времен Советского Союза с резными ставнями, палисадником и лавочкой у калитки. Все это дедуля с бабулей делали своими руками.

Нашим домиком я по-настоящему гордилась! Пусть он не был самым большим на улице, не отличался завидной красотой, зато сделан был с душой и любовью.

– Ба, деда, я приехала! – уже разложив вещи в комнате и успев перехватить пару шанег с картошкой, я выхожу в огород к своим старикам, которые и не подозревают, что внучка час как приехала.

– Олеся, девочка моя! – первой ко мне бросается бабушка, оставив помидоры неподвязанными, дедушка тоже спешит с конца огорода, ухмыляясь и потирая седую бороду.

– Приехала наконец-то! А-то родители твои нам всю плешь проели! Девочку отправили с утра, а она все никак не прибыла.

– Да я позвонила им, не переживай.

– А ты чего в платьице таком широком? – бабушка осматривает мой летний сарафан размера оверсайз, – давай я тебе его ушью? Да и вообще купальничек надевай, вон жара какая! А-то ходишь бледнющая, как будто солнца никогда не видала.

Я только отмахиваюсь и иду осматривать свои владения.

Привычки ходить в открытой одежде у меня никогда не было. Сначала мама не покупала, потому что думала, что на двенадцатилетнюю девочку в юбке выше колена сразу начнут заглядываться маньяки, потом как-то и самой не хотелось.

От природы я была наделена бюстом внушительного размера и длинными ногами. Казалось бы – только успевай демонстрировать! Но я это дело не любила. Неприятно, знаете ли, когда в разговоре даже преподаватели косятся чуть ниже твоих глаз. Не говоря уже о парнях….

Гулять по огороду на солнцепеке слишком долго дикого желания у меня не было. Поэтому очень скоро я присоединилась к бабушке, чтобы подвязать помидоры, хоть та и очень противилась.

– Ну вот чего тебе со мной тут в теплице сидеть? Поди погуляй. Этим летом столько молодежи в деревню приехало! – сетовала бабуля, – ой, так ведь у Валентины Григорьевны Данька тут! Пошли, поздороваешься с ними.

Бабушка резко позабыла о помидорах и их подвязке и, схватив меня за руку, поспешила на соседний огород к своей подружке тете Вале и ее внучку.

Соседи у нас были тоже дачники. Тетя Валя и дядя Коля приезжали из города на лето покопаться на грядках, собрать урожай, отдохнуть от вечной суеты. Раньше летом к ним привозили внука Даню, с которым меня вечно пытались заставить играть.

Я бы и не против новых знакомств, но Даня был просто ужасным ребенком! Мало того, что парнишка внешностью обладал заурядной: пухлый как свежеиспеченный пирожок, лысый как девичья коленка, в огромных очках, так еще и характер у него, мягко говоря, дрянь.

Зазнавался жутко, хотя причин для этого не было, ябедничал, вечно обижался. Честно говоря, сейчас я шла к соседям только чтобы посмотреть на этого изменившегося мерзавца. Не видела его, наверное, лет пять.

– Григорьевна, ставь чайник, я к тебе с внучкой!

Откуда-то из-за бака с водой показалась седая голова соседки. Женщина, только завидев меня, широко улыбнулась и поспешила к нам.

– Леська, за год вымахала, прямо не узнать! Слушай, не внучка у тебя, а загляденье: умница, красавица, еще и хозяюшка, наверное. Вот бы нашему Данечке такую. А-то водит всяких селедок. Не пойму, где он их отлавливает? Судя по внешнему виду, где-то около Чернобыля. Ну чего стоите? Пошлите в дом.

Тетя Валя толкнула нас под спины в направлении дома.

У соседей в сравнении с нашей усадьбой был целый дворец. Из желтого кирпича был отгрохан двухэтажный коттедж с крытой и открытой верандами, с огромными окнами и пристроем-баней, размером с наш дом.

По рассказам бабушки я знала, что у тети Вали и дяди Коли очень обеспеченный сын. Работает больше за границей, у родителей не появляется, отправляет только жену с внуком и помогает материально. Вот он и отстроил такое великолепие на участке.

В доме все тоже было по богатому. Никаких тебе паласов, занавесок на окнах, русской печки – все современное, по последнему писку науки и техники. Я не понимала такого, если честно. Какой же это дачный дом, если тут все как в городе? Может у них еще и в бане душ с ванной установлены?!

Но не возмущаться ведь в гостях, в самом деле.

– Дед, гляди, кого к нам занесло, – крикнула тетя Валя мужу, – Галочка с внучкой пришли, сейчас чай пить будем. Данька, выйди хоть из комнаты, поздоровайся! Прирастёшь скоро к своему компьютеру, не отодрать будет.

Голос у тети Вали был поставленный. Одно ее строгое слово – даже воробьи по огороду начинали ходить строевым шагом, а кошки в округе и вовсе замолкали. В общем, тридцать лет работы врачом в военной части даром для нее не прошли.

– О, Леся приехала. А ты совсем не изменилась! – мужчина потрепал меня по макушке и ушел в кухню делать чай. А из коридора к нам вышел….

Вышел какой-то незнакомый мне парень. Высокий, спортивный, загорелый, с острыми чертами лица, пронзительными зелеными глазами и роскошной шевелюрой волос цвета молочного шоколада.

Я даже обомлела на несколько секунд. Красивые слащавые мальчики никогда не вызывали у меня чувство щенячьего восторга, но этот был не то что бы красивый…. Он был гармоничный. Все было симпатично и в меру.

– Здравствуйте, теть Галь, – поздоровался он с бабушкой, – и тебе привет, – парень обошел меня вокруг, окинул явно изучающим взглядом и вернулся к дверному косяку.

Я не могла поверить своим глазам! Это был Даня. Тот самый толстый, лысый парень в очках, вечно закатывающий истерики. Честное слово, не зазор между двумя передними зубами, я бы его в жизни не узнала!

– Привет, – наконец выдала я после неприлично длинной паузы.

– Леся, садись давай за стол, чего как неродная? Или к Даньке вон в комнату иди.

– Да я с вами посижу, – добровольно идти в комнату к этому чудовищу? Да вы шутите!

Все чаепитие я только и делала, что перебирала в голове варианты, как из столь гадкого утенка получился такой красивый лебедь. Конечно, изменился он явно только внешне, внутренне, готова поспорить, остался все тем же гадёнышом.

Нет, я не была любителем навешивать ярлыки на людей, не судила никого по внешности. Просто этот взгляд и интонация…. Даже без круглых очков с толстыми линзами я могла разглядеть сочащееся из парня недовольство.

Домой мы с бабушкой вернулись, когда жара уже спала. Дедушка поворчал на нас, сказал, что к соседке больше не отпустит, пока мы его ужином не накормим, и ушел в баню.

Я еще немного покопалась в огороде в свое удовольствие: полила цветы, взрыхлила землю у ягодных кустов и, сорвав свежий огурец из теплицы, пошла на качели в обнимку с ноутбуком, с которым не расставалась даже в путешествии.

– Леся, поужинаешь потом сама. Пироги на печи, в холодильнике жаркое, – крикнула бабушка через весь огород и, перекинув халат через плечо, пошла в направлении бани.

Я открыла ноутбук, достала свой ежедневник с мыслями и темами для постов, и принялась набирать текст.

Извечная проблема отцов и детей, когда старшие не понимают младших, а младшие считают старших совсем древними и неосведомленными. Правы ли взрослые, когда говорят, что наше поколение катится вниз по наклонной?

Размышляя над этой проблемой, я поняла, что ежедневно одни законы жизни сменяются другими, на смену старой молодежи приходит новая. Тот, кто еще вчера осуждал старших и диктовал миру свои правила, сегодня сам становится на место старичка и осуждает взгляды подрастающего поколения.

Мы не катимся вниз, не взбираемся вверх, просто мы живем в своем мире, где есть устои, законы, правила. Линия нашего развития не наклонная, она прямая, но новая, такая, какой еще не было.

В силах каждого, кто сегодня называет себя «нынешним поколением» сделать так, чтобы наша линия была прямой и чистой, чтобы не возникало конфликта отцов и детей.

Портится не поколение, портятся отдельные люди. Сделай так, чтобы ты не был в их числе.

Глава 2. Может ли человек измениться?

Следующий день радует умеренно теплой погодой и ярким солнцем. Я просыпаюсь даже раньше бабушки с дедом, чтобы успеть насладиться природой сполна. А то какой смысл спать весь день? Так все проспать можно.

На соседние участки потихоньку выползают первые дачники. Кто выходит с чашкой кофе, кто с книгой и гамаком, кто с лопатой, кто с ведром. Такая вот разнообразная жизнь в нашей деревне.

А я привыкла начинать день с разминки. До двенадцати лет родители водили меня на художественную гимнастику, со спортом потом не завязалось, но привычка поддерживать себя в тонусе осталась.

– Леся, а ты чего не на речке? – кричит мне с соседнего участка дядя Коля, – давай бегом! Там такой плот сделали, берег песочком отсыпали – райское местечко.

Ближе к обеду я решаю выбраться к водоему. Речка у нас небольшая, рыбы в ней не водится. Из обитателей только тина и местная ребятня. Я купаться там, честно говоря, не очень люблю, уж слишком вода мутная, а вот посидеть на берегу не против.

С собой я беру полотенце, чтобы постелить на песке, ежедневник, на случай, если в голову придут умные мысли, и телефон, чтобы сделать пару кадров для блога.

Берег нашей речки (ласково речки-говнотечки) действительно преобразился. Подход к воде сделали удобным, плотик для ныряния соорудили, даже пляж от мусора подчистили. Вот люди хорошие!

– А ты еще кто такая? – в спину летит колкая фраза какой-то девицы в купальнике. Хотя я бы не назвала купальником то, что на ней надето. Бабушка помидоры подвязывает – у нее и то лямочки шире будут.

– Это Леся, моя соседка, – раздается смутно знакомый голос. Я оборачиваюсь и вижу Даню, окруженного фигуристыми селедками. Ну они уж точно не из этой речки….

– А, эта, городская что ли? – компания девчонок смотрит с презрением. Они и раньше меня недолюбливали, потому что я жила в областном центре, а они в маленьких провинциальных городках (так себе повод для ненависти, если честно). А когда у меня грудь стала больше, чем у них, так и вовсе невзлюбили.

– Правильно говорят: можно вывезти девушку из деревни, а деревню из девушки вывезти нельзя. Ты че в балахоне ходишь, городская? – вопрос я игнорирую и иду по берегу дальше от компании.

Даню девицы облепляют как мухи… отнюдь не мед. Шесть дамочек в бикини трутся вокруг него, так и эдак выпячивая свои прелести, прикрытые тоненькими лямочками. Парню такое внимание, должно быть, очень лестно.

Скоро я забываю об этой компании и приступаю к созерцанию местных красот.

Если закрыть глаза и мысленно представить, что в паре метров от меня не галдят эти селедки, восхищаясь бицепсами Дани, то можно услышать стрекот кузнечиков, соловьиную трель и даже недовольные вопли индюков в соседнем доме.

А как тут пахнет! Чуть горьковатый запах воды смешивается с терпкими цветочными ароматами, подогревается солнцем и доносится до меня целой симфонией деревенских вкусов.

В камышах кричат утки, над ухом жужжат комары, так и стараясь цапнуть за ногу. Вот она – жизнь за городом. Где еще такое можно прочувствовать?

Пока солнце не поднялось совсем высоко и не начало нещадно палить, я успеваю сделать несколько снимков воды, берега, деревенских домиков в перспективе. Получается довольно недурно, если учесть, что я не профессионал и снимаю на самый обычный смартфон.

Уходя с берега, ловлю на себе не то завистливые, не то гневные взгляды девчонок, но внимания не обращаю. Ну, раз нравится им, пусть ненавидят. Мне-то от этого что?

В деревне у меня подруг никогда не было. Хоть раньше сюда привозили моих сверстниц на лето к бабушке, хороших отношений завязать я ни с кем не могла. То девчонки казались мне слишком капризными, то слишком ветреными. А может дело просто было во мне.

– Ну как погуляла? – бабушка с порога усадила меня за стол и заставила хлебать суп, не поддавшись на мои уговоры о жаре и нежелании есть.

– Хорошо. Красиво на берегу стало, чисто. Может даже поплаваю как-нибудь, когда вода прогреется.

– Поплаваешь, куда денешься. Лето вон какое знойное!

– Что после обеда делать надо, ба?

– Ничего! Придумала тут в грядках копаться. Тебе сколько лет? Девятнадцать. Нечего еще в грядках копаться, успеешь наработаться, – бабушка была рьяной противницей, чтобы я помогала в огороде. Она занималась грядками больше в свое удовольствие и другим это удовольствие отбирать не позволяла, – вот вечером за молочком к Алле сходишь. Помнишь, где она живет?

– Помню, конечно. Тут же соседний переулок, – бабушка согласно кивнула и наказала мне приготовить трехлитровую банку и сто пятьдесят рублей наличными. Как с маленьким ребенком, честное слово!

В грядки бабуля меня так и не пустила. Заявила, что все уже полито, выполото, окучено и подвязано на десять раз. Зато дедушка дал задание накачать баки водой. Моя роль, конечно, была не великой: перетаскивала шланг из бака в бак и следила, чтобы вода не шла верхом.

Поминутно мне звонили мама с папой, интересуясь, как я там справляюсь, не хочется ли мне домой и не нужно ли привезти чего-нибудь вкусненького. Родители у меня были кипишные, переживали по поводу и без. Сложно, знаете ли, единственным ребенком в семье быть.

Вечером я натянуло городское платье длиной до пола, собрала копну волос в шишку, как делала обычно, взяла банку с пакетом и отправилась на соседнюю улицу за домашним молочком. Как выход в свет, честное слово!

Коров у нас мало кто держал. Человек, пять, наверное, не больше. К ним обычно выстраивалась очередь из дачников за молочкой. Продавали и молоко, и сметану, и творог, некоторые даже сыр варили.

А домашнее молочко я с детства любила! Жирное оно, правда, попу разнесет в разные стороны. Но не отказывать же себе в удовольствии, в самом деле.

– Тетя Алла, я за молоком! – чтобы получить трехлитровую банку парного молочка нужно было кричать на всю деревню хозяйку дома, чтобы та услышала тебя с огорода. Только после этого из-за забора выглядывала женщина лет сорока в красной косынке и растянутом халате.

– Леся, ну ничего себе! Я уж думала, что не приедешь этим летом. Обычно в июне появлялась, а тут начало июля – только приехала.

– Так у меня ж сессия, я студентка уже как-никак.

– Вот те на! – всплеснула руками женщина, – все бегала тут малышкой, считала сколько лет до школы, а теперь студентка. Так замуж выскочишь – не замечу.

– Рано еще замуж, не переживайте.

– Тебе молочка только? Или сметанки тоже баночку?

– А густая сметанка? – спрашиваю я, а сама уговариваю мозг отказаться. Ну разнесет ведь!

– Густющая! Ложка стоит.

– Теть Алл, ну не бережете Вы мою попу!

– Да, такое сокровище беречь надо, – раздается сзади, а я чуть от неожиданности банку из рук не роняю, – Алла Владимировна, ей сметанки положите. А мне как обычно, – Даня подает пакет с банками и кивает мне, мол, давай, тару отдавай.

– Ну ждите тогда, сейчас вынесу, – женщина с двумя пакетами скрывается за забором, и мы с Даней оказываемся один на один. Хотя тут, конечно, еще курочки ходят. Но они, наверное, собеседники так себе.

Несколько минут я делаю вид, что разглядываю поле, дом, внимательно изучаю пестрых куриц, без страха гуляющих прямо у нас под ногами. Но Даня решает начать разговор:

– Ты изменилась с нашей последней встречи.

– Кто мне это говорит! Я до последнего думала, что у тети Вали новый внук.

– Похорошел? – спрашивает Даня, ухмыляясь.

– Сам ведь знаешь, что да.

– А ты какой класс закончила? – да что они все с этим вопросом! Спросить, что ли, больше нечего?

– Двенадцатый, – огрызаюсь я, но на растерянный взгляд Дани отвечаю, – первый курс позади. Мне уже девятнадцать вообще-то.

– Вот это время летит! А я четвертый, – хотела ответить, что знаю, но тактично промолчала. Вдруг подумает, что я о нем все знаю. А я ведь просто помню нашу разницу в возрасте, – до конца лета сюда?

– Как пойдет. А ты?

– Да тоже как-то так…. Уже неделю тут. Пока скучно, особо заняться нечем, – а мне показалось, что на берегу у него были целых шесть игрушек, готовых занимать его круглыми сутками, – может проведем как-нибудь время вместе?

Сальный взгляд скользит по моей фигуре, останавливаясь на груди, прикрытой плотной тканью. Я показываю средний палец, надеясь, что объяснила достаточно емко.

Ну вот чего он меня разочаровал? Я думала хоть подкатик будет какой-нибудь заурядный, комплиментик там. А тут так просто. Еще бы сказал: «Пошли на сеновал, а то у меня горит!».

– Так молодежь, разбираем пакеты! – женщина сунула Дане увесистую котомку и мне пакет с двумя банками, – Леся, пол-литровку потом вернешь!

– Теть Алл, и деньги, и баночку – все занесу.

– Хрен с ним, с деньгами, ты мне банку с крышкой верни!

Усмехаясь, я клятвенно обещаю занести утварь прямо завтра и выдвигаюсь в сторону дома вместе с Даней. Ну нам по пути просто, сами понимаете.

– Тяжело? – спрашивает мой попутчик, – давай донесу.

– Услуга бесплатная или потом придется ноги раздвинуть?

– Ну тебя! Уже и пошутить нельзя, – Даня забирает пакет из моих рук и идет дальше как ни в чем не бывало, хотя у него в правой руке, по меньшей мере, шесть литров молока и моя сметана.

По дороге до дома я успеваю перегладить всех деревенских кошек, которые попадаются мне на пути. Пытаюсь еще потискать двух куриц, но они противятся и сбегают от меня подальше.

– А собак до сих пор боишься? – ни с того ни с сего спрашивает Даня.

– Не боюсь, пока они на меня не кидаются. Бублик, кстати, живой?

– Живой, что ему сделается! – Бублик сторожевой пес наших соседей, живет в открытом дворе на привязи и очень меня не любит, – приходи посмотреть, он явно будет тебе рад.

Даня гогочет, а я только закатываю глаза. Время идет, а он ничерта не меняется….

На полянке у дома я пытаюсь забрать пакет с молоком и сметаной, но парень противится.

– Тяжелый ведь, я тебе домой занесу.

– Спасибо, что помог, – сдержано благодарю я, – раньше за тобой таких благородных порывов не наблюдалось.

– Видимо повзрослел, изменился.

– Люди не меняются.

– Думаешь?

– Уверена.

Даня заносит пакет домой, получает от бабушки тысячу благодарностей и пирожок в придачу, после чего прощается с моими домашними и уходит. А я забираюсь на кровать у себя в комнате, поджимаю под себя ноги и берусь за пост.

Рассуждая о том, меняются ли люди, мы обычно делимся на несколько лагерей. Одни считают, что люди могут измениться, другим думается, что это произойти не может, как ни старайся, а третьи убеждены, что человек – творец своей судьбы и своего характера: захочет – изменится, не захочет – не изменится.

Я считаю, что люди не меняются. Совершив поступок однажды (плохой или хороший), человек навсегда вписывает его в свою биографию. Не важно, сколько пройдет времени – неделя, месяц, год, десятилетие, совершенное клеймом останется в судьбе человека. Ведь не можем же мы сказать, что убийца, отсидев за решеткой двадцать лет и осознав свою вину, перестал быть убийцей. Герой войны, совершивший подвиг за Родину, спустя много лет, не перестает быть для нас героем, хоть его поступок далеко-далеко в истории.

На человеке навсегда остается тот или иной ярлык, сколько бы времени не прошло, сколько бы воды не утекло. Человек может осознать что-то, может поменять свое поведение, но изменится ли он от этого?

Свою биографию мы пишем всего один раз, с чистого листа без шанса измениться, исправив ошибки в черновике. Каждый в силах написать историю своей судьбы так, чтобы ярлык, повешенный на него, был непременно в положительном ключе.

Глава 3. Когда человек взрослеет?

С самого утра бабушка затевает полив огорода. Вода брызжет во все стороны, тут и там разложены шланги с удлинителями, дедушка носится с отверткой, чтобы подкручивать тиски. В общем, полная суматоха.

Меня отправляют из огорода, чтобы под ногами не мешалась. Но как же утренняя разминка?

– Я тогда пробегусь, ба.

– Да иди уже, в лес только одна не ходи, – бабушка отмахивается от меня как от надоедливой мухи и продолжает полив ягод. Ну раз тут я не нужна, побегу.

В деревне бегать особо негде, проселочные дороги с ухабами, камнями, ямами, по ним не набегаешься. А если и рискнешь, уже на полпути свалишься с вывихом или ушибом.

Так что я решаю бежать прямо по трассе до соседней деревни, тут совсем близко, буквально километр.

До Нижних Таволог (соседнее поселение) я добегаю быстро. Машин по пути практически не встречаю, только какой-то гонщик проезжает на мотоцикле.

Между деревнями лежит поле. Раньше сюда выходили на покосы, сажали картошку или горох. Одно время у речки даже была ферма и небольшое производство. Но со временем все порушилось, заросло, и теперь от деревни до деревни поле с травой выше моего роста.

По Нижним я пробегаю еще полкилометра до территории старой школы. Лет двадцать назад здесь учились деревенские дети, а сейчас за их отсутствием, здание пустует. Зато пришкольная территория сохранилась. Тут тебе и асфальтированные дорожки, и турники – занимайся не хочу.

Идя до площадки, я рассматриваю ветхое здание школы. Кирпич уже осыпается, половина окон выбиты, и сквозь осколки стекла видны пустующие классы с партами и портретами великих ученых на стенах.

Обогнув постройку, я выхожу прямиком на спортивную площадку. Вот только помимо меня, оказывается, тут есть еще любители спорта. И, конечно, по стечению обстоятельств этим любителем оказывается Даня.

Пройдя мимо парня, я кидаю только сухое «привет». Ухожу в противоположный край площадки на лавочку, чтобы не пересекаться с этим горе-спортсменом.