Правитель Пустоты. Дети песков

Вскоре девушка, не сбавляя шага, стала забирать левее, к стене, пока из темноты не вынырнула очередная высокая арка, куда процессия сразу же шагнула. Когда преподаватель попал в новую залу, он на мгновение потерял дар речи. Эта пещера могла посоперничать в своих невероятных размерах с круглой площадью, хотя казалось, что обыкновенным смертным существам просто неподвластны знания и силы, с помощью которых возможно сотворить подобное помещение. Рукотворные гладкие стены из песчаника уходили высоко вверх, и десяток необъятных колонн поддерживали стрельчатые своды. Весь потолок был усеян желто-зелеными огоньками, которые постоянно находились в движении и перелетали с места на место – колоссальные колонии светлячков своим мерцанием создавали иллюзию звездного неба в подземном городе.

Сразу за монолитными колоннами, украшенными узорами иероглифов и яркими барельефами, на которых замерли фигуры сотен и тысяч хетай-ра, высилось многоуровневое роскошное здание с остроконечными обелисками по краям и восьмигранными куполами крыши. К нему тянулась широкая грандиозная лестница, ступени которой изящной волной подступали прямо к стенам здания. На фасаде виднелись декоративные ниши, в которых располагались однотипные скульптуры женщин в свободных одеждах с различными предметами в руках, а также полукруглые окна в изящном обрамлении. На некоторых стенах из стеклянных отполированных фрагментов были сложены объемные мозаики, поблескивавшие в полумраке зала, а с верхнего яруса здания и до самого пола спадали два тяжелых широких полотнища изумрудного цвета, на которых было вышито изображение птицы, расправившей в полете свои крылья и сжимавшей в лапах пальмовую ветвь. По краям парадной лестницы, перед помпезностью которой невольно замирало сердце, каменными изваяниями застыли многочисленные воины с высокими глефами в руках и пышными плюмажами из коричневатых перьев, напоминавших орлиные.

– Что это за здание? – шепотом поинтересовался Аш у своей спутницы, прочищая воспаленное горло.

– Дворец матриарха.

– Прости?.. – недоумевающе переспросил профессор. – А нам точно туда надо?

Лантея кивнула. Она была холодна и крайне сосредоточена.

– Нас вообще пустят во дворец? Зачем мы туда идем?..

Аш закашлялся, держась за свою горящую голову, которая медленно наливалась свинцом.

– У нас нет выбора. Мы обязаны это сделать, – с тяжелым вздохом ответила хетай-ра, так ничего больше и не прояснив.

Как только процессия приблизилась к монументальной лестнице, то с первой ступени, чеканя шаг, сошли две стражницы, практически синхронно повторяя движения друг друга. У одной хетай-ра белые заплетенные в тонкие косы волосы доходили почти до поясницы, а у второй правая щека и часть губы оказались изуродованы старым чудовищным шрамом. Этот вздувшийся неровно заживший рубец придавал женскому лицу какую-то неясную злобу.

– Gjante’ho o she’shi afelichu matriarhum, – требовательно и громко проговорила Лантея, пристально вглядываясь в непроницаемые лица стражей, преградивших проход.

– Gu-zhan! – сразу же ответила одна из женщин и коснулась своей сложенной в кулак рукой солнечного сплетения. Вторая воительница повторила это движение, а после развернулась и стремительным шагом удалилась вверх по лестнице.

Оставшаяся стражница с искалеченным лицом стукнула древком глефы по ступеням, и, уважительно склонив голову перед Лантеей, жестом пригласила пройти за ней следом. Спутница Ашарха, гордо задрав подбородок, сделала вид, что все так и должно быть, и сразу же поспешила за провожатой, дернув профессора за рукав, чтобы он не отставал.

Бесконечная череда шероховатых ступеней привела всю процессию на просторную площадку, где вход во дворец зиял распахнутыми ртами трех грациозных порталов, украшенных витиеватой резьбой. Стены и все архитектурные детали здания были полностью сделаны из песчаника с редкими вкраплениями разноцветного стекла, и Аш сразу же вспомнил легенды о пустынных жителях, которые возводили роскошные дворцы с помощью своей магии и одним движением руки могли вновь обратить собственные творения в рассыпчатый песок.

Пройдя через один из порталов, путники и сопровождавшие их стражи оказались в просторном зале, окруженном узкой галерей с колоннами со всех сторон. У дальней стены под шелковым балдахином высился массивный трон, спинка которого поднималась на несколько метров вверх и раскрывалась каменными крыльями, отдаленно напоминавшими крылья бабочки, отделанные ракушками и стеклянными бусинами. По обе стороны от престола стояли два более скромных трона с простыми резными спинками. Посередине комнаты располагался декоративный прямоугольный бассейн, наполненный прохладной водой. Его дно было выложено мозаикой, а на широких бортах высились горы небрежно брошенных подушек и шкур. В воде плавали лепестки, и всюду в воздухе витал нежный цветочный запах, смешивавшийся с более приторным ароматом курящихся благовоний, которые стояли по разным углам тронного зала на высоких треногах вместе с прозрачными стеклянными фонарями, где мерцали десятки пойманных светлячков.

Помещение было практически безлюдным: Ашарх не сразу обратил внимание на замерших в пустых нишах между колоннами молчаливых стражей, которые внимательно следили за прибывшими гостями. Профессор почувствовал себя лишним в этом величественном богатом здании, куда явно не каждый день ступала нога простолюдина. И он никак не мог взять в толк, что же Лантее могло понадобиться во дворце матриарха ночью, когда и она и ее спутник имели вид, явно не пригодный для встречи с правительницей Бархана или ее приближенными хетай-ра.

Лантея остановилась посередине помещения, недалеко от бассейна, и, не оборачиваясь, махнула стражникам рукой, что они могут быть свободны. Спина ее была выпрямлена, словно девушка проглотила шпагу, а на бледном лице помимо признаков усталости можно было разглядеть разве что холодную невозмутимость. Ашарх неуверенно потоптался с ноги на ногу, не решив лезть к своей спутнице с ненужными расспросами, пока воины безмолвными тенями не покинули дворец, и только после встал ближе к Лантее.

Вскоре из глубин дворца вернулась стражница с длинными косами, а следом за ней спешили две женщины, и их торопливые шаги отражались звонким эхом от сводов зала.

Первой ступала необычайно высокая хетай-ра в годах, чья кожа, подернутая едва заметными морщинами, напоминала высохшие пергаментные страницы. Ее длинные волосы неестественного красного цвета были забраны в высокую сложную прическу, заколотую костяными гребнями и резными шпильками, и весьма подчеркивавшую утонченные черты бледного аристократичного лица – тонкие губы, хищный нос и вздернутые брови. Одетая в шелковый темно-зеленый халат, богато расшитый золотисто-болотными надкрыльями жуков и бусинами, складывавшимися в растительные узоры, эта хетай-ра не ступала, а буквально парила над землей, и от всей ее фигуры веяло властностью.

Прямо за ней мягким пружинящим шагом следовала молодая женщина в свободной темной рубахе до пола, подпоясанной широким поясом, к которому был пристегнут короткий костяной топор с изогнутой рукоятью, обмотанной кожаными полосками. Поверх непримечательного одеяния была накинута темно-зеленая накидка с длинными рукавами, застегнутая под самым горлом на массивную фибулу, сделанную из стекла в виде свернувшейся кольцами змеи. Короткие волосы этой женщины также были алыми, словно свежая кровь, и топорщились во все стороны, а оттого хорошо было видно, что ее голова усеяна множеством старых шрамов, белыми полосами расчертивших кожный покров. Хетай-ра постоянно нервно трогала себя за мочку левого уха, украшенную простыми костяными кольцами, и хмурила прямые широкие брови. Ее большие голубые глаза, занимавшие половину лица, были подведены черной краской: из-за этого и нездоровых темных кругов под глазами взгляд женщины казался очень тяжелым и пристальным.

Стражница, выполнив свою задачу, уважительно склонила голову напоследок, приложила кулак к солнечному сплетению и сразу же направилась к выходу из дворца, так и не обронив ни слова.

Прибывшие в тронный зал хетай-ра, стоило их взглядам остановиться на уставшей и неопрятной Лантее в истрепавшейся одежде, покрытой разводами грязи, замерли на месте, словно не веря собственным глазам. Спутница Ашарха тоже не могла пошевелиться: она чувствовала, как ее сердце на секунду остановилось, а после бросилось в неудержимый бег, набатом отдавая где-то в районе горла. Она и подумать не могла, что эта встреча станет для нее такой волнительной, но буквально уже через мгновение восторг девушки с дребезгом разбился о суровую реальность.

Обе женщины неторопливо приблизились вплотную, подогревая царившую в помещении напряженную атмосферу своим тягостным молчанием, и внезапно старшая из них обожгла щеку покорно стоявшей перед ними Лантеи резкой звонкой пощечиной.

– Я не могу в это поверить! – прогремел грозный голос матриарха на весь тронный зал.

Смущенный всем происходившим Ашарх не сумел понять ни слова на шипящем языке хетай-ра, но сам непререкаемый и угрожающий тон аристократичной особы заставил его сжаться и спешно притвориться статуей. А вот у Лантеи от боли и обиды слезы навернулись на глаза, но она моментально взяла себя в руки, и лишь едва сдерживаемый гнев возобладал над всеми остальными ее чувствами.

– А в это ты поверить сможешь?!..

Сдернув с шеи костяной свисток в виде шахина, девушка бросила его к ногам своей матери и ухмылявшейся старшей сестры Мерионы, с горькой досадой мысленно констатировав тот факт, что в Бархане так ничего и не изменилось за все время ее отсутствия.

– В своей предсмертной просьбе она просила передать, что в крике этой птицы ты услышишь ее прощение! – практически выплюнула Лантея.

Мать неожиданно изменилась в лице, но промелькнувшее в ее взгляде непонимание быстро сменилось неверием. Широко распахнутыми глазами она смотрела на маленькую фигурку пустынного сокола у себя под ногами, а после медленно, будто находясь в дурном сне, опустилась и подняла ее, подцепив длинными ногтями за кожаный шнурок.

– Чият… Сестра… – пробормотала женщина, крепко сжимая свисток в ладонях. – Нет… Этого не может быть.

– Чият умерла? – хриплым голосом спросила Мериона, хмурясь и вглядываясь в лицо своей младшей сестры и ее странного спутника, безмолвным изваянием застывшего рядом. – Но ты…

– Как это случилось? – матриарх перебила старшую дочь. – Неужели ты заявилась обратно домой только для того, чтобы принести эту дурную весть?

– Моему спутнику нужен лекарь, – сухо отозвалась Лантея, не сводя с матери холодный взгляд. – Да и я бы не отказалась отдохнуть и помыться после дальней дороги. После этого я готова хоть до рассвета слушать ваши вопросы и обвинения, матриарх.

Девушка наигранно склонила голову перед правительницей и в знак уважения приложила кулак к солнечному сплетению, чувствуя себя дрянной актрисой, выступавшей в деревенском балагане.

– Веди себя подобающе, – Мериона недовольно зашипела на сестру, сверля ее колючим взглядом подведенных глаз. – Обращайся к матриарху уважительно в присутствии других! Смерть Чият не дает тебе права забывать о приличиях и кривляться!

– Мериона… А я вижу, ты все так и осталась преданной прислугой на побегушках у нашей властной матери. Все так же ратуешь за соблюдение правил и ждешь, пока тебя поглядят по головке?..

У старшей сестры побледнели щеки и явственно заходили желваки.

– Тишина! – раздраженно произнесла матриарх, махнув рукой, и обе ее дочери сразу же упрямо поджали губы. – Вижу, содержательной беседы у нас пока что не получится.

Мать бросила еще один взгляд на зажатый в ладонях свисток, тяжело вздохнула и развернулась, зашуршав складками шелкового халата. Уже направляясь вглубь дворцовых коридоров из тронного зала, она все же обернулась и наставительно добавила:

– Тебе нужно прийти в себя, Лантея, и вспомнить, кто ты такая. Мы поговорим позднее. А пока Мериона распорядится о комнатах и всех деталях. И… добро пожаловать домой, дочь.

Мать исчезла в полумраке внутренних помещений, все еще задумчиво поглаживая маленькую птицу. Сестры несколько мгновений изучали друг друга немигающими взглядами, а после Мериона поспешила за матриархом, хмуро кинув напоследок:

– Сама справишься.

Лантея сжала зубы и резко выдохнула, пытаясь успокоить нервы после непростой беседы с семьей. Ашарх рядом пошевелился впервые с того момента, как матриарх зашла в помещение, и неловко прокашлялся, привлекая внимание своей спутницы. Мужчина выглядел изможденным, у него даже не оставалось сил, чтобы говорить, а узнать хотелось о многом. Например, что произошло в тронном зале пару минут назад, и о чем шел разговор на повышенных тонах между Лантеей и другими хетай-ра. Хотя одна безумная догадка у него все же имелась. Но для всего требовалось свое место и время.

Девушка вновь перешла на более привычный для слуха ее спутника залмарский язык:

– Пойдем, Аш. Я найду для тебя комнату и приведу лекаря.

Она устало потерла переносицу пальцами и двинулась вглубь дворца, поманив за собой профессора.

Прямо за тронным залом начиналось переплетение слабоосвещенных коридоров и палат, разделенных лишь высокими стрельчатыми или полукруглыми арками. Из-за полумрака трудно было что-то рассмотреть внутри помещений, тем более что входы в некоторые комнаты оказались плотно завешены шкурами или непроницаемыми шелковыми занавесями, но порой на глаза Ашарху попадались незаметные обитатели дворца: бесшумные слуги в простых одеждах, исполнявшие свои обязанности, каждый раз подобострастно склоняли головы при виде Лантеи, а вооруженные стражи, стоявшие в переходах и на лестничных проемах, больше напоминали мраморные изваяния, чем живых существ.

В широких галереях иногда встречались тусклые огромные окна, из которых открывался вид на площадь перед дворцом и величественные колонны, и от этого простора перехватывало дыхание. На шероховатых стенах коридоров и анфилад были вырезаны невыразительные повторявшие узоры, хотя во многих залах вместо них песчаник закрывали простые тканевые гобелены, поверх которых крепились кронштейны для филигранных фонарей.

Некоторое время Лантея блуждала по лабиринтам переходов, уверенно показывая дорогу своему спутнику, пока наконец она не привела его к свободным покоям в одном из узких коридоров восточного крыла дворца. Комната оказалась совсем небольшой, со скругленными углами и без каких-либо окон. Вход закрывался плотной темной занавесью, а из мебели здесь была лишь высокая каменная кровать, застеленная шкурами, простой стол без изысков и широкие лавки из песчаника, которые выступали прямо из стены. Несмотря на то, что комната полностью была вырублена в камне, профессор отдал должное хетай-ра, которые умели даже в подобных неуютных помещениях создать достаточно комфортные условия для жизни: всюду лежали шелковые ковры и подушки, набитые пухом, а голые стены оказались завешаны тяжелыми драпировками и портьерами. Посреди спальни стоял высокий узкий постамент, на котором, как произведение искусства, располагался стеклянный фонарь тончайшей работы, заполненный сонными светлячками.

– Присядь пока. Я распоряжусь о чистом белье и лекаре, – бросила Лантея и сразу же вышла из комнаты, наглухо задернув занавесь на входе.

Изнуренный профессор, едва ощущавший собственные ноги, гудевшие от усталости, скорее опустился на край жесткой кровати, отодвинув полупрозрачный полог, сотканный будто из паутины, и скинул с плеч изорванный запыленный плащ. Меч Саркоза, обернутый в обрывки некогда белого одеяния общинников, отправился на пол, а вслед за ним полетели и стоптанные сапоги. Аш упал на спину, с наслаждением потянувшись всем телом, и прикрыл глаза.

Вот он и достиг скрытого от взоров всего мира одного из городов хетай-ра, о которых слагали легенды полные домыслов и предположений все кому не лень на материке. Еще недавно Ашарх сам думал о пустынном народе лишь как о красивой сказке, а теперь лежал во дворце матриарха Третьего Бархана, а над его головой, скованные магией, неподвижно нависали тонны и тонны песка. Трудно было поверить в такое чудо, как город, полностью возведенный под пустынями, но профессор собственными глазами убедился, что хетай-ра не просто сумели магией обуздать непокорную стихию песка, но и обустроить свою жизнь с комфортом. И если бы не кромешная темнота, заполнявшая каждый угол подземного полиса, то Аш даже назвал бы подобные условия завидными.

В этот момент в коридоре послышались торопливые шаркающие шаги, и через мгновение занавес комнаты дрогнул, впуская внутрь осанистого худощавого юношу в свободной темно-синей рубахе до пола и с небольшим стоячим воротником. Гость окинул помещение быстрым взглядом и сразу же изумленно замер на месте, слоило ему встретиться глазами с профессором, расслабленно лежавшем на кровати. Ашарх подобрался и приподнялся на локтях, чтобы лучше рассмотреть хетай-ра, так бесцеремонно ворвавшегося в его комнату.

Белые волосы нежными кудрями окаймляли высокий лоб, пухлые розовые губы казались ярким пятном на бледном лице юноши, а его большие миндалевидные серые глаза, обрамленные пышными светлыми ресницами, смотрели прямо и открыто. На подбородке молодого хетай-ра росла редкая седая бородка, а над верхней губой только-только пробивались тонкие молочного цвета усы, явно еще ни разу не видевшие бритвы. Юноша уже вышел из подросткового возраста, но по неуклюжей позе его угловатого тела и неуверенному поведению можно было сказать, что этот хетай-ра только-только входил во взрослую жизнь со всеми ее проблемами и часто совершенно не представлял, что ему стоило делать, и как следовало себя вести. Как, например, он не знал и сейчас.

– Dhee… – выдохнул парень. – Kounshuj’ji. Gzhe Lanteyalianna? She’shi dunq?..

Профессор помотал головой и для верности пожал плечами, демонстрируя, что не понял ни слова из речи юноши. Хетай-ра нахмурился, скрестив на груди руки и с подозрением оглядел чужака, уделив особенное внимание его странной для этих мест одежде, смуглой коже и темным волосам. В голове белокурого парня явно роилось множество вопросов, но в этот момент занавеска сдвинулась, пропуская в комнату Лантею и немолодого сгорбленного старика, несшего с собой тяжелую кожаную сумку, в которой что-то постоянно позвякивало.

– Манс… Что ты здесь делаешь?

Девушка замерла, не успев пройти и шага, и растерянно окинула взглядом младшего брата, обратившись к нему на родном языке.

– Значит, это правда? Ты действительно вернулась в Бархан после двухлетнего отсутствия? – спросил юноша, сразу же развернувшись к сестре, и все черты его лица словно бы мгновенно смягчились. – Так еще и привела с собой чужака из земель, лежащих за горами!.. Когда Мериона ошарашила меня этой новостью, то я, признаюсь, не поверил ей!

– Похоже, стараниями Мерионы к утру весь Бархан будет в курсе, что блудная дочь вернулась, – прошелестела себе под нос Лантея и, странно посмотрев на замолчавшего Манса, обогнула его, скорее направляясь к постели профессора. – Будто в городе больше нечего обсуждать…

С братом она никогда особенно не была близка, поскольку матриархальные законы хетай-ра запрещали не достигшим совершеннолетия мальчикам и девочкам проводить время вместе. Теперь же возраст позволял родственникам свободно общаться, но Лантея не была уверена, что легко сможет найти общий язык с этим юношей, который больше двадцати лет безмолвной тенью всюду ее преследовал в Бархане, без единой возможности заговорить, а теперь, получив такое право, решил немедленно им воспользоваться.

– Если у тебя есть ко мне какие-то личные дела, то давай отложим их на потом, брат. Для пустой болтовни тоже нет времени. Мой спутник болен и нуждается сейчас в уходе. Поэтому я попрошу тебя покинуть комнату, – сухо бросила девушка, даже не обернувшись.

Манс даже не подумал спорить с сестрой, а лишь вежливо склонил голову и тотчас молча вышел из помещения, задернув занавесь. Лантея проводила его задумчивым взглядом, решив разобраться с младшим братом позднее.

– Аш, снимай рубаху. Лекарь обследует тебя, – обратилась к спутнику девушка и сама примостилась на краешке стола, не собираясь мешать старику выполнять свою работу.

Немолодой хетай-ра с нависшими тяжелыми веками и крючковатыми пальцами деловито подошел к больному, поставив на кровать свою объемную сумку и выудил из-за пояса тонкую костяную трубку с раструбом. Стоило Ашарху послушно избавиться от одежды, как старик приставил незамысловатый прибор к груди больного, прислонил ухо к концу трубки и стал внимательно прислушиваться к дыханию. По прошествии пары минут, лекарь сам себе кивнул, обменявшись короткими фразами с Лантеей и продолжил осмотр. Он заглянул в рот профессора, использовав тонкую стеклянную палочку, чтобы прижать язык, а после ощупал холодными пальцами горло и миндалины больного. Проведя еще несколько манипуляций, старик быстро рассовал свои медицинские приборы по карманам и принялся доставать из сумки различные склянки, пробирки и тканевые мешки, от которых поднимался резкий травянистый запах.

Выставив перед Ашархом на кровати целый ряд лечебных смесей, врачеватель тихо продиктовал что-то Лантее, после приложил кулак к солнечному сплетению, кивнул и удалился из комнаты, еле слышно поскрипывая своими кожаными сандалиями и бренча заполненной микстурами сумкой.

После по приказу Лантеи в помещение впорхнули двое слуг, которые в полном молчании застелили постель темным шелковым бельем, взбили подушки и зажгли благовонные палочки в разных углах комнаты. Они расставили на столе разные подносы и тарелки с яствами, ни одно из которых профессору не было знакомо, принесли графины с ледяной и горячей водой и даже глубокое овальное блюдо из стекла, в котором предлагалось умыться. Стоило им закончить, как Лантея нетерпеливо махнула рукой, скорее прогоняя слуг из помещения.

Только они остались наедине, девушка заварила для своего спутника горячее питье из рекомендованных лекарем трав. И, сунув устало лежавшему на краю кровати преподавателю в руки пиалу, в напряженной тишине принялась ставить ему на грудь припарки, смоченные каким-то дурно пахнущим зельем, от которого кожу мгновенно начинало жечь. Некоторое время Ашарх покорно позволял себя лечить, прихлебывая обжигающий настой, и украдкой наблюдал из-под ресниц за сосредоточенной Лантеей, которая демонстративно избегала взгляда мужчины.

– Видимо, из-за горячки у меня начались галлюцинации, – наконец с хрипотцой в голосе заговорил профессор, когда девушка сменила один из компрессов, заново вымочив его в лекарственном снадобье и вернув обратно на грудь больного. – Потому что в тронном зале на какую-то долю мгновения мне показалось, что твоя мать – это матриарх. Ты отдала ей костяной свисток Чият, как та и завещала.

Лантея явственно скривилась. Она не хотела начинать этот диалог, но Аш нетерпеливо принялся барабанить пальцами по пиале, предоставляя своей собеседнице право рассказать все самой.

– Так и есть…

– И почему же наследницу престола дома встречают пощечиной? – холодно спросил профессор.

– Я не наследница. И вряд ли когда-нибудь ей стану. Моя старшая сестра Мериона займет престол. Ее готовят к этому с самого рождения.

– Твоя сестра – эта та хетай-ра, что была рядом с матриархом в тронном зале?

– Да. А пощечину я заслужила за своевольный побег из Бархана.

Девушка отвернула лицо в сторону. Все ее тело было напряжено, как тетива лука.

– Почему ты ничего раньше мне не говорила о своем знатном происхождении? Я еще могу понять, что ты умолчала о подземных городах. В конце концов, это тайна, от сохранения которой напрямую зависит безопасность вашего народа! Но дочь правительницы… Почему ты не сказала, Тея? – вкрадчиво прошептал профессор, привставая на локтях.

– Лежи…

Хетай-ра уперлась холодными пальцами в грудь профессора, а после подняла на него полный сожаления взгляд, подернутый пленкой усталости.

– Я не могла тебе безоговорочно доверять, Аш. Ты был чужаком. Пойми.

– А что изменилось сейчас? – Аш не собирался сдаваться так просто, а в его сердце медленно начинала раскручиваться спираль злости и обиды.

– За все эти дни, проведенные вместе, я многое о тебе узнала… Мы сражались плечом к плечу, делили друг с другом последнюю пищу и воду. Ты простил мне многие проступки, вроде кражи коня, и ни разу не бросил одну, даже когда твоя жизнь была в опасности. Мы прошли тяжелый путь вместе, несколько раз избежали верной гибели. Мы сошлись гораздо ближе, чем я надеялась в самом начале… Так что да. Мне трудно считать тебя теперь чужим человеком!

Последнюю фразу Лантея выпалила сквозь сжатые зубы, словно ей было нелегко признаваться перед своим верным спутником в подобной слабости.

– Ты сейчас пытаешься убедить меня в том, что твое доверие ко мне неустанно крепло изо дня в день, но тем не менее ты не сумела выделить ни одной минуты, чтобы рассказать о том, кто ты есть на самом деле? – с трудом держа себя в руках, процедил профессор, раздраженно смахнув со своей груди жгущиеся компрессы.