Вспомнить все

И вот уже с шипением, ревом пар несется в бесконечном сужающемся тоннеле. И это сжатие, словно подпитывает энергию пара, вытягивая и уплотняя его. И вот уже раскаленное копье со свистом несется на показавшуюся точку. Стенки тоннеля стремительно сближаются, словно наводя на добычу. Не промахнуться!

– А-а-а, – и раскаленное копье с силой бьет по ненавистной цели.

Точка рушится внутрь себя и словно лопается, как перезревший арбуз, мир. Тоннель мгновенно пропадает, и мириады звезд вспыхивают в разверзшимся пространстве. Звезд появляется все больше и больше, и вот уже слившийся воедино могучий поток света сглатывает, растворяет в себе прорвавшуюся по ту сторону бытия плоть и раздается, наконец, сладостный стон воссоединения, победный крик совокупления:

– А-а-а.

Свершилось!

Балтимор. 7.25 по местному времени.

– Знаете, чем женские трусы отличаются от мужских? В мужские просовывают ноги, а в женские руки.

Короткий резкий сигнал мгновенно потушил, вспыхнувший было смех. Красная полоса, до этого безучастно перечеркивающая экран монитора, вздрогнула и словно легавая, сделала стойку, круто сломавшись посередине и образовав острый пик.

– Первый, я третий. У меня отчетливый сигнал. Дом номер двадцать семь на пятнадцатой street.

– Понял, третий. Проезжайте до перекрестка с К street, поверните на нее, остановитесь и ждите дальнейших указаний.

– Понял, первый, выполняем.

Со стороны дома, с небольшим интервалом прозвучало два пистолетных выстрела.

– Первый, я третий. Слышу выстрелы в доме.

– А черт! Атакуйте! Объект «С» должен быть спасен. Разрешаю сразу открывать огонь на поражение!

Через десять секунд сигнал «Боевая тревога» поступил в штаб-квартиру подразделения «Дельта».

Через полторы минуты бойцы подразделения «Дельта» уже были в воздухе.

«Господи, только бы на этот раз не было осечки. И, в конце концов, Господи, он же твой любимец. Так помоги ему еще раз, – сидя перед экраном монитора, Ред молился.

Видеокамера, установленная на носу вертолета с бойцами «Дельты» передала в кабинет директора ЦРУ как на горизонте, в легкой дымке показались небоскребы Балтимора. Синевой блеснул Чезапикский залив.

«И прости меня, Господи, за мои дерзновенные речи, прости, что я вмешиваюсь в твой промысел. Просто я хочу, чтобы мои планы, совпали с Твоими, Господи».

Там же. Дом №15 на 15 street. 7.25 по восточному времени.

Теплая истома, буквально обволакивала все тело. Хотелось уже больше никогда не выныривать из неё. Все жизнь, вечность парить в этом теплом, ласковом океане.

– Ну вот, мистер Брэдлоу, как видите, ничего страшного. И обошлись без ваших умных приборов.

Неприятные слова, словно холодное течение, били в лицо, нарушая сладостную дрему.

– На этом нам придется попрощаться.

Теплый океан растаял, исчез, съежившись до маленького морщинистого старческого личика.

– Спасибо за сотрудничество, мистер Брэдлоу.

Все, теплота окончательно отступила, сменившись неприятным холодом. Американец почувствовал, как на лбу выступил пот и начал стекать вниз. До чесания в руках захотелось смахнуть его, смахнуть вместе со всем этим кошмаром – старик уже все знает, они уже все знают.

Брэдлоу рефлексивно дернулся правой рукой.

– Вы можете мне вытереть пот на лбу?

– Что?

– Вытрите мне, пожалуйста, пот на лбу. Очень неприятно, – голос звучал устало, сломлено. Сидящий в кресле человек говорил, опустив голову.

– Вытереть пот? О, с огромным удовольствием.

Старик полез в карман и вытащил платок. Подойдя к пленнику, он заботливо стал им промокать его лоб.

– К сожалению, но это последнее, что я могу для Вас…

Правая рука кадрового разведчика привычно резко ударила старика в район шеи. Тот безмолвно рухнул на пол.

Еще после первого допроса стариком, американец заметил, что превращаясь в страшный вихрь, он буквально буйствует в своем пыточном кресле. Об этом говорили синяки, стертая в кровь кожа, контактирующая с ремнями, привязывавшими Хью к креслу. Так у Брэдлоу появился шанс. Поэтому перед третьим допросом он буквально молил Бога, чтобы не поменяли, уже изрядно потрепанные им ремни, и чтобы на этом допросе старик применил над ним все, на что способен. Молил и боялся этого.

Американец лихорадочно стал правой рукой освобождать от ремней левую. Есть! Теперь ремни на груди. Есть! Ноги. Через минуту пленник уже вскочил на ноги. Что дальше? На полу зашевелился старик.

«Рано он пришел в себя. Живучая сволочь. А может…», – не рассуждая больше ни мгновения, Брэдлоу наотмашь, с удовольствием закатил старику пару пощечин.

Тот застонал и открыл глаза. Американец подхватил старика под мышки и подтащил его к двери.

Примечания