Зеркало отшельника 2

– Интересно… – протянула задумчиво Света, после минутной паузы.

– Ха, толи еще будет, подруга… Кстати, а тебе Кириллка нравится? Мне, так ничего особенного, парень как парень. Разве, что в столице учится. Только это не его заслуга, клана. Приедет, большим человеком будет… а может и не приедет… Маги, да и оборотни тоже, редко возвращаются в нашу деревню после универа…

– А ты разве не учишься?

– Не-а, у моего рода столько бабла нет. А у дядьки своих трое. У нас тут школа магическая при совете, вот там и сижу за партой, а в основном за книгами, сама, образовываюсь. Да еще мама с бабушкой подсказывают.

– А-а… А я и этого не знала… Мне бабушка сказала, что с сентября, в столицу поеду, а про деньги ничего.

– Получается… это я тебе глаза открыла… цени, подруга – с хитрой улыбкой, доверительно произнесла Маша.

– Угу…

– Так, что насчет Кириллки?

Света опять зарделась…

– Не знаю, если честно, давай не будем об этом.

– Понятно… любовь… Ну, как хочешь, не будем, так не будем. Кстати, не научишь, как так у тебя получается, не проговаривая заклинания и, не плетя руками нити энергий, творить волшбу. Мне вот, еще настроиться надо, переключиться на магическое зрение, а это время. А ты только пальцами плетешь.

« Я могла бы и пальцами не плести, только подумать, но привыкла, так бабушка учила.» – пронеслось в голове.

А вслух сказала:

– Не знаю, меня так бабушка учит. Говорит, что если проговаривать про себя заклинания, помогая пальцами, так быстрее выходит, почти сразу. Только тренироваться надо много. Вот она меня и гоняет. И еще у меня потенциал высокий, и дар еще развивается.

– Хм-м, может быть… надо попробовать. А покажи, как светлячка зажечь пальцами и мысленно.

Света вытянула руку с раскрытой ладонью. И на ней тут же заплясал веселый огонек, оторвался, приподнялся и завис под потолком.

Маша попыталась повторить, но ничего у нее не вышло и, она огорченно прошептала – да, уж, видно слабовата я… а думала… дуреха.

Света промолчала, не зная, что сказать и как успокоить расстроенную девушку.

Но та и сама долго не расстраивалась – а, фигня это. Буду потеть и пробовать, пробовать и потеть. Как сказал классик – терпенье и труд, выроют пруд.

– Маш? А, что у тебя за тубус за спиной, ты рисуешь? – спросила Светлана, уводя разговор со скользкой темы и, не прогадала.

Девушка тут же преобразилась, в глазах появился счастливый, фанатичный блеск и, она вскочила, отпрыгнула на середину кухни, мельком огляделась.

– Это не рисунки, это лучше, гляди…

В то же мгновение, в Машиных руках появились два блестящих, довольно длинных, слегка изогнутых клинка. На мгновение они застыли, как бы показывая наблюдателю – вот мы какие. А потом, вдруг, взлетели. Переплелись, превращаясь в призрачную туманную дымку и, послышалась легкая, чуть слышная, почти неуловимая, песнь, песнь смерти.

Света с замиранием сердца глядела на этот дикий и в то же время прекрасный танец, танец горя и страданий, завороженная проникающей в самую душу песней скорби.

Маша внезапно застыла на месте, обрывая танец, клинки исчезли и, с заметным усилием справляясь с эйфорией восторга от собственного действа, посмотрела на Светку.

Та сидела, приоткрыв рот, глядя в одну точку, из глаз текли слезы.

– З-эй, подруга-а… Ау-у.

– А, что? – встрепенулась та.

– Что, что? Здорово, правда?

– Это не здорово, это прекрасно. Маша, ты… ты…

– Да, ладно – довольно пропела девушка и вновь опустилась на стул, заглянула в пустую кружку – можно еще кофе и… вон там у тебя булки…

– Конечно, конечно, Маш, я сейчас.

– Сиди уж, я сама. А то еще свалишься, сейчас. А знаешь, многие и, правда, теряют сознание, даже мужики. И это только зрители. А мне самой иногда приходится с трудом себя останавливать, чтобы не поддаться этой древней магии смерти. Говорят, в древности, были такие воины, специально впадали в такой магический транс перед боем – берсерки. Слышала, наверное. Убить их было почти невозможно, но и редко кто выживал. Сходили после этого с ума. И их, упавших в изнеможении, убивали свои. Из страха.

В это время, протяжно, тренькнула сигнализация калитки и послышались голоса, потом тихонько взвизгнул привод ворот и с легким скрежетом поехали в стороны створки. Света насторожилась.

– Светка – донесся со двора крик отца– опять, машину на середине оставила, не заехать.

– Ну, что ты кричишь постоянно на девочку, возьми и сам отгони – это уже послышался урезонивающий голос мамы.

– Отгони, отгони, я, что вам отгонщик что ли.

– Ну, началось – проворчало из прихожей, голосом бабушки.

Светка сорвалась с места и выскочила с кухни.

– Бабуль… Мама.. Па, я сейчас.

Маша подошла к окну. Во дворе на шее у отца висела Светка. Машка пожала плечами, разглядывая ещё молодого мужчину, со счастливыми, мокрыми глазами – А так грозно возмущался – усмехнулась она.

– Здравствуйте, Анастасия Петровна – вежливо поздоровалась Маша с появившейся в дверях пожилой женщиной. Сделав шаг от окна.

– А, Машенька. Здравствуй, здравствуй девонька. Ну, как подружились?

7

Клан Кирилла.

– Ты обрёк нашу семью, наш род, на исчезновение. Как только с девочкой, случится, что-то плохое, мы перестанем существовать – устало опустилась в кресло напротив массивного стола мужа, уже не молодая женщина. В некогда ярких, огненно рыжих, заплетенных в не длинную косу, волосах, давно уже поселились серебряные пряди – ты забыл клятву…

– Нет Инга, не забыл. Помню, как никогда…

Грузный оборотень из клана черных медведей, сидел, положив тяжелую голову на сжатые кулаки, уперев локти в зеленую, с чернильными синими разводами, ткань столешницы.

– Ты приказал убить девушку…

– Нет…

– Тогда, объясни мне, что все это значит, что делают все эти люди вокруг дома. Нет связи, нет электричества, нет воды – подняла красные глаза женщина. Сына схватили и куда-то увели…

Мужчина помолчал, что-то обдумывая.

– Хорошо – резко ответил он, приподняв голову и обрушив пудовые кулаки в стол. Тот жалобно скрипнул, но выдержал – я скажу Инга, если ты этого хочешь. Хотя могла бы и сама подумать своей головой.

Инга смолчала, но глаз не отвела.

– Нельзя, чтобы эта девчонка была рядом с нашим внуком, а тем более, невозможен их союз. Чертова клятва, лучше бы они убили меня тогда… Как ты не понимаешь..? Пустяшная обида. Одно неосторожно брошенное слово, да, даже в мыслях и… Клятва в действии. Нельзя прожить жизнь в любви и согласии, а тем более с человеком, всегда бывают раздоры и скандалы. Мы вон с тобой через день…

Женщина опустила голову и задумалась.

– Я как-то не подумала об этом… – прошептала она минуту спустя – и, что же делать?

– Я уже делаю. Со «Стержнем» у нас договор, он не причинит Настасьиной девчонке вреда, но все уже знают, что заказ был и он оплачен. Остальное пусть идет своим чередом. Соберут большой совет, я выплачу виру. Но все будут уверены, что мира у нас с родом Старостиных не будет, никогда. Это и попытаются объяснить девчонке, да она и сама после этого, после покушения на свою жизнь и близко не подойдет к Кириллу… И я устал Инга, устал контролировать себя каждую минуту, я старался забыть о них и, почти получилось, а тут…

Последние слова старый оборотень произнес уже почти шепотом, спустив пар и потеряв силы.

– Да, наверное, ты прав, но как мы объясним это Кириллу?

– Надо объяснить, и это сделаешь ты. Пока он злится на нас и нельзя допустить, чтобы эта злость перешла на … Как ее там зовут?

– Света…

– Вот именно, на нее. А сейчас я выйду с повинной. А ты поедешь к внуку. Кирр спит, пока, и надо успеть, чтобы он дел не наворотил. Тебя не тронут, я думаю.

– А если отпустить его из рода..?

– О-о, женщина… – вскричал в бессильном гневе оборотень – Да ничего это не решит, клятва-то на крови… Помнишь? А кровь мы ему заменить не можем.

– Но можно же, что-то сделать… Придумай, что-нибудь – испуганно и требовательно хлопнула женщина по поверхности стола.

– Если, только Настасья и ее мать отпустят нас, вернут клятву… Но сейчас на это нет времени. Всё, я пошел. Кирилл вечно спать не будет. Даже под артефактом.

– Неужели, этого нельзя было сделать сразу – выкрикнула она мужу уже в спину.

Тот только обжег ее яростным взглядом, коротко дернув головой, оглянувшись, и вышел.

Женщина откинулась на спинку кресла.

– Ну, что ж, я сама пойду, найду Настасью, на коленях буду умалять, ради детей… – прошептала она – только сначала поговорю с внуком.

Кирилл открыл глаза, обвел мутным, со сна, взглядом свою комнату и вновь прикрыл. Но тут, вдруг, встрепенулся, вспомнив прошедшие события и, резко вскочил с постели.

– Сидеть – тут же строго прикрикнули рядом.

Кирилл мотнул головой и обнаружил у себя за спиной бабушку и маму. Но вскинув подбородок, независимо прошагал к двери и дернул за ручку. Дверь не поддалась. Он дернул еще раз и еще раз. Без результата.

– Дверь заперта, как видишь – одернула его бабушка – сядь и слушай.

В ее голосе появились рычащие и шипящие звуки.

Парень подчинился, но, демонстративно и с вызовом, поглядел в глаза женщинам.

– Упрямый и вредный, весь в деда – уже с теплотой сказала бабушка маме.

И опять повернула голову к внуку.

– Мы с родом Старостиных связаны клятвой на крови. Это было давно…

– Я знаю – перебил ее Кирилл.

– Даже так? – Удивилась бабушка, не обратив внимания на не почтительность внука – и откуда? Даже твои родители не знали, до сегодняшнего дня.

– Света рассказала, а ей Анастасия Петровна.

– Но, значит, не все рассказала, или сама Светлана не всё поняла. Так получилось, что мы с дедом принесли клятву их роду…

И бабушка рассказала всё, что услышала от деда. Объясняя его поступки и действия.

– И я не знаю, пойдут ли Старостины на обряд возвращения клятвы. Если нет, то тебе даже думать о них плохо нельзя. Иначе весь наш род превратится, навечно, в голодных и диких животных.

– Мам, а почему вы нам не рассказали об этом раньше? – тихо спросила мама Кирилла у его бабушки.

– Это очень тяжело, нести такой крест всю жизнь, дочь. Ловить себя, постоянно, каждую минуту, каждую секунду, на мысли, что нельзя даже думать о ведьминском роде Старостиных плохо. А когда не знаешь, то и не думаешь. И дед прилагал все силы, что бы мы с ними никогда не пересеклись. Он только этим и жил. Мы даже уезжали из города, ты должна помнить. Но, другие кланы нас не приняли, как равных, только как низших и отвергнутых. Пришлось вернуться. А Кирилл перехитрил всех. Влюбился… – улыбнулась бабушка.

Бабушка рассказывала, а Кирилл впитывал ее слова, и приходило понимание трагедии семьи. Но в то же время, он хорошо понимал и чувства тех женщин, в том далеком не простом времени. Они просто не могли и не хотели поступить по-другому. Сам бы он, точно, не простил никогда, если бы с его семьей поступили также. Уходила злость и обида на отца и деда. Пришло понимание мотивов в поступках главы прайда. Сохранить свой род, оградить от бед и лишений. Защитить. Но отказываться от своей любви, даже ради рода… Это было уже выше его сил. И он был готов на все, ради своей любимой, даже на смерть. Не задумываясь.

– Эх, молодость – проговорила вполголоса бабушка, читая в его глазах, как в раскрытой книге.

И… вспомнила, как сама отдавала свою жизнь за любовь. Как умоляла ту девчонку и ее мать взять ее жизнь в обмен на жизнь любимого. На глазах навернулись слезы.

«– А ведь не весь в деда – подумала она – моего не меньше, если не больше». И сразу слезы просохли, вновь по губам заскользила добрая улыбка.

– Ну, значит так – взяла она себя в руки, раскисать, просто не было времени – мне пора, а ты посиди-ка пока дома, я обещаю, все будет хорошо. Буду звонить. И с девочкой твоей, тоже, ничего плохого не случится. Так что… Ладно всё, я ушла.

Как, только прикрылась дверь за бабушкой и мамой, Кирилл, схватил телефон.

На звонки долго никто не отвечал, а потом и вовсе стали сбрасывать. Но парень был настойчив и, в конце концов, в трубке раздался раздраженный голос Светы.

– Кирилл, мы, кажется, договорились. Ты ходишь по своей стороне улицы, а я по своей. Всё, отбой.

– Подожди Света, не бросай трубку – взмолился он.

И девушка, поколебавшись, Кирилл чувствовал это, не отключилась.

– Ну, чего еще? – нехотя донеслось из глубины сотовой сети.

– Ты, просто, не все знаешь – затараторил он, проглатывая окончания – дед не хотел тебе и твоим близким зла, это было подстроено, подстроено им, чтобы мы больше никогда не встречались. Я могу все объяснить.

– Ну..?

– Об этом знали, только мой дед и бабушка, да еще и Анастасия Петровна. Клятва, понимаешь, все дело в клятве. Я сейчас приеду. Я все объясню.

– Ну-у… – опять колебание и короткое – как хочешь.

Кирилл, опять, мчался по улицам города, наплевав на все правила. Опят в спину неслись раздраженные сигналы клаксонов и злые выкрики водителей.

К воротам загородного дома Старостиных он прилетел, другого слова и не подобрать, именно прилетел, одновременно с автомобилем своей бабушки, старой рыжей лисицы.

– А-а-мм? – только и смог он вымолвить на невысказанное удивление той.

– Ну, может так оно и лучше – первой нашлась лисица и, опередив внука, протянула руку к кнопке домофона.

Род Старостиных.

Света взглянула на монитор камеры видеонаблюдения, после трели сигнала, оповещения о посетителях.

Незнакомая женщина, а за ее плечом маячит голова Кирилла.

– Бабушка, тут кажется к тебе – громко, чтобы заглушить свое волнение, почти прокричала девушка, хотя та была в двух шагах и уже тише – и ко мне, по-видимому…

Анастасия Петровна поморщилась – чего кричишь-то, оглушила совсем.

Вытянула шею, что бы заглянуть через плечо внучки, вгляделась – я думала позже приедет – проговорила она сама себе и пошла встречать.

Женщину бабушка сразу увела к себе в кабинет, даже не представив внучке и ее родителям.

А Кирилл остался стоять во дворе, дожидаясь Свету. Заходить в дом он не стал, рассудив, что там и без него много народа. Три машины посреди двора.

Света появилась спустя минуту, в кухонном переднике и с ложкой в руках.

Кирилл порывисто бросился к ней, но взгляд ее серых глаз, в которых грустно отражались блики заходящего солнца, и плотно сжатые губы, осадили его порыв.

– Свет.. – голос его дрогнул – Свет, мне надо….

– О.. Кириллка собственной персоной – раздался за спиной девушки еще один голосок. Веселый и задорный.

И рядом со Светой проявилась еще одна «фигура».

– Машка?

– Ну, для кого и Машка, а для тебя тетя Маша, я ведь тебя на два года старше, помнишь? – расхохоталась девушка – а помнишь как я…

– Маш!!

– Ладно, ладно Кир, не буду раскрывать, твои тайны, сейчас. Потом Светочке расскажу…

Кирилл поморщился, а Маша обошла его по кругу и вопросительно поглядела на Свету – и, что ты в нем нашла? По мне так, так себе…

Света, сначала, слегка смутилась, но тут же вскинула голову, подхватывая игру новоприобретенной подруги – точно Маш, и прыщи вон у него… И, как я сразу не заметила. Ребенок…

Кирилл, было, вскинул руку к лицу, а потом просто и искренне, улыбнулся, раскусив девчонок. Попадался он уже на такой развод.

Но девушки остались серьезными и наблюдали за парнем, продолжая только им известную игру.

– А чего это он лыбиться – спросила Маша у Светы – без причины, может больной?

Кирилл вздрогнул, сглотнул ком, застрявший в горле, и растерянно уставился на подруг.

– Я не замечала раньше – ответила Светка – но кто его знает, может скорую вызвать?

– Не знаю, не знаю – задумчиво проговорила в ответ Маша – думаю, скорая здесь уже бессильна.

И девчонки рассмеялись в голос. А Маша, похлопав оборотня по плечу, бросила – расслабься Кир, шутка. А то такой весь серьезный прямо…

Кирилл выдохнул облегченно и немного расслабился, как советовала Машка.

– Ну, девчонки…

8

Из небольшого холла донеслись приглушенные голоса, спускающихся со второго этажа женщин.

– Я не держу на тебя зла Инга, но и верить безоглядно не могу, у меня внучка растет, пойми. У тебя внук.

– Настя, я все понимаю и уже, за то, что ты для нас сделала сейчас, большое тебе спасибо.

– Хорошо Инга, на этом, пока, все. Вон дети во дворе… Им и дела нет до наших проблем. Так, что не будем омрачать им праздник молодости. Может, поужинаешь с нами?

– Нет, нет Настя, спасибо, бежать надо, а то, кабы, мой боров опять чего-нибудь не учудил, с дуру.

Ребята примолкли, настороженно глядя на выходящих во двор женщин. Из окна кухни выглянула мама Светы, уловив подозрительную тишину.

– Все хорошо, ребятки – поймав тревожный взгляд Светы, сказала Анастасия Петровна – вот провожу Ингу Леонидовну и будем ужинать. Да, кстати, Инга, вот она, моя внучка Света. Вы ведь еще не знакомы…

Женщина подошла к девушке и, протянув руку, провела пальцами по ее щеке. Улыбнулась – здравствуй девочка.

– Здравствуйте – ответила та, прямо глядя ей в глаза.

– Я бабушка, вот этого оболдуя…

Света кивнула, слегка опустив глаза.

– Все будет хорошо, родная, верь в это…

Девушка вновь кивнула.

– Ну, до свидания, знаю, встретимся еще.

И уже обернувшись к Настасье Петровне, с улыбкой произнесла – хорошая у тебя девочка, Настя.

Бабушка с усмешкой, кивнула – хотелось бы, что бы так и было.

Затем Кириллу – ты дома-то, когда будешь? Что матери передать?

Кирилл в ответ только плечами пожал. А та, приподнявшись на цыпочки, легко поцеловала его в щеку и мимоходом шепнула – всё хорошо…

Клан Кирилла.

– Старый пень, зачем ты заварил всю эту кашу, нельзя было мне сразу всё рассказать? Настя, спасибо, тысячу раз ей спасибо, еще два дня назад вернула нам клятву. Как, только увидела Кира в своем доме и как он смотрит на ее внучку. Красивая девочка, чистая, и душой, и телом. Поверь мне, я не ошибаюсь. Я из клана рысей, а мы умеем считывать ауры, даже не прибегая к силе. Надеюсь, ты этого еще не забыл?

– Да, я и не спорю – понуро отвечал Вениамин Черный из клана черных медведей, своей жене.

– Не спорит он… Вот возьми и спрячь.

Женщина швырнула грязную тряпицу пропитанную, почерневшей от времени, кровью, на стол перед ним. Оборотень осторожно и с опаской развернул артефакт. Ровный свежий срез, рассекал его точно посередине.

– Но-о…!!!

– А ты, что хотел? Вот так вот, сразу, раз и всё? Она боится… и уже не за себя, за детей своих, за внуков. Кстати, у Настасьи ожидается прибавление.

– ННо, она же уже… – Округлил глаза муж.

– Старая? Это ты дурак старый, у дочери. В положении она, я это почувствовала, когда только в дом вошла. Думаю, они еще и не знают. У которой?

– Э-эх, совсем у тебя на старости лет с памятью плохо стало. Дочь у нее одна, было три сына. Двое на фронте в Великую Отечественную погибли, третий, сейчас где-то на севере с семьей, они обычные люди. Прошлым летом приезжали, у наших целителей лечились. Ведь лет-то им по людским меркам ох, как много.

Вениамин, выслушав ее, кивнул согласно и вернулся к разложенной на столе тряпице.

– Значит… Слова клятвы можно пробудить – проговорил он задумчиво.

– Да, и Настя сделает это, она сама сказала. Так, что выкинь свои дурацкие мысли из головы.

– Да, я и ни чего такого… Нет, правда, Инга… – глядя жене в глаза оправдался старый оборотень.

Кирилл.

Кирилл нехотя нажал кнопку «старт» на своей «Ямахе», убрал подножку, терпеливо дождался, когда сзади устроится Маша и тронул с места. Сверху тускло горела блеклая неполная луна, сбрасывая на ночную землю призрачные тени редких облаков. В груди легко и свободно трепетало сердце. В первый раз, сегодня, его не прогнали, после пяти минут тягостного общения. Может этому поспособствовала Машка – подумал он – Как бы было, если б они остались вдвоем? Да, пусть так… Пусть Машка… Светка… Так звонко смеялась. Как краснела, когда знакомила его с отцом и мамой. Как… Как завороженно смотрела на Машкин танец с клинками, а из глаз появлялись легкие слезинки… Как потом танцевали под громкую музыку в саду… Как поцеловал… Пытался… Укусила… Зараза, за нос… Не больно… да, и не обидно…

– На дорогу смотри… – не ласково пихнули его под ребра сзади – спишь, что-ли?

Кир вздрогнув, сбросил скорость и уже другими глазами поглядел на стелющуюся под колеса байка серую полоску асфальта, в свете фары. Взял себя в руки и грустно вздохнул.

На заседании магического совета.

– Признаю, полностью признаю свою вину и готов понести любое наказание, вынесенное, многоуважаемым советом.

Старый оборотень тяжело и устало опустился на узкую скамью. Но в глазах, помимо, готовности принять любую участь, проскакивали искорки радости и счастья. Давно, он даже уже и не помнил, когда он был так спокоен и безмятежен. Но надо, надо, просто необходимо выражать всем своим видом перед советом тягостное и необходимое в этих случаях, и вынужденное, раскаяние. Что, естественно, получалось плохо. Он был плохим актером, даже совсем им не был, он был медведем, а ему полагалось, по статусу полагалось, быть сильным, бесстрашным, свирепым и ужасным.

– Двенадцать лун – предложил поднявшийся со своего места в зале, независимый представитель от совета колдунов соседнего города.

На большие советы, особенно, тогда, когда вершился суд, по закону должны быть приглашены независимые представители от других магических сообществ, не связанных с местным какими либо обязательствами. Потому, и сейчас, здесь, находились представители колдунов, кланов оборотней, природных магических существ, дальних и ближних сообществ.

– И штраф, в размере оплаты пятилетнего курса обучения одного представителя сообщества, в столичном университете – предложил глава волчьих кланов.

– Двоих – выкрикнули с места.

– Согласен – кивнул головой волк.

Повисла напряженная тишина, никто не торопился высказываться. Ведь каждый из присутствующих, в любой момент, мог оказаться на месте старого медведя. Как говорится, не зарекайся… Потому и осторожничали.

Поднял руку, требуя слова представитель природных, леший. Откуда-то с лесных массивов, расположенных близ единственного водохранилища в крае. Но представительного и крупного для такого рода мистических сущностей. Что было, в общем-то, удивительным. И сила в нем виделась огромная, многие маги сказали бы запредельная.

Все присутствующие с уважением склонили головы в знак согласия.

Председательствующий, вытянув руку, коротко кивнул.

– Прошу прощения, уважаемый совет – поднялся леший – мне немного не понятен мотив, свершившегося преступления. Потому выносить решение, я считаю, преждевременным. Возможно, оно выйдет слишком мягким или наоборот слишком жестким. Как коротко поведал мне глава малого колдовского совета вашего округа, была довольно неприятная предыстория у этого проступка. И нам, представителям, отдаленных сообществ хотелось бы прояснить обстоятельства этого дела.

– Вы правы, многоуважаемый, леший – поднялся со своего места председатель, и склонился в почтительном поклоне, затем выпрямился и продолжил – поэтому я предоставляю слово, самому обвиняемому, так как истец отозвала свои иски и не желает свидетельствовать против обвиняемого. Но и так, как факт преступления на лицо, мы не можем прекратить судебное разбирательство. И не можем не наказать виновного.

Старый оборотень, кряхтя, поднялся, обвел присутствующих затуманенным взглядом.

– Это давняя история, уважаемый совет – начал он тихо, с трудом превозмогая себя – шла война, как вы помните, глупая и страшная, война людей. Куда, волей или неволей, были втянуты и мы все. Наш клан и мой род почти весь был истреблен, оставалось только несколько особей. И чтобы спасти остатки клана я пошел на преступление, на сговор с людьми. Это самое страшное преступление, совершенное мной и за которое нет мне прощения, ни перед богами, ни перед вами. Я отдал в жертву, ради спасения, людям ведьму…

Виниамин Черный говорил тихо и медленно, тщательно, подбирая слова. В зале стояла мертвая тишина.

– …… И вот я низко кланяюсь той, что была, тогда девчонкой, а сейчас достойная магиня и уважаемая всеми женщина, Анастасии Петровне. За то, что простила нанесенную мной обиду и вернула клятву.

Старый оборотень склонился в низком поклоне.

А потом опустив голову, сел на скамью.

– Но, тогда, почему?

Раздался в зале выкрик, разрывая, висящую тяжелым пологом, тишину.

Оборотень поднял голову.

– Я не могу ответить на этот вопрос, простите. Но повторяю, я полностью признаю свою вину и не прошу снисхождения.

И вновь опустил голову.

Кивнув, опустился на свое место и леший.