Прячься от меня

Тед выбрал блюда за себя и за нее. Джен понемногу отпивала белое вино, сразу поданное официантом. Негромко звенели бокалы, на фоне ровного гула приглушенных разговоров то и дело раздавался сдержанный смех, пианист тихо наигрывал что–то приятное. Джен потихоньку разглядывала людей, сидящих за столиками, пытаясь угадать, отмечают ли они что-то или просто ужинают.

В ожидании заказа Тед оживленно рассказывал про сегодняшний день. Он улыбался, сыпал шутками, понизив голос, делился городскими слухами. Джен смотрела на него и видела искрящегося весельем и энергией привлекательного человека. Неудивительно, что он всем нравится. К их столику то и дело подходили его приятели, поздороваться и перекинуться парой слов. Джен не запоминала их имена, лишь холодно кивала. Ей казалось, что ее рассматривают, как зверушку в зоопарке. Настроение быстро портилось. Хотелось провести время с мужем, а их не оставляют в покое. Она окончательно перестала слушать, как вдруг прозвучало ее имя:

– Рад с вами познакомиться, миссис Мэнсон. Как хорошо, что Тед привел вас сюда. Любите морепродукты?

Это был владелец ресторана, крепкий седой мужчина, похожий на капитана.

– Не очень, – вопрос застал девушку врасплох, она ответила коротко, даже грубовато.

– Могу ли я предложить вам что-то другое по вашему заказу? – хозяин явно расстроился.

– Не беспокойтесь, прошу вас, – спокойно ответил Тед. – Джен просто еще ничего не попробовала.

Хозяин улыбнулся и отошел.

– Эй, ты дуешься? – Тед накрыл своей ладонью руку Джен. – Я не смог тебе угодить? Думал, это хорошая идея, для разнообразия сводить тебя в новое место. Тут все очень вкусно, надо просто распробовать. И атмосфера очень приятная, ты так не считаешь?

Джен почувствовала укол совести за своё недовольство и попыталась объяснить:

– Я пришла провести время с мужем, а у нашего столика проходной двор.

– Ты права, я слишком много разговариваю с другими, давай поболтаем с тобой. Как дела, любимая? – в глазах Теда плясали смешинки.

Но Джен не поддержала его веселый дружелюбный тон.

– Тед, я насчёт Майкла. Надо что–то делать. Дошло уже до того, что сегодня он напал на меня! Я шла по дорожке, он говорил мне гадости, чуть не сбил меня.

Тед закатил глаза:

– Прошу, только не начинай это. Мы сто раз обсуждали, он самый обычный парень.

Тед взял нож, вилку и стал аккуратно разрезать помидоры в салате на маленькие кусочки.

– Ну а я в сто первый раз говорю: я не придумываю! – Джен наклонилась ближе к Теду и сбивчиво рассказала об утреннем происшествии.

Тед со вздохом отложил приборы, сцепил руки перед собой и медленно, с сочувствием, произнес, глядя прямо ей в глаза:

– В этом городе никто тебе не враг, любимая. Я делаю всё, чтобы у тебя не было здесь проблем, но не надо наговаривать на соседей. Давай закроем эту тему раз и навсегда. Тебе показалось, ты не так его поняла. Даже если он проехал слишком близко – ведь он извинился. Сумку ты сама уронила. Что-то испортилось? Я куплю тебе новое.

Джен повысила голос:

– Да как ты не понимаешь, дело не в сумке! Он терроризирует меня, я из дома боюсь выйти!

– Милая, держи себя в руках, прошу. Давай постараемся получить удовольствие от ужина, дома поговорим.

– Ты сам знаешь, что дома при детях я не собираюсь это обсуждать.

– Хорошо. Главное, успокойся, мы обязательно решим это.

Но ужин закончился натянуто. Оба держали лицо. Тед продолжал перекидываться приветствиями со знакомыми, улыбался, но Джен надеялась, что он думает над ее словами и хоть немного сочувствует ей. Она надеялась, что в машине Тед скажет: «Ты права, никому не позволено так обращаться с моей женой. Завтра же заеду к мистеру Дэвису и поговорю с ним о поведении его сына».

Но когда они сели в машину, Тед, насвистывая, повернул ключ в замке зажигания и собрался выезжать с парковки. Джен вскипела:

– Постой! Ты обещал поговорить!

– О чем? – искренне удивился Тед?

– Ты убиваешь меня, Тед! Ты что, забыл? О Майкле, о том, что он подонок и мерзавец, и с этим надо что–то делать!

– Джен, не порти вечер. Мы прекрасно провели время. Забудь всю эту чушь, что ты придумываешь о других, – едва сдерживаясь, сказал Тед. – Лучше посмотри на себя. Ты заводишься на пустом месте, накручиваешь меня, пугаешь детей своим поведением. Тебя все раздражает, тебе все не так. Не нравится сосед, не нравится ресторан, не нравится еда. Ты вредишь себе, а заодно и меня мучаешь и изводишь.

Тед помолчал, едва справляясь с обидой, но пересилил себя и продолжил говорить с искренним теплом в голосе:

– Давай ты постараешься взять себя в руки? В следующий раз, когда пойдешь к доктору, может быть, он выпишет тебе что-то новое, чтобы стало легче? Хочешь, съездим на консультацию вместе. И не плачь, прошу. Мне так больно от твоих слез. Ты знаешь, я все сделаю, лишь бы тебе было хорошо.

Он искоса взглянул на нее, протянул было руку, чтобы обнять, но понял, что лучшее ее пока не трогать. Минут пять они сидели молча и неподвижно, лишь двигатель автомобиля ровно рокотал. Потом Тед нажал кнопку радио, словно поставив точку в разговоре. Салон взорвался модной ритмичной мелодией. Автомобиль гладко тронулся с места.

Но в Джен бушевала злость. Она яростно сжимала и разжимала пальцы – так ей хотелось вцепиться в спокойное красивое лицо мужа и расцарапать его в кровь. Мысли мутились от бешенства, и ей показалось, что они слишком быстро доехали до дома миссис Эткхан.

Тед припарковался под фонарем, присмотрелся к Джен:

– Милая, ты посиди в машине. У тебя тушь размазалась.

Джен непослушными трясущимися руками вынула из сумочки салфетку, пудреницу, стала вытирать разводы. Она не плакала, почему же косметика поплыла?

Тем временем Тед уже стоял на крыльце миссис Эткхан и весело рассказывал ей, как чудесно они провели время. Келли держала его за правую руку, а Мейсон за левую. Это была картинка, от которой щемило сердце – так мило выглядела вся троица. А Джен сидела в машине, встрепанная, издерганная. Снова в стороне от семьи. «Это все он, – подумала Джен, – все из–за него. Но я не собираюсь больше это терпеть».

Усевшись сзади, дети принялись болтать, перебивая друг друга. Тед ласково сказал: «Тихо, ребятки, мама устала». И они моментально угомонились. Он знал, как с ними обращаться, этого не отнять. Мог договориться с ними о чем угодно. У Джен дико разболелась голова, в висках стучало, перед глазами все плыло.

Ей показалось, что они добирались от дома соседки целую вечность, хотя на самом деле дорога заняла не больше трёх минут. Машина заехала в гараж, все вошли в гостиную. Любимая комната придала Джен сил, она почувствовала себя лучше.

– Тед, мы так и не решили… насчёт Майкла…

– Мы все решили, милая. Иди спать, завтра ты почувствуешь себя лучше.

Внезапно Джен услышала дикий яростный крик и не сразу поняла, что происходит. Крик исходил от нее самой: «Я пока еще в своем уме! Зачем ты так со мной!»

В голове у нее бился пульс, она слышала шум собственной крови. Окружающее доходило до нее словно через толстый слой ваты, и ей казалось, что она двигается медленно, будто под водой. Она задыхалась, яркий свет люстры слепил, доводя до предела боль в висках. Она схватилась за стул, чтобы устоять на ногах, и услышала, как Тед весело сказал детям: «Ребятки, прячьтесь, мама хочет поиграть!» Это было последнее, что она запомнила, прежде чем провалиться в черноту.

 Она уже не видела, как Келли и Мейсон взялись за руки и побежали в детскую. Им было страшно, маленькие сердечки мучительно сжимались. Но папа много раз объяснял им, как важно выиграть. Правила простые: спрятаться, замереть, не шевелиться, не видеть, не слышать. Они всегда залезали под кроватку Келли, тесно прижимались друг к другу. Зажимали уши руками, зажмуривались изо всех сил. Когда внизу стихали крики, прекращался шум, они быстро раздевались и ложились в одну постель. Крепко обнявшись, долго лежали и слушали шаги в гостиной. Это папочка расставлял перевёрнутые стулья, опрокинутые кресла, сметал осколки разбитой посуды. Келли и Мейсон знали, что он обязательно зайдет к ним. Поцелует на ночь и скажет, что они молодцы. Напомнит, что это мамочкина секретная игра, о ней никому–никому нельзя рассказывать. А наутро все будет, как обычно.

Но если бы кто–то спросил, они бы сказали, что это худшая игра в мире.

Глава 5 

Джен проснулась от кошмарной мысли, пронзившей ее, точно молния: после вчерашнего Тед точно от нее уйдет. Она с трудом разлепила опухшие веки, прислушалась к звукам дома. На кухне звякали тарелки, журчала вода – муж возился с завтраком. Дети, вероятно, еще спали. Который час? Она повернула голову, чтобы взглянуть на часы, но взгляд уткнулся в стакан с минералкой и упаковку обезболивающего. Как всегда, Тед позаботился.

Все тело ломило так, будто она участвовала в боях без правил. Голова раскалывалась. Она медленно села, подождала, пока остановится головокружение. Вытряхнула пару пилюль из стеклянной бутылочки, запила их холодной минералкой, осторожно встала и увидела свое отражение в зеркале гардероба.

На ней все ещё было вчерашнее вечернее платье. Мятое, разодранное по шву от подола до пояса, с какими–то белесыми пятнами спереди. Её что, тошнило? Она даже не стала расстёгивать молнию, просто порвала шов до конца и ткань упала к ее ногам. Нижнего белья не было, на бедре и плечах налились фиолетовые синяки, как экзотические орхидеи на белоснежной коже. Джен не верила своим глазам: что она вытворяла? Вспышки памяти услужливо показали, как она не вписалась в дверной проем, упала, споткнувшись о ковер, задела угол кровати.

Она скрутила тряпку, ещё вчера бывшую красивым платьем, в небрежный ком и затолкала его в нижний ящик шкафа. Накинула халат – надо спуститься вниз.

– Доброе утро, проснулась? – во взгляде Теда ей чудилось отвращение.

– Да… ужасно себя чувствую.

– Знаю, милая, – Тед отвернулся. – Оставайся сегодня дома. Возвращайся в постель и поспи. Детей я отведу. Постараюсь в офисе освободиться пораньше и посидеть с тобой. Вчера… мммм… вчера ты очень нас напугала.

– Прости, – автоматически ответила Джен.

Она вернулась в спальню, свернулась калачиком на боку, подтянув колени к груди. Бессмысленно тараща глаза в стену, слушала, как Тед будил и умывал детей, как они завтракали и собирались. Наконец, хлопнула дверь, и Джен поняла, что осталась дома одна. Она полежала ещё немного, вытянувшись на прохладной простыне. Пилюли уже подействовали, подарив прекрасное ощущение, когда ничего не болит. Если бы только еще точно знать, что произошло…

Они с Тедом тактично называли это между собой «срывами». Каждый раз после очередного такого срыва она просыпалась, ничего не помня, пыталась связать обрывки памяти, чудом уцелевшие в ее голове, в единое целое, но цепочка событий распадалась на звенья, пазл никогда не складывался. Она смутно помнила, как вокруг нее царил хаос. Что–то со звоном билось, с треском ломалось. Наутро в гостиной не оставалось никаких следов, а на ее вопросы Тед твердо отвечал: «Это неважно, это было вчера. Сегодня уже другой день, мы другие и мы справимся с этим». Она верила ему. Но так же она знала, что ее отец с «этим» не справился.

Сегодня, похоже, все закончится, ведь Тед сказал, что надо серьезно поговорить. Она догадывается, о чем. Джен резко откинула одеяло и встала. Беспокойство гнало ее куда-то идти, что-то делать, чтобы избавиться от гнетущих мыслей. Она помнила, что Тед просил ее не выходить, но не могла заставить себя сидеть дома.

В порыве лихорадочной энергичности натянула спортивный костюм и отправилась на пробежку. Но тренировка не складывалась. Джен бежала неровно, спотыкаясь, будто на ватных ногах. Петляла на незнакомых тропинках, перебирая в голове вчерашний вечер, пытаясь понять, как ей поступить. И вдруг ловила себя на том, что стоит и разглядывает домик отшельника, абсолютно ветхий и никуда не годный по меркам жителей города, а для нее странно притягательный. Она поворачивалась и убегала в лес, но снова оказывалась перед домом, будто надеялась, что выйдет хозяин, поговорит с ней и все объяснит.  Спохватывалась и снова скрывалась в глубине леса, но тропинки неизбежно выводили ее все к тому же домику.

«Что за наваждение!» – взмолилась она. Вернулась домой измученная, приняла душ, переоделась. Обошла дом, дотрагиваясь до предметов. Мраморный подзеркальник в ванной, бархатистый ворс пледа в спальне, теплое дерево старинного письменного стола в кабинете Теда. Она любила свой красивый дом, но сегодня он не помогал ей заглушить тревогу и тоску. Ей захотелось побродить среди людей на улице, услышать живые голоса. Может, поговорить с кем-то? Поделиться страхами, посоветоваться. Она криво усмехнулась, представив, как спрашивает у школьных мамочек: кстати, а вы не знаете, что делать, если вчера разгромила гостиную? Как быть, если терпение мужа кончилось? Чем скрепить брак, который вот-вот рухнет? Как будто на такой случай есть рецепты.

Оставаться дома стало совершенно невыносимо. «Движение – основа эмоционального баланса», – любимая фраза ее доктора. Она решила ходить по городу, пока не свалится от усталости. Люди, как обычно, обратят на нее не больше внимания, чем на голубя в парке, но ей точно станет лучше.

Она сгребла сумку со столика в холле и вышла на улицу.

Миссис Эткхан приводила в порядок клумбу. Она стояла на коленях возле своих гортензий и тщательно рыхлила землю. «Не приложив усилий – ничего не добьешься!» – таков был ее девиз. И она прикладывала старание ко всему, от цветов до собственного сына. Цветы вырастали роскошные, как ни у кого другого в городе. Сын тоже вырос замечательным – сильным, волевым, целеустремленным. В городке ему стало тесно, поэтому много лет назад он уехал. Эмма не жаловалась, она очень им гордилась, у нее повсюду стояли его фотографии в тяжелых серебряных рамках. А от одиночества спасали соседские дети, Келли и Мейсон. Пожилая дама практически считала их своими внуками.

Эмма улыбнулась, вспоминая, как славно она вчера провела с ними вечер, получив столько же удовольствия от мультиков и сладких пончиков, сколько и они, если не больше. В этот момент она заметила Джен, которая медленно шагала по тротуару, оглядываясь по сторонам, словно впервые видела свой район.

– Доброе утро, Джен, вот так встреча! – Она поднялась, сняла садовые перчатки, бросила их на землю у цветов и подошла, внимательно оглядывая девушку.

Несмотря на то, что жили они рядом, и дети обязательно проводили у миссис Эткхан один-два вечера в неделю, Эмма и Джен общались редко, между их встречами мог пройти месяц, а то и больше. Детей приводил и забирал Тед, он же помогал Эмме: то подсказывал, как разобраться с налогами, то нанимал ей хорошего плотника, чтобы отремонтировать крышу, и сам проверял качество работы, то привозил покупки из супермаркета. Эмма спокойно принимала помощь: Тед был очень похож на ее сына, поэтому она не чувствовала ни малейшей неловкости в их теплых отношениях. А с Джен особой дружбы не сложилось. Приятная, милая, скромная, но не более того. К тому же, все знали, что с ней что–то не так.

Внешне Джен представляла собой тот тип девушек, которые особенно нравились мужчинам: мягкий простодушный взгляд серо-голубых глаз, тонкие черты лица, маленький носик, узкие запястья, длинные пальцы. Волнистые ореховые волосы окутывают плечи, стройную женственную фигуру подчеркивают облегающие джинсы и не скрывает просторная толстовка. Невысокая, хрупкая – в юности миссис Эткхан о таких девочках говорили, что не худо бы их подкормить, но по нынешней моде это была фигурка-идеал. «Только очень уж бледна, бедняжка, под глазами синие полукружья, нервничает, сумку теребит, а глаза отводит. Интересно, что у них происходит?» – с любопытством подумала миссис Эткхан. Но скорее зашила бы себе рот, чем спросила напрямую. В ее жизни было мало развлечений, и она любила всласть посплетничать – о звездах кино, о политиках и спортсменах. Но упаси боже вмешаться в семейные дела соседей, тогда можно будет забыть о спокойной жизни. Поэтому миссис Эткхан замечала только то, что не нарушало ее душевного равновесия.

Сейчас она видела перед собой молодую неловкую женщину, неуклюжую, невнимательную. «Будто спит на ходу», – подумала миссис Эткхан. Ее осенило: ну конечно! В ее возрасте забываешь об этой стороне жизни, а ведь Джен и Тед молоды. У кого-то вчера была бурная ночка. Миссис Эткхан тряхнула головой, словно поскорее отгоняя нечаянно подсмотренные жаркие объятия.

Джен тем временем сообразила, что надо поблагодарить соседку:

– Миссис Эткхан, спасибо, что вчера взяли Келли и Мейсона на вечер. Мы с Тедом… мы… эээ… знаете…

– Я только рада, дорогая. Тед говорил, вы прекрасно провели время.

– Ну, на самом деле, – вдруг быстро заговорила Джен. – На самом деле все не так уж прекрасно. Понимаете, мы поссорились, и я…

– Ох, да в семье всякое бывает, Джен! – миссис Эткхан наставительно перебила девушку. – Главное, если любите друг друга, все преодолеете. Не задерживаю вас, милая, бегите. У вас, верно, много дел.

Миссис Эткхан повернулась спиной к Джен и направилась к своим гортензиям, довольная тем, что дала девушке дельный совет.

Джен перехватила ремешок сумки и быстро пошла прочь. Если бы все было так просто! Она любила Теда больше жизни, и все же… и все же было нечто сильнее ее любви. Что–то темное и отвратительное, получающее все больше власти над их семьей. «Я не буду сейчас об этом думать!» – Джен едва не выкрикнула это вслух.

Она вышла на перекресток и свернула на одну из центральных улиц. Когда Тед семь лет назад привез ее сюда, именно эта улица влюбила ее в город. Джен прекрасно помнила, как она ахнула, выйдя из машины: «Это лучшее место на земле!» До сих пор ее охватывало здесь ощущение прекрасной сказки.

Старинные элегантные дома в колониальном стиле, такие красивые, что казались игрушечными, возвышались в окружении высоких мощных деревьев. Лужайки, зеленые даже в ноябре, радовали глаз. Прохожие на улице неизменно улыбались, благожелательные, излучающие уверенность. Погода всегда была прекрасная, а если и шел дождь, то как-то очень удачно выбирал время, чтобы никому не мешать. Здесь было абсолютное ощущение, что все идет как надо, все правильно, все в порядке.

Шагая по любимой улице, Джен постепенно замедляла шаг. Вот она прошла мимо трехэтажного особняка с колоннами – они с Тедом однажды были здесь на благотворительном приеме. Следующий дом, с причудливым фонтаном перед входом, принадлежал одной и той же семье уже более двухсот лет, и Джен мечтала, что и они с Тедом передадут свой дом детям, а потом там будут жить их внуки и правнуки.

Дальше по улице находился небольшой цветочный магазинчик. Джен никогда не упускала случая полюбоваться здесь цветами, а хозяйка завораживала ее еще больше. Сильвия была чудесной, очень доброй женщиной. Джен завидовала тому, как она умела радоваться каждому дню, каждому человеку. Она обожала растения и всегда одевалась только в белое, чтобы подчеркнуть яркие оттенки цветов в своем магазинчике – ей нравилось быть фоном для них. Всей душой она любила заниматься букетами: подрезать, менять воду, ухаживать. Закончив работу, она любовалась пышными бутонами, прикасалась губами к их лепесткам. Она относилась к цветам как к божественному проявлению красоты в этом мире. И свой магазинчик открывала каждое утро с замиранием сердца, с искренней улыбкой, с чувством покоя, умиротворения.

Сильвия светилась изнутри, лучилась счастьем. Прекрасны были даже ее морщинки от улыбок. В светлой одежде, блондинка, она казалось такой чистой, такой приятной и красивой. Каждый жест, шаг, движение были наполнены огромной любовью, желанием жить в ощущении счастья и гармонии. Она манила, притягивала, была воплощением женственности.

Джен замерла возле витрины и не сводила с Сильвии глаз. Женщина будто почувствовала ее пристальный взгляд через стекло – с улыбкой обернулась и помахала рукой. Этот жест был таким гармоничным, открытым, что Джен ошеломил  чудовищный контраст между ними. Она показалась себе настолько уродливой и неправильной по сравнению с доброй и открытой Сильвией, что к горлу подкатила дурнота, в глазах потемнело, и она начала терять сознание, сползая по стеклянной витрине.

Сильвия мгновенно выскочила из магазина и, обхватив Джен за талию, помогла ей войти внутрь, усадила в удобное кресло для клиентов:

– Отдохните, дорогая. Что вас так разволновало? Съешьте кусочек шоколада, выпейте чая, а я позвоню вашему мужу. Или, может быть, вызвать врача?

– Нет-нет, я просто посижу, приду в себя. Все хорошо, не беспокойтесь.

Но в руках Джен словно сама по себе появилась тонкая чашка старинного фарфора с душистым напитком и несколько квадратиков шоколада на тарелочке. «Я хороший человек, – вдруг подумала Джен. – Я не плохая. Обо мне заботятся, беспокоятся. Тед, миссис Эткхан, Сильвия… Все так добры ко мне, все будет хорошо». С этой мыслью тревога мягко отпустила ее, на смену пришло блаженное обволакивающее умиротворение.

Оранжерейная тишина магазинчика окутывала запахами влажной земли, мха и свежей зелени. Сильвия тихо сидела рядом, в ее стакане шелестели пузырьки минеральной воды. Она знала семью Мэнсонов – Тед был одним из ее самых постоянных и любимых покупателей. Он всегда выбирал цветы для супруги внимательно, со знанием дела. Не так, как большинство мужчин: «Понимаете, я слегка провинился, и мне нужно извинение на столько–то долларов». Или: «У нас годовщина, вы не знаете, что понравилось бы моей жене?» Сильвия, конечно, знала, и как извиниться, и как поздравить, она всегда искренне старалась помочь незадачливым мужьям. Но уважала таких, как Тед, за трепетное отношение к жене. Он любил и боготворил свою Джен так же, как Сильвия – свои цветы.

На улице раздался резкий звук затормозившего автомобиля. Джен не поверила своим глазам – за ней приехал Тед.

– Ох, Сильвия, не нужно было ему звонить! – вырвалось у нее.

– Ну что вы, миссис Мэнсон, он не простил бы мне, отпусти я вас одну в таком состоянии, – улыбнулась Сильвия.

Тед ворвался в магазин. Его лицо было искажено беспокойством. Увидев, что Джен сидит в кресле и чувствует себя вполне сносно, он выдохнул:

– Я летел как сумасшедший. Родная моя, что с тобой?

Сильвия деликатно удалилась в заднюю комнату.

– Тед… я просто не могла усидеть на месте, извини. Мне действительно не стоило выходить, – тихо сказала Джен. – Ты, наверное, сердишься на меня, я очень виновата. И вчера, и сегодня.

Она помолчала. Главный вопрос вертелся у нее на языке. Она набралась смелости и открыто спросила:

– Тед… Я больная бестолковая жена, от меня одни проблемы. Я все забываю, теряю, путаю. Я не знаю, что натворила вчера. Лучше бы я умерла! – она всхлипнула. – Что нам делать, что? Мне придется уехать от вас? Я не хочу!

Тед прижал палец к ее губам, заставляя замолчать. Она увидела в его глазах безграничную любовь и нежность. «Просто все забудь, ничего не было», – прошептал он.

Где–то в глубине ее души звучал тревожный голос разума: не поддавайся, иди до конца, узнай все! Но она отмахнулась. Как никогда она верила, что Тед прав, и на этот раз все получится.

Обнявшись, Тед и Джен вышли из магазинчика. Сильвия любовалась ими. «Почему бы всем парам не быть такими же замечательными? – думала она. – Пошлю им сегодня букет белых ирисов. Думаю, мистер Мэнсон оценит».

Глава 6 

Добравшись до дома, они поднялись в спальню. Тед уложил Джен в постель, а сам сел рядом просматривать какие–то документы по сделкам. Под шорох страниц Джен незаметно для себя уснула и спала так хорошо, что через пару часов открыла глаза совершенно свежей и бодрой. На часах было почти два часа дня, тревожное беспокойное утро абсолютно растаяло в памяти, а вчерашний вечер она помнила так смутно, будто ей кто–то когда–то пересказывал плохой скучный фильм. Муж все так же сидел рядом, только не читал, а смотрел на нее. Заметив, что она проснулась, спросил с улыбкой:

– Как славно нам вместе, правда? Чем займемся, моя принцесса?

 Джен протянула к нему руки:

– Обними меня, милый, и давай весь день проваляемся, если тебе не надо на работу.

– Если я с тобой, мне никуда не надо, – серьезно сказал Тед и прилег рядом с ней.

Джен уткнулась ему в плечо, вдыхая едва уловимый аромат его любимого одеколона. Муж пользовался этой маркой, сколько она помнила, и теплый древесный парфюм казался неотъемлемым запахом его тела. Джен покрепче обняла Теда, теснее прижавшись к нему и расслабленно подумала: «Я знаю, чем это кончится, и сейчас это то, что мне нужно».

Так и получилось – они занялись любовью. Сначала это было неторопливо и чувственно. Тед умело вел ее к наслаждению, прикасаясь нежно, будто она была хрупкой статуэткой. Джен ощущала его руки, его губы на всем теле. Он ласкал ее так, что скоро она уже не могла сдерживать стоны. Она знала, что ее возгласы и бессвязные страстные крики его заводят. Его дыхание ускорялось, движения становились более резкими и быстрыми. Но он довел ее до пика наслаждения и только после этого сам дошел до финала, закрыв глаза, вдавливая ее запястья в подушки своими сильными руками. Для Джен всегда оставалось загадкой, как он может контролировать такие вещи, но факт оставался фактом – он всегда заботился о том, чтобы сначала она получила удовольствие.