Тайфун в офисе

– Тася, – строго говорю я, – ты должен познакомить меня с каким-нибудь домушником.

Мой собеседник давится яичницей, и я заботливо стучу его по спине.

– С каким конкретно домушником? – интересуется он, откашлявшись. – С форточником? Или – чего уж мелочиться – сразу с медвежатником?

– Откуда в двери взяться форточке?! – возмущаюсь я тупостью Таси. – И была бы, мне в нее не протиснуться. – Я машинально глажу себя по бедру и замечаю, как Тася провожает мой жест взглядом. – Сейфом я займусь позже. Сейчас мне нужно открыть эту проклятую дверь, а без ключа я не умею.

– Ты сведешь меня с ума! – кричит Тася. – По-твоему, домушники бегают за мной стайками, как школьницы за Джастином Бибером?

Он хлопает входной дверью, и через минуту тишину за окном моей квартиры на первом этаже нарушает урчание его «Pathfinder’а». «Тусе поехал жаловаться, – мрачно думаю я. – Опять будет говорить, что дружба со мной их до добра не доведет». Я ложусь на диван и закрываю глаза.

…Пару недель назад шеф конторы, где я тихо трудилась почти два года, внезапно вызвал меня к себе.

– Вы у нас кто? – грозно вопрошает он, едва я переступаю порог, и его глаза просверливают во мне пару дырок.

Приняв придурковатый вид и переминаясь с ноги на ногу, я лихорадочно соображаю, с чего начать: с политических пристрастий или сексуальной ориентации? Но шеф сам отвечает на свой вопрос.

– Вы у нас – оператор компьютерного набора. Выражаясь по старинке – машинистка. А вообразили себя кем?

Второй вопрос кажется мне еще сложнее первого, но я догадываюсь, что шеф знает ответ и на него.

– А вообразили себя всезнайкой, имеющей право совать нос во все тексты, которые набираете. Я стерпел, когда вы доказывали нашему почетному клиенту, известному историку, что эфиопы, вопреки его теории, произошли не от древних славян. Я промолчал, когда в исследование уфолога вы впечатали абзац о внебрачных связях марсиан и венерианок. Но вчера вы исправили двадцать восемь четверостиший в поэме Пегасского. И теперь мне звонит мэр и интересуется, кто позволил нам трогать замечательное творение его талантливого друга?

– Так ведь лучше стало, – бормочу я. – И там еще много нетронутого осталось.

– Молчать! – Шеф хлопает ладонью по столу, морщится от боли и раздражается еще больше. – Вы уволены. Собирайте вещички, получайте расчет, и чтоб к обеду духу вашего у нас не было.

Вещичек у меня немного, и уже через час я тащусь по улице, натыкаясь на прохожих. На шефа я не обижаюсь. В эпоху поголовной компьютеризации для него на вес золота каждый неандерталец, предпочитающий авторучку клавиатуре. Наше агентство «Вы пишете – мы стучим по «клаве»» давно уже норовит отбросить коньки. Впрочем, какое оно теперь «наше». Теперь оно «их»; при этой мысли мне делается грустно.

«Ничего, – думаю я, – сейчас доберусь до дома, положу голову на плечо Барсучку, и все образуется».

Но Барсучка, в это время обычно со скукой терзающего переключатель телеканалов, дома не оказывается. Дома также не оказывается его любимых тапочек, халата, зубной щетки и прочих вещей, которые он натаскал в мою квартиру за полгода нашего совместного проживания. Оказывается Барсучок ровно 38 минут назад ушел от меня к другой.

«Глафира, – гласила заботливо оставленная им на видном месте записка, – я ухожу к Анжелике. Она понимает меня так, как никогда не сможешь понять ты. Прощай.

P.S. Твой ноут верну позже.

28 августа 2015 года. 11 часов 06 минут».

Вечером ко мне являются супруги Сидоркины. Настя и Стас, Туся и Тася, мы дружим с первого класса. У Стаса своя строительно-архитектурно-дизайнерская компания, которая возводит «под ключ» элитные загородные дома. Все члены его «банды», как благодушно называет он своих партнеров, ярые приверженцы экостроительства, минимализма и новомодных инженерных штучек, вроде солнечных батарей на крыше, потому заказчики выстраиваются к ним в очередь. Настя зарабатывает на хлеб, масло и икру сверху ручным ткачеством и мужу в успешности не уступает, ее гобелены идут нарасхват, как блины в Масленицу.

На первый и даже на второй взгляд, эта пара производит впечатление уравновешенных, сдержанных, немного флегматичных людей. Но я-то знаю их слишком давно, чтобы обманываться. Когда у Таси и Туси появляется цель, их движение к ней напоминает сход лавины. Знаете, как сходит лавина? Сначала где-то в вышине раздается глухой звук, будто у огромного снежного голема подламываются коленки. Потом гул нарастает, а горы словно оживают. Со склона вниз несется колоссальная масса снега и льда, сокрушая на своем пути все. Говорят, сход лавины – зрелище незабываемое. Но для того чтобы наслаждаться этим зрелищем изнутри, требуются крепкие нервы.

Мне часто кажется, что главная цель жизни Таси и Туси – разгонять тучи над моей головой. Они считают, что я слишком взбалмошна, чтобы жить без их пригляда. Будь их воля, мои дни давно походили бы на рекламную картинку турагентства – томная красотка в бикини у синего океана под зелеными пальмами. И никаких тебе потрясений в раю!

Ради Сидоркиных я готова на все. Вот только мне до красотки как до МКС в космосе, а от томной райской жизни я быстро бы на тех пальмах повесилась.

Обычно я стараюсь друзей не провоцировать. Но сегодня мне не удалось бесстрастно описать им по телефону свои невзгоды. И когда открываю Сидоркиным дверь, понимаю, что сейчас на меня обрушится такой вал участия и заботы, какой нелегко выдержать даже радостному идиоту с железными нервами.

«Лавину» запускает Тася.

– Подумаешь, проблема – работу потеряла, – гудит он. – Да я завтра же устрою тебя к себе – кем захочешь. Платить будем много, не то, что в твоем захудалом агентстве. Съездишь в отпуск в Кению, с мужиками нашими познакомишься, закрутишь новый роман – у нас, кроме меня, все одинокие…

– Я всегда говорила, что твой Барсучок – альфонс, – вторит мужу Туся. – Тебе просто повезло, что он свалил к этой своей кикиморе. Сама же говоришь: что ни делается, все к лучшему…

Сидоркины и раньше не раз предлагали мне выгнать Барсучка и перейти на работу к Тасе. И мои аргументы «против» знают наперечет. А я знаю наперечет их контраргументы. Если я говорила, что с Барсучком уютно, что он неприхотлив в еде и ненавязчив, и если не терзает мой ноут в муках графоманства, то тихо лежит себе на диване, уставясь в телевизор, Туся отвечала, что его с успехом может заменить кошка. Если я объясняла, что ничего не понимаю в мелкозернистых бетонах и асбестоцементных швеллерах, Тася кратко произносил: «Научим».

Единственное, против чего они не смеют возражать, – это что я не могу принять их помощь из самой обычной гордости.

Сегодня мои нервы на взводе, спорить с друзьями нет сил, и я сразу задействую тяжелую артиллерию.

– Я пойду к Тасе, только если меня выгонят изо всех других контор города. Вы же знаете: мне важно добиваться всего самой. Иначе перестану себя уважать и до гроба буду считать себя неудачницей. Впрочем, – тут я не удерживаюсь и искренне шмыгаю носом, – терпеть осталось уж недолго.

Мой залп попадает в цель. Сидоркины отступают. Обнимая меня на прощанье, Туся быстро рассказывает о новейшей методике борьбы со стрессом. Она в том, чтобы лечь на пол и лежать неподвижно, раскинув руки и ноги. Когда утомленная чета, так и не добившаяся консенсуса, покидает поле битвы, я задергиваю шторы, гашу свет и по совету подруги занимаю на полу горизонтальное положение. Оно дается нелегко. Свободных площадей в моей квартирке немного, я пристраиваюсь так и эдак, и в конце концов ноги мои оказываются под диваном, а голова – под низким столиком со стеклянной столешницей, на которой лежат журналы, забытые Барсучком. Сквозь стекло видны буквы. Пытаясь разобрать анонсы статей в «Gentlemen’s Quarterly», я засыпаю.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.