Обратные семь километров внесли значительные коррективы в тройку лидеров. Сергей обогнал крепыша и первым нырнул в реку. Тяжелым пушечным ядром бухнулся в реку второй. Бежавший четвертым парень сумел обойти ближайшего бегуна и практически бесшумно нырнул в реку третьим.
Второй заплыв на триста пятьдесят метров дался значительно труднее первого. Крепыш вновь обошел Сергея и первым, пошатываясь, выбрался на берег. Впереди, в двадцати шагах, вздымался неприступной стеной берег, усеянный, как оспинами, гнездами береговых ласточек. В метрах ста ниже по течению, к воде спускалась тропинка, больше похожая на слаломный спуск. Но другого пути наверх не было. Четырнадцатилетний мужчина тяжелой трусцой направился к ней. Позади, в пяти шагах, бежал Сергей. Когда на берег выбрался худощавый парнишка, двойка лидеров уже подбегала к заветному пути наверх. Парень сделал шаг в их сторону. Затем, сбросив набухшие от воды кроссовки, неожиданно устремился прямо на крутой откос. Голые ноги глубоко проваливаясь в рыхлый песок, отчаянно толкали бегуна вверх, по крутому склону. Рывок, еще один – дальше откос переходил в откровенную вертикаль. Глаза мальчишки в отчаянии заметались по сторонам. Крепыш и Сергей, практически сравнявшись, уже поднялись до середины тропы. Еще пара ребят выскочили из воды и устремились к заветной тропинке. В пяти шагах от худощавого паренька из гнезда вылетела птица и закружила над ним, издавая тревожные крики. Невольно глаза мальчишки сосредоточились на том месте, откуда она появилась. Там вода от недавнего дождя, сбегая вниз, вымыла небольшую расщелину. Повинуясь безотчетному импульсу, паренек устремился к ней. Небольшая мальчишечья ступня с трудом уместилась в вымоине. Но песок под другой ногой не выдержал и стал медленно оседать. Мгновение, другое и это неспешное сползание превратиться в стремительное падение вниз. Паренек что-то промычал нечленораздельное. Еще сильнее загалдели над головой птицы. Мышцы живота судорожно сжались, стремясь остановить неизбежное падение. Левая нога засучила по стенке, сметая песчаные неровности, пытаясь найти надежную точку опоры. Мальчишечьи кулачки намертво сжали пучки травы. Та затрещала, не в силах выдержать тяжести тела. Неожиданно левая нога нащупала точку опоры – гнездо береговой ласточки. Толчок и вот уже мальчишка перекатился через край. Обессиленный, оглушенный птичьими криками он словно волчонок, сжимая в зубах ленточку, встал на четвереньки и огляделся. Сергей, преодолев обрыв, устремился к учителю. За ним, сопя, топотал раскрасневшийся лопоухий крепыш. Седой мужчина, прищурившись, с интересом смотрел на стоящего на четвереньках пацана, в десяти шагах от него. Тот снова, что-то промычав, спотыкаясь, помогая себе руками, ничего не видя перед собой, устремился к нему. Голова с маху налетела на что-то твердое, и паренек с силой боднул препятствие. Оно не поддалось. Упав на колени, парень посмотрел вверх. Перед ним стоял учитель. Висевшее над его головой солнце слепило глаза. Сбоку уже набегал Сергей, вытягивая вперед руку с зажатой лентой. Твердая мужская рука протянулась к лицу парня. Больно, раздирая в кровь губы, что-то ударило ему по зубам – с силой выдернутая изо рта лента взвилась вверх.
Ласточки долго еще не могли успокоиться, носясь в воздухе и возбужденно галдя. На желтом песке обреченно белели два крошечных птичьих яйца, выпавших из обрушенного мальчишечьей ногой гнезда.
– Ма, но это же не честно, – Сергей расстроенно смотрел на мать, сидевшую за компьютером. – Я должен был выиграть этот забег. Я должен был стать победителем. Борьке просто повезло. Мы же сколько раз были на том берегу. На обрыв нельзя залезть. Только по тропинке. А тут прошел этот дождь, и он умудрился заметить эту вымоину. Да если б не ласточка, он бы в жизни ее не заметил. Он мне сам потом об этом сказал, – выпалив всё это, мальчишка отвернулся.
Женщина встала из-за стола и обняла сына.
– Не расстраивайся, Сереженька. Ты же знаешь, на всё воля Божья. Значит, так было угодно Ему. Угодно, чтобы выиграл Борис.
– Почему угодно? – Сергей резко высвободился из объятий матери и теперь смотрел на неё полными слез глазами. – Он даже Ему не молится и в церковь не ходит.
– Бог не должен перед нами отчитываться. Это мы должны, – несколько сурово произнесла мать. Затем, смягчившись, вновь обняла сына и добавила:
– Может Он испытывает тебя, испытывает твою любовь к Нему. Ничего, сыночек, ты у меня хороший. Будешь Ему верно служить, и Бог тебя заметит. Обязательно заметит.
Объединенная Русь. Россия. Москва. Кремль. Малый зал совещаний Президента. За два с лишним года до описываемых событий. 7 апреля 2188 года. Понедельник. 11.18 по местному времени.
Весеннее солнце ярко заливало зал, словно пыталось своими лучами дотронуться до раскинувшегося за окнами великолепия. Отделанные дорогими тканями, ценными породами дерева и полудрагоценными камнями стены, огромная хрустальная люстра, свисающая с искусно расписанного потолка, зеркального блеска паркет.
Но, несомненно, главной достопримечательностью был стол – огромный, массивный, уверенно захвативший более половины площади зала. При его виде на ум сразу приходило одно слово: «Державный». Он был как бы материальным воплощением термина «Большая политика».
– Присаживайтесь, господа, – Владимир Сергеевич Орлов, Президент Объединенной Руси, жестом указал вошедшим шести мужчинам на кресла, стоявшие вокруг державного стола.
Очередной раунд Большой политики начался.
Дождавшись, когда гости расселись и стих неизбежный легкий шум, он продолжил:
– А теперь, господа, попрошу приготовить ваши ноутбуки к работе и подключить их к моему компьютеру. Пароль входа – слово «Сигнал».
Невидимые электромагнитные лучи из шести ноутбуков скрестились на компьютере Президента. Информация, закодированная в их колебаниях, была тут же проанализирована. Электронный мозг вынес вердикт «Свои» и открыл электронные «ворота» – на мониторах членов Совета Безопасности Объединенной Руси на фоне Герба Объединенной Руси высветилось: «Код введен правильно. Доступ к персональному компьютеру Президента получен».
Орлов легким касанием указательного пальца ткнул еще одну клавишу на своей клавиатуре.
– Прошу ознакомиться с этим документом.
На шести мониторах тотчас появилось изображение документа, сверху которого красными буквами было выведено: «Личный архив Президента Объединенной Руси». А в верхнем правом углу монитора замигала таким же красным цветом надпись: «Копирование запрещено!»
Шесть пар глаз напряженно заскользили по тексту.
Через десять минут Президент продолжил:
– Это стенограмма моего вчерашнего разговора с академиком Хохловым. Для начала попрошу откровенно высказаться по содержанию этой беседы. Начнем по часовой стрелке. Начинайте, Павел Иванович.
Вице-президент Объединенной Руси, он же премьер-министр, Павел Иванович Короленко, еще раз скользнув глазами по тексту и откашлявшись, медленно, с паузами заговорил:
– Насчет правильности или неправильности соображений Сергея Павловича Хохлова … Я не физик, поэтому я полностью доверяю его выводам. Вы, как я понимаю, Владимир Сергеевич, ожидаете от меня соображений по поводу того, какие перспективы несет нам это открытие, – взглянув на Президента и получив утвердительный кивок головой, вице-президент продолжил. – Перспективы же открываются, я не побоюсь этого слова, громадные. Назову навскидку. Быстрая и дешевая транспортировка водорода с Юпитера. А в условиях уже практически нулевых запасов нефти мы тут же получаем стратегическое преимущество. К тому же термоядерные электростанции станут в несколько раз рентабельней. Дальше развивать мысль по этому направлению не буду – и так всё понятно. Это первое. Второе. Реальная перспектива освоения нами, я подчеркиваю, нами Дальнего Космоса. А по Нью-Йоркской Конвенции стране, открывшей любой неизвестный ранее объект и построившей на его поверхности базу, принадлежит половина его территории. Имея надежное гиперпространственное сообщение, мы, как Англия, бывшая в семнадцатом – девятнадцатом столетиях владычицей морей, станем владычицей Дальнего Космоса. Ну и, очевидно, что это открытие, как хороший локомотив потянет за собой тяжеловесный состав новых открытий в фундаментальной физике. Пока, пожалуй, всё.
– Спасибо, Павел Иванович. Прошу вас, Игорь Петрович, – Орлов привычно исполнял роль председательствующего.
Министр обороны Игорь Петрович Круглов снял свои массивные очки в строгой черной оправе и, положив их рядом с ноутбуком, заговорил с легкой хрипотцой:
– Я, как и Павел Иванович, благоразумно воздержусь от анализа выводов академика Хохлова – не мой уровень. А насчет перспектив этого открытия скажу только одно – при его реализации, я думаю, китайцы, наконец, согласятся с тем, что Забайкалье – это исконно российские земли и хотя сейчас там китайцы численно преобладают, ни о какой автономии этого края речь идти не может. И великий Китай пусть остается великим до Амура. У меня всё, – с этими словами министр обороны вновь надел свои массивные очки.
Легкий шум в зале наглядно демонстрировал, что слова министра обороны пришлись по душе всем. Могучий юго-восточный сосед, казалось, мертвой хваткой десятков миллионов своих щуплых, невысоких, но хитрых и упорных подданных, вцепился в Забайкалье. В старинных кремлевских кабинетах уже отчетливо слышали еще далекий, но грозный шум, похожий на полет полчищ саранчи – многомиллиардный Китай давил на Русь. Давил дешевыми товарами, неприхотливой рабочей силой, давил улыбчивыми, почтительными дипломатами и многомиллионной, вымуштрованной армией. Под этим натиском православные храмы на Дальнем Востоке превращались в буддийские, а привычную глазу кириллицу вытесняли китайские иероглифы. Дальневосточная проблема постепенно сплелась в гордиев узел, который, как известно, развязывается только одним способом …
– Спасибо Игорь Петрович. Теперь вы, Вениамин Олегович.
Высокий, респектабельный, чуть полноватый министр внутренних дел Бакатин неторопливо проговорил:
– Мне трудно судить, впрочем как и всем присутствующим в зале, о правильности выводов академика. Если они верны, то перспективы, открывающиеся перед нами, уже обрисовали выступавшие до меня. Но опять же, если они верны. Поэтому, на мой взгляд, необходима тщательная экспертиза выводов многоуважаемого академика Хохлова нашими ведущими институтами в этой области.
– Правильно, совершенно правильно, – сухонький, подвижный министр стратегических исследований Олег Павлович Крутиков, не дожидаясь когда ему предоставит слово Президент, с ходу пустился в карьер, – Выводы академика Хохлова необходимо проверить. Я нисколько не подвергаю сомнению его научный авторитет, но без серьезного, глубокого анализа его соображений, идти в этом направлении и вкладывать большие материальные средства, по крайней мере, неосторожно.
– А проводить серьезный и глубокий анализ вы, конечно, будете в Институте теоретической физики? – премьер-министр даже не пытался скрыть иронии.
– В этой области – это самое авторитетное научное учреждение.
– Особенно, когда оттуда был изгнан академик Хохлов, – второе лицо в государстве продолжал наседать на министра стратегических исследований.
У последнего на худом, аскетичном лице стали проступать красные пятна:
– Я понимаю, о чем вы…Но на увольнении академика из Института теоретической физики настаивал не только его директор, но и большинство коллектива.
– Насчет директора – вы правы. Хохлов постоянно критиковал Солева за мелкотемье, неумение сориентировать институт на решение узловых проблем. А насчет коллектива… – вице-президент сделал паузу.
– Насчет коллектива разрешите сказать мне, – вступил в разговор плотный, коренастый, свободно откинувшийся на спинку кресла тридцатипятилетний человек с ежиком абсолютно седых волос.
– Прошу, Вадим Александрович.
– По роду занимаемой должности, я обязан знать всё, – Директор Службы безопасности Вадим Александрович Кедрин чуть улыбнулся и посмотрел на Президента. Тот улыбнулся в ответ. – Поэтому я могу внести полную ясность в историю волеизъявления славного коллектива Института теоретической физики. Ценя свое и ваше время, уважаемые господа, скажу коротко. На коллектив было оказано давление. Добавлю – изощренное давление. Мне приводить факты, Олег Павлович?
– Не стоит, – после паузы, наконец, выдавил из себя министр стратегических исследований, не рискнув состязаться с Директором СБ.
– Но личные симпатии и антипатии, а также исследование грязи в человеческих отношениях – слишком мелко для нашего совещания, –продолжил Директор Службы безопасности. – Насколько я понял, полезность и важность открытия академика Хохлова ни у кого не вызывает сомнения, кроме Олега Павловича. Сомнение – вещь полезная. Я сам часто сомневаюсь. Конечно, можно, как настаивает Олег Павлович, провести экспертизу открытия Хохлова. Но вот сможет ли ее провести Институт теоретической физики? Теперь сомневаюсь я.
Президент выжидающе посмотрел на Крутикова. Тот сосредоточился на экране своего ноутбука.
– Вадим Александрович, что вы имеете в виду? – Орлов перевел взгляд на своего главного шпиона. – В словах Олега Павловича есть смысл. Доверяться выводам одного человека в столь важном вопросе…– Президент паузой приглашал Кедрина аргументировать свои слова.
– Насколько я знаю, последней каплей, из-за чего ушел академик Хохлов из института, явились его разногласия с академиком Солевым по принципиальной схеме гиперпространственного двигателя.
– И Солев оказался прав! – цвет лица Крутикова возвращался к обычному. – Американцы пошли по такому же точно пути. Недаром везде этот двигатель называют двигателем Солева – Хейнштейна.
– А вот китайцы пошли своим путем, – спокойно выслушав реплику министра стратегических исследований, продолжил Кедрин.
– Что? – Президент всем корпусом резко подался вперед. – У Китая же нет гиперевика.
