В аудиторию я вернулся перед самым звонком – Олли Норлок вместе со своими одногруппниками старательно писали что-то в тетрадях, не поднимая головы. Оказывается, не все здесь такие наглые, как группа И-666.
– Так, закончили? – Кто-то кивнул, кто-то мотнул головой, а кто-то поднял затравленный взгляд. – Тогда это останется заданием на следующее занятие. Подумайте хорошенько, что вам даётся легко и просто, а над чем приходится постараться, и запишите в столбики.
Светлая девчушка со среднего ряда несмело подняла руку.
– А если я хорошо рисую? – Под конец вопроса её голос стал почти неслышен.
– Значит, это и пишите. – Раздался громкий звонок. – Все свободны.
Надо было подумать и, пользуясь пустым расписанием, я направился на поиски библиотеки. Нашёл быстро и даже без подсказок, и не удивился, увидев за одним из столов Арека. Уверен, он тут практически живёт.
– Кураторство, что ты о нём знаешь? – сев напротив, сходу начал я.
– Рик? – Прижав руку к сердцу, испуганно выдохнул он. – Зачем так пугать?
– Привычка, так что с кураторством?
– Ты же вроде на испытательном сроке, – нахмурился Арек. – А, вообще, ничего сложного. Тебе назначают студента, за которым ты приглядываешь, и с которым время от времени встречаешься, чтобы подготовить его к выпускной комиссии. Бывают, конечно, сложные случаи, но чаще всего кураторство вещь номинальная, просто для галочки. – Он оглянулся, подался вперёд. – А зачем тебе?
Мне вообще не сдалось.
– А что не так с Аделин Киндерен?
Имя оказалось роковым – Арек резко дёрнулся, толкнул локтем книгу, та задела ещё одну и тишину библиотеки разорвали громкие шлепки толстенных справочников о каменный пол. Арек бросился их поднимать, запнулся о ремень своей же сумки и растянулся рядом с громким ругательством. Встал, оглянулся на раздражённого библиотекаря, состроил просительную мину и только после этого навёл порядок.
– Занятная лиерра, – хмыкнул я, глядя на всё это представление. – Ты в неё влюблён, что ли?
– Совсем уже? – зашикал на меня Арек. – Думай, что говоришь! Просто Аделин Киндерен… особенная.
Даже страшно представить насколько.
– И в чём её особенность? – Прыщи? Бородавки? Хвост?
– У неё сразу три стихии, – он мрачно поднял на меня взгляд. – Огонь, вода и земля. От неё отказались все кураторы, она живёт в академии уже больше пятнадцати лет и… – Арек нервно дёрнул щекой. – Она ненавидит боевых магов, потому что они убили её семью.
А Оттельберг знает толк в мести. Не удивлюсь, если девчонка – единственная стихийница с тремя дарами на всю империю. И досталась она единственному на всю империю боевому магу без магии.
Отличная из нас выйдет парочка.
– Почему так долго? – Арек непонимающе нахмурился. – Лиерра Киндерен, почему она так долго живёт в академии?
– Может, тебе кто-нибудь другой расскажет? – Он опустил взгляд на карандаш, который нервно крутил в пальцах. – Или спроси у неё самой, ты же теперь вроде как куратор…
– У меня, конечно, дрянной характер, но чтобы так быстро надоесть нового знакомому… – усмехнулся я. – Подозреваю, что ответит она пульсаром. В голову.
– Стихийники не умеют создавать пульсары, их магия непредсказуема и подчиняется…
– Да в курсе я, в курсе. – Переплетя пальцы, я поставил на них подбородок и задумчиво уставился на Арека. – Замени пульсар на огненный шар и результат будет ещё предсказуемее. Ректор потом с большим удовольствием передаст родственникам урну с оставшимся от меня прахом.
– Не всё так… – Арек осёкся, посмотрел на меня, вздохнул. – Ладно. В общем, там такое дело, родители Аделин были стихийниками.
– Не может этого быть, – издевательски протянул я.
– Ты будешь слушать или выпендриваться? – рявкнул вдруг Арек, заставив меня поднять бровь. Правда, он тут же побледнел, покраснел и таки разломил несчастный карандаш пополам. – Извини, я… они занимались какими-то опытами, но безумными не были. Когда пришли боевые маги, родители Киндерен раскидали почти всех, но уйти не смогли всё равно. Их уничтожили на месте – за что и почему не знает никто, а саму Аделин отдали в приют.
– Стихийницу и в приют?
– Вроде как её проверяли, но не нашли признаков стихийной магии, – вздохнул Арек.
Вот так взяли и не нашли?
– И когда они поняли, что ошиблись? – криво усмехнулся я.
Арек дёрнулся, оглянулся, подался ближе и понизил голос до зловещего шёпота:
– Когда забирали её с пепелища, которым стал дом для сирот. Она единственная выжила в жутком пожаре, даже кружево на вороте ночной рубашки не обуглилось, но проявитель снова промолчал.
Какие подробности. Интересно, про кружево это академические сплетники придумали?
– И сколько приютов успела сжечь милая малышка? – ровно отозвался я, тщательно контролируя каждое слово.
Потому что надо быть шаргховыми идиотами, чтобы засунуть отпрыска стихийников к обычным детям. Даже если промолчал выявляющий силу артефакт.
– Оттельберг забрал её в академию сразу после этого, – нервно дёрнул подбородком Арек. – Хотя как забрал, она не подпускала никого, и пришлось погрузить её в стазис стараниями десятка твоих коллег. Вот только…
– Да говори уже, – скривился я.
– Когда в семь лет у лиерры Киндерен проявилась водная стихия, она… – Арек снова дёрганно оглянулся по сторонам, хотя в библиотеке, кроме нас и библиотекаря, никого не было.
– Кого?
– Что?
– Кого она убила на этот раз?
Действительно, бедные запуганные и беззащитные дети. Всё, как и говорила Труберг, только она забыла, что многие из её беззащитных – убийцы.
– Ирму Хольд, своего куратора и… – Арек бросил на меня пугливый взгляд. – Преподавателя по контролю над стихиями.
Глава 4
Бешенство отпустило на третьем пролёте лестницы. На четвёртом включился мозг, на пятом пришло понимание, что это очень плохая мысль. В коридоре я почти остановился, но рука уже рывком распахнула дверь приёмной.
– О, Рик, чай ещё в силе… Рик!
Поздно – пара мгновений отделяло меня от ректорского кабинета, так что и обаяние, и возмущение Аламеды пролетело мимо.
– Что-то случилось, профессор Шалинберг? – Оттельберг невозмутимо поднял взгляд от бумаг.
