Разговор о будущем

Серия

NON-FICTION

медали-премии им. Ивана Грозного

На обложке картина художника Юрия Ракши «Разговор о будущем» (Третьяковская галерея).

© И. Ракша, 2021

Более полувека я работаю в литературе. И могу назвать эту книгу своей визитной карточкой, так как в ней отразились основные черты моего творчества. Разных объёмов и жанров. Но всё это – я. В каждой строке, каждом слове. Говорят, серьёзная проза, как и серьёзная музыка, не стареет. Мой муж, художник Юрий Ракша, сказал: «Как в зеркало мы смотрим в мир и отражаемся в нём. Картины художника – это отражение мира, а значит, и его самого. И потому в каждом произведении ищите художника, его СУТЬ, его отражение – он здесь…».

Так что – читайте! И приятных вам минут!

Планета Иринара. Об авторе

Ирина Евгеньевна Ракша – академик, действительный член Академии российской словесности, писатель, кинодраматург, член Союза журналистов СССР и РФ (с 1965 г.), член Союза писателей СССР и РФ (с 1969 г.). Вдова художника Юрия Ракши (1937–1980), имела дочь Анну Юрьевну. (Член Союза художников РФ. Скончалась 13 мая 2017 г. Аневризма.)

Ирина родилась в Москве, в Останкино, в семье служащих. (Москвичка в четвёртом поколении.) Родители, выпускники ТСХА (Тимирязевской сельхозакадемии), – агрономы. Детство её прошло на столичной окраине. Училась в средней (№ 271) и музыкальной школах. В 1955 г. развод родителей стал причиной её отъезда с поездом первоцелинников на Алтай во вновь образующийся зерносовхоз «Урожайный», куда ранее был командирован из Министерства сельского хозяйства её отец. Там, в предгорьях Алтая, на берегу реки Катуни, рядом с селом Сростки, родиной В. Шукшина, и проходили годы юности будущей писательницы. (Этому переломному периоду жизни посвящён рассказ И. Ракши «Голубочек мой ясный».) В селе Грязнуха (ныне Советское) она окончила десятилетку, получила «серебряный» аттестат зрелости. Одновременно работала в совхозе почтальоном, учётчиком на лесоскладе, лаборантом на птицеферме и пр. Затем, уже в Красноярском крае, на станции Солянка, станции Уяр-Клюквенная – разнорабочей на железной дороге, корреспондентом газеты «Сталинец», а также в Туве, Хакасии, на станции Бискамжа. В дальнейшем в её творчестве романтические мотивы железной дороги, товарняков, поездов, дальних странствий особенно любимы.

«По алтайской степи на взмыленном коне пронеслась мимо меня амазонка. Так состоялось моё первое знакомство с семнадцатилетней Ириной Ракшой, – писал в 1963 году поэт-классик, профессор Литинститута им. Горького Михаил Аркадьевич Светлов. – Я приехал к её отцу, директору строящегося целинного совхоза. Я тогда никак не думал, что буду писать вступительное слово к её рассказам. Она тогда была никаким писателем, так же как я никакой наездник. Но я считаю, что недаром вспомнил об этой первой встрече. Потому что свойство Ирины – неутомимость в движении. Потому что – разбуди её глубокой ночью и скажи: “В Ледовитом океане белые медведи соскучились по тебе” – она, надевая башмаки, спросит: “А туда как лучше добираться, поездом или самолётом?”»

Великий поэт Михаил Светлов сердцем почувствовал то яркое, то порывистое и сердечное, что сохранилось в Ирине Ракше навсегда и окрасило всё её творчество. Люди Алтая, Сибири, Чукотки, люди сильной и чуткой души стали героями первых её публикаций на страницах алтайских, сибирских, а затем и московских, центральных газет и журналов.

И вот что далее писал в статье о Ракше Светлов:

«Она исколесила Сибирь, не устала, а, наоборот, рвётся в новые пространства. И эти её путешествия вовсе не для того, чтобы потом похвастаться: “Я была там-то и там-то”. Нет, вовсе не для этого.

Есть два рода наблюдателей. Есть наблюдатели “ума холодных наблюдений”: “Вот я поеду в Париж, обязательно посмотрю на Эйфелеву башню, сбегаю в Лувр и, конечно, накуплю кой-чего из мелочишек”.

А Ирина, скажем, поедет на Север, она поедет туда вовсе не для того, чтобы увидеть только северное сияние. Она поедет туда для того, чтобы увидеть и узнать чукчей под северным сиянием. Она умеет прекрасно видеть, и именно поэтому у неё так много в рассказах хороших деталей.

Не всегда в произведении нужен образ. Точная деталь часто заменяет образ. Точная деталь становится биноклем, приближающим предметы и делающим их выпуклыми. И тут не нужны никакие романтические слова. Наоборот, бытовая деталь помогает романтике. Если бы я был сказочником, я бы первую сказку начал так: “Студент надел калоши и пошёл в царство фей”. То есть я бы к небесам пристегнул землю…

Я не буду вас утомлять многими её цитатами. Приведу только одну деталь и один совсем краткий диалог: “Но стрелочник отвернулся и, сунув флажки в сапог, пошёл в будку”. Больше нигде в рассказе этот стрелочник не появляется, но это “сунув флажки в сапог” делает стрелочника видимым и запоминающимся.

А вот диалог – разговор девушки и девчонки:

“ – Уехать бы куда подальше. Да вроде незачем. Платят хорошо.

– А я бы задаром по красоте такой ездила, – глядела вдаль девчонка”.

Больше я цитат не привожу, потому что это не разбор творчества Ирины Ракши. Это только моё напутствие ей.

И я так обращаюсь к Ракше:

“Ирина!.. Я называю тебя талантливой. Смотри не подведи меня!”»

(Михаил Светлов. 1963 г.).

Полустанки и поезда, товарняки и работяги-попутчики – всё это тоже предмет острого, сострадательно-любящего взгляда Ирины. А светловское напутствие: «Смотри не подведи меня», сказанное незадолго до смерти поэтом (чьей студенткой, вернувшись в Москву, стала молодая писательница), на всю жизнь для неё стало ответственным.

В 50-60-е гг. И. Ракша училась и на агрофаке в Тимирязевской сельскохозяйственной академии. Затем поступила и окончила ВГИК, сценарный факультет (1961–1967 гг.), дипломным сценарием были новеллы её первой книги «Встречайте проездом». В 1972–1974 гг. – Высшие литературные курсы Литинститута им. М. Горького для членов Союза писателей. Мастера – прозаик С. Антонов, поэт А. Межиров. «Я всегда много училась. Даже прилежно. И это, конечно, здорово, – напишет она потом в биографии. – Это были тоже “мои университеты”. Но училась я ещё и потому, что в вузах тогда платили стипендии, на которые можно было жить. А я, брошенная родителями, заимевшими иные семьи и иных детей, могла с ранней юности рассчитывать лишь на себя. Ну а потом у нас с Юрочкой и своя дочь появилась. Анютка. Так что поневоле вкалывать приходилось».

Немалое влияние на творческое становление писательницы оказала встреча и с Василием Шукшиным (и его матерью), в чьём доме в Сростках она порою бывала ещё в «алтайский период». Ну а регулярные публикации в московских журналах «Юность», «Молодая гвардия», «Огонёк», «Смена», «Знамя» и первые книги рассказов: «А какой сегодня день?», «Почему опоздал маневровый», «Скатилось колечко» (изд-во «Советская Россия»), «Сибирские повести» («Профиздат», «Современник») – принесли И. Ракше широкую известность. Сделали её имя любимым и популярным уже в шестидесятые, в период так называемой «оттепели». Критики писали: «Её проза красочна, ёмка. Богата образами, деталями и интонациями, глубоко психологична. Её школа – классика русской литературы». Действительно, её кумиры – Н. Гоголь и А. Пушкин, И. Бунин и А. Чехов, В. Набоков и Ю. Казаков, Е. Носов и В. Шукшин.

Её новые, неспешные книги последовательно выходят и в 70-е, и в 80-е годы, и в лихие 90-е. От газет и журналов Ирина часто ездит в командировки. Очерки и статьи, будь то БАМ или Прага, Чукотка или Париж, глубоки, остры, порой непримиримы. Будучи по профессии и кинодраматургом, И. Ракша пишет сценарии документальных и игровых фильмов, снятых на киностудиях «Мосфильм», «Беларусьфильм», в ТО «Экран».

Как искусствовед печатает статьи о музыкантах, поэтах, художниках: М. Грекове и А. Пластове, Ю. Ракше и И. Левитане. Её муж, с которым они встретились ещё во ВГИКе студентами (тогда Юрий Теребилов), – известный живописец и художник кино Юрий Ракша, лауреат премии «Оскар» (США) за фильм «Дереу Узала», премии «Биеннале-72» в Париже за полотна «Моя мама» и «Современники». В честь него, выдающегося художника XX века, Институтом астрономии РАН названа планета Солнечной системы № 3032 – Ракша. Впоследствии он вспомнит об их общей студенческой юности: «…много и писем было тогда написано будущей писательнице Ирине Ракше, ставшей потом моей женой и верным другом на всю жизнь, и в радости, и в горе, моим единомышленником, первым зрителем, первым критиком. Я знаю, как много факторов должно соединиться в благом сочетании, чтобы художнику стать художником, чтобы художник осуществился, поэтому так важно, кто всю жизнь с тобой рядом… А Ирочка всегда была моей звездой, моей Музой».

Книги прозы И. Ракши переведены на многие языки мира. Статьи о её творчестве, о «свете добра и любви» писали многие мастера русского слова: С. Дангулов и А. Борщаговский, В. Сурганов и В. Куницын, И. Стаднюк и Ю. Нагибин, Дм. Ильин и Б. Виленский, и др. Её имя вошло в «Российскую книгу рекордов – 2008», во многие литературные энциклопедии, в том числе «Женщины-писательницы России» (США). Ирина Евгеньевна – лауреат ряда литературных премий: «Золотое перо России», имени В. Шукшина, им. С. Есенина, им. М. Лермонтова «Золотой витязь» (2012), «Писатель года – 2013», «Писатель года – 2015», «Наследие-2015», «Писатель года – 2016». Премия и медаль им. И. Бунина (2014), медаль им. К. Шульженко. В 1995 г. малая планета Солнечной системы (№ 5083) решением Института астрономии РАН и Международного планетарного центра (США, штат Массачусетс) получила имя Иринара «…в честь известной русской писательницы Ирины Евгеньевны Ракши».

Основные книги: «Встречайте проездом» (М.: Изд-во «Советская Россия», 1965), «Катилось колечко» (М.: «Советская Россия», 1971), «Весь белый свет» (М.: «Современник», 1977), «Далеко ли до Чукотки» (М.: «Московский рабочий», 1979), «А какой сегодня день?» (М.: «Правда», 1981), «Роман-газета», «Весь белый свет» (М.: «Художественная литература», 1981, тираж – 3 млн), «Скатилось колечко» (М.: «Советская Россия», 1987), «Сибирские повести» (М.: «Профиздат», 1988), «А какой сегодня день?» (изд-во «Огонёк»), «Охота на волков» (М.: «Библиотека русской прозы», 1998), роман «Белый свет» (М.: «Союз писателей России»), «Художник и Муза. Юрий Ракша» (Союз писателей РФ, 2005), а также сборник мемуаров «Возвращение в Россию» (М.: «ИРА», 1993) и др., в том числе книги для детей: «Ужин тракториста» (М.: «Малыш»), «Певец Первой конной» (М.: «Малыш»), «Необыкновенное путешествие» («Детская литература»), «Избранное» (2016, Российский союз писателей). Автобиографический роман «Письма чужой жене» (2015). Очередная книга И. Е. Ракши «Шкатулка с секретом» (2013) – о знаменитой певице начала века, собирательнице и несравненной исполнительнице русских народных песен, основоположнице этого эстрадного жанра, именем которой РАН наименовало планету Солнечной системы № 4229 Плевицкая, – Надежде Васильевне Плевицкой, бабушке писательницы.

С 1994 по 2004 г. И. Е. Ракша – председатель приходского совета храма Рождества Пресвятой Богородицы, который она безвозмездно восстанавливала в Москве, в Бутырской слободе, в самое трудное для страны время. В эти же годы работала редактором – завотделом литературы и искусства в журнале «Работница».

Имеет государственные награды «За освоение целинных земель» (1956) и др. Последняя государственная награда за заслуги в области литературы и искусства – орден «Дружба» (2008) за подписью Президента России В. В. Путина.

На 7-й Пушкинской ассамблее (2015) принята в действительные члены Академии, учреждённой императрицей Екатериной II в XVIII веке.

Весной 2018 г. И. Ракша удостоена высокого звания «Народный писатель России».

2020 г. – медаль имени Пушкина, орден «Кирилл и Мефодий».

2021 г. – орден Святой Анны.

Осеннее интервью

Ноябрь-2020

– Что значит для Вас, Ирина Евгеньевна, быть писателем? Изменилось ли с годами Ваше представление об этом?

– Если вы не возражаете, я отвечу на этот важный вопрос сразу по высшему, гамбургскому счёту.

Жизнь на земле постоянно меняется, но понятие «писатель» остаётся неизменным. Это величина постоянная, поскольку имеется в виду не просто человек, грамотно пишущий тексты или издающий свои книжки. (Таких миллионы.) Писатель – это тот, кто создаёт, кто рождает литературу ХУДОЖЕСТВЕННУЮ. Который рисует нам образ своего времени. Кто оставляет в веках штрихи к портрету эпохи. То есть когда он – Художник, а его кисть – Слово. И в нём, в Слове, – и рисунок, и краски, и мысли.

И ещё мой совет от профи. Истинный писатель должен быть в плену не у публики, а у собственного таланта, у дара, полученного свыше. И он должен, он просто обязан его отрабатывать и ему соответствовать.

Я не сразу пришла к пониманию этого. Лишь с годами. Методом проб и ошибок. Порой даже интуитивно. Помню, мой учитель по Литинституту, поэт-классик Светлов Михаил Аркадьевич, однажды сказал мне: «Даже из таблетки аспирина можно сделать волшебство». И он делал. Вот что такое писатель.

А в конце добавлю: ведь Истинный Писатель – он посланец Неба. И у него есть сверхзадача. Из хаоса слов, хаоса языков он пытается создавать на земле ГАРМОНИЮ. Свет и добро. А это работа трудная. Так что не забывай древнюю истину: «Если можешь не писать – не пиши».

– Был ли у Вас в юности эталон литературного творчества?

– Моя юность была стандартной юностью советской девочки, комсомолки-отличницы. В столичной школе – обычной и музыкальной. Война с фашизмом только что окончилась нашей великой победой. С фронтов вернулись и не вернулись герои-отцы. И все мы хотели быть как Зоя Космодемьянская, как Уля Громова или Любка Шевцова. Все зачитывали до дыр книгу Н. Островского «Как закалялась сталь». Взахлёб читали Горького, Шолохова. Вот на этих идеях и идеалах, на таких эталонах мы крепли и возрастали. «Наша Родина лучшая, за неё и мы можем жизнь отдать». А мне ещё и повезло: я прошла трудовую школу целинницы на Алтае. Получила там аттестат зрелости. Любую технику научилась водить. Управляться с конями. В общем, поняла, познала землю не только ногами, но и руками. Ладонями. Порой до мозолей. И это была отличная, очень нужная школа. Каких лишены нынче наши сытые, а порой и ленивые дети и внуки.

И ещё добавлю. Вернувшись в родную Москву, я много училась. Тимирязевка, ВГИК, Литинститут. И никакой помощи. В вузы поступала без блата (родители-то агрономы). И тогда всюду платили стипендии. Потом замужество, дочь родилась. И мне, и мужу-художнику (тоже вгиковцу), конечно, пришлось подрабатывать. Но книги… книги были у нас повсюду. Вокруг нас, и рядом, и в нас. Наконец появились в продаже теперь разрешённые Бунин, Есенин, Олеша, Ахматова, Зощенко, иностранцы: Генрих Бёлль, Хемингуэй, Ремарк и – о чудо! – Набоков. Владимир Набоков. Великий Художник, мастер и маг. Гений чудесного русского языка. Просто эквилибрист Слова. (Про «Лолиту» хочу просто забыть.) Однако эмиграция и его, мастера, умалила. (Но то первая волна, что была ради спасения жизни.) Эмиграция, как ни крути, всех умаляет, портит, уродует. (Один только Бунин выдержал.) Но писать прозу так, как они, – не надо. Я и не буду, и не хочу. И невозможно это. Их язык – товар штучный, неповторимый. Он только внутри ИХ бокала. Внутри закона единства формы и содержания. У кого есть единство двух этих начал – у того есть и гармония. Когда же вырвалось что-то вперёд или что-то отстало, гармония рухнула, треснула. Это ярко видно в формализме, в модернизме, в поставангарде. Там нет и быть не может гармонии. Пустышка. Эксперимент. Порой даже красивый. «Дыр-бул-щыл».

Я реалист-классик. Я создала свою Мастерскую, своё Мастерство. Своё единство формы и содержания. Художник Юрий Ракша сказал: «Дай нам Бог в творчестве в силу своих возможностей и талантов хотя бы чуть-чуть приблизиться к тем великим красотам и ценностям, которые создал Творец».

– Какое самое Ваше любимое собственное литературное произведение – вне зависимости от мнения критики и популярности у читателя?

– Произведения автора словно дети его. Большие, малые, старые, молодые. Когда-то рождённые или только вчера. Конечно, свежие всегда интересней. А старые порой бывают почти забыты. Но если взглянуть с высоты птичьего полёта, то я назвала бы удачным свой роман «Белый свет». Он писался долго. Всё прирастал деталями, героями, эпизодами, всё набирал мускулы. И стал наконец многослойным, и философским, и… современным. А проблемы, в те годы заложенные в текст, и по сей день (к сожалению) актуальны.

– Вы опубликовали в издательстве ИСП три замечательные книги: «Избранное», «Звёздный бульвар» и «Золотые опилки». Над какой из них было труднее всего работать и почему?

– Мне работать со словом никогда не было трудно. И хотя я много чего умею (и вязать, и стирать, и машину водить), мне в радость работать со словом. Помню, в СССР, будучи уже вдовой, я построила на Истре, на берегу водной глади, дачку, бревенчатый такой чудо-домик. Он рос из года в год. Получу гонорар за книгу – пригоню на «КрАЗах» брёвна из псковских лесов. На другой год получу гонорар за новую книгу – стены воздвигну, потом куплю железо на крышу. Кооператив «Московский писатель». Наконец говорю мастерам, когда уже крыша была на срубе: «Ну слава Богу! Кажется, всё закончено». А опытный старик-плотник смеётся: «Нет, голуба! Сейчас только всё и начинается». Так вот и с любым рассказом. После того как точку поставишь, всё только и начинается. Правду жизни превращать надо в правду искусства. Настоящий писатель и рождается только тогда, когда он начинает текст переписывать, дорабатывать, сокращать. (Краткость – это не сестра таланта. Это и есть сам талант.) Так что путь к идеалу, к гармонии бесконечен, как путь к горизонту.

– В Ваших книгах много интересного о поколении шестидесятников, заложивших основы новой, послесталинской российской культуры. Чем отличалось это поколение людей от наших современников?

– Поколениям новым я бы сказала резко и коротко – заелись, голубчики хреновы. Даже зажрались. (Конечно, не все.) Стали прагматики и рантье. Всё-то вам плохо и всё-то вам мало. Получили в наследство готовенькую богатую страну. Почти у каждого стоит во дворе иномарка, президент подарил квартиры бесплатно. За городом ждёт бабкина дачка, земля (пусть и в шесть соток). И труженики-родители оставляют вам, перелюбленным, место под солнцем. Но только вот труд у вас не в чести, не в почёте. Молодые сегодня не жаждут работать, вкалывать, созидать. Особенно ручками, ручками. Сегодня, например, слесаря, печника, плотника днём с огнём не найти. В девяностые все хотели стать киллерами, проститутками «сопровождения». А нынче, когда страна вляпалась в капитализм, так вокруг всё юристы, блогеры, модераторы, менеджеры. Или вот ещё лакомая «работка» – охранник. Без слёз не взглянешь. И главное – у недовольных нет идеи, нет высокого стимула к жизни. И в жизни. Мол, плохо, и всё. И в глазу, кроме доллара, – ничего. Только прибыль и деньги. Любой успех измеряем только деньгами. «Бабло победило Добро». Вот это и есть звериный оскал капитализма. Даже посткапитализма. Когда человек превращается не в человека, а в потребителя. А Божьи законы, заветы Иисуса, Будды, Аллаха или попраны вовсе, или забыты… Так что нам надо радеть не о том, КАК учить поколенья, а ЧЕМУ поколенья учить. Без идеалов, без целей духовных – нельзя. Иначе теряем фундамент, пассионарность, а в конечном счёте – страну, национальное государство. А за порогом стоит трёхглавое чудище – «глобальная власть». С бомбой в руке.

– Вас многое в жизни интересует. О многом Вы пишете. А к чему Вы безразличны?

– Если коротко, то это деньги, спорт и секс. Не удивляйтесь. Когда над головой построена крыша и в холодильнике есть еда и питьё, да ещё заработана пенсия, что ещё нужно телу? А ничего… Душе нужно и сердцу нужно. А достижения тела могут тешить лишь в юности. Ну на секунду быстрее, ну на сантиметр выше, на грамм тяжелее. Ну и что? Это же всё от гордыни. А гордыня – грех смертный. И на тело, которое быстро вянет, стареет, жаль тратить бесценные годы жизни. Что впереди у тела? Ранняя инвалидность или в лучшем случае работа тренером?.. Думаю, жизнь стоит тратить на достиженья ума и души. Лишь это – путь роста, путь восхождения. Лишь это – дорога вверх, к Храму и Богу.

Что же касается секса, то чем раньше исчезнут проблемы, которые ниже пояса, тем лучше. (В природе ведь секс существует только для и на момент продления рода.) А энергия, которая освобождается, должна идти на созидание, на работу ума, души и сердца. Только это рационально и драгоценно. По вселенскому закону сохранения энергии, она не исчезает, а переходит из одного состояния в другое.

– Что такое для Вас атеизм и атеистично ли современное общество?

– Атеизм – это ведь тоже религия. Только пустая, тупиковая, мёртвая. Как надутый гордыней шарик. Ткни – и сдуется, лопнет. А Иисус, Будда, Аллах – величины богатые, полные нравственных ценностей и добра. Так зачем, почему же от них отрекаться?.. Оттуда лишь успевай черпать, обогащаться. А что черпать для души атеисту? Или у атеиста? В своей гордыне он ограничен земными знаниями, нищ и конечен. Даже если он академик, высоколобый умник. Образованность и Духовность – вещи раздельные. Хотя в единении у них может случаться особая сила.

– Есть ли такое, о чём бы Вам всю жизнь хотелось написать, но так и не воплотилось?

– Просто жаль, что жизнь коротка, что упущено много времени… А возрастной аскетизм позволяет мне нынче быть мудрей, прозорливей. Понимаешь, что не нужны ни пиар, ни агенты. Ибо наша профессия диогенова. Просто надо сказать судьбе: «Отойди в сторону, я пишу, ты застишь мне солнце» – и выводи себе тихо буквочки ради Христа. Пиши и трудись. Работай. Как говорится, «ради Иисуса, а не ради хлеба куса».

Беседа с О. Грибановой

Бийск. И. Ракша в гостях у матери В. Шукшина Марии Сергеевны

Лавровые листья

Блокнот. Из свежих записей

1. Почему я назвала эти записи «Лавровые листья»? Думаю, тут надо сказать пару слов о самом лавре, об этом чудо-дереве с юга, с тёплых берегов благодатного Средиземного моря. О дошедшем до нас слове «лауреат», в корне которого опять-таки главное слово «лаур» – лавр. О лавровом венке в истории Рима и в мифологии Греции. О великих почестях в городе Дельфы и у горы Олимп. О награждении душистым лавровым венком не только за спортивную доблесть, за честь и геройство. О благородных ароматных венках на головах и груди победителей – спортсменов и воинов, вождей и мудрецов. Но надо ещё нырнуть к истокам, лежащим в толще тысячелетий. Вспомнить, например, сына бога Зевса, златокудрого Аполлона – бога света, музыки и медицины. Изящного бога аристократов. Вспомнить об этом страстном красавце, так неудачно полюбившем целомудренную нимфу Дафну, которую боги, спасая от бегущего за ней Аполлона, вдруг превратили в лавровое дерево с воздетыми кверху ветвями рук. А потом… Потом безутешный Аполлон в память о любимой всегда носил на голове венок из лавровых листьев. А в руках, с собой – золотую кифару и лук со стрелами.

Ароматный лавр красив, стоек, целебен. Каждый зелёный его листок живителен и бесценен.

Теперь вот и я, представив «лествицу жизни», ведущую в небо, как бы увидела на каждой её ступени опавшие, облетевшие с венков листья лавра. И крупные, и мелкие. Листья, листочки с венка Истории Человечества. С венка историй и моего дорогого Отечества. И в этом ворохе, в массе листвы, густо устлавшей ступени, я разглядела мелкие-мелкие листики и моей скромной судьбы.

2. Сегодня услыхала по радио «Россия» интервью одной пишущей, Анны из Оренбурга, издавшей свою книгу о восемнадцати судьбах великих Муз. Тех женщин, что позировали когда-то лучшим художникам мира. Пикассо и Шагалу, Дали и Рембрандту, Праксителю и Матиссу и пр. С каким трудом автор по крупицам собирала в источниках редкие факты их биографий. И вот наконец толстая книга готова. Даже переведена на французский. И там, в книжных лавках Парижа, весёлые продавцы просто не знают, на какую полку её поставить. Что это? Журналистика или искусствознание? Приключения или беллетристика?.. Но автор им умно подсказала: «Ставьте везде, где берут».