«Игра»

Майя любила послушать философские мысли Евгения, когда на него иногда находило, впрочем, как и Инни, но она их понимала по-другому или совсем не понимала. Ей нравились отдельные высказывания и тёплая глубокая душевность, исходившая от милого друга, а Инни находила в словах и чувствах Евгения гармонию разума, их души словно сливались в одно целое. Это отличие в двух милых созданиях Евгений хорошо улавливал. Может это – не вина Майи, а больше его, потому что он изменился, изменилась его философия, изменился его внутренний мир, став более суровым, спартанским. Хотя лично ему казалось, что его философия только на капельку трансформировалась, местами окрепнув, местами ослабнув, но в целом став более гибкой и естественной. Он продолжал любить жизнь, но уже без глупых лозунгов, типа жизнь всегда прекрасна или жизнь – твой шанс, реализуй его.

Вот в таком непонятном для сторонних людей взаимодействии протекала жизнь Майи и Евгения. Он позволял ей быть около себя, но на некотором расстоянии, а она легко с этим соглашалась, не претендуя и не жалуясь ни на что. Она никогда не заикалась о будущих семейных отношениях, не потому что Евгений уже официально был женат, хотя если кто-то из членов семьи умер, то вполне возможно его действие прекращается. Никого это не волновало, они оба знали, что их семейная жизнь невозможна. Майя также особо и не огорчилась, когда на предложение поехать в отпуск в космическое путешествие Евгений категорично заявил, что Земля в их полном распоряжении, а космос закрыт окончательно и бесповоротно. Она только поинтересовалась, был ли он там? Он коротко ответил, что был, и больше туда ни с кем не собирается. Она заметила, что тоже была и не раз на гастролях и просто так, но не прочь ещё слетать, но если он не хочет, то ничего страшного. Майя чувствовала, что за многими отказами Евгения, совершенно порой непонятными, что-то или кто-то стоит. А именно Инни. А Инни для неё, да что для неё, для всех – запретная тема, и всё что связано с нею – тоже табу. Это её немного обижало, ведь она мечтала, чтобы и её Евгений полюбил как свою Инни, но тогда это уже был бы не Евгений, а кто-то другой. А ей хочется быть рядом со своим любимым спасителем, а не другим, значит и здесь ничего не остаётся, как смириться. Странно парадоксально у них текла жизнь, Майе ничего не оставалось, как со многим мириться, а Евгению больше всего не нравилась в Майе её покорность. Как-то он вспылил и резко спросил, почему она не уйдёт от него, не найдёт нормального мужчину, не создаст вместе с ним семью и не заживёт счастливо? Что её держит рядом с себялюбивым «игроком», который через пару-тройку лет погибнет? Неожиданно и она вышла из себя, её глаза сверкали от негодования, и прокричала в ответ, что это ей решать с кем быть, хочет быть и будет рядом с ним, пока он не умрёт. А потом, быстро утихнув, добавила, что он ещё долго будет жить. Евгений, увидев такую реакцию, тоже успокоился, миролюбиво улыбнулся и негромко произнёс, что он уже давно умер, но решать, конечно, только ей.

Время неспешно в странной работе, странной любви и странных устремлениях бежало для Евгения, пока не наступала новая «игра». Его смертельную игру большинство людей воспринимало как должное нормальное явление, поклонники даже ждали и переживали. В «игре» он был для многих великолепен и всеми понятен, а вне «игры» очень странен. Почему он в свободное от «игры» время работает, а не наслаждается жизнью, почему не тратит свои огромные бонусы? Поводов посудачить о Евгении было предостаточно. А людям ничего так не нравится, как домыслить, выдумать, посплетничать, чтобы у всех внимающих расширялись от удивления и восторга глаза. Ладно, если бы так вели себя люди толпы, но и друзья не понимали его. Евгений продолжал общаться с друзьями по молодости, правда с каждым годом всё реже и реже. Они от души радовались его победам, волновались за него и порой просили бросить «игру», но без особого рвения, им было приятно, что у них есть такой довольно интересный, популярный друг. А у Евгения при встрече с друзьями появлялось неприятное ощущение, что всё идёт по кругу. Новые новости, шутки, восторги, но всё одно и тоже. Меняется внешняя информационно-эмоциональная оболочка, но только не глубина. Нельзя встречаться часто, когда всё одно и тоже. Нельзя привыкать к однотипному поведению, мышлению, чувствам, надо всегда искать и находить что-то новое в людях, тем более в друзьях. Евгений уже давно специально отказывался от частых посиделок в дружеской компании, во-первых, потому что было скучно, во-вторых, потому что надо реже видеться, чтобы почувствовать изменения, происходящие в человеке. Ему было неприятно, даже обидно, когда он в добром друге детства не видел стоящих изменений, словно человек закостенел, а тот в свою очередь ничего нового не видел и в Евгении. Старое мнение, что друг сорвался в пропасть после гибели жены, увлёкся и неизбежно летит к смертельному дну, правда, долго летит, не потому что у него вырастают крылья, а потому что ему везёт ухватиться цепкими когтями за боковые ветки и немного задержать падение, превалировало. Особенно ему не нравилось, когда охмелевший друг, панибратски хлопая по плечу, спрашивал, почему он живёт как дикий отшельник, загадочный аскет, который, имея возможность полноценно радоваться жизни (он не произносил вслух слово «короткой», но намекал взглядом), лишает себя всех удовольствий? Евгению хотелось громко ответить, что его бывший друг ослеп или всегда был слепым и ничего не видит дальше своего «я», нет, не своего «я», а своего «мы», а вот своего «я» у него как раз и нет. Вкусно поесть, приятно выпить, оторваться на природе с сотоварищами, переспать с мишурой красавицей, купить модную безделушку или престижную вещь, смотаться в марсианские сады или ещё какие-нибудь райские уголки Солнечной системы – это настоящие удовольствия? Да его одна стоящая «игра» переплюнет все эти удовлетворения. А его любовь к Инни? Помнит ли его собеседник Инни? Наверное, забыл, как обычную по глупости погибшую женщину, но она не была обычной, а его так называемый друг действительно всегда был слепым. Да, их любовь с виду казалась невзрачной, конфликтной, не выстраданной из-за слепоты смотрящих и самого Евгения, тогда он тоже был похож на всех, и мечтал жить как все, но давно уже изменился. А его работа с людьми? Она не пустая, как считают многие. Он помогает человеку найти путь к себе, пусть не каждому, но некоторым точно. Разве это не приносит настоящего удовлетворения? Но Евгений только грустно улыбался в ответ, ничего не объясняя. Никто не хочет глубоко копаться в его жизни, все хотят видеть только жизнь «игрока» с яркими победами и сумасбродными выходками. И тогда рождаются бредовые версии, что он самый жадный, глупый и везучий «игрок», который мечтает стать самым богатым человеком в Солнечной системе и, накопив бонусов, скупить чуть ли не полмарса. Чем бредовее, тем всем интереснее.

А сколько раз его пытались соблазнить на работе молодые сослуживицы. Порой складывалось впечатление, что молодая особа специально соглашалась на невысоко бонусную должность в предприятии, где работал Евгений, чтобы попытать счастья с ним; в общественном месте поговорить с таким популярным «игроком» нереально. Она в перерывах подстраивалась к нему и, в конце концов, приглашала провести вместе вечер с ней, и не только, даже со своими приятельницами; также предлагались различные варианты совместных путешествий. Самое большее, чего она хотела добиться – это заключить брак, чтобы пользоваться правами супруги, получается, фиктивный брак, потому что если и есть чувства у таких людей, то мелкособственнические. Самое меньшее – это просто провести ночь с удачливым «игроком», авось фортуна улыбнётся и ей, а заодно похвастаться перед друзьями. А сколько промежуточных вариантов, например, чтобы такой богатый и известный человек стал просто близким другом или купил дорогую недвижимость в престижном уголке, где на правах подружки-любовницы можно хорошо проводить время. Но Евгений не поддавался на соблазнительные предложения смазливых красавиц и легко отвергал их настойчивые притязания, ссылаясь на собственные проблемы. Так было эффективнее, девушки озадаченно и вопросительно смотрели на него и отходили, правда, потом рождались разные слухи. Но это не волновало Евгения, слухом меньше, слухом больше – всё ерунда. На самом деле ему вполне хватает Майи, которая конечно не Инни, но и не эти живые куклы.

Постепенно с каждой новой «игрой» имидж высокомерного себе на уме странного человека, не подпускающего никого близко, становился всё правдоподобнее и бесспорнее для большинства любителей смертельного соперничества. К нему уже не так часто приставали, больше наблюдали со стороны и обсуждали перешёптываясь. Евгению нравилось, что толпа неоднозначно оценивает его, спорит о нём, но главное не лезет лично к нему. Пусть из него лепят кого угодно – святого или зверя. Понятно, что на самом деле он где-то посередине, и вот этого вполне достаточно и для него и для всех.

Настало время девятой «игры» Евгения. Вокруг неё начался большой ажиотаж. Во-первых, её решили сделать классической. Людям испокон веков нравились кровавые битвы героев с чудовищами. Но общество становилось цивилизованнее, гуманнее, и сюжеты менялись организаторами, исходя из новых веяний человечности и справедливости. Но несколько вариантов, так называемых классических, конечно с учётом современных тенденций и норм сохранялись. Битва с клонированными монстрами, представляющими собой смесь вепря и волка, специально созданных много лет назад для «игры» и став очень популярными персонажами убийства, изредка, но ещё применялась. В чём был недостаток подобных классических «игр»? Даже победители могли получить такие серьёзные травмы, что никакая современная медицина не восстановила бы организм полностью. Но, несмотря на предупреждения, желающих проявить себя в классической «игре» было множество. Организаторы решили привлечь только опытных «игроков», прошедших не менее семи «игр», но после тщательного отбора оказалось, что одного не хватает до оптимального состава из четырёх, и тогда добрали самого подходящего по характеристикам игрока, победившего пять раз. Битва с вепрями-волками лучших из лучших «игроков» взбудоражила, конечно, не всё человеческое общество, но приличную её часть. Снова возникли шумные споры среди тех, кто считал Центр игры со смертью пережитком дикого прошлого человечества, и теми, кто ратовал за полную свободу выбора и самовыражения.

Сюжет и правила «игры» были несложными. Четыре человека, каждый из которых вооружён арбалетом с одной стрелой и охотничьим ножом, противостоят восьми вепрям-волкам. По теории их можно одолеть, если все воины проявят меткость, храбрость, и удача улыбнётся каждому из них. Но шанс выжить тройке маловероятен, двойке – вполне реален, но при этом можно и покалечиться. Есть другой вариант выживания – разбежаться по игровой территории площадью более четырёх километров, на которой ничего нет кроме небольших деревьев, и надеяться, что чудовища разорвут другого, «игра» моментально прекращается после гибели двух «игроков». Всё решают сами «игроки» во время схватки. Подготовка в основном заключалась в ознакомлении с клонированными монстрами, их держали в специальных клетках, но без прямого контакта. Этого было достаточно, чтобы почувствовать их мощь и злобу. А виртуальная симуляция заключалась только в визуальном восприятии несущегося на «игрока» вепря-волка, чтобы показать его скорость, силу и жажду убийства. Никаких тренировочных схваток не было. Клонированные существа живые, в чём-то непредсказуемые, созданные в количестве восьми штук только для одной битвы – для них смертельной в любом случае, а вот кто из них утолит жажду крови, «игра» и покажет. Евгений спокойно тренировался, стараясь подойти к сражению в хорошей физической форме, но разум ему подсказывал, что это не будет решающим фактором для победы. Многое будет зависеть от поведения других «игроков» и удачи, как и планировалось организаторами.

Началась игра. На подъёмнике «игроков» подняли на специально подготовленную площадку. Прохладный воздух был приятен. Вокруг было всё белым от снега, только невысокие берёзы без листвы немного выделялись на общем светлом фоне. Наконец «игроки» заглянули друг другу в лица, на тренировках никому этого не хотелось делать. Все сурово молчали, пытаясь в глазах соперника увидеть своё будущее. Наконец, самый неопытный спросил. – У кого какой план?

Все молча обернулись к нему, почувствовав что-то интересное не в плане предложений, а в плане, что наклёвывается одна из жертв. Пройти семь и более смертельных игр кое-что значит. У таких «игроков» развито чутьё. Трое напряжённо всматривались в одного, но ничего не отвечали, тогда тот смело продолжил. – Можно объединиться и дать бой тварям.

– Ты хорошо стреляешь? – наконец с иронией в голосе спросил один.

– Попадал на тренировке, – не очень уверенно прозвучал ответ.

Всем, выслушавшим наивно-правдивый, но неутешительный ответ, стало всё ясно. Евгений понял, что совместного боя не будет, каждый сам за себя, и это – самое разумное решение.

– Может, отдашь мне свою стрелу, я всегда попадаю в яблочко? – шутливо серьёзно спросил другой, а начавший разговор «игрок», опешив от неожиданности, молчал. – Я шучу, – усмехнулся он и своему предложению и реакции на него, – оставь её себе, но думаю, что она тебе не поможет, ты воняешь страхом, а волки на него падки.

– Пора разбегаться, – произнёс первый, вступивший в разговор с уже не храбрым, а трусливо притихшим «игроком», и посмотрел на часы и компас. – Через двадцать семь минут они будут здесь, – он угрюмо жёстко посмотрел на остальных и громко объявил. – Я пойду на север, – и быстрым шагом, почти бегом двинулся в путь.

– А я на запад, – таким же тоном сказал второй, и последовал уже своим путём.

Евгений повернулся и молча пошёл на восток, туда никто ещё не запретил движение. Он чувствовал, что четвёртый продолжал стоять на месте, смотря вслед именно ему. Остальные уже были довольно далеко. Он знал, что оборачиваться нельзя, каждый должен пойти своим путём. Но почему-то как на автомате, словно не он управлял собой, обернулся. Всё так и было, как он и чувствовал. И тут же четвёртый, как только их взгляды встретились, обрадовано прокричал. – Может, попробуем вместе? Вдвоём – это не одному.

Евгений знал, что тот боится остаться один. Метко брошенные слова, что он пропах страхом, прочно засели в его трусливом сознании. А это на самом деле не просто слова, хищники чувствуют страх. Брать его с собой, значит, подвергнуть и себя большему риску, а не взять, значит, обречь на гибель в одиночестве. Но в этом и заключается честная «игра», никто ни у кого не отберёт стрелу, никто никого не ткнёт ножом, но и не возьмёт с собой и защитит. Спору нет – «игра» справедлива, а вот насколько справедливым лично для него будет отказ? Евгений досадливо поморщился. Что творится в его разуме? Да, он сам не знает, что творится у него в голове, и момент уже упущен. Евгений тоскливым взглядом смотрел на приближающегося «игрока», который его раздумье быстро и радостно принял за согласие. Евгений смотрел на него, как на приближающуюся смерть, а тот, подойдя поближе, почувствовал это и испуганно заверил, что не подведёт.

Они почти бегом достигли восточной стены и стали ждать, напряжённо всматриваясь на запад. Вопрос был только один – сколько вепрей-волков пойдёт по их следу? Если меньше четырёх, то шансы выжить неплохие, а если больше, то совсем маленькие, можно сказать, нулевые. Ждать пришлось недолго. Появилось тёмное расплывчатое пятно, которое постепенно превращалось в точки, то сливающиеся, то распадающиеся.

– Три, нет, четыре или три, – шептал напарник по беде, – нет, четыре… пять!!!

Евгений тоже уже видел, что пять. На него напал ступор, он смотрел то на быстро приближающихся страшных зверей, то в глаза «игрока», наполняющиеся всё больше и больше ужасом. В его глазах, наверное, тоже был страх, но не от ужаса, а обречённости. Но ступор как резко напал на Евгения, так резко и исчез. Он встряхнул за плечи напарника, нет, уже соперника, громко сказал, что надо разбегаться, а там как кому повезёт, и бросился в сторону. У него в голове была только одна мысль подальше отбежать от «игрока» наполненного ужасом, а потом, когда страшные создания извращённого человеческого ума приблизятся, быстро залезть на дерево. Там уже будет видно, что делать дальше. Хотя понятно, что уже ничего сделать невозможно, пора готовиться к смерти. Но что же это такое!!! За спиной слышалось прерывистое дыхание и бег. Оглядываться смысла не было, за ним следом бежал трусливый «игрок». Не надо было оглядываться ещё тогда, упрекнул вскользь себя Евгений. А потом сзади стало доноситься и злобное рычание приближающихся чудовищ. Евгений на бегу крикнул поравнявшемуся с ним «игроку», что-что, а бегал тот хорошо. – Я полезу на это дерево, а ты на то, – и он показал рукой, – вдвоём на одно нельзя, не выдержит.

К счастью ужас не совсем парализовал мозги труса, и он, кивнув головой, бросился к указанному дереву. Никогда так ловко Евгений не лазил по деревьям, как в этот раз. Берёзы были все как одна, тонкими, а ветки совсем слабыми, но они выдержали вес лезущих повыше «игроков», а волков-вепрей, попытавшихся в прыжке зацепиться за них, нет. Евгений чуть облегчённо вздохнул, это немного оттягивало конец, но агония уже началась.

– Что будем делать? – прокричал сосед по несчастью, находившийся на другом дереве. – Они такие огромные.

На самом деле, вепри-волки казались почему-то больше, чем в клетке или в виртуальном симуляторе, а рычание громче и злее. Сначала они прыгали, пытаясь зацепиться за ветки и достать жертву, но потом изменили тактику, одни стали подкапывать дерево, а другие с разгона биться головой об ствол, надеясь стряхнуть «игроков» как плод.

– Тебя как звать? – спросил Евгений, мёртвой хваткой обхватив ногами и руками ствол.

– Николай.

– А меня….

– Я знаю – Евгений.

– Ну что же рад с тобой познакомиться, Николай. Жалко, что при таких удручающих обстоятельствах. Но ты соберись, если даже нам и суждено погибнуть, то бороться надо до конца. Ты понимаешь меня?

– Да.

– У нас есть два арбалета и две стрелы. Используем их по назначению. Сосредоточься и не промахнись, как на тренировке.

– Понятно.

Легко понять, но как тяжело сделать. Евгений аккуратно снял с плеча заряженный арбалет, выждал удобный момент, перенёс усилия по обхвату ствола на ноги и прицелился в самого крупного, как ему казалось, вепря-волка, который подкапывал так мощно дерево, что оно сильно тряслось. Он целился в область сердца, но в момент выстрела руку чуть повело от вибрации ствола, а чудовище не стояло неподвижно, и стрела попала немного ниже и в бок, между грудиной и брюхом, пронзив страшное животное чуть ли не насквозь. Оно сначала задёргалось, ещё активнее стало поддевать корни, но недолго, постепенно слабея.

А Николай промахнулся.

– Я целился в пасть, когда тварь задрала на меня голову, но она дёрнулась, и стрела скользнула по голове, – начал оправдываться он.

– Ничего. Чему быть, того не миновать, – спокойно внешне и, ругаясь про себя, ответил Евгений. На душе было тяжело и горько из-за того, что он должен погибнуть по вине глупца и труса. Пусть даже Николай умрёт первым, что маловероятно, так как у Евгения вепри-волки больше подкапывали дерево, чем бились об него головой, и их было три, только сейчас можно сказать, что два. В общем, он должен оказаться на земле раньше, чем Николай. Но даже если и не так, двое других «игроков» сумеют справиться с тремя вепрями-волками, последовавшими за ними. Как ни крути, исход один – и он и Николай должны погибнуть. Ножами одолеть четырёх страшных зверей невозможно.