Как развивать туризм в России. Диалоги с практиками
Надежда Макатрова: С другой стороны, практически каждый музей знакомит своих гостей с теми или иными достижениями граждан России разных эпох. Разве нет?
Сергей Ефименко: Да, знакомит, но в том то и дело, что эта информация разрознена, и ее приходится собирать по кусочкам, чтобы составить для себя какую-то общую картину. Конечно, в Политехническом музее до его закрытия на реконструкцию были представлены важнейшие технические изобретения, но не было акцента на том, что немалую часть этих изобретений сделали именно наши предки. А я считаю, что на сегодняшний день нам не хватает того, чем мы, россияне, могли бы гордиться. За последние 20 лет, которые прошли с момента развала СССР, наша история ушла на второй план, и пропаганда нашего национального наследия, наших достижений тоже, увы, сошла на нет. Поэтому я и решил сделать такой музей – с акцентом на русские изобретения и достижения, чтобы наши дети гордились историей России и своими предками.
Надежда Макатрова: Во избежание напрасных обид и споров давайте сразу уточним, кого Вы имеете в виду, когда говорите о русских изобретателях и об их достижениях.
Сергей Ефименко: В XVIII веке русским считали любого человека, который знает русский язык, принес присягу императору и соблюдает законы Российской Империи, т. е. тогда не было жесткой привязки к национальности. На самом деле ведь и сегодня за границей граждан России называют русскими, хотя в нашей стране проживает более 180 национальностей. Мы знаем, что среди наших выдающихся изобретателей были люди не только с русскими, но и с другими корнями, которые тем не менее считали себя сынами России. Пожалуй, это и есть главный критерий. Но если мы говорим о других экспозициях музейного комплекса, то нам хотелось отразить традиции и культурное наследие именно русского народа, поэтому мы и название такое выбрали – «Русский парк».
Надежда Макатрова: На территории Вашего парка представлено множество самых разнообразных экспозиций, начиная от изобретений и заканчивая сказками и русской модой. Наверняка, найдутся критики такого многообразия. Почему Вы решили объединить в одном парке много разных тем, а не сосредоточиться, скажем, на одном или двух тематических блоках?
Сергей Ефименко: Мне хотелось создать парк, приехав в который с друзьями или с семьей можно было бы с интересом и с пользой для себя провести целый день, знакомясь с разными сторонами русской культуры. У нас действительно много экспозиций, но я хочу подчеркнуть, что это не какая-то, условно говоря, «сборная солянка», а комплекс музеев и выставок, объединенных единой темой и единой концепцией – темой России конца XIX – начала XX века. У нас представлены разные стороны жизни этой эпохи.
И потом, мы же понимаем, что большое число объектов осмотра увеличивает продолжительность пребывания гостя на территории парка, побуждая его пользоваться дополнительными услугами: посидеть в кафе, поучаствовать в дегустациях, представлениях или мастер-классах и т. п. Плюс повышается вероятность того, что туристы приедут к нам во второй и в третий раз, т. к. они не все успели посмотреть, а у нас будут появляться новые экспозиции. Все это увеличивает доходность парка.
Добавлю еще, что мы специально подбирали разные формы подачи информации, чтобы каждый человек мог выбрать то, что ближе его восприятию и его увлечениям.
Надежда Макатрова: Сергей, при реализации идеи «Русского парка» у Вас был пример какого-то конкретного музейного комплекса, который Вы брали за ориентир?
Сергей Ефименко: Нет, конкретного примера не было. Я побывал в национальных деревнях в Китае, Японии и Испании, а также в целом ряде других парков и музейных комплексов и видел, с каким интересом туристы их посещают, узнавая что-то новое для себя. После этого я решил подумать о развитии внутреннего туризма. Идея «Русского парка» пришла чуть позже, и на разработку его концепции потребовался примерно год, а потом еще год на осуществление этого замысла. Очень много времени ушло на сбор информации. Поскольку аналогов такого парка у нас в стране нет, приходилось много читать, консультироваться со специалистами из различных областей знаний, продумывать наполнение парка экспонатами.
Надежда Макатрова: А Ваши экспонаты – это в основном копии, или подлинники тоже есть?
Сергей Ефименко: Главным образом у нас представлены копии. Большинство наших экспонатов – это макеты, выполненные с помощью 3D-принтеров. Я имею в виду макеты судов, самолетов, других изобретений. Они сделаны из гипса или пластика по стандартной технологии, которая используется во всем мире. В архивах и книгах мы находили рисунки или старые фотографии первых изобретений, затем по рисунку делали 3D-модель, писали специальную программу и с ее помощью печатали эти макеты на принтере. Но, по моему наблюдению, в последнее время становится очень популярен новый формат музейных экспозиций с использованием современных аудиовизуальных технологий. Взять, к примеру, выставку, посвященную 400-летию дома Романовых, проходившую в московском «Манеже», а затем в «Ленэкспо». Там ведь не было раритетов, но была красивая подача исторических фактов. Поэтому я тоже старался красиво подать ту информацию, которая сегодня востребована людьми: какие у нас корни, чем мы можем гордиться, какие у нас традиции.
В дополнение к современным технологиям мы разработали интерактивные программы: можно будет, например, поиграть на народных инструментах, пройти обучение народным танцам в русских национальных костюмах или даже вспахать плугом землю, как это делали в XIX веке и т. д. Есть еще экскурсии-дегустации, которые тоже можно отнести к интерактиву. Для этого мы специально построили дегустационные залы, которые одновременно являются музеями кваса и чая.
Надежда Макатрова: Кстати, а почему для дегустаций Вы выбрали именно эти напитки?
Сергей Ефименко: Когда я погружался в тему развития России конца XIX – начала XX века, мне то и дело попадалась информация о том, что в России в то время было до 150 видов кваса. Отсюда появилась идея сделать музей кваса и производить для дегустации и продажи 12 видов кваса. Так как у меня есть бизнес в общепите, то для меня не составило проблемы отработать технологию и рецептуры для этих квасов. С чаем получилась такая же история. Из книг я узнал, что до того, как в Россию завезли китайский чай, русские люди пили травяные чаи, и в частности иван-чай. Они заготавливали его в огромных количествах и даже отправляли на экспорт в Европу. Мы выяснили, что сейчас в России вновь стали возрождать эти традиции, стали появляться производители иван-чая и есть понятная технология его изготовления. Мы предлагаем на дегустации те чаи, которые были в России до китайских. К чаю нужны сладости, поэтому мы, немного подумав, решили предлагать нашим гостям гурьевскую кашу. Ее готовят в печах, и это достаточно сложная технология, которую мы успешно освоили. Помимо гурьевской каши можно попробовать наши варенья, в т. ч. из лесной клубники, которую для нас специально собирают на Урале.
Надежда Макатрова: Большая часть зданий, представленных в «Русском парке», строилась Вами с нуля. Обычно представители музейного сообщества и научных кругов скептически относятся к новоделу. Вас этот момент не смущал?
Сергей Ефименко: Знаете, большинство зданий в тематических парках и национальных деревнях, которые я видел во время своих путешествий, – это новоделы. Иногда встречаются старые китайские и японские дома, но для презентации своей страны туристам и китайцы, и японцы, и испанцы все-таки строят новые красивые дома и раскрашивают их в национальном стиле. Я действительно столкнулся с проблемой, о которой Вы говорите, когда обратился к специалистам по русской деревянной архитектуре. Мне нужна была их помощь в разработке проектов в стиле деревянного зодчества, характерного для России конца XIX века. На свой запрос я получил ответ, что не сохранилось никаких чертежей, а только эскизы, но по эскизам строить не научно, поэтому они этого делать не будут.
А я отталкиваюсь от другого. Если по эскизу можно построить дом, и он будет красивым, будет радовать глаз, то я считаю, что это хорошо. Для специалистов это не научно, а для рядового туриста это интересно, потому что мы в точности воспроизвели внешний облик старинного здания, а по какому именно чертежу мы это сделали, не столь важно. У нас ведь не научный парк, а научно-популярный. Да, в основе концепции парка лежат образцы, документы и записи о конкретном историческом периоде в жизни России, но преподносится эта информация в той форме, в которой людям будет легче ее воспринимать. Мы же прекрасно понимаем, что дерево, к сожалению, – это не камень, оно сохраняется очень плохо и поэтому в России почти не осталось памятников деревянной резной архитектуры. Все дома почернели со временем, их перестали ярко раскрашивать, как это было в XIX веке. А мы взяли старые архитектурные журналы позапрошлого века и постарались воссоздать архитектуру в том виде, в котором она была тогда, а не в том, в котором она дошла до наших дней под воздействием времени.
Для постройки расписных изб специалисты из нашей команды ездили на Алтай, на Урал, в Архангельскую и другие области, где зарисовывали, фотографировали и замеряли сохранившиеся избы, чтобы повторить это все на территории «Русского парка». Что в этом плохого?
Надежда Макатрова: По-моему, это замечательно, поскольку знакомство с историей и культурой должно сопровождаться позитивными эмоциями, а не тоской и горечью, иначе детям и молодежи это будет неинтересно. А узоры для удивительной резьбы, которая украшает здания в Вашем парке, Вы тоже заимствовали со старых построек или что-то придумывали самостоятельно?
Сергей Ефименко: Мы ничего не придумывали, а брали то, что уже было придумано архитекторами в XIX–XX веках. Эскизные проекты мы заимствовали из книг и журналов того времени и либо полностью воспроизводили здание, либо использовали отдельные элементы декора.
Надежда Макатрова: Сложно было найти резчиков для такой, я сказала бы, ювелирной работы?
Сергей Ефименко: Да, сложно. Но я должен Вам сказать, что для создания этого «деревянного кружева» мы все-таки использовали современные технологии, т. е. мы применяли станки с числовым программным управлением, иначе на реализацию нашего проекта нам понадобились бы годы. А мастеров по дереву мы привлекали для изготовления сказочных персонажей для нашей Аллеи добра и зла и Поляны сказок. Очень сложно найти резчиков, которые четко выполняли бы задания художника, а не стремились бы выразить собственное видение. Мы нескольким мастерам давали эскиз художника, на котором было подробно описано, как должна выглядеть та или иная скульптура. После этого мы смотрели, у кого из резчиков получается персонаж, наиболее сходный с эскизом. Таким образом мы отобрали мастеров, которые затем сделали всю экспозицию для парка.
Надежда Макатрова: А у Вас есть какой-то любимый сказочный персонаж на поляне?
Сергей Ефименко: Мне очень понравился Кощей. Он был сделан самым первым и получился очень харизматичным, хотя он и не сильно злой.
Надежда Макатрова: Я знаю, что Вы отдельно разрабатывали тему ландшафта в парке и среди прочего решили посадить березовую аллею. Обычно в русских усадьбах встречаются липовые или дубовые аллеи, а у Вас березы. Почему?
Сергей Ефименко: Идею с березовой аллеей мне подсказал наш ландшафтный дизайнер. Так сложилось, что он специализируется на русском ландшафте XIX–XX веков, и однажды он меня спросил: «Аты знаешь, сколько всего сортов берез?» Я отвечаю: «Наверное, 5–6». А оказалось, что их более 100. И тогда у меня появилась идея собрать в «Русском парке» разные сорта берез, ведь мы считаем березу нашим исконно русским деревом. В общем, мы договорились с питомниками и на сегодняшний день нашли около 40 сортов берез.
Надежда Макатрова: А обычный человек, т. е. не биолог, сможет увидеть отличия между этими сортами?
Сергей Ефименко: Да, они различаются. Есть береза с белым стволом, а есть с черным или вишневым. Бывают березы с желтыми или с красными листьями. Есть карликовые березы и т. д. Мне поэтому и понравилась эта идея, что, казалось бы, всем нам знакомое дерево может выглядеть совершенно по-разному.
Надежда Макатрова: У Вас задача собрать все 100 сортов?
Сергей Ефименко: Задача собрать максимум того, что мы сможем найти. Мы, кстати, не только березы собираем. У нас будет Сад русской сирени, где мы планируем посадить 300 сортов. Эту работу мы будем вести совместно с Обществом сиреневодов России. Конечно, это потребует времени, т. к. что-то придется прививать и для посадки требуется особый период. В России нет нигде такого сада, а у нас будет, и я хочу подчеркнуть, что это будут именно те сорта сирени, которые были выведены русскими селекционерами.
Надежда Макатрова: А как случилось, что для строительства Вашего комплекса Вы выбрали именно Переславль-За-лесский?
Сергей Ефименко: Переславль выбран потому, что находится недалеко от Москвы – меньше 200 км и сам является городом на маршруте Золотого кольца, который посещает много туристов. В то же время это уже не Московская область, поэтому цены на земельные участки здесь вполне адекватные.
Первоначально у меня была мысль о создании объекта на Урале, где находится мой основной бизнес, но и в Челябинской, и в Свердловской области турпоток недостаточный, и, соответственно, окупаемость масштабных проектов под вопросом. Поэтому я решил начать с того места, где уже есть хороший турпоток, т. е. мне было важно, чтобы этот турпоток не нужно было формировать с нуля. И, конечно, большую роль играла близость к Москве как к городу, где проживает огромное число потенциальных туристов.
Надежда Макатрова: Конечно, хорошо, что есть готовый турпоток. Но ведь и плотность туристических объектов на Золотом кольце гораздо выше, чем в других местах. Взять хотя бы Суздаль или Ярославль, которые сейчас очень активно работают на туристическом рынке и где туристы не успевают осмотреть все объекты за один день. Вы не рассматривали большое число туробъектов-конкурентов как некое препятствие для развития?
Сергей Ефименко: Нет, скорее наоборот. Чтобы привлечь туристов, надо предложить такой продукт, который не имеет аналогов на рынке, тогда у тебя не будет конкурентов. А концентрация большого числа туробъектов – это, наоборот, хорошо. Здесь, как в торговле: если магазин находится в людном месте, он приносит гораздо большую прибыль, чем если бы он находился где-то на отшибе.
Надежда Макатрова: А почему Вы не выбрали, например, Суздаль или Владимир?
Сергей Ефименко: Во-первых, Суздаль и Владимир находятся значительно дальше от Москвы. И в Суздаль, к примеру, лучше ехать с ночевкой, иначе тур одного дня получается довольно утомительный. Плюс Суздаль, как мы уже сказали, насыщен предложениями для туристов, а Переславль пока нет. Есть и второй момент: в Суздале работает своего рода монополист – Владимиро-Суздальский музей-заповедник, который, скажем так, руководит всем туризмом в городе. А с монополистом конкурировать проблематично. Возможно, сейчас там что-то изменилось, но в тот момент, когда я выбирал земельный участок, я так оценил ситуацию.
Надежда Макатрова: Сколько времени потребовалось на оформление земельного участка? Это оказалось сложнее или легче, чем Вы ожидали первоначально?
Сергей Ефименко: На самом деле мы сразу получили полную поддержку со стороны администрации и города, и района, поэтому все делалось очень быстро. С момента выбора участка и до момента, когда мы смогли приступить к строительству, прошло полгода, т. е. за это время были подготовлены кадастровые документы, объявлен и проведен конкурс, были получены все разрешения и вся необходимая документация, которая положена по закону. Я действительно очень благодарен администрации города и района за эту поддержку. Без нее нам не удалось бы быстро оформить землю, начать строительство и его завершить.
Надежда Макатрова: Ваша земля сразу была туристско-рекреационного назначения, или Вам пришлось менять ее категорию?
Сергей Ефименко: Это земли поселений, поэтому нам потребовалось проведение конкурса. Но я выбрал именно этот участок, потому что у него очень хорошее расположение с точки зрения трафика: перед самым въездом в город.
Надежда Макатрова: Вы построили «Русский парк» полностью на частные средства. Почему не стали обращаться за господдержкой посредством каких-то программ?
Сергей Ефименко: Чтобы попасть в госпрограммы, надо проделать огромный объем бумажной работы. Сейчас мы параллельно ведем эту работу, чтобы ко второму этапу строительства нам удалось войти в программу и получить поддержку в виде прокладки коммуникаций. Сегодня я строю частично на кредитные деньги. Но, конечно, у нас в стране большая проблема с кредитованием, т. к. банки неохотно кредитуют бизнес, который начинает свою деятельность с нуля. Получить инвестиционный кредит – это реальная проблема. Мне помогает то, что у меня есть кредитная история, есть другие бизнесы и есть залог.
Надежда Макатрова: За сколько лет Вы планируете окупиться, если рассматривать уже полностью готовый объект, включая гостиницы?
Сергей Ефименко: За 5–6 лет.
Надежда Макатрова: Трудовой коллектив «Русского парка» Вы предполагаете формировать из местных жителей?
Сергей Ефименко: Да, главный упор сделан на них. Еще на этапе строительства к нам стали приходить люди и интересоваться возможностью будущей работы. Большой проект всегда притягивает людей.
Надежда Макатрова: Сергей, что помогло Вам, как человеку не из туристического бизнеса, в такие короткие сроки погрузиться в эту тему и реализовать такой масштабный проект?
Сергей Ефименко: Я всю жизнь занимаюсь разными бизнесами, и у меня есть практика организации бизнеса с нуля. Это и подбор команды, и организация строительных работ, и непосредственно налаживание бизнеса, и обслуживание людей, т. е. сфера услуг. Видимо, все это и помогло перестроиться и войти в новую для себя сферу бизнеса.
«Туризм – это своего рода экосистема»
АЛЕКСЕЙ ГРОЗА
Алексей Борисович Гроза – директор природного парка «Воскресенское Поветлужье».
Надежда Макатрова: Часто представители особо охраняемых природных территорий воспринимают туристов как угрозу сохранению природы и источник проблем для территории, прежде всего из-за мусора и вандализма. Алексей Борисович, как Вы для себя определяете характер отношений с туристами, и чем является туризм для Вашего парка?
Алексей Гроза: Мы к туристам относимся положительно, поскольку и природные, и национальные парки созданы для построения гармоничных отношений между человеком и природой. Наша задача – создать благоприятную среду, в которой произошло бы максимальное сближение и гармонизация этих отношений. Другой вопрос, что уровень культуры людей, приезжающих в парк, разный, и нам приходится работать с сознанием этих людей, воспитывая эту самую культуру поведения в парке. Ведь наряду с культурными людьми, которые нормально ведут себя на природе и реагируют на нашу агитационную деятельность (а таких 70 %), есть те, кто потенциально может нарушить правила. Их около 20 % от общего контингента гостей парка. С ними нам приходится более активно работать. Еще 10 % гостей – это люди, которые все равно нарушают запреты, и с ними приходится работать административными методами. Но поскольку природный парк – это заповедная территория, у него есть ряд инструментов для того, чтобы все-таки регулировать поток гостей и работать с этим потоком, чтобы в итоге природа сохранялась и радовала и гостей, и местных жителей.
Надежда Макатрова: Кто на сегодняшний день является Вашим туристом, и что, по Вашим наблюдениям, является главным стимулом для гостей приехать в парк «Воскресенское Поветлужье»?
Алексей Гроза: У нас в большей степени развит культурно-познавательный туризм, поскольку на территории парка много объектов культурно-исторического наследия. Это и озеро Светлояр, с которым связана легенда о граде Китеже, и воссозданный храм в честь Пресвятой Троицы, которому в 2013 году исполняется 300 лет и который на год старше Преображенской церкви в Кижах. На территории парка расположена усадьба Левашовых – памятник деревянного зодчества и уникальной русской архитектуры конца XIX – начала XX века. Есть памятники археологии, например Русенихинское городище, где мы создали «Музей эпох», раскрывающий тему взаимоотношений человека и самой реки. На этом месте произошло заселение Ветлуги, одной из красивейших рек Европы, которая является главной осью природного парка. Здесь жили ананьинцы, затем марийцы, а позже здесь было основано одно из первых поселений русских, которое существует и сегодня.
По моим наблюдениям, спрос на духовную информацию и культурно-познавательный туризм возрастает. Туристы приезжают к нам уже после путешествий по Европе. Они понимают, что в плане комфорта для тела у нас нет таких высококачественных услуг, как в Европе. Но здесь есть душевный отдых, есть искреннее гостеприимство, которое компенсирует недостаток комфорта.
Если вернуться к вопросу о том, кто наш турист, то кроме любителей познавательных путешествий к нам едут те, кто хочет просто отдохнуть на природе, то есть присутствует элемент экологического туризма. Также гости приезжают на события, например на межрегиональный фестиваль «Град Китеж – душа России». Развивается сельский туризм, в частности в селе Владимирском и в некоторых других точках. Растет интерес к активному туризму и приключенческому туризму. Стратегически мы планируем обустроить несколько кемпингов и создать автотуристе кий кластер, чтобы люди могли приезжать на своих автомобилях, останавливаться на специальных стоянках, пользоваться экологическими тропами и другой инфраструктурой.
Надежда Макатрова: У Вас больше семей с детьми или молодежи?
Алексей Гроза: Я сказал бы, что в основном у нас представлен семейный туризм, но сейчас растет и молодежный сегмент. В частности, у нас на территории парка есть конный клуб, куда как раз приезжает много молодежи. Но это не подростки, а работающая молодежь. Также регулярно приезжают корпоративные группы.
Надежда Макатрова: Откуда к Вам едут гости?
Алексей Гроза: Пока это в основном жители Нижегородской области. Но есть, к примеру, туристы из Пензенской области по паломническому направлению на озеро Светлояр. В Пензе есть очень активное турагентство, которое привозит к нам много таких гостей. Приезжают также гости из Москвы и Московской области, Санкт-Петербурга.
Надежда Макатрова: Как Вы решаете задачу размещения гостей парка?
Алексей Гроза: Сам природный парк – это государственное учреждение, и собственных объектов размещения у нас нет. Но так исторически сложилось, что у нас здесь всегда были турбазы. Раньше это были турбазы государственных учреждений, а теперь почти все они в частной собственности и принимают туристов на коммерческой основе. Сейчас размещение возможно в трех таких турбазах, а также построено две гостиницы во Владимирском. Всего по Ветлуге можно разместить около 500 человек.
Надежда Макатрова: Турбазы аккуратно соблюдают природоохранные нормы?
Алексей Гроза: Да, особых проблем нет. Мы сейчас создаем координационный совет, призванный выработать общие правила совместной работы. Пока у нас в районе действует рабочая группа, и на встречах этой рабочей группы мы непосредственно общаемся с руководством турбаз и просвещаем их в вопросах охраны природы. Мы все работаем на имидж района, и все заинтересованы в развитии этой территории, поэтому определенные правила игры должны быть, и они должны всеми соблюдаться. Понятно, что где-то бывают нарушения, но пока административных мер не приходилось применять. Мы стараемся сделать так, чтобы директора турбаз действовали вместе с нами в вопросах сохранения и охраны природы. Если у них возникают какие-то вопросы по спилу деревьев, по вывозу отходов, то мы стараемся помочь и согласовываем эти моменты. Явных проблем во взаимодействии нет, мы здесь скорее друзья.