Друг фараона
Ненхези взял в руки палочку и подвинул к себе краски.
«Что же мне писать? – думал он. – О каком величии говорит этот странный старик? Что здесь великого, если я видел только грязь и пот тысяч тружеников, и слышал площадную брань и ни одного культурного и возвышенного слова? Но если я напишу все это, то меня не поймут. Более того, обвинят в отсутствии таланта. Нет. Нужно что-то придумать. Да и дядя смотрит на меня с надеждой. Итак, с чего же начать?»
Он макнул палочку в краску и стал выходить первые знаки на папирусе:
«Я видел – поднимается новый город к вещей славе Великого Солнца. Новая заря встает над страной Кемет. В мгновение ока по воле живущего в правде повелителя возвысился в прежде пустынном месте высокий храм Атона в новом жилище света…»
Писал он долго, тщательно вырисовывая каждый знак. Вроде получилось и величественно и просто.
– Дай сюда папирус! – не стал ждать более старик и, схватив его своей рукой, поднес к глазам. – О!
Писец явно не ожидал такой прыти от юноши и совершенно не рассердился бы, если тот начертал хотя бы одну фразу за это время. Но результат превзошел все ожидания. К нему пришел тот, кого он так давно искал…
***
Дядюшка Бату уводил с собой пять мулов, нагруженных добром и подарками. Его племянник пришелся ко двору, и он получил задание резко увеличить число учащихся своей школы. При новом дворе в новой столице потребуется множество ученых людей.
Главный архитектор Бек также и от себя щедро наградил старика.
– Я доложу о тебе и твоей школе Его святейшеству фараону Верхнего и Нижнего Египта. Скоро столица переместится из Фив сюда в новый город. Жди моего гонца. Твоя школа, может быть, будет расположена здесь.
– Это больше, чем я заслужил, великий господин.
– Но есть одно условие твоего успеха в жизни, Бата.
– Какое?
– Ты говорил, что жрецы Амона в Фивах не помогают тебе?
– Да, это так.
– Так вот если они сейчас предложат тебе помощь, то ты откажешься от неё. И посещай новый храм Атона! Скоро Его святейшество будет в Фивах. А ты почаще попадайся ему на глаза в новом храме.
– Жрецам Амона это может не понравиться.
– А ты потом мне скажешь, кто эти жрецы кому не понравилось, – глаза Бека хищно сверкнули.
– Будет так, как ты велишь, господин.
– Это воля Его святейшества фараона Эхнатона.
Бата получил для охраны 15 воинов из ливийской гвардии. Теперь у него было что отбирать, и путешествовать без конвоя было небезопасно.
Он ехал на своем муле и размышлял. Ему страшно не хотелось входить в конфликт с могущественными жрецами Амона. Эти люди могли при случае и заменить Его святейшество на троне, если он станет им неугодным. Такое уже бывало прежде. А культ нового бога Атона еще слишком слаб. Да и не понимает его большинство населения. Особенно это касается бедноты. Бата много раз слышал, как они говорили, зачем де фараону этот новый бог? Разве мало Египту старых богов?
Бата был человеком мирным и больше всего любил покой и философское созерцание. Хотя и милостью сильных мира никогда не пренебрегал. Любовь к комфорту была в нем не менее сильна, чем любовь к философии. Впутаться же в придворную интригу – значит попрощаться с покоем. Разгневать фараона дело опасное. Но и жрецы в Фивах могут страшно отомстить. Вот и думай, как поступить, и как всем угодить.
Конечно, Эхнатона пока терпят, но он все больше и больше начинает зарываться. Такого в Египте не вытворял ни один владыка. Даже такой могущественный фараон как Тутмос III. Тот делал свое дело и постоянно воевал, но жреческие курии он не трогал, и отдавал им часть военной добычи. За это они превозносили фараона до небес и были надежной опорой власти.
Нынешний фараон прёт, как разъяренный бык и ежедневно наживает себе врагов. Быть популярным при таком повелителе – дело более чем опасное. Вот почему Бата привез в новый город племянника, а не старшего сына, который гораздо лучше Нехези мог и писать, и составлять священные тексты. Нет. Сын будет при нем, а при дворе пусть блистает племянник, если сумеет понравиться власть имущим. Если же Эхнатона свергнут с престола, то он в стороне. Племянник – это не сын и от него всегда можно отказаться. А при случае, если все повернется в другую сторону и ситуация сложится в пользу сторонников нового бога, Нехези и помочь сможет. Ведь средний сын Бата военачальник египетского корпуса в Мемфисе был убежденным противником нового царя. Он, как и другие военные мечтал о новых завоевательных войнах в Сирии и Палестине. Но Эхнатон воевать не был расположен.
«Стоит посещать и новый храм Атона, и верховного жреца старого бога Амона. Мне есть, что ему порассказать. Этак я сумею выждать время, и посмотреть, чем кончатся реформы нашего сумасбродного владыки…»
***
Город Ахетатон вырос в обширной долине, окруженной скалами, на расстоянии 160 миль выше Дельты и на 800 миль ниже старой столицы города Фивы.
Высокие скалы, словно стены громадной крепости, защищали новый город фараона от всего остального Египта. И это было символом того, что отсюда будет вестись война владыки против своих врагов, среди которых могут вскоре оказаться большинство его подданных.
Вся окрестная территория нового города была провозглашена собственностью самого бога Атона, а не фараона. Об этом возвестили четырнадцать больших стел высеченных в живом камне окружающих город гор.
Как раз такое задание и было дано новому писцу Нехези.
Он стал служить у экзаменовавшего его старика, который оказался не простым старшим писцом, а важным сановником при Эхнатоне. Этого человека звали Иуйя, и он был родным отцом матери царствовавшего фараона царицы Ти. И именно этот человек еще в правление Аменхотепа III, отца Эхнатона, выдвинул идею единого бога солнечного диска Атона.
– Ты еще слишком молод, Нехези, – говорил старик Иуйя, – чтобы хорошо понять, что сейчас происходит в Египте. И большинство, так как и ты, идет за фараоном в ожидании многочисленных выгод и пожалований. Но мало кто понимает сущность нового культа. Вот ты переписывал, мои папирусы. Понял ли ты мою идею там изложенную?
– Не совсем, господин. Я знаю, что культ Атона существовал и раньше в Гелиополе. И там также утверждали, что Атон есть солнечный диск. И он свободно уживался с другими богами.
– Это так, но та концепция единого бога была неверна. Многобожие вредно для Египта и для любого иного народа. И люди в свое время придут к осознанию того, что бог един! И я всегда хотел, чтобы первыми к этому пришли египтяне.
– Но, господин, величие Египта именно в своеобразии его богов, которые защищают наш народ. Эти боги помогали нам победить. В свое время, господин, чужаки завоевали Египет и хотели привить нам культ своего бога Апопа. Злого змея, что был врагом Амона-Ра. Он хотел проглотить солнце, и тогда наша культура исчезла бы, или растворилась в культуре завоевателей. Но фараон Яхмос под знаменами наших богов спас Египет и снова сделал его великим. Разве не так, господин?
– Я, конечно, не отрицаю роли Яхмоса и его сторонников в деле освобождения страны от иноземного ярма. Но они, завоеватели, не поклонялись Атону. А Атон – великое солнце – сияет для всех народов. Посмотри на небо! Это не нужно доказывать. Он дарит нам свои лучи и под ними все расцветает, и все мы получаем различные блага и пищу. И если везде станет он богом Единственным, то все царство Египетское от Дельты до Нубии сольется в новом и несокрушимом единстве.
Нехези хотел возразить старику, но не решился. При сильных мира сего не стоит распускать язык. Хотя ему так и хотелось сказать, что пока культ нового бога только разделил Египет глубокой трещиной.
– В будущем ты поймешь истину, Нехези. Но пока ты еще слишком молод, – старик тяжело вздохнул и протянул руку к папирусу, который держал молодой писец. – Что ты там написал? Дай посмотреть.
– То, что ты велел, господин. Эта надпись будет выбита на скале под знаком бога Атона, если тебя удовлетворит её содержание.
– Посмотрим, достаточно ли твое творение поэтично, чтобы увековечивать его в камене.
Он развернул папирус и стал читать написанное:
«Когда ты сияешь с восточного горизонта,
Ты наполняешь всю землю своей красотой.
Когда ты тонешь за западным краем небес,
Земля покрывается мраком, словно объятая смертью.
Земля светлеет с твоим восходом,
С появлением твоего сияющего диска начинается день.
Перед твоими лучами темнота обращается в бегство».
– Я не ошибся в тебе юноша, – произнес Иуйя, подняв глаза от папируса. – Твои слова достойны камня и работы, что будет потрачена на их вырубку.
– Благодарю тебя за столь высокую оценку моего труда, господин, – поклонился Нехези.
– Я решил представить тебя фараону.
– Что, господин? – встрепенулся юноша. – Ты не ошибся? Представить меня лично Его святейшеству? Но заслужил ли я столь высокую честь? Я всего несколько месяцев живу в строящемся городе. И я еще так мало смог сделать.
– Ничего. Моему внуку фараону нужны способные и умные люди. И ты один из таких людей.
– Но почему ты сам не поможешь фараону, господин? Твоя мудрость безгранична.
Старик тяжело вздохнул и произнес:
– Я стар, Нехези. И скоро мне предстоит уйти. Фараону же нужны молодые помощники. Около трона недавно появился некий проходимец по имени Мерира. Ты слышал о нем?
–Мерира? Но это бывший жрец храма Амона в Фивах. Его изгнали из состава жрецов за слишком разнузданное поведение и разврат. У нас все слышали о скандале, когда этого человека поймали в постели замужней женщины.
– Это именно он. И этот пройдоха чем-то сумел понравиться фараону. Проходимец заявил, что желает служить владыке и истинному богу Атону. Солнечный бог видит, о таких ли сторонниках Атона я мечтал? Я думал, что в новую религию перейдут люди чистые сердцем. Я думал, что Атон осветлит их помыслы и направит их дела во благо. Но все происходит не так.
– Но почему ты не скажешь фараону об этом? Он послушает тебя, господин.
– Сказать можно, но зачем? У престола сразу же появится новый проходимец, а затем еще, и еще. Лучшее, что я могу в этой ситуации сделать, это отправить Эхнатону тебя. Но вот сумел ли я правильно разглядеть то, что у тебя внутри?
– Ты видишь людей насквозь, господин, – склонил голову Нехези.
– Вижу ли? Раньше я тоже так думал, но теперь не уверен. Умею ли я читать в человеческих душах, Нехези? Многие жрецы говорят, что глаза зеркало души человека, но многие ли смогут увидеть в этом зеркале душу? Теперь я думаю, что немногие. Люди, особенно те, кто хочет приблизиться к трону, умело скрывают свои души крепким панцирем и заглянуть туда трудно. Вот ты учился в школе Бата в Фивах. Разве не учили вас льстить и приспосабливаться?
– Бата называл это по-другому. Мысли простых людей, занимающихся черным трудом, просты и грубы, подобно неограненному драгоценному камню, – вспомнил уроки Баты Нехези. – А мысли людей приближенных к трону должны блистать подобно истинным драгоценностям. Огранка камня подобна образованию и учености и именно она делает человека человеком, а не вьючным мулом.
– Да это так. Твой дядя прав, Нехези. Но не стоит забывать, что именно эта образованность затуманивает зеркала человеческих душ. А я думал, что царство Атона будет царством чистых. Конечно, рано или поздно именно так и будет, но как скоро? Сколько времени нужно на исправление природы человеческой?
Нехези поклонился в знак покорности своему господину. Старик посмотрел на него и тяжело вздохнул.
–Ты отправишься в Фивы с посланием фараону от меня. Отправишься не просто так, но как государственный человек Египта. На колеснице в сопровождении отряда гвардейцев фараона.
– Это большая честь для меня, господин.
– Это не только честь, но испытание для тебя, Нехези. При дворе тебя ждут соблазны. И эти соблазны могут развратить твое сердце. И ты или превратишься в одного из многих жадных до почестей и власти людей, или останешься чистым.
– Я обещаю, господин, что…
– Нет! – прервал его Иуйя. – Не нужно ничего обещать, Нехези. Я ничего не стану тебе навязывать. Этот выбор ты должен совершить в своем сердце. А прикинуться праведным легко, но нужно быть праведным, а не прикидываться им. Тех, кто прикидывается много.
– Но и уверовать в одну Истину сложно, господин. Столько людей говорят, что именно их Истина самая правильная. И все могут это доказать. Как разобраться во всем?
– А вот этот вопрос самый правильный, но я не могут тебе на него ответить, Нехези. Ладно, хватит об этом. Иди. Завтра ты отправишься в путь. А твои слова уже сегодня будут переданы камнесечцам…
Глава 3
«Черная» стража Анубиса.
Пустыня у статуи Сфинкса
1358 год до новой эры
Шестой год правления фараона Аменхотепа IV (Эхнатона)
Сердце Нехези ликовало! Он, всего лишь несколько месяцев назад отправившийся в путь на муле вместе со своим дядей, теперь возвращается в золоченной колеснице, запряженной четверкой великолепных белых коней. Его сопровождали еще пять колесниц гвардии фараона. Было от чего возгордиться!
Теперь его юбка изготовлена из тончайшего белого льна, а пояс сверкал золотыми бляшками. На его шее нагрудное ожерелье – подарок Иуйя – из шести рядов бус с двумя застежками в виде голов сокола.
На запястьях нового писца – модные среди золотой молодежи – браслеты с изображениями скарабеев. Их также подарил Нехези дед фараона, сказав, что он должен выглядеть при дворе владыки не хуже любого «знатного щенка».
На ногах Нехези были модные сандалии, плетенные не из папируса, но из кожи с золотыми нитями! Ремешок от носка подошвы проходил между первым и вторым пальцами ног, и соединялся на лодыжке с другими при помощи золоченных ремешков. Они сами по себе стоили целого состояния.
«А ведь старик был совершенно прав! – мысли роем носились в его голове. – Я радуюсь красивым вещам как младенец. И благодаря им, я выгляжу совсем по-другому. Совсем не так как в школе моего дяди. И меня в таком наряде скорее всего не узнают на родной улице. Так значит, стоит одеться богаче, и на твоем лице сразу появится значение? А они еще говорят о природном величии, что переходит от благородных предков! Я сейчас гордо держу голову поднятой, и только потому, что одет так нарядно. Больше того, я чувствую себя настоящим вельможей».
Колесницы мчались вперед, поднимая за собой тучи песка. Возница профессионально направлял четверку сильных лошадей и Нехези стоявший рядом с ним чувствовал ветер скорости.
Вдали показалась статуя Сфинкса. Страшное место, о котором Нехези уже слышал от своего дяди, когда они ехали в Ахетатон в первый раз. Тогда Бата приказал племяннику поторопить мулов и быстро миновать проклятое пятно пустыни, окутанное тайной.
–А в чем дело, дядюшка? – спросил тогда он.
– Здесь часто видели людей из состава черных телохранителей фараона.
– Черных телохранителей? А кто это такие, дядя? Я никогда не слышал о чёрных телохранителях.
– Ты лучше никогда не произноси этих слов, когда рядом кто-нибудь из незнакомых тебе людей. Существование этого отряда является одной из самых страшных тайн Египта. Даже сам фараон может ничего не знать о них, но они есть, и на их содержание тратятся громадные суммы из государственной казны.
– Но чем они занимаются, дядя?
– А вот внутри этого Сфинкса, – дядя показал на статую, – есть следы деятельности этого отряда.
– Внутри? – Нехези внимательно посмотрел на 20-метровую статую, но ничего странного не заметил.
– Они хранители царства мертвых, Нехези. И они противостоят братству грабителей могил. О них-то ты, я думаю, слышал?
– Конечно. Стать у них на пути весьма опасно, дядя. Хотя все честные египтяне должны ненавидеть нарушителей покоя мертвых.
– Ненавидеть? О, как просто юноша дарит ненависть и любовь. Кто знает, кого в этом мире нужно больше ненавидеть. Что лично тебе сделали грабители могил, Нехези?
– Мне? – удивился юноша. – Они нарушают покой умерших, а это…
– Постой, – дядя прервал его словоизлияния. – Вот у тебя пока ничего нет. Это так?
– Да, дядя.
– И если завтра ты умрешь, то никто не позаботится о твоем теле и достойной гробнице для него. У меня самого нет пока достойной гробницы. Хотя я уже старик и в жизни немало потрудился. А у богачей есть все! И роскошные обиталища и лучшие бальзамировщики, и лучшие архитекторы Египта. Так чего тебе, нищему, бояться грабителей могил, если у тебя пока нет гробницы, и ты даже не знаешь когда начнешь её строить?
– Я не могу понять вас, дядя. На уроках вы говорили иное.
– Нужно четко разделять, что и когда можно говорить, Нехези. Здесь когда рядом с нами нет лишних ушей можно сказать и такое, о чем в Фивах говорить не следует. А насчет грабителей могил – то погоди их ненавидеть. Вначале заимей богатство. Но помни о людях со знаками Анубиса на руках. Помни о черном отряде, Нехези, и не становись никогда у них на пути.
Тогда Нехези со страхом смотрел на Сфинкса, и будь он по-прежнему одет в рубище, то последовал бы совету дяди. Но теперь он думал иначе. Теперь он хотел специально нарушить запрет.
И потому, когда снова вдали показались очертания статуи Сфинкса – стража пустыни – его одолели любопытство и гордыня. Он шепнул вознице-ливийцу:
– Останови колесницу возле статуи.
– Да, господин!
Ливиец виртуозно остановил колесницу. Кони, почувствовав руку возницы, резко стали, и легкую колесницу слегка занесло в сторону. Нехези поднял руку, и остальные колесничие остановили лошадей.
К посланцу подъехал командир эскорта. Судя по внешности, это был не ливиец, а египтянин. Совсем молодой военный среднего роста с широкими плечами настоящего воина.
– Ты приказал здесь остановиться, господин? – спросил он.
– Да. Мне нужно посмотреть, что внутри этой статуи.
– Но, это не совсем хорошая мысль, господин. Такие статуи трогать не рекомендуется.
– Ты, египтянин? – спросил Нехези.
– Да. Но за искусство сражаться несколькими видами оружия меня назначили одним из младших командиров ливийской гвардии фараона.
– Как твое имя?
– Хоремхеб.
– Тогда я предлагаю тебе пойти со мной. Конечно, если ты согласен.
– Я обязан исполнять все твои приказы во время нашего путешествия в Фивы. Но, войдя внутрь, мы можем вызвать гнев сильных.
– Сильных? Я до недавнего времени думал так же, Хоремхеб. Но сейчас судьба дарит мне возможность самому побыть сильным и никого не бояться.
– Твоя воля, господин, – покорно склонил голову офицер.
– Я не хочу приказывать тебе, Хоремхеб. Но я хочу заглянуть туда, и я это сделаю. С тобой или без тебя.
Нехези спрыгнул с колесницы и направился к статуе. Хоремхеб последовал за ним, приказав солдатам ждать.
Они обошли вокруг статуи, и Нехези заметил вход. Проникнуть внутрь каменного колосса можно было только одним способом – поднявшись на высоту около 15 метров.
– В эту статую можно попасть только через вот этот вход. Смотри, Хоремхеб. Там есть скрытая дверь.
– Ты прав, господин. Не такая уж она и срытая. Её отлично видно со стороны. Но чтобы туда добраться, нужна лестница.
– И она где-то здесь есть. Не приносят же те, кто сюда заходит, её с собой. Этой крайне неудобно.
– Ты, прав, господин.
– Ты зовешь меня господином, а знаешь, что я всего несколько месяцев назад был простым….
– Я слышал о тебе, господин, – прервал его солдат. – И это неважно кем ты был вчера. Важно кто ты сейчас, а еще важнее, кем ты станешь завтра.
– А ты знаешь, кем я стану завтра? – Нехези посмотрел на Хоремхеба.
– Большим господином. Тебе уготован высокий жребий, и твой час подняться над людьми уже пришел. Доказательством тому служит то, что ты хочешь сделать сейчас. Ни один египтянин не посмел бы проникнуть в Сфинкса. Но ты не боишься, разгневать грозных людей, и значит, боги уже отметили тебя.
– Но ты также последовал за мной. Значит, и тебя ждет высокий жребий?
Хоремхеб смолчал.
Если бы молодые люди могли заглянуть в будущее, то они сильно удивились бы. Много лет спустя этот молодой офицер станет фараоном Египта, женившись на одной из принцесс крови…
***
Солдат расчистил песок под своими ногами, и увидел там лестницу.
– А вот и то, что мы искали с тобой, господин. Лестница. Те, кто приходит сюда, не утруждают себя тем, чтобы прятать её. Присыпали песком и все.
– Отлично! Приставим её к статуе. А ты не боишься гнева богов, Хоремхеб? Ведь мы сейчас совершаем святотатство.
– Богов? – усмехнулся офицер. – А чем они могут напугать меня, господин?
– Проклятием после смерти. Вечным проклятием в царстве мертвых.
– Беглый миг, когда я вижу луч солнца, стоит для меня больше вечности и господства в царстве мертвых.
– О! Да ты из тех, кого в храме Амона называют безбожными нарушителями веры, Хоремхеб. Но для меня это только качество, что отлично тебя характеризует.
– Я держу свои взгляды при себе, господин. И не нарушаю порядок, что установлен в Египте. А мои мысли касаются только меня одного.
Лестница была приставлена, и Нехези первым стал карабкаться вверх. Он отворил дверь, которая скрипнув, обнажила вход внутрь статуи. Тяжелый воздух ударил в нос писца. Это был запах смерти!
Молодой человек без страха шагнул внутрь довольно просторного помещения.
– Да этот Сфинкс внутри полый! Здесь сотню солдат можно разместить, – проговорил он.
Хоремхеб последовал за Нехези.
– Чем только здесь так отвратительно пахнет?
– А ты посмотри себе под ноги, Хоремхеб.
Офицер посмотрел вниз и вздрогнул всем телом. Под его ногами были человеческие черепа. Сотни черепов!
– Что это? Кто же это сделал? – спросил он. – Ты знаешь, господин?
– Не больше твоего. А вот мой дядя, похоже, кое-что знал. Но не пожелал мне ничего рассказывать. Он только сказал, что стоит опасаться людей с татуировками Анубиса на руках.
–Бога мертвых? Я слышал о том, что Сфинксы служат для наказания преступников, но не думал, что это территория стражей мира мертвых, господин. Неужели мы пересекли границу их владений?
– Я же тебе говорил, что мы совершаем святотатство.
– Говорил, но мы потревожили не богов, господин. Стражи опаснее богов. Они существуют на самом деле и умеют мстить. Нам лучше немедленно покинуть это место.
– Иди! Я ведь не держу тебя, Хоремхеб.
– Но я отвечаю за твою безопасность!
– Тогда следуй за мной. Я чувствую, что должен был сюда попасть. Это дорога моей судьбы.
Нехези прошел дальше в другое помещение поменьше зала черепов. Здесь зрелище еще более впечатляющее!
Писец замер на месте.
– Это нам не кажется?
– О! – воскликнул офицер.
С потолка камеры свисали десятки ременных петель, в которых были подвешенные за руки высушенные трупы людей! Вот откуда исходил запах смерти!
Нехези и Хоремхеб закрыли носы ладонями, не в силах дышать этим смрадом.
– Здесь поселилась смерть, господин! Уйдем отсюда.
– Да, да, уйдем, – произнес Нехези, и уже собирался последовать за офицером, но неожиданно до его слуха донесся тихий стон.
Молодой писец испугался, и первым его желанием было бежать, но он сумел овладеть собой. Неужели там, среди трупов был еще кто-то живой? Если так, то он просил помощи!
Нехези вернулся и пошёл на звук. Стон снова повторился, и он увидел голую страшно исхудавшую молодую женщину. Она тихо стонала и пыталась что-то сказать распухшими губами. Она умирала. Юноша охватил её за торс рукой и срезал петлю.
Женщина была необычайно легка от истощения, и писец спокойно вынес её из камеры смерти…
***
Нагую женщину прикрыл своим плащом Хоремхеб, чтобы она, придя в себя, не смутилась, увидев вокруг так много мужчин. Затем офицер немного смочил её губы водой из фляги.
– Она чуть жива, господин, – Хоремхеб повернулся к Нехези.
– Чудом не умерла. Солнце и страшное зловоние должны были убить её.
– Но она жива.
– Жива. Её там поместили не одну, но висевшие вокруг сильные мужчины умерли, а она нет. Некто там наверху не захотел этого. Я же говорил, что мысль заглянуть в Сфинкса, была подсказана мне кем-то.
– Ты говоришь о богах, господин?
– Богах? Нет. Но в школе моего дяди я слышал историю, как наш фараон, еще будучи принцем, заблудился в пустыне и солнце также должно было его убить. Но он выжил и через три дня его нашли. С того самого времени он уверовал в могущество бога Атона.
– Ты намекаешь на то, что и её пощадил Атон?
– Может быть. Ведь Солнце видит и знает все.
Через час женщина очнулась и попыталась вскочить, но Нехези попросил её не беспокоиться и лежать:
– Тебе сейчас не стоит делать резких движений.
– Кто вы? – спросила она, пронзив Нехези взглядом своих огромных голубых глаз.