Егерь императрицы. Глазомер! Быстрота! Натиск!

Глава 1. В Николаевской

– Очень все это рискованно, Алексей, – Гусев покачал с сомнением головой. – Год назад мы аж четыре алая из Очакова на себя вытянули, почти что сутки приличный плацдарм вот здесь, прямо напротив держали. А ведь турки действительно тогда поверили, что мы тут большое наступление начали, и аж на целых три недели высадку своего десанта под Кинбурн отложили. Неужто ты думаешь, что они обратно позволят нам такое и в этом же самом месте повторить? Чать, ведь ученые уже, хорошо нами битые. Вон сколько ретраншементов возле самого Буга за этот год нарыли!

– Все так, Сергей, все так, – проговорил Егоров, пристально разглядывая противоположный берег в свою трубу. – И земляные укрепления они там возвели, и народу в них нагнали, и даже полевые орудия выставили. А самое главное: уверены они сейчас в том, что именно здесь, вот в этом самом месте русские уже точно во второй раз к ним не пойдут! Это ведь какими дураками надобно быть, чтобы лезть повторно сюда, на такой вот укрепленный участок берега, когда для этого можно выбрать гораздо более спокойный и удобный. Нет, друг, действовать надобно так, как от тебя не ожидает противник, по-Суворовски, а значит, решительно, напористо и дерзко.

Вспомни наши давние десанты в ту войну под Гуробалами или Туртукаем. Как мы меньшими силами неприятеля там разгромили и в панику его ввели! Наш план мы не меняем, тем паче, что с генерал-аншефом он уже согласован: через три дня, в ночь на 24 мая, батальон выходит десантом на противоположный берег под деревней Покровкой. Сбивает неприятеля с Бугских приречных укреплений и сам же их занимает. Полк Касперова после того переправляется наплывом и уходит в прорыв наводить панику в тылу у турок. Его основная задача – перетянуть их внимание на северную сторону пограничной линии. А вот уже наша общая с казаками – это приковать внимание неприятеля к себе, отвлечь его от места основной переправы русских войск и притянуть к себе все имеющиеся у турок резервы.

На следующую после нашей высадки ночь дивизия Александра Васильевича начнет переправу ниже Николаевской в том самом месте, где в Первую кампанию стоял понтонный мост. Глубины там все давно уже промерены, а кое-где так даже и старые сваи еще видны. Думаю, что понтонерам большого труда не будет в этом месте быстро новый возвести. Сорок верст прямого пути будет от нас и до той переправы. Когда уже турки поймут, где основная наша высадка идет, то их пехоте целый день хода понадобится, чтобы от этой самой Покровки и на юг пройти. Ну а уж с их конницей да без поддержки пехоты Суворов сумеет даже и со своей неполной дивизией справиться. Османские орудия же и вовсе не успеют туда докатиться, ибо нет в их канонирах – топчу той выучки, что имеется у наших артеллеристов, хотя и натаскивали турок так активно все это время месье французы. Жалко, времени у нас на подготовку совсем мало. Учебная рота только лишь наполовину сформирована, а с переводом туда четырех офицеров с унтерами и капралами в строевых подразделениях теперь приличный некомплект командиров образовался. Ну да ладно, чего уж тут говорить, как-нибудь и с этим мы справимся. Пойдем, Сергей, поглядим, как молодых на полигонах готовят, да потом в хозяйство Рогозина заглянем. Посмотрим, как он там к выходу со своими людьми подготовился.

– Третье, четвертое отделение – на огневой рубеж марш! Пятое и шестое, вон под этот шест встали, отрабатываете зарядку фузей! – скомандовал старший оружейник учебной роты. – Капралы за своими людьми глядят, и если что вдруг не так, то их поправляют. Семен, Катышев, ты давай-ка там сам напротив мишеней со стрелками работай, а я уж пока здесь буду, – приказал он своему помощнику.

Афанасий прошелся перед дюжиной выстроившихся в ряд молодых егерей. Каждый из них стоял по стойке смирно, ловя взглядом строгого унтера.

– Ну и чего так кучно сгуртовались-то? – проворчал он недовольно. – Ты вот, Серафим, как с ружжом собираешься работать, когда тебя с боков Фаддейка с Зиновием подпирают? Вона, погляди на ребяток с пятого капральства, как они там хорошо стоят, никакой помехи или неудобства другу дружке не чинят. А ну-ка быстро на шаг разошлись во все стороны! Вот так, – пробурчал он, распределив людей в шеренге. – Значится так, пока третье и четвертое отделения у нас стреляют по мишеням, будете у меня здесь показывать, как же вы в быстрой зарядке навострились. Еще раз повторяю: забудьте все, чему вас учили в рекрутской команде и потом еще в пехотном полку, что касаемо заряжения фузей. Совсем недавно аж на тридцать два шага предписывалось вам это делать, и хотя новым уставом это дело теперяча до двадцати двух сократили, такое нам все одно не подходит. Скорость боя пошереножного пехотного строя – это лишь один выстрел в минуту. Ежели мы с вами вот так вот и будем стрелять, то батальон даже до третьего боя у нас не доживет. А то, может, и в самом первом он весь там, на поле, поляжет. Запомните, братцы: егеря всегда на острие атаки пехоты идут или же в прикрытии ее отхода. Между ними и неприятелем лишь их точный выстрел да замах османской сабли. Замедлитесь или же неточно своей пулей во вражину ударите, сверкнет та сабелька над головой у турецкого всадника, раз, и вас уже нет в живых. Так что быстрота, сноровка и точность – вот что сейчас есть сама ваша жизнь. Боевых патронов, надеюсь, ни у кого с собой нет? Никто вдруг не снарядил их по своей дури? Ну вот и правильно, рано вам еще с собой в патронташах боевые припасы таскать. И все равно положенная команда для всех сейчас одна – кру-угом!

Строй молодых солдат развернулся в противоположную от огневого рубежа сторону, и после осмотра оружия все они начали сноровисто отрабатывать его заряжение. Слышался стук шомполов о стенки стволов, щелчки курков да их удары об огниво «вхолостую». А за их спиной, на огневом рубеже уже хлопали первые выстрелы. Третье и четвертое отделения приступили к стрельбе по своим мишеням.

– Ты куда глаза-то свои прикрываешь, дурья твоя башка?! – донесся крик капрала Катышева. – Кульков, ну ты куда палишь-то?! Вот с того-то у тебя и дырок в мишени гораздо меньше, чем у всех остальных! Конечно, с чего бы им там быть, когда у нас тут такой заяц в плутонге нарисовался! Это тебе не пехотное каре, которое перед собою в дымное облако пуляет. Это ведь егерская цепь, дурила! Еще раз увижу, что ты жмуришься, под ребра у меня сразу схлопочешь! А вот отделенный командир тебе еще потом горячих добавит. Слыхал меня, Влас? – кивнул он командиру третьего капральства.

– Да слышал я, слышал, Семен, – покачал головой крепкий ветеран. – У меня тут двое таких. Я и за Ванькой Рябым это же заметил. Почитай, что у кажного отделения такие вот моргуны у нас есть. А чего, в пехотном полку-то на это вообще ведь не обращают внимания. Там хорошо, ежели по три патрона за полгода давали молодым стрельнуть, а кое-где так и вообще на холостом бое все стрелковое учение проходило. Вот и боятся люди ружейного грохота и огня, потому как непривычные они к такому.

– Ну что же нам остается делать, будем учить, – вздохнул Катышев. – С Афанасием Ивановичем посоветуюсь или вообще даже с их благородием. Коли исправятся, так останутся у нас, ну а ежели нет, так обратно в свой полк уйдут. У нас ведь, вон, даже повара или интендантские не хуже многих строевых стреляют. На кой нам вообще такая вот обуза здесь нужна? Так, ладно, слушай мою команду – положение «с колена» принять! Тремя патронами быстрым боем, по мишеням – огонь!

«Бам! Бам! Бам!» – слышались ружейные выстрелы из-за перелеска.

– Матвей, за конями пригляди, пока мы на полигоне с господином майором будем, – Алексей кивнул сопровождающему их с Гусевым вестовому.

– Пошли, Сергей Владимирович, поглядим, как там молодые свой стрелковый навык нарабатывают.

– Ружья на ремень! Сомкнуть строй! – донеслось до подходящих к стрелкам офицеров. – Смирно! Ваше высокоблагородие, отделения учебной роты проходят занятия по стрелковой подготовке! Докладывает старший оружейной команды подпрапорщик Мальцев!

Алексей козырнул старшему унтер-офицеру.

– Продолжайте и далее свои занятия, Афанасий Иванович. Считайте, что нас здесь рядом с вами как бы и нет. А мы с главным квартирмейстером со стороны тут поглядим.

На лицах молодых солдат читалось напряжение. Как же, сам командир батальона сейчас на них смотрит! А ну как он на тебя вдруг сейчас осерчает?! Ох и страшно!

Они суматошно выдергивали учебные патроны из поясного патронташа, скусывали с них кончик плотной бумаги, имитировали засыпку пороха на полку замка и в ружейное дуло. А вот теперь примять все хорошо шомполом и подать свинцовую пулю в ствол. Заряжено! «Щелк, щелк, щелк», – только и слышались сухие удары курка.

– Не просто так ударный кремень портим! – рявкнул Афанасий. – Пущай даже и в холостую, но все же хорошо мишени выцеливайте! Не зря же там для вас щиты ладили! Вот и представляйте, что это турка прямо сюда к вам по полю скачет. Эй, рыжий, как уж тебя там, Митрофан, ты почто резко спусковой крючок дергаешь?! Даже мне отседова это видно. Коли по-настоящему палить станешь, так весь казенный свинец в землю вгонишь. Плавный спуск и ровный должон у тебя быть, опосля самого вдоха. Сто раз ведь уже повторял, сами следите, как с ружжом работаете. Лучше чуток позже выстрелить, да зато точно, чем впустую, в белый свет бестолково лупить!

Солдаты старались. Видно было, что им очень не хочется ударить в грязь лицом перед высоким начальством.

Со стороны перелеска показались фигуры двух егерей. Более молодой, с офицерской саблей на широком поясе и с выпушкой на каске заметно прихрамывал.

– Ваше высокоблагородие, учебная рота находится на занятиях. Разрешите получить от вас замечания? Командир роты капитан-поручик Самойлов! – доложился офицер.

– Старший сержант Дубков! – вскинул руку к головному убору пожилой унтер.

– У меня пока что замечаний нет, Николай Александрович, – улыбнулся Егоров. – Мы ведь и сами вот только что сюда подошли. Что, Макарыч, я смотрю, не поспеваешь ты уже за своим ротным? – обратился он к седому ветерану.

– Дык за ним разве же угонишься, ваше высокоблагородие, – усмехнулся тот. – Куды уж мне, старику, да за молодыми бегать. Хотя их благородию, конечно, бы поберечь ногу надобно. Все же такое сурьезное ранение у него было, ладно хоть кость опосля удачно срослась, а то бы… – и он, вздохнув, махнул рукой.

– Ладно, ладно, Иван Макарович, ты уж на себя не наговаривай, шустрее и сноровистее многих молодых и сам будешь. Скольким солдатам свой воинский опыт передал, меня, вон, свое время учил. Потерпи немного, дядька. Ну вот кому, как не тебе, в унтерском старшинстве на этой учебной роте быть, да с таким-то богатым егерским навыком?

– А вот вам, господин капитан-поручик, действительно поберечься нужно, – перевел он взгляд на Самойлова. – Акакий Спиридонович вчера вечером мне докладывал, что вас рана начала беспокоить и что вам покой теперь непременно нужен. Может, все же возьмете отпуск для поправки здоровья? Полагаю, что вам отказа в штабе армии в этом не будет. Если что, так я и сам там походатайствую.

– Премного благодарен вам, ваше высокоблагородие, за ваше участие и беспокойство, – учтиво склонил голову Николай. – Однако все же прошу вас не тревожиться обо мне. Рана моя почти что уже зажила. Я ее сам по своей нерасторопности немного разбередил, когда показывал солдатам их действия при штурме учебной фортеции. Оступился там слегка, ударил, и вот на тебе, – и он, притопнув ногой, поморщился. – Батальонный лекарь чудодейственную мазь мне сготовил, говорит, что ежели целую седмицу, не пропуская ни дня, ее в ногу втирать, то тогда уже точно боль отпустит. Ну вот как мне от батальона удалиться, Алексей Петрович, когда впереди у нас такое серьезное дело намечается? Что уж, я и сам разве не вижу, как строительные да понтонные роты на берегу споро работают? Войска наши совсем скоро в наступление, на Очаков двинут. А мне что же, в тиши отлеживаться? Простите, не смогу я уже так! Попрошу вас, господин подполковник, оставить меня при батальоне, хотя бы даже и в этой вот учебной роте, коли уж из строевой стрелковой сюда перевели.

– С повышением перевели, Николай, – отметил Егоров. – Не задвинули, а серьезное дело доверили, как грамотному, боевому офицеру, причем георгиевскому кавалеру. Еще и таких командиров в помощь, вон, выделили. Ладно, Самойлов, не хотите от действующей армии для поправки здоровья отъехать, значит, тогда сами за собою смотрите и не запускайте рану. Жаль вот, времени на все про все у нас мало. Еще бы пару месяцев здесь, на этом берегу, укомплектоваться да начальный егерский навык молодым солдатам набить.

– Неужто пойдем скоро, господин подполковник? Приказ на переправу получен? – вскинулся ротный.

– Тихо, тихо, капитан-поручик! – оборвал его командир батальона. – Отойдемте, господа офицеры, не будем здесь подпрапорщику мешать. А ты, Афанасий, и далее продолжай занятия с солдатами. Я гляжу, у них сейчас гораздо лучше получается, чем три дня назад, когда мы у вас были. Уже даже и сноровка у некоторых становится видна, рука на этом оружейном деле потихоньку начинает набиваться.

Офицеры отошли на десяток шагов в сторону, а учебные отделения продолжили отработку быстрого заряжания.

– Вы бы не кричали такое при подчиненных, Николай. Ну что вы, неужто своих солдат совсем не знаете? – сказал, пожурив капитана-поручика, Егоров. – Это же как сарафанное радио: на одной околице бабка Акулина своей соседке рассказала, что у нее Пеструшка вдруг яйца в крапинку начала нести, а вечером об этом уже и все село знает. Ну а следующие сутки три соседние деревни пересуды ведут. Не нужно людей будоражить. Мы все-таки на постое у станичников в их избах располагаемся. А ну как вдруг слух да на тот берег перебежит? Всякое ведь может случиться, тот же рыбак, скажем, может в руки туркам при ловле попасть. Ну ладно, вижу, ты и сам это все понимаешь, готовьтесь, совсем скоро важный приказ будет. Твою роту мы в бой вводить не собираемся. Она еще неукомплектованная и необученная пока у нас. Только-только вот отделения в ней начали сбиваться. Так что будете пока на подхвате. Вон, интендантской службе Рогозина поможете. Где-то переправу нужно будет организовать. Доставка тех же боевых припасов или же вынос раненых на вас ляжет. Тоже, знаешь, то еще это хлопотное дело. Ну а коли уж совсем жарко станет, так и твои семь с половиной десятков бойцов для нас самым последним резервом будут. Не дай Бог, конечно, – это уже самый край. В любом случае, Николай Александрович, все солдаты должны быть вооружены, экипированы, уверены в себе и в своих товарищах. Я погляжу, кроме унтеров и капралов ни у одного пистолей и тесаков при себе нет?

– Нет, господин подполковник, – покачал головой Самойлов. – Три дня назад только лишь последние два десятка фузей получили, да и то пехотных с длинным стволом. Если еще вдруг новобранцев к нам подведут, то у меня их вообще ведь вооружать нечем будет. Два старых ружья лишь в запасе имеются, которые Мальцев с Катышевым отлаживают, вот и все. Из штуцеров только у них они и есть. Это те, которые свои, закрепленные, что они с собою из стрелковых рот сюда забрали. Тромбон, вон, один выдали, да и у того ударный замок неисправный. Опять же, оружейники наши вечерами над ним колдуют, пытаются восстановить. Э-э-эх, – и ротный, махнув рукой, огорченно вздохнул. – Не егерское у меня подразделение, а словно ополовиненная мушкетерская рота!

– Ладно, придумаем что-нибудь со временем, не журись, Николай, – потрепал его по плечу подполковник. – Ну кто же вот за три недели, да из новых людей боевое егерское подразделение сразу создаст? Для этого ведь долгие месяцы и хлопоты нужны. Подожди вот, со временем и твоя рота не хуже всех прочих у нас будет. А по поводу оружия я подумаю, что тут еще можно будет с этим поделать. Пока же готовьтесь воевать тем, что у вас и так сейчас есть. Фузеи с запасом патронов ведь имеются? Штыки при них? Ну, значится, у тебя уже солдаты. Гренады им, конечно, пока что еще рано давать, себя они быстрее ими побьют, чем врага. А для работы с пистолем тоже ведь особый навык нужен. Вот и наработаете его на трофейных, на учебных коротышах. Как только уверенно ими владеть научитесь, так и боевые наши драгунские пистоли потом получите.

Посмотрев, как два отделения бьют по мишеням, командир батальона и его главный квартирмейстер отправились дальше.

В станице Николаевской и возле нее царила суета. По только что подсохшим от весенней грязи дорогам шагали войсковые пехотные колонны. За околицей дымили многочисленные костры, скакали казачьи и драгунские сотни, катили в орудийных упряжках на передках пушки. Все это говорило о том, что возле Буга собирается сейчас большая военная сила. Так же многолюдно было в самой станице, где квартировались те части, что располагались здесь и ранее, или же те, что успели подойти сюда раньше других.

Возле переулка, выходящего на околицу к оврагу, там, где располагалось тыловое хозяйство батальона, стоял усиленный караул егерей.

– Ваше высокоблагородие, чуть было с драгунами недавно не сцепились, – рассказывал Алексею фурьер Луковкин. – У нас же здеся все под особой, под строгой охраной находится, не зря же мы весь проезд той вон лесиной с полосами перегородили и ажно цельное отделение при ней выставили. Чай, столько добра батальонного за спиной хранится, а эти-то злыдни все прут и прут! «Открывай! – кричат нам. – Открывай, пяхота! Заграбастали себе всю улицу, а нам, дескать, и жить вовсе негде! Убирай свою разрисованную оглоблю с пути, а иначе вас всех тут конями потопчем!» Вот так вот и орут, прямо как оглашенные! – рассказывал взволнованный унтер. – Ну, вот и пришлось нам штыками грозить. Я им, значится, кричу: «Топтать начнете, так мы вам кишки выпустим!» А там уже их унтер с пятью человеками спешился, и они за эту самую загородку руками схватились. Ладно хоть наш господин старший интендант с комендантским плутонгом сюды подоспел. «В две шеренги становись! – кричит. – Ружья наизготовку! Первая с колена, вторая стоя к стрельбе товсь!» Ни разу я еще Александра Павловича таким вот грозным не видел. Ну, драгуны-то сразу спужались и дали от нас деру. Вот теперь сам тут буду стоять да за порядком приглядывать.

– Смотри как у вас тут жарко, – покачал головой Егоров. – Молодцы! Ладно, фурьер, продолжайте и дальше свою службу. Никого из чужих, кроме разве что господ офицеров, сюда не пускайте. Да и к тем в сопровождение патруль приставляйте, а прежде всего через вестового главного интенданта предупреждайте. У нас в этом переулке свободного жилья вовсе даже нет, а все сараюшки и клети батальонным добром заставлены. Вот и нечего здесь кому бы то ни было шататься.

Во дворах и на самой улице копошились солдаты в зеленых мундирах. Слышалась перебранка, стук молотков и вжиканье пилы. Кто-то отчитывал Степана с Герасимом за их небрежение и леность. Кто-то громогласно звал какого-то Ваньку, обещая на его дрянную башку кару небесную, если он сию минуту, зараза, не вернет бондарский скобель и долото.

Зайдя за плетень одной из хат, Алексей увидел все свое батальонное интендантское начальство. Рогозин в окружении старших тыловых групп и штатных ротных мастеров осматривал походные кухни. Все три одноосные и большая двухосная чадно дымили в небо из своих труб, а в их топки закидывали все новые и новые полешки.

– Что это они у вас так чадят-то, Александр Павлович? – подойдя поближе, спросил своего интенданта Алексей. – Как будто тут у вас четыре бани разом растапливают. Не боитесь, что от перегрева котлы не выдержат и рванут?

– Не рванут, Алексей Петрович, – отмахнулся Рогозин. – Там какие-то хитрые англицкие клапаны на них херсонские корабелы поставили. Говорят, что ежели в котлах избыточное давление будет, то пар сильнее через них стравливаться будет. А так, вон, попыхивает маненько поверху.

Действительно, над всеми металлическими баками струился белый парок. Над двухосной кухней, с ее большой топкой его было больше всего.

– Мы сейчас тут течь ищем, – пояснял главный тыловик, – чтобы у нас, как в прошлом выходе на Кинбурн, неприятность не случилась. Тогда на холодную заливали, так все вроде ладно было, а вот как только натопили основательно, так сразу же из нескольких щелей потекло, и чем дальше, тем больше. В полевых условиях ох ведь и трудно такие вот неполадки устранять, уж лучше мы сейчас тут вот все это испытаем. Небось, совсем уже скоро в поход двинем, так ведь, господин подполковник? – и старый служака пытливо поглядел на командира.

– Пойдем, Александр Павлович, покажешь мне, чего вы там с нашими трофейными фальконетами содеяли, – Лешка кивнул в сторону выхода на улицу.

– Усков, за меня тут останешься! – распорядился старший интендант. – Еще часик их потопите, и, пожалуй, хватит. Ежели течи нигде не будет, то пущай себе остывают потихоньку, – и пошел вслед за командиром.

– Скоро, Павлович, совсем скоро пойдем, – приглушенно ответил на заданный ему вопрос Алексей. – Только вот кухни ты пока переправлять с нами на тот берег не будешь. Каждый егерь должен будет иметь при себе сухой продуктовый паек на трое суток и боевой припас для долгого сражения. Батальон переправится через реку без всего тяжелого имущества, а вот интендантские и лекарские повозки, кухни и все прочее догонит нас уже потом, когда мы двинем к Очакову. По пороху, свинцу и готовым патронам мне Афанасьев уже все доложил. Наделали мы их с избытком. Гренад и фугасов тоже пока что хватает. А вот как дела с вооружением для учебной роты обстоят? Там ведь у егерей окромя пехотных фузей ничего более нет.

– Алексей Петрович, все что мог, и даже более того, я сделал, – вздохнул устало Рогозин. – В новую амуницию всех сумели одеть, тогда как во многих пехотных полках только лишь гренадерские и первые мушкетерские роты в новье щеголяют. А вот все остальные в старой, еще в той, утвержденной матушкой Елизаветой Петровной ходят. Фузеи хоть и самые обычные, пехотные у солдат, да зато мы все старые и разнокалиберные на одну единую тульскую систему сумели обменять. А это, я тебе скажу, тоже ведь совсем не просто было сделать. Это ладно у меня хоть при интендантстве армии еще те, старые связи остались, и я знаю, кому чего и сколько надо занести. А то так бы и мучились, толкаясь в закрытые двери. Пистолей и сабель вообще нет, хоть ты сколько кому на лапу давай. Вон, несколько карабинерских конных полков еще при петровских палашах и с одними лишь устаревшими ружьями службу несут. Их командиры ревностно следят, кого и как интендантство вооружает. Нажалуются они куда надо, особые люди дознание в армейском интендантстве проведут и потом сгонят многих от теплых мест. Так что они там все не желают сильно рисковать, но все же пару десятков драгунских сабель с пистолями обещали мне дать. Завтра обоз с Елизаветграда сюда подойдет, вот и поглядим, не забыли ли они про свое обещание.

– Нда-а, два десятка – это капля в море, – вздохнул Алексей. – Обещали ведь, что к новой кампании все воинские части переоденут и перевооружат. Что встретим мы ворога при полной подготовке, но у нас все как обычно – войну все ждали, но она вдруг грянула неожиданно. Вот и будем мы ее теперь вытягивать на солдатской, на русской доблести и на гении полководцев.

В соседнем дворе стояли пять небольших орудий фальконетов. Возле них крутились батальонные оружейники и ротные пионеры. Орудийная команда была уже давно расформирована, и люди с нее перешли в стрелковые роты. Но опыт был уже наработан, и, когда нужно, их всегда можно будет приставить к пушкарскому делу.

Все серьезные орудия батальон сдал армейскому интендантству. Эти же небольшие пушечки, снятые с побитых турецких судов, припрятали и переделали для колесного хода.

– Ну как, Савва, выдержит ли лафет выстрел с хорошим зарядом? Фальконеты оси свои не свернут при откате? – Алексей похлопал ладонью ярко начищенный бронзовый ствол.

– Да вы-ыдержит, выше высокоблагородие, вы-ыдержит! – пробасил здоровяк. – Да как же не выдержать, когда мы им оси ажно в Херсонской корабельной кузне ковали, а потом еще в особой казенной мастерской ладили? Три седмицы там с господином подпоручиком ведь были. Чай, испытали их уже, хорошо все орудия пуляют. Вес тоже снизили, как могли, больше уже никак его было нельзя уменьшать, дабы вся «конструнция» не ослабла.

– Ладно, «конструнция», – усмехнулся Алексей. – Имейте в виду, Савва, что эти фальконеты должны будут в боевых порядках у нас на том берегу идти. Мала эта пушечка, да зато жалит она больно. Для десанта самая что ни на есть удобная огневая поддержка. А для этого их нужно будет через Буг суметь перебросить. Подойди к Платону Миколаевичу, войсковому старшине запорожцев, попробуйте с ним отработать погрузку и выгрузку фальконетов на их кончебасах. Может, мостки какие-нибудь потребуется придумать для удобства, блоки там, ну или еще чего? Берег на месте высадки незаболоченный будет, но зато с хорошим подъемом. Так что соображайте, как вам не затянуть с их выгрузкой.