Любовь на двоих. Строптивая невеста. Книга 1

И она практически попала в точку. У Федора едва ноги не подкосились при этих словах. Конечно, он предполагал, что теоретически подобный поворот возможен, только практически почему-то выдержка давала сбой. Он старательно пытался не ударить лицом в грязь, собрать мыслив кучу и сосредоточиться на том, что говорит Ася. Одним словом – оставаться профессионалом, когда так затронуты твои интересы и, собственно, твоя судьба, оказалось слишком тяжело. Да, он не делал Асе предложение, а она никогда не намекала, что хочет быть его половиной. Они не клялись друг другу в вечной любви, да и вообще речи о чувствах никогда не вели. Но он не делал этого потому, что боялся отказа, и так вся история затянулась на добрый десяток лет. Тем не менее Ася до сих пор оставалась рядом. Рядом с ним. – Леснов непроизвольно сделал шаг назад и поместил руки в карманы брюк.

– Короче: отказаться я не могу. Придется согласиться. Естественно, меня не устраивают пять лет потерянной жизни. Я принесла завещание, и ты его должен разобрать по буквам, но найти выход. Первое, что даже мне бросилось в глаза и, чего не смог предложить моему отцу семейный адвокат – это измена одного из супругов. Пойманный на горячем, теряет все в пользу потерпевшей стороны. Для моих родителей подобная афера унизительна. А я не расстроюсь, если моего супруга как раз на этом и поймают. После, я с удовольствием подпишу бумаги, чтобы вернуть ему его половину бизнеса. Сам понимаешь, что огласка всего, лишь дело времени. А как раз особая огласка нам и не нужна.

Федор смотрел в одну точку и не двигался, Ася поднялась, потянулась к стоящей рядом сумке и вытащила из нее папку, которую тут же положила на стол.

– Я в долгу не останусь. Только верни мне свободу. – Попросила Ася. – и почти шепотом добавила, – Пожалуйста…

Адвокат, взял бумаги. На первой странице лежало фото Александра Воронцова. Вдруг Леснов стал смеяться.

– Что смешного, не вижу? Издеваешься? Мне все равно, кому платить, лишь бы добиться своего! Не хочешь денег – можешь быть свободен! – Анастасия заметно занервничала и встала.

– Анастасия Григорьевна, простите! Вы, конечно, женщина загадочная, но чтобы до такой степени.

– Что ты имеешь в виду?

– Ася, детка, послушай, женщины не отказываются от браков с ангелоподобными красавцами типа твоего суженого, которые к тому же являются наследниками ТАКО-О-ОГО состояния! Твоя позиция выглядит, как минимум – странно, и, как максимум – глупо!

– Нет, Леснов, это твоя позиция выглядит, как минимум странно!

– Это ты про то, ревную я или нет? – он вдруг резко подался вперед и сделал шаг к Асе, снова вынудив ее присесть на край стола. – Да! Слышишь? Да! Я ревную! Ревную! – Отчеканил он ей в лицо. – А смысл? Я знал, на что шел. Знал, что когда-нибудь это случится. Что папочка тебе обязательно подыщет подходящую партию. Невесты вроде тебя никогда не выходят замуж просто так и, тем более, за безродных голодранцев вроде меня. Но, время шло, а ты все больше приобретала независимость, все крепче становилась на ноги и плевать хотела на отцовские правила. Потому я немного забыл про то, кто ты есть на самом деле.

– Ты то? – Анастасия рассмеялась. – Тоже мне, голодранец! С кругленьким счетом в банке, очередью из клиентов и виллой в Ницце. Хозяин жизни!

– «Хозяин» – это вот этот субъект на фото, и ко мне, по сравнению с ним, такое определение, совершенно не лепится.

Ася помотала головой в стороны:

– Леснов, речь о моей судьбе, а это моя жизнь и только я буду выбирать, что мне с ней делать. В конце концов, я – твой работодатель, я плачу тебе зарплату и притом, не малую, как для этой должности. Я не хочу замуж за этого человека и поставила тебе задачу. Потому будь добр, решай ее! Не хочешь, я тебя уволю. Выбор за тобой.

Федор снова отступил назад, давая Асе свободу:

– Слушаюсь, шеф! – они смотрели друг другу в глаза, и Ася видела, как человек, для которого, как она считала, не было ничего святого, дал слабину. Только в данной ситуации это было лишним, и она снова вспомнила Ланкины слова, что идея привлечь Федора провальная.

– Если моя госпожа хочет, значит, слуги сделают все, чтобы она получила желаемое.

– Прекрати!

– Не будь идиоткой Вересковская, ты просто просер…, – Федор запнулся, – ты теряешь свой шанс на счастье. Многие девушки бы отдали все, но за обратное тому, чего просишь ты. Так что, обдумай сначала все хорошо. А после поговорим.

– Тут не о чем думать.

– Ты знаешь мою точку зрения. Нет ни одной ситуации, из которой нет выхода. Если не ходом, то ползком. Не думаю, что все так безнадежно. Я берусь за дело. Выходи замуж, а там посмотрим, что и, как лучше сделать. Не торопись, побудь женой, а вдруг понравится.

– Слушать не хочу…, – прошипела Анастасия.

– Не перебивай! – прикрикнул на нее Федор. – Ты, как всегда, с места в карьер! Ты даже не знаешь, что тебя ждет после этого замужества. Разберись сначала с плюсами и минусами, а после решай! Если так все серьезно, то и дело обставить нужно серьезно, что требует качественной подготовки. Коль ты так уверена, что полюбовно вам не договориться. Хотя, я бы на его месте носом землю рыл, чтобы не упустить такую женщину.

– Не думаю, что эта женщина будет так уж ему интересна.

– ?! – брови Федора поднялись и замерли в немом вопросе.

– Он не знает другой Насти, кроме той, которая всегда была в семье Вересковских.

– Что? – голос Федора обратился практически в визг. – Ася, ты уже не ребенок! Ты так и собираешься ломать комедию покорной овечки твоего папочки?

– Это не комедия. Мои родители не знают другой дочери. Я не хочу не оправдать папиных надежд и притом так кардинально. Это чревато ухудшением его здоровья. Он мечтал о достойной дочери, об эталоне женщины в его понимании.

– Бред!

– Конечно. Для тебя бред. Бред и замуж меня выдавать таким диким образом! Господи, и это МЕНЯ! Как овцу… На дворе 21-й век! Что ты, Леснов, можешь вообще понимать в моей жизни, чтобы поучать? Тебя с двух лет учили стишкам Агнии Барто и танцевать польку Мишки с куклой, а меня держать вилку с ножом и нудным правилам этикета и дипломатического протокола! Тому, как я могу сесть, встать, что сказать, какими словами, как себя вести, как ходить в гости, какие места посещать, сколько раз нужно принимать душ, когда подавать вечерний чай. А в десять я танцевала венский вальс лучше Владика Ямы! Потому тебе труднодосягаемы традиции и ценности моей семьи. Мне же… Хм… – Ася перевела дух, – несмотря на то, что они мне стоят поперек горла, я не могу вот так просто ими пренебречь! И моей семье не все равно, что скажут люди. А репутация – не просто слово из девяти букв. И когда я вырвалась из всего этого, меня возвращают обратно в золотую клетку. Свобода, знаешь ли, до-ро-же! – Ася уже просто орала.

– Не кричи! Не кипятись так! Я действительно далек от всего этого и не понимаю тебя с той позиции, что женщины из кожи вон лезут, чтобы охомутать стоящего мужика. А ты уродуешь себя, чтобы он в тебя не влюбился.

– Твое дело не понимать, а делать. То, что Я велю! И смотри мне в глаза, когда я с тобой разговариваю!

– Ясно. – Федор поднял взгляд на босса и вздохнул. – Значит, теперь мне, придется еще курсировать Донецк-Алушта?

– Правильно. Не перетрудишься.

Леснов вздохнул:

– На случай, вдруг еще раз задашься вопросом, почему я не борюсь за тебя, отвечу сразу: я не идиот. Это ты сейчас так говоришь, а после более близкого знакомства с младшим Воронцовым заново, ты можешь передумать и очень резко. Потому, что вы с ним одного круга, вы слеплены из одного теста. Что касается меня – твое благополучие мне много важнее собственных… хм… амбиций, – Федор стал говорить спокойно и уравновешенно. – Если кто-то тут живет лишь эмоциями, то кому-то нужно трезвое мышление. И я как раз отдаю себе отчет в своих словах. Пусть все идет своим чередом. Когда оценим ситуацию более полно, тогда я сделаю все, что ты скажешь. Договорились? Согласись, что это разумно.

– Договорились. – Ася вздохнула и обняла себя за локти, закрываясь, – Значит, всех меряешь деньгами и родословной.

– А ты не меряешь?

– Конструктивный разговор получился.

– Очень даже продуктивный я бы сказал. Обе точки зрения высказаны и поняты оппонентами. – Федор почти залпом выпил остывший кофе. – Ладно, у меня будет трудная ночь, уже поздно.

– Ты вроде вначале никуда не спешил. Нашел повод сбежать?

– Не хочу трогать то, что мне не принадлежит уже даже по закону.

– Законопослушный ты на-а-аш! – нараспев протянула Ася.

– Прости. На самом деле не то настроение, после нашего разговора. – Федор собрал бумаги и пошел к двери. – Adiós señorita!6

– Леснов! – Ася на мгновение закрыла глаза.

– Да, моя госпожа!

Ася молчала, что вынудило его вернуться и подойти к ней.

– Я тебя еще не отпускала, – сказала она, когда Федор вернулся.

– Извини, – он осторожно приблизился и нежно поцеловал Асю в щеку. Запах ее волос предательски не давал сил отстраниться, и Федор зарылся в них лицом.

– Ты фото забыл, – сказала девушка.

– К черту фото! И Воронцова твоего к черту! – он обнял Анастасию свободной рукой и крепко прижал к себе. – Я и так его рожу никогда не забуду.

Ася нахмурила брови:

– Что значит, не забудешь? – она отстранилась и поглядела на Федора. – Он тебе так понравился, что ты решил сменить ориентацию? – полушутя полусерьезно возразила девушка.

– Я вообще-то натурал, если ты до сих пор не заметила. И «блондинки», – он кивнул на фото на столе, – вообще не моем вкусе.

– Я серьезно.

Федор вздохнул и, сделав пару шагов в сторону, повернулся к Анастасии:

– Если серьезно, то вот эту красоту он мне навел, – молодой человек указал пальцем на шрам на левом виске.

Шрам был единственным недостатком внешности красавца-адвоката, если его вообще можно было назвать недостатком. Живой пример того, когда можно сказать, что шрамы украшают мужчину. Черные вьющиеся волосы цвета воронового крыла, смуглая от природы кожа и цвета горького шоколада глаза делали Федора похожим на латиноамериканского мачо. Образ из девичьих грез – горячий парень, ловко вращающий бедрами под такты зажигательной и страстной румбы. Ася, уже в который раз, тайком залюбовалась собеседником.

– Хм… Воронцов? Алекс помог тебе стать таким вот сексуальным мачо?

– Это тебе только кажется сексуальным, а другим может и не очень.

– Ой, Леснов! Не прибедняйся! Интересно, и каким образом это вышло?

– Мы сильно подрались. Та давняя история с тобой и твоим отцом, где я повел себя, как последняя сволочь.

– Но какое отношение к ней имеет Александр? – в голосе Аси звучали искренние нотки удивления.

– Мы столкнулись в ночном клубе, оба были навеселе и его, похоже, сильно тронул факт о твоей поруганной чести.

– Что? Воронцова? Ты шутишь!

– Ни капли. Он разукрасил меня из-за тебя, хотя и случайно. Какой-то железкой на руке оцарапал во время драки. По-моему, часами. Меня здорово зашивали и едва остановили кровь. Он потом загудел в обезьянник. Менты загребли тогда всех подряд, без разбору. Отпустили только меня. По блату, так сказать. Плюс рана.

– То есть, получается, отец отправил его в армию из-за меня?

– Вот, видишь, как много ты еще не знаешь о своем будущем супруге. Я дело говорю. Взвесь все хорошенько. Того и гляди, влюбишься, как по заказу. И задачка сойдется с ответом, – Федор наблюдал за ее реакцией. При последних словах Ася снова поменялась в лице. На нем отразились раздражение и злость, как и полчаса назад, что давало немалую надежду адвокату.

– Знаешь, а не пошел бы ты… Иди лучше, работай! – в голосе Аси послышалась обида. Федор попытался приблизиться к ней, но та подняла руку ладонью к нему.

– Разговор на сегодня окончен. Ступай.

На этот раз адвокат, не говоря ни слова, покинул Асину явочную квартиру. Анастасия взяла в руки чашку с недопитым кофе. Она сжимала ее до того крепко, что костяшки пальцев побелели. Еще секунду, и девушка была готова швырнуть ее на пол. Но, совладав с собой, тихо сказала сама себе:

– Это все равно ничего не меняет. По крайней мере, на сегодня. Воронцов не из тех, кому нравятся «те, кому за…», а я не предмет, которым отец вот так просто может распоряжаться, и не животное. Я живой человек.

Настойчивый трезвон нового рингтона, который от скуки установила Ася, бессердечно заставлял проснуться. Она уткнулась носом в подушку, пытаясь прийти в себя, прежде, чем ответить.

– Нет, это явно не моя мелодия! Придется сменить. Хотя, по утрам, вряд ли, и какая-то другая будет приятной. Особенно, если еще только… семь! Мать твою, кто это?.. Лана!

С третьего раза Ася все же попала по кнопке тач-панели и сказала в трубку:

– С ума сошла, что ли, в такую рань?

– Ну, прости-прости, соня. Знала, что ты будешь ругаться. Я тут полночи не спала.

– Что случилось? – тон подруги сразу превратился из сонного в серьезный.

– Вчера встретила Федора на улице. Вечером. Он едва держался на ногах. Пьян был вдрызг. Одет нормально, сумка его обычная с документами, но он, по-моему, даже не соображал, куда идти. Пришлось проводить до самого номера.

– Надеюсь, господин ловелас не испугал тебя посягательством на твою честь? – равнодушно спросила Ася с явным облегчением, поскольку собиралась услышать что-нибудь похуже, чем известие об очередном загуле Леснова.

– Ася! Да он вообще был не в состоянии стоять! Сомневаюсь, что даже мог бы отличить женщину от мартышки! Дело не в этом. Он все время бредил твоим замужеством. По ходу это и есть причина пьянства. Ты бы съездила, посмотрела, как он там.

– Ты ж его до кровати довела, значит все в порядке. Не думаю, что мистер Мачо-адвокат станет себе вены резать из-за моего замужества.

– Ась, не прикидывайся бессердечной, ты – не такая.

– Сначала ты говоришь, чтобы я попыталась заинтересоваться своим будущим мужем, а теперь, чтоб пожалела Федора.

– Не нужно его жалеть. Он неравнодушен к тебе, а потому просто прояви человечность.

– Ладно-ладно, поеду сейчас. Я ворчу, потому что легла поздно. Достали с этими разговорами про свадьбу, уйти было неприлично. Родители совсем вошли в образ. Кажется, выбирали имена своим будущим внукам. Хорошо хоть это было после моего ухода к себе, а то б я точно сорвалась.

– О-о-о! Держись, подружка!

– Приходится.

– Давай, целую. Потом увидимся.

– И я тебя крепко.

Ася нажала отбой и попыталась сообразить, с чего начать. Пьянство Федора совсем некстати.

– Что ж, придется его немного приласкать. – Сказала девушка сама себе. – Тем более, что и я сама ужасно соскучилась за этим прохвостом.

Она быстренько приняла душ и под предлогом ранней прогулки отправилась на Ланкину «штаб-квартиру», преобразиться соответственно плану «Приласкать». Родители еще спали, а прислуга не вдавалась в подробные расспросы хозяев. Так что ей повезло уйти из дому незамеченной. У Ланки Ася распустила волосы, предварительно вымытые от тонера и аккуратно спрятанные под шляпкой. Потом она слегка нанесла на тело и лицо автозагар, подведя румянец, губы и тени средством «3 в 1». На губки добавила каплю блеска и тщательно вырисовала рельеф ресниц любимой тушью, придающей им вид «нельзя отвести глаз». Вьющиеся от природы волосы теперь спадали на плечи мягкими локонами, отблескивающими всеми оттенками солнца.

Потом она надела кремовое платье из кружева со «слезкой» на груди и трогательными рукавами-фонариками. Оно очень придавало женственности, полностью обезоруживая мужскую половину. Кроме того, пониже «капельки», завязанной бантиком, находилась имитация шнуровки, под которой располагались потайные маленькие кнопочки, всегда беспроигрышно действовавшие на Леснова. Дополнив комплект изящными туфельками из мягкой кожи цвета ванили и ажурными трусиками в тон, она, прихватив сумочку и очки, отправилась в гостиницу. По дороге девушка купила свежих душистых чебуреков с сыром и кофе.

На ресепшине никого не было и Ася, не теряя времени, прошла к лифту. У дверей Леснова она достала зеркало, а довольная увиденным отражением, слегка надавила на ручку и открыла дверь номера. Та оказалась незапертой. Ася вошла, и, повесив снаружи ярлычок «Не беспокоить!», заперлась изнутри. Бесшумно проскользнув через прихожую, она нашла Федора спящим на кровати прямо поверх покрывала, в костюме, но без пиджака. Галстук его был приспущен, открывая треугольник загорелой груди, а у помятой рубашки рукава были небрежно закатаны выше локтя. Суточная щетина не добавляла неряшливости, а лишь придавала шарма мистеру Ловеласу. По кровати были разбросаны бумаги. Копия завещания с пометками адвоката. Анастасия взяла лист в руки, и глаз невольно ухватил ненавистные строчки: «…для вступления в права наследования Анастасия Григорьевна Вересковская и Александр Викторович Воронцов должны состоять в законном браке и прожить в нем не менее пяти лет. В случае не заключения или расторжения брака в этот период, наследуемое имущество переходит в собственность благотворительных организаций… Бла, бла, бла… Исключение составляет случай развода по причине, подтвержденной неоспоримыми фактами измены одной из сторон. В этом случае причитающееся по наследству имущество, переходит потерпевшей стороне… Завещание вступает в силу после смерти хотя бы одного из владельцев имущества, коими на момент составления сего завещания являются Виктор Семенович Воронцов и Григорий Филиппович Вересковский. На протяжении пяти лет, предшествующих вступлению в наследство, управление имуществом находится под контролем личного представителя умершего, коим также может быть оставшийся в живых волеизъявитель настоящего завещания…». Девушка села на кровать.

– Капец, – вырвалось невольно. – Полный, если не сказать хуже. – Эй! – тихонько позвала она, осторожно погладив Федора по шершавой щеке.

Леснов открыл глаза:

– Очень надеюсь, что ты только видение и мне снится, что моя госпожа застала меня в таком виде.

– Извини, но я никуда не исчезну, – Ася кокетливо положила подбородок на свой кулачок, опершись локтем в колено.

– Попался!

– Да уж! – подруга продемонстрировала ему пустую бутылку из-под коньяка, которую нашла рядом, на полу. – Это первая или вторая?

– Не помню.

– Значит вторая.

– Правда, кажется, вчера это был виски.

– Вот-вот-вот! И я об этом!

– Что загрустила? Да брось ты эту бумажку, разберемся.

– Как-то не верится. Там все четко и ясно прописано.

– Грамотно. Ничего не скажешь. Но решаемо. Даже ты уловила нужную нить. – Федор поднялся и сел, обхватив голову руками. – Ох, елки! На кой же хрен я вчера столько пил.

– Дать таблетку?

– Не-е, я сейчас в душ схожу и полегчает. Слушай, какие я сделал выводы, изучив бумаженцию. – Федор встал, взял у Аси бумагу и продолжил:

– Первое – отцы хотели, чтобы их дети вели благообразный образ жизни, и такое указание, должно удерживать вас от измен, так что тебе придется вести себя очень осторожно и благопристойно. Не давать даже малейшей тени лечь на твое морально-социальное отражение.

Второе – предки хотят сохранить Империю, поэтому, прописали пункт, что в случае измены имущество отходит второму супругу. Пять лет заставят вас держаться вместе и в горе, и в радости, что тоже положительно для бизнеса. И, в конце концов, вы просто можете привыкнуть друг к другу. Что имеем? Прочную ячейку общества.

Третье и главное – упоминание об измене в таком виде дает тебе колоссальную возможность провернуть свою идею с ловлей Воронцова-младшего на живца. То есть, на аппетитную леди, что обойдется очень дешево, принимая во внимание ситуацию и ожидаемый результат. Выходи замуж – туда-сюда, организуем измену и ты в шоколаде. А там, с наследством, как скажешь. Но для приличия годик помучаться придется. Что хмуришься?

– Жаль, что свадьбы не удастся избежать.

– Прости. Ты так надеялась, но даже я здесь бессилен. Этот документ делался не просто для порядка, а чтобы обрубить все возможные лазейки.

– Да уж, отец это умеет.

– Было бы вас двое заинтересованных – ты и Воронцов – опустив доводы морали, вопрос можно было бы решить в два счета. То, что не смог предложить твоему отцу Кошкин, смог бы предложить вам двоим я. Но заинтересованных здесь предостаточно. И благотворительный фонд – лишь самый безобидный из них. Потому за соблюдением установленных правил будут тщательно следить. – Он минуту помолчал, видя переживания Аси. – Да не парься ты, он же не Квазимодо, а нормальный мужик. Девки вон из-за денег замуж за стариканов выходят, и глаза соперницам повыдирать готовы.

– Я – не девка! – пошипела сквозь зубы Ася.

– Прости… Прости…, – Федор покачал головой и присел подле Аси. – Я просто хочу… я, делаю все, чтобы ты была счастлива… – грустно ответил он, заглядывая ей в лицо.

– И, по-твоему, вот ТАК должно выглядеть мое счастье?

– Асенька, поверь, мне очень горько, что так все получается. И дело не в гонораре. Я готов избавить тебя от этого замужества совершенно бесплатно. Я вобщем-то больше остальных теряю, если ты забыла.

– Не переживай, Леснов, меня ты не потеряешь. Даже несмотря на замужество, я всегда буду от тебя на расстоянии вытянутой руки.

– Я знаю. Знаю, – он минуту помолчал. – Можно, конечно, отказаться от брака. Я отсужу по максимуму – хватит на приличное жилье и вклад под проценты. Жить нормально получится. Но это для рядового человека, а не для твоих родителей. И суть даже не в деньгах. На суде раскроется вопрос спора со всей поднаготной. А вот это и есть тот самый позор для графа Вересковского. Всплывет имя крестного, события десятилетней давности. И вся оплошность, которая привела к сегодняшнему результату.

– Ты прав. Это исключено. Не позволю полоскать доброе имя крестного в грязи.

– Ася, но ты же, знаешь Александра с детства. Это не какой-нибудь там чужой мужик с улицы. Вспомни, именно его ты когда-то даже любила. Ты сама мне рассказывала о ваших детских годах, и ты вся светилась тогда. Вы же общались. Ну, чего ты так убиваешься из-за этой свадьбы?

– В детстве я любила голубоглазого мальчика, надоедливого непоседу. Любила, как маленького братишку, за которого всегда чувствовала ответственность. Его больше нет. Он ушел бесследно, как и мое детство. И я совершенно не знаю того человека, которого теперь мне прочат в мужья. Он для меня совершенно чужой. Вряд ли пару открыток на день рождения за все это время, можно считать общением. Особенно, если учесть, что в последний раз даже открытка была лет десять назад. И, кроме того, моя личная жизнь сейчас…

– Что?

– Ничего! Неважно. Теперь уже не важно. – Анастасия встала и подошла к окну.

– Моя госпожа принесла мне завтрак? – сменил тему Леснов, видя настроение собеседницы. Где-то в глубине души он почувствовал болезненный укол при последних словах Аси, но не подал виду.

– Да, чебуреки с сыром, еще горячие, и кофе, – оживилась она.

– Отлично, спасибо. Если ваша светлость подождет, я мигом в душ – не могу себе позволить дольше находиться пред твои ясны очи в изрядно потрепанном виде.

– Хорошо, иди. Я и так собиралась с тобой позавтракать.

Федор скрылся за дверью ванной, а Ася прибралась, сложив бумаги в его портфель, и накрыла завтрак на столике в прихожей. Минут через десять он появился снова, посвежевший и гладко выбритый, с уложенными волосами. Ася, глядя на смуглого красавца, привычно полюбовалась ухоженным подкачанным телом, обмотанным на бедрах в полотенце.

Федор был немного старше нее. За ним постоянно волочились женщины разного положения и наружности. Появление Леснова, где бы то ни было, никогда не могло оставить равнодушным прекрасную половину. Кроме того, как говорят, костюм нужно уметь носить. Это либо дано от природы, либо достигается немереными усилиями. А Леснов не только умел носить костюм, но и умел носить себя, несмотря на нередкие загулы с бутылочкой крепкого содержания. Ася никогда не рассматривала его как потенциального мужа и, тем более, отца своих детей. Просто им было комфортно вместе: одинаковые взгляды, одинаковая жажда жизни и капелька авантюризма, одни интересы и любовь к свободе. С тех пор как Ася добилась успехов и случайно встретила его на очередном корпоративе, они уже не расставались. Как будто магниты тянулись друг к другу. С Федором было легко: понимал с полуслова, ни в чем не упрекал, если надо – подсказывал или, играя адвоката, облачал свои убеждения в одежку «так для тебя будет лучше». Никаких приступов собственничества на почве ревности. И никаких проблем.

Самое интересное, что напор Аси мог снести только Леснов, стерпеть ее взрывы и грубости, погасить бурю совершенно при этом не пострадав. Ася действительно всегда прислушивалась к его советам. Возможно потому, что ко всем ее взбалмошным выходкам он относился со снисхождением и мудростью родителя ребенка, который непрерывно совершенствуется.