Я тебя отвоюю у всех

В общем, всё было хорошо, практически прекрасно. Только вот Костя… с Костей с некоторых пор стало твориться что-то совершенно непонятное.

Конечно, ей грех было жаловаться – отношения у них складывались тёплые, доверительные, по-настоящему дружеские. Дружеские, но… Леке упрямо хотелось большего. Она искренне верила в то, что способна завоевать Костино сердце. Тем более, не похоже было на то, что ему нравится кто-то другой на проекте. Девчонки из кожи вон лезли, чтобы обратить на себя его внимание, Диана так и вовсе не давала ему прохода, а Костя неизменно очаровательно отшучивался в ответ на все намёки, безобидно флиртуя, но… Лека готова была поклясться – у него ни с кем ничего не было!

Иногда её посещали тревожные мысли и странные догадки: а что, если Костя вообще… по мальчикам? Он никогда не рассказывал о своих прошлых отношениях и симпатиях, так что категорически отвергать эту вероятность было нельзя.

А потом Лека заметила странное…

Впервые она обратила на это внимание во время чаепития с наставниками. Они все сидели за столом, оживлённо болтали и громко самозабвенно ржали, позабыв о камерах (впрочем, о том, что их постоянно снимают, Лека и сама благополучно забыла уже на второй или третий день), и она вдруг заметила, что Костя далёк от всеобщего веселья. Он явно не улавливал нить беседы, не понимал сути рассказанных шуток, вообще ни во что не вникал – просто формально присутствовал на чаепитии, а мыслями был где-то далеко. Впрочем… впрочем, не так уж и далеко.

Проследив за направлением Костиного взгляда, Лека с изумлением обнаружила, что он пялится на Галину Тесленко. Это было так неожиданно, необъяснимо и нелепо, что поначалу Лека даже не поверила собственным глазам, решив, что ошиблась, что это просто нечто мимолётно-преходящее. Однако чем дольше она наблюдала за Костей, тем больше убеждалась, что он смотрит в сторону своей наставницы целенаправленно и пристально, буквально буравит её тяжёлым взглядом.

Лека отказывалась понимать и анализировать увиденное. Да ну, это была просто какая-то хрень. Костя – и Тесленко? Эта двадцатисемилетняя старуха?! Бред, вздор, глупость несусветная…

Справедливости ради, выглядела она, конечно, неплохо. Её даже можно было назвать красивой, нехотя признала Лека. Но всё равно – если Костя запал на Галину, это невозможно глупо!

Лека ревностно впилась взглядом в лицо певицы. Да, между этими двоими явно что-то происходило: она заметила, что Тесленко напряжена, как натянутая струна. Полуопущенные ресницы чуть-чуть подрагивали, она нервно покусывала губы и машинально крутила в руках чашку, словно это движение её успокаивало. На Костю Галина не смотрела так подчёркнуто и старательно, что становилось совершенно очевидно – она в курсе того, что он сам сейчас за ней наблюдает.

Лека почувствовала себя так, словно её с большой высоты швырнули мордой о землю. Воровато оглядевшись по сторонам, она убедилась, что никто, кроме неё, не обращает на Костю и Галину внимания, и слегка перевела дух. И всё-таки в груди начало болезненно ныть: неужели Костя умудрился влюбиться в собственную наставницу?!

Внезапно Тесленко встала, резко отодвинув табуретку.

– Я сейчас вернусь, только руки помою… – пробормотала она, ни к кому конкретно не обращаясь и по-прежнему старательно избегая Костиного взгляда.

Лека заметила, что тот проводил Галину глазами, и вид у него при этом был такой, словно он едва сдерживался, чтобы не вскочить и не побежать за ней следом. Это было плохо, совсем плохо!

Через несколько минут, произнеся в качестве извинений нечто полуразборчивое, Костя тоже встал и покинул кухню. Лека занервничала и заёрзала на стуле. Неужели они условились заранее? У них что, тайное свидание?

Пребывать в неизвестности и терзаться догадками – одна другой краше – было не очень-то весело. Леке хотелось увидеть то, что между ними происходит, собственными глазами. Убедиться в собственных подозрениях или с облегчением посмеяться над ними. В конце концов, может же она тоже отлучиться из-за стола? К примеру, в туалет…

И, выждав из последних сил ещё минут пять, она решительно поднялась.

Лека понятия не имела, где искать эту сладкую парочку, но догадывалась, что если Костя с Галиной и впрямь в сговоре, то они, скорее всего, постараются держаться подальше от вездесущих камер.

Вариантов на самом деле оставалось не так уж и много. Лека интуитивно двинулась в сторону душевой – и не прогадала…

В одной из кабинок слышалась какая-то приглушённая возня и сдавленный шёпот. Трахаются они там, что ли?! Лека стиснула кулаки так, что ногти впились в ладони, и подошла ближе, намереваясь выяснить всё до конца. Впрочем, прислушавшись повнимательнее, она сообразила, что происходящее внутри напоминает скорее спор или даже ссору, чем любовное свидание. Слов было почти не разобрать, но интонации Тесленко говорили сами за себя.

– Ты просто мне не нравишься!.. – донеслось до Леки отрывистое, а секундой позже:

– …и я люблю своего мужа!

Как бы Лека ни отказывалась верить в то, что там, в кабинке, находится Костя – а всё-таки это был именно он, она вмиг узнала тембр его голоса. Он периодически отвечал Галине что-то неразборчивое, но явно ироничное, а та продолжала отчаянно с ним спорить.

Похоже, ситуация складывалась не так, как изначально представлялось Леке. Неужели Костя преследует эту дамочку? Она не знала, легче ей от этого открытия или тяжелее; в любом случае – не слишком-то приятно знать, что парню, в которого ты отчаянно влюблена, нравится другая. Точнее говоря, это очень больно. Просто невыносимо…

Между тем ссора набирала обороты. Поколебавшись, Лека бесшумно юркнула в соседнюю кабинку, чтобы не быть ненароком замеченной этой парочкой или кем-нибудь из мимо проходящих, и ещё больше навострила ушки.

– …связь с педагогом поможет тебе победить? – донёсся до неё голос Тесленко – отчаянный, какой-то надломленный.

На пару мгновений в душевой повисла тягостная пауза. Можно было услышать в полной тишине, как капает из плохо закрытого крана вода. Лека замерла, боясь, что выдаст своё близкое присутствие; кажется, она даже дышать перестала.

– Ну вы и дура! – раздалось наконец, и Лека поразилась, сколько разочарования и одновременно беспомощности было в Костином голосе, словно его ударили по самому больному.

А ещё через секунду глухо стукнула дверь, и Лека различила звук торопливо удаляющихся шагов.

Тесленко ещё некоторое время оставалась в кабинке; Лека слышала, как она тихонько и прерывисто всхлипывает. Плачет?! Ну надо же… Даже стало немного жаль наставницу, хотя при всём желании Лека не могла поставить себя на её место.

Но всё равно – больше всех на свете ей сейчас было жаль саму себя. Жаль своих рухнувших надежд и разбитых вдребезги иллюзий. Как бы ни называлось то, что происходило между этими двоими, одно было ясно как день: Костя признался Галине в… симпатии? любви? страсти?.. – а она его отвергла. Вот почему, почему всё лучшее достаётся тем, кто этого даже не желает? Судя по всему, Костя этой Тесленко на фиг не сдался – вон, говорит, что мужа любит…

Лека напрягла память, пытаясь вспомнить, за кем она замужем. Знала только, что за каким-то популярным актёром, но фамилия совершенно вылетела у неё из головы.

Наконец Галина перестала плакать. Лека услышала, как открылась дверь, а затем по полу душевой звонко застучали каблуки. Уходит, слава богу…

Оставшись в полном одиночестве, Лека медленно сползла по стеночке на пол, пытаясь справиться с охватившей её дрожью. Ну и что ей теперь делать со своим неприятным открытием? Притвориться, что ничего не слышала и не видела? Вряд ли у неё получится так искусно лгать, она просто не сможет смотреть Косте в глаза так же прямо и свободно, как раньше. А самое-то главное – она не знала, что ей делать с кусочками своего собственного сердца, которые уже не получится склеить обратно… Разве что составить из них слово “жопа” как символ того, что сейчас происходит в её жизни?

Впору было тоже зареветь, но Лека, шмыгнув носом, решила отложить рыдания на потом. Для начала нужно было поговорить с Костей.

Вернувшись в кухню, Лека обнаружила, что его нет за столом.

А вот Тесленко была на месте: сидела как ни в чём не бывало и вполголоса разговаривала о чём-то с Ликой Солнцевой. Правда, глаза у неё были совершенно несчастные, а улыбка приклеенная, но, пожалуй, этого не замечал никто, кроме Леки. Кинув на наставницу неприязненный взгляд (хотя, откровенно говоря, та не была перед ней виновата абсолютно ни в чём), Лека плюхнулась на свою табуретку. Машинально сделав из чашки глоток чая, она даже не почувствовала, что он давным-давно остыл.

– А куда Миронов пропал? – поинтересовалась у неё Диана.

– Я что – его телохранитель? Откуда мне знать? – огрызнулась Лека, не в силах дежурно любезничать.

– Ну, ты же обычно за ним хвостиком повсюду таскаешься, – не преминула красотка поддеть её в ответ.

– Я?! – вознегодовала Лека. – Ты с собой, случайно, не перепутала?