Правила соблазнения
Но сейчас в ней наконец-то проснулось легкое… уважение? Интерес?
– И, как и раньше, – выдохнула она, – ты выбрала не того мужчину.
На этот раз «не того» по совершенно другим причинам, но тем не менее…
Нет, она ни за что не рискнет работой и вновь обретенной безопасностью ради мимолетного флирта. Все равно из этого ничего хорошего не получится. Собравшись, она постаралась угомонить в очередной раз разбушевавшиеся гормоны. Нет ничего глупее, чем мечтать о собственном начальнике. Вместо этого лучше произвести на него хорошее впечатление и доказать собственную незаменимость. Словом, продолжить то, чем она и так уже все неделю занималась.
Каждый шаг вверх по лестнице уже рассчитан. Не вечно же ей быть секретаршей! Она продолжит изучать дело, получит степень по истории искусств и станет куратором или оценщиком. Как и их генеральный директор, Анна Ричардсон, начинавшая с самой заурядной должности. И чем выше она заберется по этой лестнице, тем лучшую жизнь она сумеет обеспечить себе и сыну.
Главное – это Джейк, напомнила она себе сурово. Малыш на нее рассчитывает, и она ни за что его не подведет.
С этой мыслью она легко отогнала все неуместные фантазии о Вансе Ваверли и сосредоточилась на работе. Вытащив из шкафа нужную папку, она уверенно направилась в демонстрационный зал украшений на втором этаже.
Бесшумно ступая по пушистому ковру в коридоре, она слышала лишь приглушенный стук пальцев по клавиатуре и негромкие телефонные разговоры в разряженной атмосфере седьмого этажа, где находились кабинеты всех руководителей, ответственных за судьбоносные решения компании. И рано или поздно у нее здесь обязательно появится собственный кабинет.
Войдя в лифт, в котором играла приглушенная классическая музыка, Шарли нажала кнопку второго этажа, мельком улыбнулась собственному отражению в зеркале, а потом вышла и весело зацокала каблуками по деревянному паркету.
Два первых этажа почтенного здания, разменявшего уже не первую сотню лет, отвели под демонстрационные залы. Все эти залы разительно отличались друг от друга, но при этом все они были невероятно красивы и продуманы до мелочей.
Казалось, полированные дубовые доски меж картин и скульптур тянутся на целые мили, живые цветы в вазах наполняли коридор мягким ненавязчивым ароматом, а кругом царила возвышенная тишина, какая обычно бывает лишь в церкви. Удачное сравнение. Ведь сюда попадают лишь настоящие сокровища, чтобы получить оценку, а затем и новую жизнь. Добравшись до дальнего зала, Шарли вошла в двойную дверь.
– Шарли!
Она обернулась и увидела Джастина Доуса, главу отдела, занимавшегося драгоценными камнями.
Костлявый лысеющий мужчина сорока лет с вечно прищуренными голубыми глазами. Как он когда-то сказал, это профессиональная болезнь. Слишком уж много часов он провел, разглядывая сквозь лупу любимые сокровища.
Но сейчас он казался каким-то невероятно уставшим и измученным. Небрежно завязанный галстук, рукава рубашки закатаны до локтей, пиджака вовсе нет, а остатки волос неприлично торчат во все стороны.
– Принесла сертификаты?
– Да. – Она протянула ему папку.
– Хорошо. Даже замечательно. – Пролистав страницы, он пристально на нее посмотрел. – Здесь все точно?
– Неоднократно проверила, – улыбнулась Шарли. – А ты сам исследовал каждый камень, еще до того, как мы получили сертификаты. Не переживай, все отлично.
– Это очень важная коллекция. – Джастин глянул на зал, в котором через два дня должны были пройти торги. – Хочешь посмотреть?
– Конечно.
Взяв за руку, он отвел ее в центр зала.
В их деле главное – это освещение, и в «Ваверли» на него никогда не скупились, приглашая лишь лучших из лучших. Стеклянные витрины по периметру обшитого дубом зала так искусно подсвечивались, что хранившиеся в них драгоценности искрились и сияли, как упавшие с неба звезда или кусочки радуги.
Не удержавшись, Шарли с восхищением выдохнула, а когда они осмотрели всю коллекцию в целом, Джастин подозвал ее к одной из витрин.
– Обрати внимание на этот шедевр.
– Бог ты мой, – выдохнула она, когда Джастин подвел ее к витрине, где хранилась лишь одна драгоценность. На толстой темной подушке покоилось ни на что не похожее ожерелье.
Золотая нить, тоньше волоса, с рубинами и бриллиантами, что сверкали ярче свежей крови и…
– Оно прекрасно.
– А я что говорил? – Джастин смотрел на ожерелье влюбленными глазами. – Всего сотню лет назад его носила королева Кадрии. Его изготовили специально для нее и, поговаривают, что это работа самого Фаберже. – Он тихо вздохнул. – Жаль, теперь этого не докажешь, потому что даже члены королевской семьи уже ничего толком не знают. А жаль. Какой штрих можно было бы внести в сертификат… Но все равно, оно прекрасно.
Покачав головой, Шарли продолжала разглядывать ожерелье, мечтая к нему прикоснуться, но боялась даже на него дышать.
– Потрясающе. Но почему король Кадрии решил выставить на аукцион столько фамильных драгоценностей?
– Он собрался почтить память бабушки, открыв благотворительный фонд ее имени, и все вырученные с аукциона средства пойдут на его создание.
– Все равно жаль избавляться от семейных реликвий.
– Дорогая, не нам с тобой переживать из-за коронованных особ. У них и так всего слишком много, и отсутствия этих камушков никто даже не заметит.
– Пропажу такого ожерелья я бы точно заметила. Наверное, боясь испортить или потерять это сокровище, я бы даже не осмелилась его надеть, но, лишившись его, я бы точно расстроилась.
– У тебя слишком доброе сердце. Значит, тебе понравится связанная с этим ожерельем легенда.
– А есть еще и легенда?
– Да. У каждого стоящего камня есть легенда. Известно, что тогдашний король заказал ожерелье в качестве свадебного подарка невесте. Говорят, что рубины зачарованы и в них хранится тайна долгого счастливого брака.
Чувствуя, как в груди сжимается сердце, Шарли улыбнулась. Интересно, каково это, испытать на себе такую любовь? Она постаралась представить королеву в ожерелье рядом с обожавшим ее королем и решила, что порой жизнь бывает даже лучше волшебных сказок.
– Хорошая легенда.
– Точно. К тому же она непременно поднимет цену на торгах. Покупатели обожают, когда у их приобретений за плечами есть собственная история.
Не удержавшись, Шарли рассмеялась:
– А ты, оказывается, совсем бесстыжий.
– Что есть, то есть, – усмехнулся Джастин.
Протянув руку к витрине, Шарли замерла.
– Не переживай, сигнализация сейчас выключена. – Подняв стеклянный колпак, Джастин позволил великолепию свободно сиять.
– Так оно еще лучше, – вздохнула Шарли. На подобное ожерелье она могла рассчитывать не больше, чем на прогулку по Марсу, но от желания прикоснуться к ожерелью у нее буквально закололо в пальцах.
– Хочешь потрогать?
– И потрогать, и надеть, и носить его дома, и ложиться в нем спать, – честно призналась Шарли, пряча руки за спину.
– Понимаю. И оно отлично бы тебе подошло.
Она тоже так считала. И уже буквально чувствовала вокруг шеи прохладу золота и камней. Как же здорово было бы иметь нечто настолько… волшебное! А стоило ей представить, как у нее на шее застегивает это ожерелье сам Ванс Ваверли… Так, хватит!
– Когда выйду замуж за богатого принца, обязательно подскажу ему, какое ожерелье мне следует подарить.
– Обожаю расчетливых женщин, – усмехнулся Джастин.
Пока он устанавливал на место стеклянный колпак, Шарли обвела взглядом зал, представляя завтрашнюю подготовку, а затем и сами торги. Что ж, в одном Джастин прав. Она действительно все рассчитала, и у нее есть четкий план, так что она не станет завидовать богатым покупателям, способным приобрести это ожерелье, а заодно и все прочие сокровища, что здесь представлены, потому что ее план включает в себя не рубины с бриллиантами, а упорную работу на самый верх карьерной лестницы и дом с садом, где смог бы играть ее малыш, пока он еще не успел вырасти и потерять интерес к играм.
Шарли Поттер не из тех женщин, что мужчины увешивают бриллиантами, но так даже лучше. Камни отлично смотрятся на витрине, но подари ей кто такую красоту на самом деле, она слишком боялась бы ее потерять, чтобы с наслаждением ее носить.
Она не из тех, кто может прийти и, не моргнув и глазом, приобрести королевские украшения. То есть она старательно напомнила гормонам: у нее нет ничего общего с Вансом Ваверли. Короткий разговор еще ничего не значит и уж точно не является поводом мечтать о чем-то большем. Да и вообще неплохо было бы немного остыть и вспомнить, чем все закончилось, когда она в последний раз наплевала на разум и пошла на поводу у сердца.
Глава 3
Глубоко вдохнув, она заставила себя улыбнуться.
– Ты отлично поработал.
– Спасибо, я тоже так считаю. Ты же будешь работать на этих торгах?
– Конечно.
– Даже и не сомневался.
За два года, что она проработала в «Ваверли», Шарли старалась как можно больше участвовать в самих торгах. Любовь к аукционам проснулась в ней еще в колледже, когда соседка по комнате затащила ее на аукцион связанных с кино вещиц.
Бешеный темп торгов, сокровища прошлого, сама атмосфера… Все это вместе взятое дали ей неповторимый заряд бодрости и энергии. Она сразу влюбилась в процесс и наслаждалась каждой секундой аукциона, пристально ко всему приглядываясь и чувствуя небывалый восторг, которого хватило, чтобы направить ее на путь, который в итоге и привел ее к «Ваверли».
Она старательно готовилась и изучала все связанное с аукционами, и твердо решила стать частью этого потрясающего процесса, и, каждый раз входя под кров этого величественного старого здания, она чувствовала себя так, словно ей вновь удалось осуществить заветную мечту. По крайней мере, ее первую часть.
Работая не покладая рук, она дотошно изучала все мелочи и старалась принести как можно больше пользы. А стоило ей впервые оказаться в «Ваверли», как она сразу же поняла, что наконец-то нашла свое место. И с каждым днем это чувство лишь усиливалось.
– А как иначе? Я ни за что их не пропущу.
– Вот и замечательно. Чем больше рук, тем лучше.
– Я знаю. – К счастью, во время всех аукционов в здании работала детская комната, где сотрудники могли без опасений оставить малышей и сосредоточиться на своих прямых обязанностях. Джейк обожал там играть и… Она посмотрела на часы. – Мне пора, спасибо за экскурсию.
– Да не за что. – Открыв папку, Джастин уже изучал принесенные ей сертификаты. – До субботы.
– Я не собираюсь удостаивать беспочвенные слухи каким-либо ответом, – тихо объявила Анна Ричардсон, обводя взглядом собравшихся за длинным столом вишневого дерева. – И надеюсь, я могу рассчитывать на вашу поддержку.
При этих словах абсолютное большинство непроизвольно заерзало на стульях, но Ванс сидел неподвижно, пристально вглядываясь в возвышавшуюся над ними с видом молодой королевы женщину. Высокая и гибкая Анна обладала пепельно-белыми волосами и пронзительными голубыми глазами. Сегодня она выбрала темный костюм в серую полоску и вообще выглядела как никогда гордой и сильной, словно бросала вызов всем окружающим.
Ванс всегда ею восхищался, но сегодня это восхищение перешло на совершенно новый уровень. После этой статьи о ней сплетничают по всем углам, но она явно решила достойно игнорировать любые сплетни. Ванс мысленно ей аплодировал, отлично понимая, что если бы она стала яростно все отрицать, то разговоры бы лишь усилились, и тем более она не могла признать их правдой, даже если они и были правдивы. Единственный доступный ей путь – это «без комментариев». И испытав его прямо на совете директоров, она может проверить, как эту позицию встретит общественность.
Ванс ясно видел, как собравшиеся волнуются и пытаются оценить возможные неблагоприятные последствия. Если в самое ближайшее время слухи не развеются, они перерастут в подозрения, а подозрения в факты. Не важно, виновата Анна или нет, но ее карьера и репутация могут раз и навсегда погибнуть, а вместе с ней и «Ваверли».
Секунды текли в оглушительной тишине, а Ванс терпеливо ждал, желая сперва выслушать остальных и лишь затем озвучивать свое мнение. Как он и рассчитывал, долго ждать ему не пришлось.
– Возмутительно, – первым не выдержал Джордж Кромвель.
– Эти слухи беспочвенны, – спокойно повторила Анна. – Я бы никогда не поставила «Ваверли» под угрозу, и надеюсь, вы все это отлично знаете.
– Да, – продолжил Джордж, – мы все знаем, как ты предана аукциону, но из статьи ясно следует, что у нас проблемы.
Ванс заметил, как Анна едва ощутимо вздрогнула, но остальные вряд ли это уловили.
– В статье нет ничего, кроме слухов и подозрений.
– Но это уже дым, – настаивал Джордж, – а все привыкли, что дыма без огня не бывает.
Закатив глаза, Ванс покачал головой. И как он только не устает от подобных клише? Семидесятипятилетнему Джорджу уже давно было пора на пенсию, но старый лис упрямо отказывался освободить место в совете. Слишком уж для этого он любил власть и ни за что бы не упустил возможность высказать свое мнение, и сейчас он явно наслаждался, пропуская Анну через мясорубку.
– Как мы можем поверить тебе на слово, когда у журналистов явно достаточно доказательств, чтобы пустить в номер статью?
– А с каких это пор журналистам вообще нужны какие-то доказательства? – надменно уточнила Анна. – Можно подумать, вы не знаете, что в газетах больше вымыслов, чем в самых фантазийных романах.
Верно подмечено, кивнул Ванс, продолжая пристально разглядывать генерального директора. Жаль, что он так плохо знаком с Анной. На первый взгляд она казалась весьма приятной и целостной натурой, но при этом упрямо держалась ото всех на расстоянии и ни с кем не сближалась. И сейчас эта стратегия может очень скверно для нее кончиться.
– Люди верят тому, что читают.
– Джордж, хватит уже, – включилась в разговор Эдвина Барроуз.
– Ты и сама знаешь, что я прав.
Пока пожилые члены совета директоров обменивались колкостями, Ванс сосредоточился на Анне, которая явно едва сдерживалась, чтобы не заскрипеть зубами. И ее в этом сложно винить. Непросто стоять перед всем этим сборищем и оправдываться за то, в чем нет твоей вины.
Наконец она повернулась к нему самому:
– Ванс? Ну а ты что думаешь? Ты последний представитель семейства Ваверли в нашем совете, и твое мнение особенно важно. Ты мне веришь?
Несколько секунд он лишь продолжал молча ее разглядывать, отлично понимая, что теперь все ждут его слов. И от этих слов зависит общий настрой против или в пользу Анны. Но ему ни на секунду нельзя забывать, что он обязан неустанно заботиться об интересах компании и судьбах тысяч связанных с ней людей.
Но при этом он и Анне в поддержке отказать не может. Она стала генеральным директором аукциона и отлично справлялась со своими обязанностями. Она умна и способна и ни разу не давала ни малейшего повода усомниться в ее мотивах и преданности компании.
Только вот несмотря на все это, он не мог гарантировать, что она говорит чистую правду. Нравится Вансу это или нет, но в словах Джорджа есть зерно истины. Раз репортер развернул эту историю в статью, значит, какие-то слухи точно были. Но даже если между Анной и Далтоном действительно что-то есть, Ванс все равно не верил, что она продала бы ему «Ваверли».
Перед решительным шагом Ванс бы предпочел собрать всю информацию, но выбора у него не было.
Пришла пора решать, доверяет ли он своим инстинктам или нет? Но инстинкты еще никогда его не подводили, а значит, выбор очевиден.
– Верю, – объявил он достаточно громко, чтобы все четко его расслышали.
Видя, как слегка расправились плечи Анны, он сразу же понял, что поступил верно. Но это еще не все.
– И хочу добавить, что нам всем стоит подготовиться на случай, если журналисты продолжат обливать «Ваверли» грязью.
Другими словами, он предупреждал Анну, что если он в ней ошибся, то ей лучше заранее подготовить план отступления, потому что, если для спасения «Ваверли» ему придется пожертвовать генеральным директором, он, ни на минуту не задумываясь, ею пожертвует.
Она явно поняла сообщение и коротко кивнула:
– Ты прав. Далтону Ротшильду нельзя доверять, и если он верит, что в нашей броне есть брешь, обязательно продолжит наступление.
– И как же? – уточнила Эдвина.
Анна стиснула зубы.
– Возможен любой сценарий вплоть до насильственного захвата.
Слушая возбужденные возгласы, Ванс задумался, почему о таком исходе никто из них, в отличие от него самого, даже и не задумывался. Но стоило ему только представить, чем это им грозит… Ротшильд отлично понимал, что никогда не сможет выкупить контрольный пакет «Ваверли», но если он сперва разрушит аукцион, а потом начнет охоту за остатками былой империи…
Испортить безукоризненную репутацию аукциона, а потом по частям выкупить бесполезные акции.
Не самый плохой план. Но он этого не допустит. Ванс продолжил наблюдать за Анной, которая, так и не дождавшись, пока смолкнут выкрики, постучала по столу костяшками, словно учительница в полном классе невоспитанных детей. Как ни странно, это сработало. Дождавшись, пока в зале снова наступит полная тишина, она спокойно заговорила:
– Я хочу, чтобы вы ни на секунду не теряли бдительность и пристально приглядывались к нашим сотрудникам. Если Далтон решил взяться за дело всерьез, он вполне мог кого-то подкупить, чтобы получать внутреннюю информацию. С этой минуты мы больше не можем ничего воспринимать как должное. Судьба «Ваверли» в наших руках.
Ванс нахмурился. Как же не хочется думать, что в их рядах действительно завелся шпион. Особенно учитывая, что с большинством сотрудников он проработал бок о бок не один год, а многих из них он знал еще с детства. И теперь он должен искать в их рядах предателя? Кроме того, он не мог не задаться вопросом, а почему вообще кто-то пошел на предательство? В их компании всегда было приятно и удобно работать. Даже детская комната на четвертом этаже имелась, чтобы матери могли спокойно работать, оставив малышей под надежным присмотром.
Малышей.
Он мгновенно вспомнил одну из фотографий на столе Шарли. Крошечный мальчик с беззубой улыбкой.
На секунду Ванс задумался, не стоит ли ему заподозрить Шарли, краем уха прислушиваясь к речам двух семидесятилетних светских львиц, заседавших в совете, которые всегда яростно поддерживали Анну.
– Не сомневаюсь, что ты знаешь, как со всем справиться, – заверила Вероника.
– Спасибо, я очень ценю вашу поддержку.
– Не сомневаюсь, – недовольно бросил Симон Вест.
– Я отлично понимаю всю сложность нашего положения, – продолжала Анна. – Но если мы сплотимся, я не сомневаюсь, что…
– Сплотимся? Против чего? Против какой-то эфемерной угрозы? Или против тебя? – Симон, усохший дряблый старичок, яростно стукнул набалдашником трости об стол, привлекая общее внимание. Даже Ванс вынырнул из своих мыслей и повернулся к буяну.
Симон работал в «Ваверли» так давно, что никто уже не помнил тех времен, когда он появился, а некоторые даже утверждали, что он присутствовал, когда в фундамент сто пятидесятилетнего здания заложили первый камень. Ванс невольно улыбнулся.
Но сейчас Симон просто исходил от негодования, да и вообще выглядел так, словно его удар вот-вот хватит.
– Ничего подобного не случалось, пока мы не позволили встать у руля женщине!
– Да бог ты мой, – бросил себе под нос Ванс. Порой старая гвардия забывала, что они живут в новом мире, где женщины сидят дома лишь по собственному желанию.
– Не слишком конструктивное замечание, – заметила Анна, и Ванс прибавил ей еще пару очков за терпение. На ее месте он отобрал бы у старика трость и выкинул ее куда подальше.
Наблюдая, как Вероника с Эдвиной яростно бросились в защиту гендиректора, Ванс снова закатил глаза, а потом перевел взгляд на пустое кресло, принадлежавшее его дяде, Рутфорду Ваверли, жалея, что сейчас не может узнать его мнения. Но с тех пор, как его отец, Эдвард, разругался с братом, тот и слышать не хотел про аукцион, да и сам Ванс с ним почти не общался.
Но прямо сейчас он бы не отказался от беспристрастного мнения.
– Нравится нам то, что происходит, или нет, – спокойно продолжила Анна, заставляя всех разом замолчать, – но сложилось определенное положение, и мы не можем его игнорировать. Если Далтон Ротшильд хочет нас захватить, мы все должны внимательно смотреть по сторонам, отыскивая малейшие следы предательства. Как не неприятно мне это говорить, но вполне возможно, что в наших рядах завелся шпион.
Ванс снова задумался о своей новой помощнице. Что же в действительности он про нее знает?
Четвертый этаж так разительно отличался от всего остального здания аукциона, что вполне мог бы располагаться на другой планете. Тогда как на всех прочих этажах царила степенная элегантность, здесь в глаза сразу же бросались яркие стены, а в воздухе витали ароматы мелков, печенья и молока. В рабочих помещениях стояла благоговейная тишина, сходная с той, что бывает лишь в храме, здесь же повсюду звенел смех.
Каждый раз, ступая на этот этаж, Шарли мысленно благодарила руководство «Ваверли» за заботу о сотрудниках. Если бы ей пришлось оплачивать детскую комнату из собственного кармана, она никогда бы не сумела скопить деньги на квартиру с двумя спальнями, куда они с Джейком недавно переехали. И это если забыть о том, что каждую рабочую минуту она бы умирала со страха, боясь, как бы с ее малышом чего-нибудь не случилось. А вдруг бы его там стали плохо кормить? Или ему не с кем было бы поиграть? Или его бы не приласкали после неудачного падения?
Здесь же она могла ни о чем подобном не волноваться. Эта детская комната была полностью безопасна и надежна, а работавшие здесь женщины обладали всеми необходимыми навыками и качествами, да еще и дипломом Нью-Йоркского университета по социальному обеспечению и раннему детскому развитию. Каждый ребенок получал должный уход и индивидуальный подход, за который родителям присылали чисто номинальный ежемесячный счет, оправдывавший себя до последнего гроша.
Пройдя комнату со столами, стульями и двумя компьютерами, предназначенными для детей постарше, что будут делать здесь домашнюю работу после школы, дожидаясь конца рабочего дня, Шарли заглянула в комнату отдыха с рядом кроваток и двумя креслами качалками, а затем пошла к игровой зоне для малышей.
Здесь тоже царили яркие краски, стены были расписаны волшебными садами и яркими радугами, пол покрывали бесконечные подушки и коврики, а кругом было множество ходунков, игрушек и книжек для малышей всех возрастов.
Не успела она зайти в эту комнату, как сразу же раздался восторженный писк, и она бегом бросилась к сыну, подхватила его на руки и крепко прижала к груди, вдыхая аромат детского шампуня и бананов. А стоило малышу ухватить ее за шею и пролепетать «мамамамамама», как она невольно расплылась в улыбке.
Как же все-таки приятно слышать звуки, определявшие ее истинную суть… Стоило ей только узнать, что она беременна, от старой Шарли не осталось и следа… Мечтавшая о яркой карьере, громком успехе, роскошных домах и ярких машинах женщина бесследно растаяла, превратившись в мать. И теперь каждая ее мечта сводилась к будущему сына. К тому, как она сможет подарить ему безопасность и счастье.
Прижимая к груди теплого малыша, она в который раз поклялась, что он никогда не будет спрашивать себя, был ли он желанным. Что он никогда не познает этого страха.
Отбросив все лишние мысли, она посмотрела в темно-синие глаза, доставшиеся сыну от отца, которого он никогда не увидит.
– Ты был хорошим мальчиком?
Джейк улыбнулся, и она мгновенно растаяла.
– Он замечательный мальчик, ты и так это прекрасно знаешь, – заметила Линда Морроу, подходя к ней со спины. – Лучший в мире малыш.
– Я и сама так думаю, – согласилась Шарли, награждая малыша поцелуем, прежде чем опустить его на ковер. Джейк сразу же весь сморщился, явно собираясь заплакать, но она протянула ему мячик, и он тут же засмеялся. Ничто не могло расстроить его надолго.
– Ходила проверить, все ли готово к субботним торгам, и, не удержавшись, зашла его проведать.
– Понятно. – Линда постоянно переводила взгляд с одного из десятка резвившихся малышей на другого, а заодно и на двух своих коллег. – В этом-то и заключается вся прелесть работы в подобных местах. Можно в течение дня навестить малыша и спокойно идти работать дальше…
– Неужели меня так легко прочитать?
– Все хорошие матери одинаковы, – подмигнула Линда. – Ты знаешь, что здесь твой ребенок в безопасности, но все равно время от времени идешь и лично все проверяешь.
– Хотела бы я почаще к нему заходить, – протянула Шарли, наблюдая, как Джейк стремительно ползет к огромному фиолетовому плюшевому медведю. В идеальном мире она бы вообще не выходила из дому, каждую секунду посвящая десятку детей. Всю сознательную жизнь она мечтала о большой семье, но раз ей приходилось работать, она радовалась, что хотя бы сумела отыскать работу себе по вкусу. Став частью одного из самых престижных в мире аукционов, она словно окунулась в мечту. Вот только теперь у нее катастрофически не хватало времени на сына.