Книга Евреи государства Российского. XV – начало XX вв. - читать онлайн бесплатно, автор Лев Иосифович Бердников. Cтраница 3
bannerbanner
Вы не авторизовались
Войти
Зарегистрироваться
Евреи государства Российского. XV – начало XX вв.
Евреи государства Российского. XV – начало XX вв.
Добавить В библиотекуАвторизуйтесь, чтобы добавить
Оценить:

Рейтинг: 0

Добавить отзывДобавить цитату

Евреи государства Российского. XV – начало XX вв.


Царь Алексей Михайлович


Этимология имени «Алмаз» восходит не к евреям, а к приволжским татарам, на языке которых «Алмас» примерно соответствует понятию: «Не тронет, не возьмет чужого». Трудно сказать, насколько отвечает это прозвище натуре нашего Алмаза, но можно утверждать со всей определенностью, что воровство (этот извечный бич российской жизни!) не было ему свойственно: Иванов не «корыстовался» чужим.

Природа наградила его блестящими способностями финансиста: в этом он пошел по стопам своего предприимчивого отца, от которого унаследовал и купеческое ремесло, и деловую жилку. В то же время Алмаза отличали обходительность, общительность и какая-то особая, бьющая в глаза светскость, столь редкая среди московитов XVII века.

Сызмальства он проявил интерес к торговле и, как отмечают очевидцы, занимался ею весьма успешно. Неизвестно, какими товарами торговал Иванов (говорили, что тканями), но видно, что дело у него спорилось, и в составе купеческих караванов и торговых судов Алмаз немало поколесил по свету. Между прочим, он выучил в чужих краях турецкий и персидский языки, на которых говорил вполне свободно.

В России имя нашего героя впервые упоминается в 1626 году. В переписной книге Москвы он числится владельцем недвижимости в Китай-городе, а именно в тупике Воскресенского переулка. То были палаты каменные, которые он, вопреки пословице, нажил трудами праведными. Отличали строение высокие «голландские щипцы», заметно выделявшиеся на фоне окружающих домишек. Алмаз Иванов значится человеком так называемой «гостиной сотни», которая являла тогда собой привилегированную корпорацию торговых предпринимателей страны. За получаемые «сотней» льготы ее представители обязаны были нести государственную службу в сфере торговли и финансов, и Иванов не стал здесь исключением.

Он продолжает заниматься торговлей, но постепенно все более и более втягивается в серьезную деятельность на благо Отечества. Поначалу Алмаз выполняет разовые поручения царских вельмож. В 1626 году он пополнил государскую казну так называемыми «кабацкими деньгами» (доходами от кабаков, которые он собрал самолично), за что был пожалован дорогими мехами, а в 1638 году мы видим его таможенным и кабацким головою на Двине, коему было велено «торговых людей и их суды и товары ведати».

По-видимому, Ивановым были весьма довольны, и в 1639 году, еще при царе Михаиле Федоровиче, он прекращает частное предпринимательство и целиком сосредоточивается на государевой службе, проявляя и усердие, и многочисленные таланты. Зная толк в дорогих товарах, умея их оценивать и вести точный учет, Алмаз оказался востребован правительством и был назначен дьяком Казенного приказа. Приказ же тот ведал производством и хранением ценностей царской казны. В прямые обязанности новоиспеченного дьяка входил подбор платьев, драгоценностей, символов царской власти для различных церемоний, в том числе дипломатических. Властям особенно импонировала его удивительная честность и неподкупность. Он участвовал в отборе подарков, вручавшихся знатным иноземцам, контролировал ведение специальных книг посольских расходов. Так Иванов приобщался к дипломатической практике.


Олеарий А. Описание путешествия в Московию. 1б56 г. Титульный лист


В этой связи переход в 1646 году Алмаза Иванова из Казенного в Посольский приказ оказался и закономерным, и органичным. «А ведомы [в нем] дела всех окрестных государств, – говорит о Посольском приказе XVII века подьячий Г. К. Котошихин, – и послов чюжеземских принимают и отпуск им бывает; такьже и Руских послов и посланников и гонцов посылают в какое государство получится… Да в том же Приказе ведомы Московские и приезжие иноземцы всех государств, торговые и всяких чинов люди: и судят торговых иноземцев, и росправу им чинят Рускими людми». Иванов сразу же включается в работу и по существу исполняет обязанности заместителя главы Приказа. Уже в ноябре 1646 года ему доверено вести переговоры с польским послом Юрием Иличем, в октябре 1647 года – с другими эмиссарами из Речи Посполитой, в июле 1648 года – с голландским послом Конрадом Бугом, в июле 1648 года – со шведским резидентом Карлом Помереннингом и т. д.


Посольский двор в Москве. XVII век


В 1649 году Иванов был включен в состав дипмиссии в Стокгольме, в ходе которой был решен затянувшийся вопрос о перебежчиках. Рвение нашего героя было оценено царем: за «свейскую посольскую службу» он был пожалован землей и деньгами.


Прием в Кремле 27 мая 1661 года. Первый в группе стоящих бояр с шапкой в руке – Алмаз Иванов


Сторонник антипольского политического курса, Алмаз в 1650-е годы целиком озаботился отношениями России с Речью Посполитой. В 1651 году он отправляется в Краков, где присутствует на заседаниях сейма. Там по требованию московских властей он обсуждает вопрос об оскорблении поляками его пресветлого царского величества (так расценивалось тогда неточное написание в документах титула российского самодержца). Русские настойчиво требовали для провинившихся смертной казни. От польского же короля они добивались компенсации морального ущерба, нанесенного русскому царю. В этом им было категорически отказано, но в Москве и не ждали другого исхода переговоров. Отрицательные результаты давали русским формальный повод для разрыва с польскими панами, что и произошло.

В апреле 1653 года Иванов снова в Польше. Формальной задачей посольства было обсуждение перемирия Речи Посполитой с казаками гетмана Богдана Хмельницкого, желавшего воссоединения с Россией, что априори было обречено на провал. На самом же деле послы выведывали, насколько поляки были готовы к войне с Россией, и воочию убедились в нестабильности и слабости своего потенциального противника. Вернувшись в Москву, Алмаз был особенно обласкан царем. Он получил недвижимость в Ростовском, Московском и Нижегородском уездах. Его сразу же возводят в чин думного дьяка и назначают главой Посольского приказа. Это был, между прочим, первый случай в российской истории, когда этнический еврей стал главой всего дипломатического ведомства державы (напомним, что впоследствии, уже в советской России, наркомами иностранных дел также будут евреи Л. Д. Троцкий и М. М. Литвинов). Вояжи в Речь Посполитую наш думный дьяк совершал еще и в 1658,1660,1662 и 1666 годах. В результате его усилий за Россией осталась территория, завоеванная у Польши до 1658 года.

Как об этом точно сказал посол Священной Римской империи барон А. Мейерберг, «при исполнении многих посольств [Алмаз] столько показал примеров хитрости, коварства, находчивости, что удостоен был должности смотрителя за тайным архивом царства, за иностранными послами и докладчика их посольств».

Алмаз прослыл тонким знатоком русского дипломатического искусства и придворного этикета, заведенных в Московии еще с незапамятных времен. На многих аудиенциях монарха, данных иноземным послам, Иванов неизменно представительствовал, выполняя по существу обязанности церемониймейстера. Из XVII века до нас дошли детальные описания таких церемоний, где дьяк играл если не заглавную, то весьма заметную роль. Особую ценность представляет сделанная с натуры рисовальщиком И. Р. Сторном иллюстрация приема, данного его царским величеством Алексеем Михайловичем 27 мая 1661 года римским посланникам. На сей гравюре дьяк предстает высоким, статным и еще нестарым мужчиной. Он, облачившись в длинный кафтан с высоким воротником, стоит во главе колонны и представляет царю послов, указывая правой рукой в их сторону. В левой же руке у него – большая соболья шапка.

Показательно, что и в российскую словесность Алмаз вошел именно как опытный переговорщик и мастер дипломатического церемониала. Вот какую сцену приводит литератор XIX века Д. Л. Мордовцев в своей исторической повести «За чьи грехи?». Писатель рассказывает о приеме при дворе запорожцев гетмана Брюховецкого: «Посланцы вступили в [царскую] переднюю, а из нее введены были в столовую избу пред лицо государя. Их встретил думный дьяк Алмаз Иванов… Посланцы низко поклонились и двумя пальцами правых рук дотронулись до полу. Это они ударили челом великому государю, по этикету. Но все молчали. Тогда выступил Алмаз Иванов и, обратясь к лицу государя, громко возгласил: «Великий государь царь и великий князь Алексей Михайлович, всея Руси самодержец и многих государств государь и обладатель! Запорожского гетмана… посланцы… вам, великому государю, челом ударили и на вашем государском жалованье челом бьют!» Посланцы снова ударили челом… Царь, сидевший до этого времени неподвижно в своем золотном одеянии, словно икона в золотной ризе, повернул лицо к Алмазу Иванову и тихо проговорил: «Сказывай наше государское слово». И дьяк возгласил заранее приготовленную и одобренную царем и боярами речь… Проговорив это, Алмаз Иванов, по знаку царя, приблизился к «тишайшему» и взял из рук его грамоту, и тут же передал ее главному гетманскому посланцу, который, почтительно поцеловав ее и печать на ней, бережно уложил в свою объемистую шапку. Затем дьяк, опять-таки по знаку царя, обратился снова к послам: «…Великий государь царь и великий князь Алексей Михайлович, всея Руси самодержец и многих государств государь и обладатель, жалует вас, посланцев гетмана и всего войска запорожского, к руке!»

Трудно переоценить роль Иванова в решении украинского вопроса. В Золотой палате Кремля он торжественно принимал депутацию Богдана Хмельницкого. В документе той поры читаем: «И указал государь думному посольскому дьяку Алмазу Иванову посланникам объявить свое государево жалованье, что гетмана Богдана Хмельницкого и войско Запорожское пожаловал, велел их принять под свою государеву высокую руку». Что должен был испытывать еврей Алмаз, когда привечал погромщика Хмельницкого, на чьих руках была кровь десятков тысяч его соплеменников? Об этом история умалчивает…

В 1653 году востребованными оказались и коммерческие способности бывшего купца Иванова. Под его руководством был разработан и введен новый Торговый устав, заменивший многочисленные российские таможенные сборы единой рублевой пошлиной (5 копеек с рубля).

Начавшаяся в 1654 году война с Польшей застала думного дьяка в Москве, где свирепствовало моровое поветрие. По некоторым данным, чума унесла 70 тысяч жизней. В этих тяжелейших условиях Алмазу вместе с двумя боярами было доверено управление столицей. Им приходилось принимать меры против грабежей, заниматься устройством застав, руководить тушением пожаров, организовывать охрану города. В октябре 1654 года спасавшаяся от чумы царица Мария Ильинична писала из дальних мест в Первопрестольную: «На Москве ль или с Москвы куды съехали, или померли…?» Ответил ей сам Иванов: «И околничей князь… и я, холоп твой, Алмазко, были на Москве, никуды с Москвы не съезжали». «Холоп твой, Алмазка!» – что сокрыто в этой уничижительной подписи? Хотя в обращении к царю и царице слово «холоп» было общепринятым в ту эпоху, но для Иванова оно обретало свой, особый смысл. Вручив себя и свою жизнь государю, он не требовал для себя никаких льгот, кроме права вновь бескорыстно и самозабвенно служить Отчизне. Это, однако, вовсе не означает, что он был обезличен царем. Алмаз всегда сохранял чувство собственного достоинства.

Это России он посвятил и собственную жизнь, и дарованные ему Богом таланты крупного дипломата, финансиста и администратора… Писатель Д. А. Жуков в повести «Аввакум» называет его в числе подданных «новых, сильных и жестоких» и в то же время бесконечно «царю преданных».

Иванов неукоснительно выполнял любые поручения монарха. Одновременно он числится и дьяком приказа Новгородской четверти, находившегося в подчинении Посольского приказа. В его непосредственные обязанности входит также сбор денежных доходов в государственную казну с городов: Великий Новгород, Псков, Нижний Новгород, Архангельск, Вологда и т. д. Дьяк, в частности, велел в 1648 году перевести казаков Новгородского уезда, служивших за хлебное и денежное жалованье, на земельное обеспечение. Он также организовал зачисление служивших в России иноземцев незнатного происхождение в стрельцы, а более родовитых – в казаки.

В 1654–1668 годах он управляет и Печатным приказом, занимая с 1667 года ответственнейшую должность печатника. В историческом документе тех лет печатник определен так: «Он всегда нашего царского величества имеет на вые своей печать и дозирая печатает наши государские грамоты, чтобы в них не было ничего противно нашим царским законам».

Мы уже упомянули о том, что, несмотря на свои еврейские корни, Алмаз был крещен и исповедовал православие. От подобных «перекрестов» предостерегал царя Алексея Михайловича известный панславист и антизападник хорват Юрий Крижанич: «Русское царство, – писал он, – принимает всякого желающего и даже уговаривает, просит, принуждает и заставляет многих… креститься, и тех людей, которые крестятся ради плотского блага, а не ради спасения, принимает в свой народ и сажает на высокие места. Одни [из них] вершат наши важнейшие дела, другие заключают с иными народами мирные договоры и торговые сделки». Но применительно к Иванову это опасение было неосновательным в силу его ревностной приверженности царю и православию. Он стал даже более набожен, чем русские иноки XVII века. И сыновей своих, Семена и Дмитрия, он воспитал в любви к Отчизне. Они оба пошли по стопам отца: первый сделал дипломатическую карьеру, второй стал дьяком в Москве.

«Алмаз Иванов был богомольнее других русских послов, – сообщает писатель С. П. Злобин, – чаще ходил в церковь и несколько раз говорил с попом». Под пером Злобина и поп, в свою очередь, почитает еврея за своего, родного, и обращает к нему патетические слова: «Сил нет больше жить под латинской властью. Только о том и молю Бога, чтобы послал одоление русской державе в битвах меча и в битвах посольской мудрости!» – «Одолеем, батюшка, одолеем!» – успокаивает его Алмаз.

Богомольность думного дьяка подтверждают и его многочисленные вклады в монастыри (в основном это были книжные пожертвования). Но, что еще более важно, этому еврею было не только позволено, но и вменено в обязанность: нет, не вступать – врываться в самые заповедные области русской церковной жизни. В 1659 году он участвует в важнейших для судьбы православия на Руси прениях с низложенным патриархом Никоном. Любопытно и то, что дьяк был уполномочен царем вести такое тонкое и деликатное дело, как переговоры с поляками об отмене Зборовской унии между католиками и православными, что потребовало от него недюжинных богословских познаний. И разве не удивительно, что царь, желая подчинить церковников своей судебно-гражданской власти, именно Алмаза назначил главой Монастырского приказа!? Ему было поручено чинить «суд во всяких истцовых исках на митрополитов, архиепископов, епископов, их приказных и дворовых людей, на монастыри и т. д». Так еврей-«перекрест» вершил судьбы всего православного клира России.

Олеарий так характеризует Алмаза Иванова: «Человек тонкий, способный, одаренный ясным умом и твердой памятью». Он служил России и именно верой в нее был крепок, аки алмаз. Тем самым он словно привносит в данное ему людьми прозвание новое значение. И этот алмаз в лучах российской славы сияет и переливается всеми своими гранями, что и в наши дни делает его столь же пленительным и притягательным. Очень точно сказал о нем историк русской геральдики А. Б. Лакиер: «История наша пока молчит об Алмазе Иванове… и других думных дьяках, которые, тем не менее, так успешно окончили не одну войну выгодным для России миром, сделали не одно улучшение в законодательстве и во внутреннем управлении Отечества нашего. Настанет время, когда Россия с гордостью укажет на этих дельцов…»

Дело врача

Даниил фон Гаден

15 мая 1682 года приняли мученическую смерть многие сторонники десятилетнего царевича Петра. Произошло это в результате кровавого стрелецкого бунта, инициатором и вдохновителем которого стала сводная сестра Петра, Софья Алексеевна. Амбициозная и искушенная в интригах царевна не пожелала мириться с тем, что Петр, сын ее новоиспеченной мачехи Натальи Нарышкиной, был накануне избран российским самодержцем. В цари она прочила своего единоутробного брата Ивана, страдавшего врожденным слабоумием. При нем-то да при мальчишке Петре Софье и мечталось стать всесильной регентшей, самоличной правительницей державы.

По указке царевны, людей Нарышкиных хватали и бросали на поставленные копья и бердыши. Тела несчастных буквально рвали на части и, обезображенных и изрубленных, волокли по грязи на Красную площадь, выставляли на всеобщее позорище. Одной из первых жертв бунтовщиков стал бывший ближний боярин «тишайшего» царя Алексея Михайловича, Артамон Сергеевич Матвеев (1625–1682), в доме которого воспитывалась до замужества Наталья Нарышкина. Открыто покровительствуя Петру, Матвеев давно уже был костью в горле партии Софьи. Потому в 1676 году, сразу же после кончины «тишайшего», когда на престол взошел старший сын царя, Федор Алексеевич, боярина Артамона незамедлительно упекли в северную глухомань – Пустозерск. Ему инкриминировали колдовство и чернокнижие. В Первопрестольную он вернулся только тогда, когда Федор почил в бозе, а партия Нарышкиных восторжествовала. При избранном на царство отроке Петре именно ему, Матвееву, надлежало стать главной опорой нового правительства. Но история распорядилась иначе…


А. С. Матвеев


Досталось тогда всем людям, близким к Матвееву. Не миновала злая судьба и его друга и соратника Даниила фон Гадена. Даниилом именовали царского придворного доктора Стефана фон Гадена, или, как его еще величали на русский манер, Даниил Жидовин или Степан Фунгаданов. Этнический еврей, служивший русскому царю с 1656 года, он постепенно сделался самым популярным врачом в Москве. При Федоре Алексеевиче ему было доверено «ходить только к хоромам – к благоверной государыне царице и великой княгине Наталье Кирилловне и благоверным государям цесаревичам и к благоверным государыням цесаревнам – к большим и меньшим».

Что же объединило Артамона Матвеева и Даниила Гадена, ставших в те роковые дни жертвами разъяренных стрельцов? Дружеские отношения между боярином и лекарем завязались вскоре после того, как Гаден волею судеб оказался в перешедшей под российский скипетр Малороссии.

К тому времени сей эскулап прожил насыщенную, богатую внешними событиями жизнь и вполне сформировался как искусный мастер своего дела. Интерес к естественным наукам Стефану привил отец, «дохтур Итальянские земли жидовские веры». Судьба, однако, занесла семью в Бреславль, что в прусской Силезии, где и родился наш герой. Науке врачевания он обучался уже в Польше, поначалу в городке Каратышине, а потом во Львове и, как видно, получил о сем надлежащий диплом (ибо в документах Аптекарского приказа именовался «бакалавром медицины»). Юноша отличался честолюбием и со свойственной ему изворотливостью устранял любые маломальские препятствия на пути к своей карьере: в Бреславле, где большинство населения исповедовало лютеранство, он становится лютеранином; оказавшись же в католической Польше, – принимает католицизм.


Стрелецкий бунт 15 мая 1682 года. Миниатюра XVIII века


Впрочем, его дорога к успеху была неровной и извилистой. Он определяется врачом к великому польскому гетману Николаю Потоцкому, но армия поляков терпит поражение, и Даниил попадает в татарский плен в Крыму. Там его продают в рабство османам в Константинополь, откуда он бежит с помощью одного еврейского купца. Минуя Валахию, он оказывается в Каменец-Подольском, где лечит поляков, сражавшихся с казаками под водительством сына гетмана Богдана Хмельницкого, Тимофея. Жительствуя некоторое время в городах Дрожиполе, Шаргороде и Сатанове (где он, между прочим, женился), Гаден, наконец, решает поселиться в живописном Черткове, близ Тернополя, где также практикует медицину. Там-то и настигли его в 1656 году русские, взявшие Чертков штурмом. Даниил попадает в Киев, в полк воеводы В. В. Бутурлина, и столь же ревностно, как он лечил поляков, врачует украинцев и великороссов. «И лечил государевых ратных людей, – вспоминал он впоследствии, – а излечил государевых ратных людей сто двадцать пять человек».

Бутурлин был самым тесным образом связан с боярином А. С. Матвеевым, бывшим одно время начальником Малороссийского приказа. Оба они входили в состав «великого посольства» в Польшу в 1654 году; царь поручил им содействовать тому, чтобы «принять под свою государеву высокую руку» новоприсоединенную Малороссию. И украинский народ героизировал этих двух русских, называя их «батьками», «добродеями», «милости государской неотступными просителями». Матвеев был частым гостем у Бутурлина, а потому трудно предположить, что он мог не знать о находившемся при воеводе полковом лекаре. И не Матвеев ли способствовал тому, чтобы Гадена перевели на службу в Москву?

Даниил был принят в Аптекарский приказ – образованное в 1620 году учреждение, ведавшее управлением всей врачебной деятельностью державы. В подчинении сего приказа находились аптеки, аптекарские сады и огороды; тут производился подбор квалифицированных специалистов; имелась военно-медицинская служба. К концу XVII века в штате его наличествовало 100 человек: 82 медика, 6 докторов, 4 аптекаря, 3 алхимиста, а также ученики лекарского и костоправного дела, подьячие и толмачи. Гаден же занял поначалу скромную должность цирюльника [фельдшера. —Л. Б.]-, в Московской Руси иностранные дипломы не признавались, так что карьеру пришлось начинать наново.


Здание Аптекарского приказа


Благодаря уму и таланту Даниил добился того, что стал пользоваться большою доверенностью царя. Но на это ушли долгие годы. В 1659 году он становится лекарем, лишь в 1667 году удостоен чина «поддоктора» и только в марте 1672 года получает звание доктора – самое высокое в медицинской иерархии страны. Мало того (случай в Московии беспрецедентный!), он получает от царя жалованную грамоту с перечислением его профессиональных заслуг. Здесь, в частности, говорится, что он, Стефан Гаден, «в дохтурском и во всяком лекарственном учении достаточно навычен и дохтурской чести достоин, и во всем человек потребный». Особо же отмечается его «тщательство», «радение» и «верная служба».

Не обошлось, правда, без компромиссов. Как иначе расценить тот факт, что в Московии наш герой вдруг принимает православие? Видно, этим шагом он сильно потрафил русскому царю. Один только перечень подарков, полученных им от Алексея Михайловича по сему случаю, занял бы несколько страниц печатного текста. В числе прочего – золото, серебро, дорогие меха, шелка, бархат и т. д. Впрочем, историк И. Берхин полагает, что принятие Гаденом греческой веры было «только внешним, каковые примеры нередки в средневековой еврейской истории».


Стрелец


Но не будем корить Гадена за отступничество, ибо, добившись привилегированного положения, он всегда использовал его во благо еврейству. Хотя он и окропил себя святой водой, но не переставал заботиться о своих некрещеных соплеменниках. «Жиды с недавнего времени, – свидетельствовал английский врач С. Коллинс, – очень размножились в городе и при Дворе: им покровительствует лекарь-жид (почитаемый за лютеранского перекреста)». Это очень точное слово – «покровительствует»! Действительно, этот «перекрест» принимал под свой кров не только родственников, но и иудеев, едва ему знакомых. Они часто гостили в его доме, и доктор добивался, чтобы при отъезде им давались казенные подводы и подарки – соболями и деньгами. Способствовал он и тому, чтобы, несмотря на все строгости тогдашних законов, еврейские купцы приезжали в Москву с сукнами, жемчугом и другими товарами и получали комиссию от двора. В результате число иудеев в Первопрестольной существенно увеличилось. Пребывание евреев в Московии стало тогда столь обычным явлением, что «Новоуказные статьи» 1669 года, устанавливая казни за совращение христиан в другую религию, упоминают особо о евреях: «аще жидовин или агарянин дерзнет развратить от христианской веры христианина, повинен есть казни главней; а аще жидовин христианина раба имый и обрежет его, да отсекнут ему голову». Нелишне будет заметить, что при царском дворе вместе с Гаденом благоденствовали тогда и другие крещеные евреи. Среди них – думный дьяк Алмаз Иванов, четырнадцать лет возглавлявший дипломатическое ведомство страны – Посольский приказ; русский посол в Кахетии В. С. Жидовин; приказной дьяк Василий Юдин; начальник московских стрельцов (должность, по современным понятиям, выше командующего Московским военным округом!) Иван Васильевич Жидовин и др.