Книга рекордов бизнеса

– Не переживайте так, Дэн. Ваш сарказм, – а это, кстати, скорее ирония, нежели сарказм, – вполне уместен. Это трагедия, безусловно. Но она отличается от множества других миллионов и миллиардов трагедий, случающихся ежедневно и ежечасно, лишь тем, что стала достоянием общественности. В остальном – это лишь еще одна иллюстрация абсурдности жизни. А вот это уже вполне достойно Вашей, и чьей угодно, иронии, и даже сарказма.

– Это Вас в вашем лингвистическом университете научили так… рассуждать? Значит, Вы иронично относитесь к жизни?

– И да, и нет, – в этот момент Милана подумала, что сейчас разыгрывается какая-то сцена из давно прочитанной ей пьесы. – Разве не заслуживает иронии тот факт, что все, включая Вас, заинтересовались мертвым Оффенгеймером и его таинственным дневником гораздо больше, чем просто самим Оффенгеймером, когда он был жив?

«Что же это, она пытается меня учить? – подумалось почему-то Дэну, – И вся эта ее безразлично-расслабленная поза… Зачем она пытается меня обмануть? Ей же неудобно в моем обществе, но почему мне не удается найти к ней подход. Я почувствовал это неудобство еще тогда, за тем ужином в Москве перед презентацией проекта Эммы, несмотря на то, что нам было… как бы это сказать… интересно, нет, не то, приятно? Да нет, о чем это я…»

– Да, так вот… – Дэн насильно вытащил себя обратно в плоскость разговора, прежде чем погрязнуть в болоте психоаналитических выкладок, бомбардировавших его мозг, как водится, в фоновом режиме нон-стоп. – Интересно было бы узнать, опускался ли кто-то за дневником под воду, прочесали ли уже морские окрестности вдоль и поперек? В это с трудом можно поверить, но на пропавший дневник уже развернули охоту, и по Интернету гуляют предложения купить его у счастливчика, который это сокровище найдет. Даже уже назначают цену, делят шкуру, так сказать, еще не убитого медведя.

– Вот уж его душа смеется над нами, – Милана картинно уставилась вдаль, сверкающую бликами солнца на воде. – Может, Оффенгеймер вообще специально нас водит за нос, но только уже с небес?

– Или с морского дна, – добавил Дэн.

«Может, поделиться с ней мыслью, мучавшей меня всю ночь, подумал Дэн, или она подумает, что у меня паранойя, или что я начитался шпионских романов, и тогда посмеется надо мной? А кому здесь еще рассказывать… Дочке Абельмана? Эмме, которая поглощена своей болезнью? Мишелю, бельгийскому мальчику русского происхождения, который ничего не смыслит в жизни? Почему все было так легко и просто за тем ужином в Москве? Почему сейчас она такая замкнутая? Что изменилось? А, ладно… скажу»

– Милана, – Дэном почему-то охватило внезапное волнение. Ну конечно, ему было все равно, что Милана о нем подумает!

– Да, Дэн, что? – Девушка ожидала продолжения, в течение нескольких секунд безрезультатно. Она уставилась на Дэна с выражением покорной готовности выслушать любую глупость с неизменно умным лицом. Если бы не эти интеллигентские очочки и не эти густые волнистые волосы до плеч, то ничего в нем особенного и не было бы, уверяла себя Милана.

– Вы знаете, Милана, мне пришла в голову бредовая мысль, я подумал, что могу с Вами ее обсудить.

– Я польщена, Дэн, – выражение лица не изменилось. Появилась лишь тень обреченности: значит, глупость все-таки. – Вы считаете меня достойной обсуждения бредовых мыслей? Это почетно. Обсуждайте. Что же Вам пришло в голову? – Черт побери, это «Вы», говорим, как в старомодном романе каком-то, подумалось Милане.

– Меня сегодня ночью осенило…

– Когда осеняет – это, бесспорно, важно, – прервала его Милана.

– Прекратите издеваться, – улыбнулся Дэн. – Так вот: меня осенило, что… что Эрик… в общем, он никакого самоубийства не совершал. – Эффектная пауза.

– А что же он совершал, если не самоубийство? – кротко поинтересовалась Милана.

– Я думаю, что его могли убить из-за его дневника.

– О Боже! Как это интересно! – на палубу неторопливо вошли брат и сестра Абельманы, дети господина Абельмана.

Дочь Абельмана Юлия была подобна утренней розе, прелестный цветок, выросший на благодатной израильско-американской почве. Сын являл собой классический образец отпрыска из интеллектуальной еврейской семьи, с ярким румянцем на пухлых щеках и черными как смоль кудрявыми волосами. Их отец Ян Абельман был двоюродным братом Марии Амелресовой, жены владельца яхты Вадима. Ян имел огромный завод по добыче огнеупорных руд в России, его основное подразделение располагалось на Урале, а филиал – в Европе и Израиле. Долгое время проведя в Израиле и США, Ян последние пять лет жил и работал в Москве. Абельман и Амелресов очень быстро поладили. Еще в период, когда Вадим ухаживал за Марией, Ян избрал его своим любимчиком среди всех ухажёров своей кузины, и всячески объяснял ей, какое Вадим сокровище. Ян был довольно корпулентным представительным мужчиной. Он гордился своими детьми, своей работой и своей тщательно отращиваемой белой бородой. Он часто любил называть себя «простым шахтером», хотя обладал таким количеством денег, таким изощренным умом знатока жизни и таким язвительным чувством юмора, что «простым» его можно было назвать ну только лишь в последнюю очередь. Его дети, сын Илья от первого брака, двадцати трех лет от роду, и дочь Юлия от второго брака, – семнадцатилетняя своенравная натура, наслаждались жизнью настолько, насколько позволяла их изобретательность, а изобретательности надо было иметь очень много, чтобы придумать, на что и как потратить деньги, с трудом заработанные папой. И вот они неторопливо поднялись на палубу, услышали последние слова Дэна и не на шутку расшумелись, обсуждая, что же такое таинственное мог скрывать дневник старого бриллиантового «тайкуна».

Дэн выглядел немного раздосадованным. Он хотел сохранить свою догадку при себе, ну разве что с Миланой можно было поделиться. Однако тут он начал размышлять, а почему он из всех присутствующих на яхте людей выбрал именно Милану, которой открыто рассказал о своих размышлениях. На секунду он подумал, а почему он не выбрал, например, Мишеля, сына бельгийского ученого, также гостившего на яхте вместе со своим отцом, в доверенные лица. Почему Милана? Странным образом, Дэну казалось, что в Милане где-то ютилась страсть к приключениям. Тем не менее.. Очаровательный юный Мишель, а по-простому Миша, казалось, не меньше заслуживал доверия Дэна. Он был усыновлен бельгийским ученым и взят из приюта для сирот в Российском городе Липецке. Он совершенно не походил на бельгийца. Его соломенного цвета волосы было видно за километр, правильные славянские черты лица притягивали взгляды девушек, атлетическое тело дополняло образ киномерзавца. И действительно, Мишель учился в театральном училище, мечтал стать известным актером, прекрасно говорил по-французски, по-английски, и ни капельки по-русски. Но при всем при этом он сохранил удивительную для своих лет стеснительность, ко всем обращался с предельной вежливостью, движения его были неуверенны и скованны. Поэтому девушки над ним всегда подшучивали. А здесь на яхте он подвергался особенно мощному шквалу шуток, поддразниваний и подкалываний со стороны юной красотки Абельман. Но почему же не Мишель узнал первым о догадках Дэна? Пока что, не имея четкого ответа на заданный себе же вопрос, Дэн просто отмахнулся от него и убрал в дальний уголок сознания.

Наконец все гости проснулись, и утро закружилось и завертелось всей своей яркостью и неопределенностью. Пока было неясно, как сложится новый день. Продолжить путешествие яркая группа изысканных гостей не могла. У всех на лице был один-единственный вопрос: что мы тут будем делать целый день? Пожалуй, еще был и второй: а может, и дольше?

На основной палубе, где был накрыт обильный завтрак, собрались уже практически все. Мама Дэна, яркая женщина лет пятидесяти, умудрявшаяся всегда выглядеть ухоженно и стильно, никогда не расставалась с амплуа светской богини, отшлифованном на многочисленных дипломатических раутах, вечерах, обедах и прочих мероприятиях, равнозначных потере драгоценного жизненного времени. И сейчас она также сидела в центре широкой белоснежной кушетки, элегантно откинувшись на спинку. Она предпочитала окружать себя внимательно слушающими ее мужчинами. В данный момент это был бельгийский ученый Томас вместе с жизнерадостным Абельманом. Речь зашла о недавнем открытии ученых-диетологов – так называемой диете «Paleo». С невероятным артистизмом и важностью, от которой у слушателей создавалось ощущение, что важнее этой темы не может быть абсолютно ничего, Нина Алексеевна рассказывала:

– …and they say it is the way how the ancient hunter-gatherers used to eat, somehow it is related to our genetics, – потом она забавно расширяла глаза, приглашая всех изумиться вместе с ней и продолжить тему, вспоминая, кто какие диеты знает, пробовал, экспериментировал, и какого в этих экспериментах они достигли результата. Со временем, когда Вы привыкали к ее манере, Вы понимали, что она, прежде всего, забавляла и развлекала себя саму, делала это искренне и с удовольствием, и именно это качество, а скорее даже талант, сплачивало вокруг этой женщины самое разносольное общество. Энергия ее была заразительна, в ее присутствии всё казалось интереснее, живее, ярче. А ее собеседники всегда чувствовали, какие они талантливые и неординарные люди, потому что в каждом человеке Нина Алексеевна умела найти и подчеркнуть его неповторимые достоинства.

– Вы знаете, – продолжил на английском языке Абельман, – когда вы живете в сельской местности, как я когда-то, ибо мои родственники родом из деревни на Урале, – кратко пояснил он, – среди гор, озер и лесов, то вам не нужна никакая специальная диета. Просто потому что вы едите правильную здоровую пищу. Вот, например, болезненный вопрос: мясо. Где сейчас можно найти съедобное мясо, полезное, а не вредное?

– Да, да, это верно, огромная проблема, – послышались вторящие голоса слушающих.

– Вот именно. Нигде. Однако я пристрастился к охоте в последнее время. И представляете, в лесах средней полосы России, как выяснилось, в больших количества водится кабан. О боже! Лучшего мяса я давно не пробовал – оно легкое, нежирное, полезное. Кабан питается исключительно экологически чистой травкой в лесу. Короче говоря, всех приглашаю поохотиться со мной на кабана, – и он заразительно засмеялся, – можем даже зажарить целого кабана на вертеле. Я тут не так давно убил животное, его туша весила под триста килограмм. Его пришлось вытаскивать краном!

– Я бы с большим удовольствием поучаствовал в охоте, – улыбнулся Амелресов, пытавшийся наравне с остальными поддерживать непринужденную беседу, однако давалось это ему с трудом. Уж больно неожиданно его ранила и опечалила новость о смерти друга и партнера. Особенно учитывая то, какую информацию дядя Эрик сообщил Амелресову накануне своей смерти. Слова друга о том, что Вадиму надо быть предельно острожным и не дать свою семью в обиду, врезались в его память. Однако он предпочитал временно просто отмахиваться от этих воспоминаний, так как сказанное Эриком казалось Вадиму крайне малоправдоподобным.

И вот таким ненавящивым образом искусная светская богиня Нина Алексеевна закрутила беседу, которая вылилась в страстное обсуждение процесса охоты и всех связанных с этим прелестей.

В это же самое время в более прохладной гостиной разместились Милана и Эмма. Бледная и немного печальная Эмма смотрела на взволнованную и краснеющую Милану. Румянец явно был ей к лицу.

– Милана, я не переживу этого. Почему дядя Эрик оставил меня именно сейчас?

– Эммочка, дорогая, все образуется, справедливость восторжествует, деньги дяди Эрика поступят на твой счет. Лала же не изверг и не преступница. Она все сделает так, как завещал дядя Эрик. Все будет хорошо.

– Ладно, поговорим о другом. Не могу больше нервничать. Надо отвлечься. Скажи-ка, о чем вы так увлеченно говорили с моим, можно сказать, братом перед завтраком? – Эмма делала огромное усилие, чтобы отвлечься от грустных мыслей.

– Абсолютно ни о чем неожиданном – о смерти дяди Эрика. И все.

– И все? Совсем ничего больше? Ничего… личного?

– Какое еще личное, откуда личное? – страшно возмутилась Милана.

– Милана, ради Бога, неужели ты не видишь, как тобой интересуется Дэн?

– Пожалуйста, Эмма. При данных обстоятельствах даже неудобно об этом говорить. Это полная ерунда.

– Об этом всегда удобно говорить. При любых обстоятельствах. Жизнь течет быстро. И ничего и никого не ждет.

– Мы просто неплохо общаемся, он очень помог с презентацией твоего проекта, чем вызвал мое уважение, он беспокоится о тебе и о твоем настроении и здоровье, но не более того.

– Это просто потому, что ты плохо знаешь Дэна. А я его очень хорошо знаю. Он еще сам не отдает себе отчета в том, как ты ему интересна. У него все это происходит с некоторым запозданием. Осознание, в смысле.

– Эмма, умоляю тебя, с моей внешностью, ну кому я могу понравиться? Какому здравомыслящему мужчине? Кроме того, это настолько бредовая идея, мы люди совершенно разного круга.

– Вот именно, здравомыслящему человеку ты как раз бы и понравилась.

– И потом, я с такой же легкостью могла бы предположить, что он души в тебе не чает, и изнывает от неразделенной любви к тебе, и совершенно потерял надежду после того, как ты вышла замуж.

Даже несмотря на свою слабость, Эмма нашла в себе силы рассмеяться.

– Спасибо, Мила, рассмешила. Ты что, мы всю жизнь наблюдаем друг за другом с Дэном. Между нами никогда не было даже маленькой увлеченности. Ну, может, самую малость, и быстро прошло. Я же тебе говорю, мы с ним, как брат и сестра.

– Я знаю, что такого не бывает между мужчиной и женщиной. И не стоит меня переубеждать в обратном. Так что я остаюсь при своем мнении.

– Хорошо, посмотрим, ты увидишь, – согласилась Эмма и откинула голову на подушки.

День прошел на удивление быстро. Молодежь развлекалась катанием на водных мотоциклах, ребята с криками и смехом прыгали в воду со второго этажа яхты. Никто и не думал купаться, так как вода была уже ощутимо прохладной. Но отказать себе в удовольствии прыгнуть с заманчивой высоты ребята не могли. Дэн, Мишель и Илья развлекались тем, что после прыжка, замерзшие и продрогшие в воде, они прибегали обратно на палубу и ждали, пока кто-нибудь из девочек, Юлия или Милана, не накинет им на плечи огромное полотенце и не предложит чашку горячего чая с медом. Эмма, закутавшись в плед, сидела на кушетке и наблюдала за этим увлекательным процессом.

Вдруг Дэн обратился к Милане:

– Милана, а Вы что же не прыгаете? Боитесь, наверное?

– Чего же тут страшного? Подумаешь, с высоты четырех метров прыгнуть в холоднющую воду, – пыталась отшутиться Милана, которая на самом деле больше всего в жизни боялась двух вещей: воды и высоты.

– Значит, ничего страшного, – неумолимо добивался своего Дэн, с улыбкой наблюдая за реакцией девушки.

«Не понимаю, что я ему далась, со скуки что ли не знает, чем заняться, ну пусть бы попросил Юлечку Абельман прыгнуть», чертыхалась про себя Милана. Тут вмешалась Эмма:

– Дэн, оставь бедную Милу в покое, что ты к ней привязался? Она и так плохо переносит воду и едва согласилась поехать с нами кататься на яхте.

И уже совсем тихо она сказала Милане:

– Ну, что я тебе говорила?

Милана ответила непонимающим взглядом.

Что ж, подумала она, Денди хочет развлечься, мы ему поможем в этом.

– Дэн, я готова поспорить, что прыгну.

– Мила, прекрати, – Эмме было уже не смешно, – еще схватишь простуду, что тогда мы будем с тобой делать? Так и проваляешься с температурой всю поездку. Лазарет на яхте устроим. Пошутили и хватит.

Милана не обращала на слова Эммы никакого внимания. Она продолжала смотреть прямо на Дэна:

– Я прыгну, Дэн, только Вы должны пообещать, что в этом случае кое-то сделаете для меня.

Допив свой чай, Дэн медленно проговорил:

– Я слушаю внимательнейшим образом, – и тепло улыбнулся Милане.

К этому времени все заинтересовались происходящим. Юля Абельман раздраженно следила за развитием событий, не понимая, почему Дэн пристал с вопросами именно к Милане.

– Хорошо, ты приготовишь девочкам какой-нибудь сюрприз.

– Слышали, ребят, – весело обратился Дэн к Мишелю и Илье, – нам придётся поломать голову! – и все дружно рассмеялись, – ну а теперь, мадмуазель Милана, в воду!

Милана одарила Дэна последним тяжелым и суровым взглядом и встала на то место, откуда все совершали прыжки. Сердце её ушло в пятки. Оказалось, что вода была гораздо дальше внизу, чем ей казалось раньше. Деваться было некуда, нужно было проучить этого самонадеянного Денди, чтобы впредь он подумал дважды, прежде чем шутить над ней или поддевать её каким-либо образом. Девушка зажмурилась и с визгом спрыгнула вниз.

Ледяная вода словно иголками насквозь пронзила всё тело Миланы в одно мгновение. Сначала она опустилась глубоко под воду, а потом одним толчком выплыла на поверхность и жадно стала хватать ртом воздух.

– И что это за выскочка такая, эта Милана, – возмущалась Юля, подсевшая к Эмме на кушетку, – почему она все время тусуется с нами? И ещё Дэн с ней постоянно шушукается о чём-то, и Вадим Валерьевич приглашает её сесть ближе к нему за завтраком. Тоже мне, VIP. Вот и занималась бы с тобой английским, раз вы за этим её позвали, а так вообще не понятно, что она о себе возомнила.

– Дорогая кузина, – холодно ответила Эмма, – Милана не просто мой преподаватель английского, она мой друг. Прошу больше так о ней не говорить.

– Что не говорить, что я такого сказала?! Я всего лишь за порядок – рабочие лошадки вместе с рабочими лошадками, пусть знает свое место и к нам не пытается подмазаться, небось, она уже возомнила себе что-то на счет Дэна, вон как бросилась в воду ради него. Да он даже не посмотрит на такую уродину.

– Так, – не выдержала Эмма, – замолчи сейчас же, – лицо её покраснело, и всё её тело стало заметно трясти, – не то я скажу папе, и он выкинет тебя за борт! – терпение девушки явно было на пределе.

– Не надо, не утруждайся, я сама прыгну, что я, в конце концов, хуже этой пигалицы?! – взвилась Юля и вскочила с дивана.

Пока она направлялась к ребятам, ей пришлось пронаблюдать, как Дэн подает полотенце Милане и укутывает её ноги, чтобы та быстрее согрелась.

Завидев Юлю, Мишель стал суетиться вокруг нее, а Илья тем временем задумчиво наблюдал за Дэном и Миланой.

– Я не думал, что Вы решитесь, – тихо говорил Дэн, накрывая Милану уже вторым полотенцем. У девушки зуб на зуб не попадал, – вот, выпейте горячего чаю, – и Дэн протянул ей ароматную чашку с дымящимся напитком.

– Начинайте ломать голову над сюрпризом, – только и ответила Милана, едва заметно улыбнувшись Дэну. Сделав пару глотков чая, она удалилась в свою каюту, чтобы высушить волосы и потеплее одеться.

В это самое время Амелресов и Абельман, а также Енисеев вместе с бельгийским ученым отправились на рыбалку на шлюпке. А ближе к вечеру Абельман устроил мастер-класс для ребят по приготовлению свежей рыбы. Мария Амелресова с Ниной Алексеевной отправились на шопинг в Каннах и также не заметили, как прошло время. А к вечеру за столом на некоторое время воцарилась приглушенная тишина, так как над этой красивой и богатой яхтой каким-то неясным драматичным образом все же, как ни прискорбно, витал дух смерти бедного дяди Эрика.

После ужина наступил самый тяжелый этап дня для Миланы. Она так и не считала себя полноправным членом этой изысканной тусовки. Поэтому каждый вечер придумывала правдоподобный предлог для того, чтобы уйти спать пораньше. Или же улавливала подходящий момент, когда она никому не бросалась в глаза. Это было самым любимым ее средством избавления от мучительного высиживания после ужина с ребятами, а еще хуже, со всеми взрослыми, если складывалась такая ситуация. Сейчас почти что подвернулся такой удачный момент, когда она могла улизнуть в свою каюту никем не замеченной.

На палубе стало совсем темно. Только горел свет внутри гостиной, и большие фонарики со свечами на самой палубе. Мишель вежливо сидел возле кресла, в котором полулежала Эмма, завернувшаяся в плед, и развлекал ее фотографиями в IPad. Илья и Юлия Абельман с огромным интересом слушали Дэна, который зачитывал из Интернета новости про дневник дяди Эрика. Волна слухов о его дневнике шквалом охватила интернет-пространство. Стоимость этого документа, в случае его счастливого обнаружения, доходила до астрономических цифр. Одним из самых почетных участников раздувания шумихи вокруг этой новости стал музей Гуггенхайма. Речь уже шла не только о последнем дневнике Эрика, который мог раскрыть тайну его смерти. Высказывались предположения, что существовало несколько томов, написанных рукой Оффенгеймера. То есть у писателей и публицистов, репортеров и историков, политиков и экономистов была потенциальная возможность ознакомиться с жизнеописанием выдающегося бриллиантового магната, вращавшегося в самых что ни на есть приближенных к власти кругах, обладавшего засекреченной информацией по множеству вопросов международной политики; талантливого бизнесмена и экономиста, яркого и нестандартно мыслящего человека, чья жизнь и откровенные мысли о событиях, ее наполнивших, могла бы стать отражением целой эпохи и породить немало международных скандалов.

Однако, в чем-то Эрик, отошедший в мир иной, был счастливее живых людей, пребывающих на нашей бренной земле и поминутно сталкивающихся с суровой реальностью. Именно эта суровая реальность и раскрывалась сейчас во всей красе перед Миланой, которая нечаянно заметила, как густые волосы Юлии Абельман коснулись плеча Дэна, когда она наклонила голову к экрану его компьютера. Сердце Миланы не выдержало, и она не стала больше дожидаться, пока удачный для ретировки момент ускользнет, тихо поднялась и ушла с палубы.

Вдруг кто-то сзади ее негромко окликнул. Это был Дэн.

– Милана, куда это Вы собрались?

Милану как будто кто-то кольнул в легкие, отчего ей стало ощутимо трудно дышать.

– В свою каюту, – выпалила она. – В смысле, я пойду, пожалуй, спать. Я немного устала.

– Немного не считается, – весело заявил Дэн. – Пойдемте со мной. Зачем Вам скучать в своей каюте в полном одиночестве? Мы сейчас начинаем играть в карты.

– Спасибо, что зовете, Дэн. Правда, я не могу, я устала.

– Вы отдохнете за игрой. Пожалуйста, Вы не можете уйти. Вы почти что, можно сказать, стали членом нашей семьи. Вам будет весело, я обещаю. Идемте.

– Я…

– Я не принимаю отказов!

И Милана поплелась за Дэном обратно на палубу, не найдя больше аргументов для сопротивления.

Шел второй час ночи. Взрослые разошлись по каютам и видели уже десятый сон. Эмма также давно спала, выпив свои многочисленные лекарства под чутким руководством самого Амелресова.

В центре палубы стоял пуфик для ног, на нем была расстелена газета. Юля сидела прямо на полу перед пуфом, скрестив ноги, и сворачивала какую-то непонятную сигарету. После того, как сигарета была приготовлена, ее зажгли и пустили по кругу. Мишель разливал девушкам вино. Разговор был совершенно ни о чем: в центре внимания был несчастный Мишель, которого Юля пыталась научить общению с противоположным полом. Между тем продолжалась игра в карты. Юля и Илья весело смеялись, стараясь при этом не слишком шуметь, чтобы не разбудить взрослых. Брат и сестра выражались очень свободно и вели себя раскованно. Разговор происходил на английском языке.

– Мишель, передай мне плед, – скомандовала Юля.

Мишель послушно передал ей плед.

– Мишель, ты должен научиться быть настоящим мачо. Зачем ты сделал то, что я тебе велела? – не унималась смеющаяся Юля.

– Как зачем, – смутился несчастный, – потому что ты попросила, значит тебе холодно.

Последовали пароксизмы сдавленного смеха. Даже Милана не выдержала и улыбнулась.

– Мишель, никогда не делай то, что тебе велит девушка, если хочешь быть настоящим мачо, – и снова последовал смех. – Вот, смотри, – и Юля стянула газовый шарфик с шеи, затем она встала, подошла к борту яхты и вытянула руку с шарфиком над водой, – вот если я сейчас отпущу шарф и скажу тебе прыгнуть за ним в воду, ты и это сделаешь?

– Да, прям тут же, и не задумался бы, – жалко пытался шутить красивый Мишель, походивший на ласкового пса.

– Клянешься?

– Клянусь! – крикнул Мишель.

Тут Юля отпустила шарф.

– Мишель, прыгай! – скомандовала она.

Илья и Мишель подлетели к краю палубы и перегнулись через него, чтобы увидеть, какова была судьба шарфика. Его тут же подхватил ветер и, развеваясь и переворачиваясь в воздухе, шарфик полетел над поверхностью воды, пока, наконец, не исчез в темноте.

– Ну что же ты, ты же поклялся, прыгай! – издевалась Юля.

На Мишеля было жалко смотреть.

Дэн и Милана остались сидеть на своих местах.

– Вам не весело? – спросил Дэн, смотря Милане прямо в глаза. Его прямой взгляд в темноте трудно было оценить. Но взгляд был беспокойный, и Милане почудилось, как будто Дэн что-то важное сейчас определит для себя, услышав ее ответ.