Опция «Выход» не предусмотрена
– Куб?
– Коммутативное устройство безопасности.
Предмет оказался легким, монолитным, лишь в торце была пластиковая шторка, под которой скрывалось обычное интерфейсное гнездо для зарядки и передачи данных. Я вернул устройство, посчитав безопасным. Лена же схватила его так, словно мать потерянного ребенка, и спрятала обратно за пазуху.
– Значит, ты меня убивать не будешь?
– Опять ты за старое! – со стоном воскликнула она. – Нет же! Ты нужен живой. Мы вообще никого не убиваем, это бессмысленное расходование ценного ресурса. Не знаю, что ты там себе нафантазировал, но мы человеческую жизнь ценим дороже всех на свете.
– Но и уйти мне не дашь.
– Я всего лишь слабая хрупкая женщина. Как я могу тебе помешать? – с грустной улыбкой она развела руками. – А вот те, кто ждут тебя на выходе из квартиры, не дадут.
– А если ты скажешь, что мы договорились?
Она покачала головой, продолжая улыбаться.
– Мало сказать. В этом случае предусмотрена определенная последовательность действий. Тебе не понравится.
– А вдруг?
– Ну, смотри, – со вздохом сказала Лена и начала загибать пальцы: – Сюда заходят подготовленные люди. Вешают на твою ногу следящее устройство. Везут тебя в определенное место…
– Ладно, я понял. Сколько их в подъезде?
– Много. В подъезде за дверью, в подъезде этажом ниже, в подъезде на выходе. Все перекрыто. Разве что ты умеешь летать… А ты не умеешь.
Мы одновременно посмотрели на окно.
– Я попробую.
– Даже не сомневалась! – с облегчением выдохнула она. – В кладовке на крючке висит пакет. Увидишь. Неси сюда.
Я вопросительно посмотрел на нее.
– Принесла бы сама, но не хочу тебя нервировать. Еще саданешь меня по затылку в профилактических целях.
Секунду посомневавшись, я все же сходил в забитую хламом кладовку, где на привинченных к стене крючках среди непотребного вида шмотья действительно обнаружил кричаще-яркий пакет. Внутри обнаружились внушительная пачка денег, полностью заряженный девяносто девятый «Вальтер» в изящной желтой кобуре, массивный электрошокер, рация СВ-диапазона, мобильный телефон, покрытая защитными голограммами и чипами золотая пластиковая карточка с объемным изображением бывшей жены, ключи от машины.
– Это? – спросил я, вытрясая содержимое на кровать перед Леной.
– Это. Безопасники подготовили для тебя дежурный пакет на крайний случай.
– Какой еще случай?
– Ну, они же считают тебя тупым и немотивированно жестоким. Поэтому одним из вариантов развития событий была моя нейтрализация с твоим последующим бегством. Вот в побег ты и должен был захватить этот пакет. Что думаешь? – сказала она, оценивающе глядя на меня.
Добро само просилось в руки, но уж слишком все походило на приманку. Да и поведение Лены намекало на это. Даже беглого осмотра хватило, чтобы убедиться в подвохе. В кобуре прощупывалось странное уплотнение под ремешком, который недавно отпарывали, а пачка денег была скреплена массивным зажимом и среди купюр оказались какие-то непонятные прозрачные вставки с металлизированным орнаментом. Про электронные устройства и говорить было нечего. Очевидно, каждый предмет имел следящее устройство.
Лена небрежно смахнула на пол все, кроме пластиковой карточки и ключей от машины.
– Мы с тобой в чудеса не верим, – сказала она, протягивая мне их. – Поэтому я уверена, что тебе не выбраться отсюда. Но! Если вдруг! С помощью этого ключа ты можешь безопасно попасть в любое из наших учреждений и попросить о встрече со мной. Это если передумаешь и наконец захочешь устроиться на нормальную работу.
– А ключи?
– В соседнем дворе за новой жилой высоткой стоит серый «Рено-Логан».
Я покрутил ключи, сомневаясь.
– Почему ты мне помогаешь?
Лена пожала плечами.
– Возвращаю моральный долг. Жизнь в обмен на прощение. Все эти годы я жила с камнем на душе. Я переспала с твоим лучшим другом. Не он со мной. Я с ним. Подмешала ему в коньяк львиную дозу афродизиака. Он был настолько пьян и возбужден, что у него просто не было шансов.
– Зачем? – выдавил я, чувствуя растущую ярость.
– Ревновала и хотела избавиться. Как любой женщине, ты мне нужен был без остатка, весь. К тому же, он мне не нравился. Не терплю таких типов. Ну так что? Прощаешь меня?
Я кивнул, но всего лишь для того, чтобы закончить неприятный разговор. Такое не прощают, даже спустя годы. К тому же, по самодовольному голосу Лены я совсем не был уверен, что была искренна.
– У тебя будут проблемы? – спросил я, кивая в сторону входной двери. – Потом? Может тебя связать или…
– Никаких проблем! – поспешила сказать она. – У меня сплошной профит. Если с тобой что-нибудь случится, то это будет на твоей совести. Я тебе дала шанс, ты его не использовал. А если ты умудришься сбежать, то у меня появится возможность еще больше глумиться над нашими безопасниками, проморгавшими тебя.
Подняв сброшенный на пол электрошокер, я проверил его работоспособность.
– Насколько сильно ты дорожишь теми людьми?
– За дверью? – Лена от удивления часто заморгала, а потом рассмеялась: – Вообще не дорожу!
– Если я их немного помну…
– Доставь мне удовольствие!
Напялив в прихожей разношенные до потери формы и цвета, но зато подошедшие по размеру кроссовки, я осторожно подошел к входной двери и, прислушиваясь, посмотрел в дверной глазок. Никого не видно, но слышно было минимум одного, прямо за дверью. И это плохо. Если бы ждали, то стояли бы не прячась. Значит, подстерегали.
Дверь в квартире была нестандартной, железной, с мощным засовом и тремя замками, бронированным наследием оставшейся после бандитских девяностых прошлого века. Но главное, она открывалась наружу. И была просто захлопнута, но не заперта, хотя я прекрасно помнил, как Лена лязгнула засовом после того, как впустила меня. Значит, пока я мылся в душе, она отперла ее.
Резко нажав на ручку защелки, я буквально прыгнул на дверь, вкладывая в удар вес тела. Дверь с сотрясшим подъезд грохотом распахнулась, буквально сметая всех, кто стоял за ней. Их оказалось двое, в дорогих итальянских костюмах. Одного задело едва и просто толкнуло на ступеньки лестничного пролета вниз, а вот с другим случилась премерзкая оказия. Нелепо болтаясь тряпичной куклой, он висел на двери квартиры напротив. Помнится, в полуобмороке выбравшись из лифта на шестом этаже, я потратил несколько секунд на поиск знакомой двери в Ленину квартиру и приметил необычную соседскую, украшенную коваными бляхами, вензелями и массивным крюком дверного молотка. На него бедолага и насадился затылком. За те пару секунд, что я ошарашенно пялился на него, полы его пиджака потемнели и начали распухать, а потом из-под них на кафель лестничной площадки обильно закапало черной кровью.
Тем временем второй детина уже вскочил на ноги и замер в стойке на полусогнутых ногах, готовый к схватке. Но драться с ним я не собирался. Сделал обманное движение, заставив его выбросить блок, а потом просто наугад ткнул электрошокером. Запахло паленой тряпкой, здоровяк квакнул и мигом обмяк, ничком падая на лестницу.
Снизу подъезд уже гудел от топота многих ног.
На секунду замерев, обдумывая перспективы и не находя их, я юркнул обратно в квартиру. Запер дверь на засов. Без применения режущего инструмента или автогена, быстро вскрыть ее не получится.
– Уже вернулся? – насмешливо спросила Лена, когда я ворвался в спальню. Она все также сидела на кровати, курила и с интересом следила за моими метаниями. Я успел заметить, как она полой халата быстро прикрыла пистолет, уже без кобуры.
– Ты зачем Сашке звонила? – спросил я, раз за разом пробегая глазами по скудной обстановке комнаты и снова задерживаясь взглядом на комоде. – Если уж он так неприятен.
– Звонила? Я? – улыбка сползла с ее лица.
– Он сам сказал. Прости, но ему я верю больше.
– Ну да, звонила, – созналась она. – Но тебя это не касается. По работе звонила.
– А я вот думаю, что касается. Ты меня искала. Так ведь?
Я подошел к окну, бегло осмотрел, удовлетворенно хмыкнул. Окно было прежним, старым, дешевым, с огромным глухим стеклопакетом справа и максимально узкой створкой слева. Несимметричный вид окна объяснялся тогдашней бедностью. В начале нулевых мы с Леной делали посильный ремонт в этой квартире, намереваясь свить семейное гнездышко, и экономили на всем. Вернее, я делал.
– Ну вот у него и спроси. Он же тебе друг, все и расскажет.
– Бывший. Тебе удалось задуманное, – сказал я и начал разбирать окно. Легко отстегнул пластиковые штапики, вынул и поставил у кровати стеклопакет. Лена настороженно следила за моими пока непонятными действиями и даже не отреагировала на слово «бывший». – И вряд ли он что-нибудь уже расскажет. Он исчез. Как Матушкин.
Передо мной зиял ночной пустотой оконный проем метр на полтора. Достаточно для задуманного. А задумал я перебраться в соседний дом. Помнится, когда делал ремонт, прибегал сосед ругаться по поводу шума и строительной пыли, которую сквозняком задувало из нашей квартиры в окна соседней напротив. Нюанс в том, что это была квартира соседнего дома. Многоэтажки были построены зигзагом под острым углом друг к другу и служили защитой для местного гидроузла. Во всех крупных городах бывшего Союза подобные микрорайоны стоят вокруг важных объектов, чтобы в случае войны на себя принять и погасить ударную волну ядерного взрыва.
Я выдернул из комода все ящики, затем поднял его и, разбежавшись, тараном метнул в окно напротив, но этажом ниже. Комод вышиб стекла с перегородками и исчез в темноте комнаты. Лена вскрикнула, из разгромленной квартиры послышался истошный женский визг и заливистый собачий лай. Снизу в это место ударил прожектор, высветив черный провал в обрамлении искалеченной рамы на месте бывшего окна.
– Спасибо, ребятки, подсветите мне, – прошептал я, забираясь на подоконник, а затем повернулся к шокированной Лене. – Напрасно ты все это затеяла.
– Не поняла…
– Мало того, что сама вляпалась в кровавое дерьмо, так еще и меня захотела измазать.
– Что ты несешь…
– Я бы еще понял, предложи ты мне прямо и честно, что угодно предложи. Я бы отказался и мы просто разошлись бы. Но ты решила сыграть со мной, снова обмануть, снова использовать и наверняка подставить под молотки.
– Дурак ты, – понуро сказала Лена. – Как всегда ничего не понял. И как всегда все испортил.
– И с Сашкой ты зря. Это было подло.
Я оттолкнулся и прыгнул. Скорее всего это напоминало нелепую и смешную попытку толстяка взять с разбега олимпийскую высоту. Но мне был важен не произведенный эффект, а результат. Приземлился точно на скользкий отлив, успел схватиться за раму с торчащими кусками стекла и перекинул сразу ставшее грузным и непослушным тело в комнату. Изрезанный осколками, в темноте покусанный мелкой, но очень свирепой псиной, оглушенный переходящим в ультразвук женским воплем, я наугад пробился к прихожей, нашарил ключи в замке входной двери, распахнул ее и вывалился в подъезд. Скатившись по лестнице вниз, я выбежал в ночной тихий двор, на секунду остановился осмотреться, а потом что было сил побежал между двумя домами на пустырь. Но это много лет назад в этом месте был пустырь. Вместо него я уткнулся в решетчатый забор, ограждавший двор новенькой высотки – красивой, освещенной, наверняка со всех сторон утыканной камерами наружного наблюдения. За ней виднелась еще одна, а за той уже шумела трасса. Туда я и направился.
Кубарем выкатившись на засыпанную острым гравием обочину, метрах в ста впереди увидел одинокую фуру-рефрижератор. Двое в свете стоящего на земле фонаря возились у переднего правого колеса. Рядом на земле россыпью валялись гаечные ключи, стоял ящик с инструментами. Из салона доносился приглушенный шансон.
План родился сам собой. Я выбросил ключи от «Рено» и кроссовки, под мышку спрятал пластиковую карточку, обнял сам себя, будто меня был озноб, сгорбился и спотыкаясь подошел к дальнобойщикам.
– Мужики…
Они разом повернулись и у обоих отвисли челюсти – мой жуткий измождено-окровавленный вид перепугал бы кого угодно.
– Помогите. За мной гонятся. Мне нужно куда-нибудь подальше отсюда.
– Гонятся? – хрипло переспросил один из них и, вытирая руки черной промасленной тряпкой, медленно пошел ко мне. – Кто же за тобой гонится, браток?
И тут под разводами мазута на его руках я увидел тюремные наколки.
– Мусора, твари, – решился я на авантюру. – Взяли ни за что. Я просто в парке решил прикорнуть, а тут они. Сначала раздели, а потом били, долго били. Хотели, чтобы я подписал что-то.
– Как же ты здесь оказался, браток?
– На «бобике» меня куда-то повезли. Я на ходу выпрыгнул и побежал через дворы.
Он подошел вплотную и смерил меня взглядом. Потом невыносимо долгие секунды смотрел в ту сторону, откуда я приковылял.
– Ладно, лезь назад. Но только из города. Дальше сам.
– Хорошо. Спасибо.
– Да не испачкай там, – проворчал он мне уже в спину. – Антоха, а ну помоги! Подстели ему что-нибудь. А то изгадит сиденья, чисти потом.
Антоха помог мне забраться в кабину, закутал в провонявшее табачным дымом одеяло и как мешок бросил на спальное место.
– Лежи тут, не трепыхайся, – это было последнее, что я услышал, проваливаясь в черную бездну сна.
Вызов
Ростов встретил меня дождем. Вода стеной, полумрак, раскаты грома, заполненные мутными потоками улицы, парализованный дорожный трафик и ощущение подступающей безнадеги.
Такая погода была мне на руку. Никто не обращал внимания на сутулого типа с опухшим лицом, исполосованным корками порезов, в растянутой рваной футболке, выцветших трениках и галошах. Я напоминал бездомного алкаша в хроническом запое. От меня не только редкие прохожие шарахались, но и бездомные псы сторонились.
Недолго поплутав среди заплесневевших девятиэтажек спального микрорайона, который по уму давно пора было снести, я юркнул в подъезд одной из них и поднялся на седьмой этаж.
На стук в дверь обитатель нужной мне квартиры отреагировал необычно:
– Опять ты? – агрессивно рявкнули из-за двери. – Пшел вон!
– Экстази, это я.
Пришлось чуть отступить и дать себя разглядеть в дверной глазок. Экстази всегда был излишне подозрителен, но на сей раз превзошел даже самого себя.
– Да я это, я! Открывай!
На весь подъезд лязгнул замок, однако дверь приоткрылась лишь на длину цепочки и в щель одним глазом просунулась заросшая многодневной щетиной толстая репа Экстази. Вид у него был озадаченно-испуганный.
– Ты?!! Ну и морда! Опять забухал, что ли?
– Ты собираешься меня впускать? – я настороженно оглянулся на лестницу, откуда несколькими этажами ниже донеслись голоса.
– Вообще-то, я занят!
– Открывай!
Экстази нехотя приоткрыл дверь ровно настолько, чтобы я мог протиснуться, и тут же быстро и с сотрясшим весь подъезд грохотом захлопнул, затем прильнул к глазку.
– Слушай, ты хоть и хороший айтишник, но мозгов у тебя все равно как у курицы, – я усмехнулся и тут же скривился от пронзившей лицо боли. – Если бы за тобой следил я, то засел бы этажом выше и слушал твою дверь. Дурень, меньше шума и возни – больше толку.
Я глянул на него и от отвращения желание усмехаться сразу улетучилось. Последний раз мы виделись больше полугода назад и за эти шесть месяцев Экстази превратился в образцовую скотину. Смердящий, косматый, небритый, здоровенный увалень в обтягивающем жирные телеса засаленном до зеркального блеска халате неопределенного цвета, в дырявых тапках с торчащими, словно когти, черными нестриженными ногтями выглядел переходным звеном между человеком и свиньей в луже грязи.
– Выглядишь хреново, – не без злорадства сказал я. – Что случилось?
– Что случилось? Что случилось?! Да уроды какие-то приходили. Я уже три дня не сплю!
– Какие еще уроды?
– Да про тебя спрашивали!
Я заглянул в его глаза – чистые, трезвые, вменяемые. Да и судя по владевшей Экстази раздражительности, сегодня никакой дурью он не закидывался. Это вселяло оптимизм.
Грубо оттолкнув его с пути, я прошел в единственную жилую комнату квартиры. Торя путь через скопища компьютерного хлама, я пробрался к столу, смел со стоявшего рядом кресла какое-то тряпье и, с сомнением посмотрев на бурую от подозрительных разводов обивку, все же сел.
– Эй! – тут же заголосил сзади Экстази. – Я просил?
– Завали! – рявкнул я и он тут же втянул голову в плечи, отпрянув. При желании он мог бы легко меня в бараний рог скрутить или просто раздавить, усевшись, но кроткий овечий нрав даже мысли о подобном не допускал.
Порывшись в недрах штанов, я из секретного кармана на молнии извлек подаренную бывшей женой пластиковую карточку.
– Вот, полюбуйся. Это по твоей части.
От одного взгляда на пластик Экстази чуть не взвыл.
– Охренел? Убери! Говорю же! По твою душу приходили какие-то уроды. И еще бомж какой-то подозрительный крутится, пожрать просит, а у самого зубы золотые. Кстати, на тебя похож.
– Менты?
– Не, не похоже. Уж больно вежливые. И не блатные.
– Уж точно не блатные. Будут они о тебя мараться.
– Ну чего ты начинаешь! – обиделся Экстази.
– А ты чушь не пори.
У меня вдруг закружилась голова, комната заметно шатнулась и чуть просела, как при землетрясении. Боясь упасть, я схватился за подлокотники кресла.
– Открой окно! Ты когда-нибудь проветриваешь? Ну и вонь.
– Не нюхай, раз не нравится, – пробурчал Экстази, но все же пролез мимо меня к окну и со второй попытки распахнул лязгнувшую форточку.
– Так кто заходил-то?
– Они не представились! – съязвил Экстази. – Трое. Здоровые. В дорогих костюмах. Вежливые. На крутой тачке прикатили.
– И так уж прямо про меня спрашивали?
– Ну, не то чтобы про тебя, хотя может и про тебя.
– Не юли!
– Имен они не называли, – поспешил уточнить Экстази. – Но я сразу про тебя подумал. Вот прямо с первой секунды разговора. А мы ведь с тобой несколько лет вообще не виделись.
– Не гони. В начале года пересекались.
– Да? А мне казалось… Короче! Я сразу про тебя подумал. Они с порога спросили, оказываю ли я незаконные услуги частным детективам? А кроме тебя, у меня среди сыщиков клиентов нет. Да и зачем вообще такое спрашивать? Ясно же, что припугнуть хотели. Не намекали, а прямо сказали, что знают о наших шашнях.
Он принялся рыться в хламе на столе, пока не нашел белый прямоугольник визитки.
– Вот. Сказали позвонить по этому номеру, если вдруг ко мне обратится такой частный детектив. Обещали хорошие деньги.
– Хорошие? – с прищуром спросил я, зная чрезмерную любовь Экстази к наличности.
– Ну я же не крыса, ты знаешь!
На безликой визитке кроме телефонного номера ничего не было.
– Пробивал этот номер?
– Конечно, первым делом. Какой-то санаторий или госпиталь, я так и не понял. Лажа, короче.
– Не парься, – я вернул ему визитку. – К тебе пришли потому, что ты занимаешься левым пластиком и каждая собака в городе об этом знает. Уверен, что они обошли всех твоих белых, серых и черных коллег с тем же предложением.
– Уверен или знаешь?
– Если бы знал, то сказал бы прямо. Перед приходом я твою квартиру целый час пас. За тобой не следят.
– Да сейчас в кустах никто не сидит, – стоял на своем Экстази. – Поставят камеру размером с муху или спутник направят.
– Ты ври, да не завирайся! Тоже мне, спутник!
– Ну, со спутником я может и перегнул, но направленным лучом из соседнего дома…
– Короче! – перебил я его. – Твоя жирная персона пока никому не интересна, можешь спать спокойно и бомжей ни в чем не подозревать. Вот если позвонишь по этому номеру и расскажешь о моем визите, тогда на твою вонючую тушу и слетится туча трупных мух.
– Не позвоню, – проворчал Экстази, все еще оставаясь при своем мнении.
– Мы уже полчаса шкуры трем. Если бы квартира была под колпаком, в дверь уже ломились бы те самые типы в дорогих костюмах.
Экстази заметно расслабился, успокоенный моими доводами. На самом деле он был прав. Настоящие профи никуда бы не ломились, а спокойно ждали бы меня на выходе из квартиры. Просто за Экстази действительно никто не следил, пока за ненадобностью.
– Дай-ка гляну на этот кусок дерьма? Хочется понять, из-за чего весь кипиш.
Я снова протянул ему карточку. На ее осмотр потребовалось не больше пяти секунд.
– Ты ничего не перепутал?
– А что?
– Да это же дешевка!
Сначала я удивился и заподозрил Экстази в лукавстве ради доказывания правоты, любил он до последнего свою линию гнуть. Но потом вспомнил бланк с золотыми каемками и загадочными латинскими словечками, свою бывшую вспомнил. Действительно дешевка.
– А эти голограммы, объемные фото?
– Конечно, для динозавров вроде тебя это выглядит дорого и богато, но на самом деле не стоит вообще ничего. При печати от ста штук рентабельность без вариантов уходит в плюс. Заказывай хоть голограммы, хоть шелкографию, хоть какую фактуру. А если есть время подождать доставку пластика из Китая, то такую забаву себе может позволить даже безработная домохозяйка.
– Ну что-то же эта карта содержит? Чип или магнитная полоса? Это же не просто кусок пластика с фотографией бабы?
– Чип тут какой-то есть, но обычный, можно сказать примитивный. Это самый обыкновенный пропуск. Прокси-карта. Чип – для электронной системы, морда лица – для живого охранника. Хотя, – Экстази брезгливо покрутил карточку в руке, – по идее, здесь должна быть еще инфа. Фамилия, должность и так далее.
– Скопировать и слегка изменить сможешь?
Экстази аж подпрыгнул и заметался по комнате, как медведь в тесной клетке – яростно топоча, сметая все и вся.
– Спятил? Да тут такие дела творятся! Ты бы слышал, что мне наобещали! И что отрежут, и что отстрелят, и где утопят!
– Ты же говорил, что те уроды были вежливыми, – с улыбкой напомнил я.
– Ну!.. – Экстази от бессилия засопел. – Я просто предположил, чем все закончится.
– Ничем для тебя не закончится. Если языком трепать не будешь.
Я достал несколько крупных купюр в местной и европейской валюте. При виде денег Экстази сразу присмирел и не отрываясь смотрел на вожделенные бумажки в моих руках. Боясь, что его от перевозбуждения удар хватит, я протянул ему деньги.
Трясущимися руками пересчитав несколько раз, при этом млея от удовольствия, он вдруг спохватился и принялся прятать сокровище в недра изодранного халата.
– Я так понял, ты принимаешь заказ, – не столько спросил, сколько констатировал я.
– Принимаю.
Он полез в ящик компьютерного стола, извлек ювелирный монокль и, воткнув его в складки жира на месте век, принялся более тщательно изучать пластиковую карту.
– Не просто дешевка. Халтура, – заключил он. – Даже желтые братья в каком-нибудь Тянь-Пяне провинции Сунь делают лучше. Наверняка клепают где-то здесь.
Он швырнул монокль на стол и, потирая переносицу, сказал:
– А теперь конкретно и подробно о том, что ты от меня хочешь.
– Есть некая организация с сетью филиалов, разбросанных по нескольким городам. Вряд ли для каждого филиала существуют уникальные ключи. Но если ключи универсальные, но именные, то должна быть база данных с персональными сведениями на каждого сотрудника, владеющего таким ключом. Даже я понимаю, что связь с этой базой осуществляется через интернет. Скачай эту базу.
– Ни хрена ты не понимаешь. Может в каком-нибудь кино так и работает, но в жизни все проще и надежнее. Есть контролер-считыватель, в его память занесены номера таких карт-пропусков. Подносишь карту – открывается замок, турникет, лифт и тому подобное. Иногда связь осуществляется через сеть, бывает, но опять же передаются и проверяются на допуск к системе номера карт. Никаких баз данных, никаких личных сведений. Только номера карт из списка. Есть карта в списке – дверь откроется, нет – не откроется. Все просто.
Экстази развел руками и одновременно пожал плечами, как будто извинялся.
– Этот кусок дерьма нет смысла копировать. Он уже наверняка мертвый. Достаточно просто заблокировать привязанный к карте номер. Скорее всего это сделали через минуту после того, как ты ее спер.
Я строго посмотрел на него, а потом примирительно улыбнулся:
– Нет. Я не спер. Мне ее подарили. Это рабочий пропуск в КУБ.
– Что за КУБ?
– Условное название того предприятия. Не люблю безликости, – уклончиво сказал я. – Мне нужно, чтобы ты его скопировал. Несколько раз.
– Ну, – Экстази почесал затылок. – Я уже давно таким не занимаюсь. Ты же знаешь, я в основном по части банковских карточек. С прокси-картами я давно дела не имел.
– Не тяни кота за мошонку!
– Ну ладно, – махнул он рукой. – Попробую. Вдруг в этом твоем КУБе бардак. Покопаюсь в нем, проверю. Если окажется, что список имеющих допуск номеров бесконечен, тогда попробуем запилить парочку левых карт.