Письма в никуда
Мужчина зло посмотрел на неё, однако предпочёл согласиться. На последних словах лицо его чуть смягчилось, став не таким жёстким, как прежде.
«Как его зовут? Надо бы нам с ним познакомиться», – подумала Анна. Присутствие хищника ощущалось до сих пор – не хотела бы она быть его врагом. Да и вообще предпочла бы не встречаться.
– Что ж, тогда я принесу ваш… – она бросила взгляд на часы, – поздний завтрак сюда.
И поспешила выйти.
Дети обнаружились, как и рассказывал Витан, на кухне. Дружное трио невероятно обрадовалось и побежало обниматься, стоило ей только появиться на пороге.
– Мам, а мы Витана покормили! Он сказал, что у нас до завтра останется. Ты не беспокойся, мы за ним присмотрели! – серьёзно сказал Фил.
Вот это уже больше походило на правду: а то покормил он их, присмотрел. Хотя прежде Анна тоже так считала бы, будь она на его месте, но здесь и сейчас у них другая жизнь. Всё теперь по-другому.
– Бри, пожалуйста, собери экстренную сумку, – попросила она. – Фил, помоги сестре. Если всё нормально, идите к Эмбер. Оставайтесь у неё, пока я вас не заберу. Не надо мешать гостям.
– Они нежеланные гости? – осторожно уточнил он.
– Пока не знаю, но всё возможно, – честно ответила она. – Вы помните, что делать, если что-то пойдёт не так?
У неё умные дети. Они знали: даже тот, кто кажется другом, может предать. Такова их жизнь: лучше смотреть на ситуацию реально, чем прятаться за иллюзиями.
Троица послушно кивнула и убежала. Собрав на поднос завтрак, Анна понесла его больному, но перед дверью чуть притормозила и таким образом невольно подслушала часть разговора. Мужчины говорили на хасти, языке одной из давно поглощённых стран. Это достаточно странно, ведь в Империи говорили на общем языке, который изначально был у страны-захватчицы. Вначале она была небольшим королевством, которое затем превратилось в огромное государство. Её название уже практически не упоминалось, люди называли её просто Империей, а язык – общим (куда реже – имперским). Это всё, что Анна знала от Эдварда, а он – от тех пойманных диверсантов.
То, что Анна знала язык говорящих, было настоящим чудом, что даже не верилось, ведь одна из её прабабок была из Хасти. Её выдали замуж как раз перед его завоеванием, и всех детей в их семье обучали этому языку по требованию той самой прабабки, всегда упоминавшей какое-то пророчество, каких-то оракулов… В общем, знание этого языка было своеобразной семейной тайной, в которую она не вникала, но язык исправно учила. Конечно, за прошедшее время он частично изменился, но понять все еще было можно.
– Почему она называет тебя Витаном? – оказывается, кое-кто ещё скрывал своё истинное имя. – Подожди, это случайно не та вдовушка, у которой ты отлеживался в течение пары недель несколько лет назад?
В словах присутствовал неподдельный интерес. Да, Витан считал её вдовой, хотя, может, так оно и есть. Кто знает, ведь прошло пять долгих лет.
– Рон, перестань, она не такая! – с нажимом сказал Витан, видимо, решив защитить.
– Все они не такие. Так что тогда произошло? Помнится, ты так и не рассказал толком…
– Так получилось, долгая история…
Анна для приличия постучала и вошла.
Мужчины обернулись к ней. Витан улыбнулся, незнакомец смотрел хмуро. Затем Витан продолжил говорить, также на хасти. Это было достаточно невежливо, но она сделала вид, что ничего не понимает.
– …да это уже и не важно, – Витан чуть помолчал и добавил уже бодрее, явно переводя тему разговора: – Плохо, что мы не нашли герцогиню Коррильскую.
В этот момент Анна не смогла сдержаться. Вскинув голову, она тут же встретилась взглядом с проницательными глазами Рона, который в этот момент смотрел на неё:
– Вы понимаете хасти?
Надо было срочно что-то придумать. О, боги, боги…
– Вы упоминали герцогиню Коррильскую! – попыталась выкрутиться Анна, говоря исключительно на языке Исхина.
– Вы знаете о том, где она? – мужчина тоже перешёл на «понятный язык».
– Зачем вам она? Хотите обогатиться за её счёт? – невесело усмехнулась она.
– Анна, зачем вы так? Мы не сделаем ей ничего плохого… – начал уверять Витан.
Окончательный план созрел мгновенно. Прости, Эсми.
Некоторое время Анна смотрела на гостей, пока окончательно не решилась:
– Хотя вы всё равно уже не сможете ей навредить, тем более помочь… Пойдёмте.
Она поманила Витана за собой, направившись к выходу.
Молча они дошли до чёрного хода, потом на улицу, немного вглубь сада. Там, под цветущей вишней, был небольшой холмик с простым камнем сверху.
– Вот здесь и покоится герцогиня. Хочется верить, что её никто больше не побеспокоит.
– Но как? Не может быть! Донесения из Исхина, пророчество…
Как видно, шпионы всё-таки узнали об отсутствии семьи Анны. Странно, но лучше не вникать. Скорее всего, у её гостей имеются какие-то дела с имперцами.
– Не удалось спасти ни её, ни ребенка. Я не бог, а простая повитуха. Герцогиня не хотела жить.
Он по-прежнему растерянно смотрел на Анну, как будто герцогиня не была ему знакома лично, но от её нахождения зависело что-то очень важное.
– Зачем она была вам нужна?
– Оракул огласил новое пророчество, к тому же были некоторые донесения. Мы думали, что речь идёт о ней, поэтому и искали… – Витан встрепенулся, будто вдруг понял, что сказал лишнее, и пристально взглянул на неё. Анна же сделала абсолютно равнодушный вид и посмотрела на цветущую вишню, удивительно прекрасную, воздушную. Улыбнувшись цветам, она вдруг поняла, что всё сделала правильно. В тот момент в ней окончательно умерла та самая герцогиня Коррильская. А может, её и не было вовсе… тогда она и не соврала. Ну, разве что совсем чуть-чуть.
Витан возвращался потерянным, явно о чём-то судорожно размышляя. Анна же ощущала некую лёгкость, как будто сбросила тяжелый камень с души. Не было больше прошлого, осталось только настоящее.
– Ну что? – требовательно спросил больной, как только они вошли. – Вы быстро. Где она?
Он резко подался вперёд, но тут же скривился и быстро опустился обратно на подушки.
– Она мертва, – отстранённо ответил Витан, по-прежнему сосредоточенно думая о чём-то своем.
– Не может быть!
– Это она, никаких сомнений.
– Вот демоны… – прозвучало на исхине, а дальнейшая речь была произнесена уже на незнакомом Анне языке. Женщина поняла, что это ругательство. Получалось так витиевато, что она невольно заслушалась, одновременно радуясь, что они поверили ей.
– Что с ней случилось?
– То, что чуть не случилось со мной, когда меня спас Витан. Однако её спасти было некому. Герцогиня была ещё жива, когда я нашла её тело. Пыталась помочь, но она не хотела жить. Я просто не смогла ничего сделать… – Анна мысленно перенеслась в тот день. Ужасно, когда на руках умирает родной человек, а ты никак не можешь ему помочь. Тогда это казалось самым страшным, но куда страшнее стало жить с осознанием, что во всём случившемся есть и её вина. Не уследила, не спасла, не вылечила, хоть и была старше, опытнее, сильнее…
Мужчины, к счастью, не заметили её удручённого состояния – они сами пребывали в какой-то растерянности, будто мысленно просчитывали варианты и дальнейшие действия. Анна не стала мешать им, только напоследок порекомендовала больному по возможности поспать и напомнила, что ближе к вечеру принесёт ужин. Затем развернулась и пошла прочь. Никто не задерживал её, даже особо не прислушиваясь к сказанному. Похоже, все трое нуждались в отдыхе.
Глава 4
Отдохнуть толком не получилось. Анна покачивала головой, пока готовила ужин: в мысли пробиралось неприятное осознание, что нежданные гости принесут одни неприятности. Прокормить двух взрослых мужчин – первая из них, и Анна собиралась стрясти с мужчин компенсацию: чем больше, тем лучше.
Когда блюда были уже почти готовы и по дому стали расползаться соблазнительные ароматы вкусной еды, в кухню зашёл Витан (или правильнее теперь называть его Витольдом), с интересом посматривая на плиту. Мужчины…
– Ещё чуть-чуть постоит, и будем ужинать, – уведомила Анна, на что Витан довольно улыбнулся. – Как больной?
– Заметно лучше! Анна, я не могу выразить, как вам признателен…
– Витан, вы всегда можете выразить свою благодарность в материальном эквиваленте. Как в прошлый раз, помните? – тогда он щедро отплатил ей, хоть она и отказывалась брать деньги и продукты. Однако они потом долго на них существовали. Пожалуй, его щедрость в какой-то степени помогла им выжить. Да, когда-то ей было трудно взять это, по сути, заслуженное вознаграждение. Сейчас же, без стеснения и угрызений совести, она была готова принять какую угодно плату. – Также я не буду скрывать, что после вашего ухода доложу о случившемся страже. Надеюсь, вы поймёте.
Мужчина странно посмотрел на неё, но возражать не стал.
– Конечно, я всё понимаю. Как только стемнеет, мы сразу уйдём, а благодарность я передам как-нибудь при случае. Надеюсь, вас это устроит?
– Конечно-конечно, – быстро заверила Анна, ведь такой вариант развития событий её вполне устраивал.
– А где дети? Что-то их не слышно, – следующий вопрос Витана застал её врасплох.
– В гостях, чтобы не мешали, – соврала она, даже не оборачиваясь.
– Анна, вы нас опасаетесь? Мы не причиним вам вреда.
– Витан, – она резко развернулась и посмотрела ему прямо в глаза, – вы же знаете, в каком мире мы живём. Я просто стараюсь уберечь детей. Неизвестно, какие последствия могут быть от этой маленькой помощи.
– Что ж, вы правы, – протянул он.
– Ещё вопросы? Нет? Тогда берите поднос. Нужно осмотреть и накормить больного.
Витан послушно взял поднос и пошёл следом. Больной, дремавший вплоть до их прихода, открыл глаза и в очередной раз начал внимательно рассматривать Анну. Такой интерес изрядно нервировал, как и то, что на уровне инстинктов она до сих пор ощущала опасность, исходящую от незнакомца. Для неё это было странным: к раненым она всегда относилась как к заведомо более слабым. С этим мужчиной всё было не так, ведь даже на Витана она реагировала иначе, считая его если не другом, то приятелем.
Решив не задерживаться, Анна быстро осмотрела рану, ещё раз удивилась высокой скорости регенерации и нацепила дежурную вежливую улыбку, чтобы попрощаться до ночи. Рон неожиданно улыбнулся в ответ. Его улыбка завораживала ничуть не меньше, чем ранее – глаза, которые тоже улыбались. Искренне улыбались. А ещё ей показалось, что его взгляд изменился, став более мужским, оценивающим и внимательным. Впрочем, он не стал от этого менее опасным и жёстким. Скорее, его взгляд говорил, что здесь и сейчас опасность не грозит. И… что Рон заинтересован. Анна мысленно поморщилась: чуть не умер, а всё туда же.
Эти наблюдения не понравились ей, хотя она и списала их на переутомление, из-за которого в голову лезет всякий бред. Наверное, нечто странное отразилось на её лице, потому что Рон обеспокоенно спросил:
– Что-то не так?
– Нет-нет, – поспешила заверить она, – всё хорошо. Даже лучше, чем я ожидала. Думаю, ночью вы сможете уйти и отыскать настоящего целителя.
– Анна, не переживайте, мы уйдём. Я понимаю, что мы причинили вам значительные неудобства, и вы обоснованно нас опасаетесь, – заверил Рон. Было видно, что он искренне благодарен за помощь.
– Что ж, тогда я оставляю вас до ночи. Вам нужно отдохнуть перед уходом, – не стала развивать тему она и поспешно направилась к двери. Возможно, это было похоже на бегство, но Анне было некомфортно в присутствии больного, пусть в последнее время он и пытался показаться благодарным. И это в собственном-то доме!
Её вполне ожидаемо не попытались остановить.
Время до ночи тянулось очень долго. Анна ходила, мечась из угла в угол, по комнате и тщетно пыталась уснуть. В голове ураганом носились мысли. Кто бы мог подумать, что обычный раненый незнакомец вызовет в ней такие противоречивые чувства. Даже захотелось оставить Рона в своём доме на более длительный срок, чтобы убедиться в его выздоровлении. Но эта мысль тут же была быстро отброшена, а ей на смену всё приходили другие – сон никак не шёл.
Анна даже не заметила, когда и как уснула, однако ей показалось, что сон длился считанные секунды. Её разбудил Витан, легко тронув за плечо. От этого осторожного прикосновения она резко дёрнулась, не совсем понимая, что происходит и где она находится. На неё вновь накатила волна паники, смешанная с чувством беспомощности и ужаса непонимания.
Витан сразу понял, что напугал женщину, и попробовал извиниться:
– Простите, но уже почти три. Нам пора уходить. Рон ждет в гостиной.
Ей стало немного стыдно за своё поведение, и это, как ни странно, помогло успокоиться. Анна поспешно встала с кресла, взглянула в зеркало и ужаснулась: глаза красные, волосы всклокочены, на щеке остался след от подушки – ну и вид! Она хоть как-то попыталась привести себя в порядок. Витан усмехнулся такому резкому перепаду настроения.
«Ну и пусть… – обиженно подумала она, – в конце концов, я женщина. А об остальном подумаю потом… когда-нибудь…»
Она вышла в гостиную вместе с Витаном. Рон сидел в кресле у двери, ведущей к чёрному ходу. Он был всё ещё сильно бледен, но выглядел уже значительно лучше. Как целитель Анна видела это отчётливо. При их появлении он вдруг встрепенулся и попытался встать, видимо, чтобы пойти навстречу. Но зачем он это сделал, непонятно.
Подняться больному не удалось, и он тяжело опустился обратно. Червячок неспящей совести в очередной раз попытался пробиться сквозь толщу разума, но эти попытки были пресечены. Витан же поспешил на помощь больному, придержал его и помог встать на ноги. Анна тоже хотела поддержать его, но её помощь как будто была не замечена. С опозданием она поняла: для мужчин она так и оставалась слабой женщиной, и даже в своём состоянии Рон не посчитал возможным принять её помощь. Ну что ж, значит, хоть какое-то понятие о чести у него имелось, это не могло не радовать. Чтобы как-то помочь больному, Анна незаметно наложила на него простенькое обезболивающее заклинание. Путь для больного будет трудным, и неизвестно, что ждёт их по дороге обратно.
Далее случилось кое-что ещё более неожиданное. Рон протянул руку, и Анна, к собственному удивлению, протянула свою в ответ. Его рука завладела её тонкими пальчиками, и он согнулся в лёгком поклоне для поцелуя, лёгкого поцелуя нежных пальчиков в стальном капкане его руки. Всего секунду длилось невесомое прикосновение чуть шероховатых губ, но её словно током пронзило. Ощущение было столь ярким и непривычным, что она неожиданно ощутила, как краснеют щёки. Казалось, что мужчина испытал схожие чувства и тоже был несколько удивлён из-за случившегося. Надо отдать ему должное, со своими чувствами он справился гораздо лучше: по крайней мере, не покраснел. Но теперь Анна была уверена, что Рон – аристократ. Сама же сцена произошла так грациозно, гармонично, даже немного почтительно, что на несколько секунд она даже успела представить их на каком-нибудь приёме или балу. Совсем как в прошлой жизни…
И всё же, согласно этикету, этот поступок выглядел несколько неприлично: они до сих пор оставались непредставленными друг другу, да и сама ситуация не располагала к проявлениям галантности. Между тем Рон выпустил её ручку из захвата и, пристально глядя в её глаза, произнёс:
– Анна, спасибо вам! Не нужно видеть во мне врага, ведь теперь я ваш должник, – он был предельно серьёзен и, казалось, хотел сказать что-то ещё, но женщина решила как можно быстрее прервать прощание, сказав:
– Вы ничего мне не должны, скорее Витану, потому что ваша жизнь шла взамен моей… – глядя в пол, она помолчала. – Что ж, думаю, вам лучше поторопиться, иначе вы можете не успеть найти целителя до конца действия обезболивающего заклинания.
Лишь договорив, Анна поняла, что проговорилась, ведь по легенде она простая повитуха, которой заклинания недоступны. Хотя…
На этих словах он чуть заметно улыбнулся. О, боги, неужели тоже всё понял? Однако сразу после этого она услышала:
– Простите, нам действительно пора. Пойдём, Витан.
Они так и отправились к двери: Витан – поддерживая, Рон – опираясь. В голове Анны опять мелькнуло предположение – не лучше ли было дать больному отлежаться пару дней? Но нет, здравый смысл в очередной раз не дал победить совести, и она промолчала.
– Будьте осторожны и прощайте, – сказала Анна, уже практически закрывая дверь.
– До свидания, Анна, до свидания, – ответил Рон, особо выделив интонацией слова прощания. В его глазах плескалась тьма, лишь немного подсвеченная огнём лампы, несущим тепло и свет через свободный дверной проём. Она манила, завораживала, не давала отвести глаз. Ещё ни у кого Анна не видела такого взгляда.
Из мимолетного оцепенения вывели слова, брошенные Витаном:
– Пойдём, Рон, в самом деле, нам лучше поторопиться. Спасибо, Анна… и прощайте.
И они ушли. Анна поспешно закрыла дверь, постояла у неё какое-то время, а затем всё же отдёрнула штору, чтобы убедиться – гости действительно ушли. Их уже не было видно. За окном сгущалась тьма, совсем как в глазах раненого: такая же тёмная и манящая. Часы пробили три – «ведьмин час» пришёл.
Глава 5
Анна, вновь не находя себе места, ходила из угла в угол по камере. По просторной, достаточно уютной камере замка Роял. Да, не в казематах стражи, где располагаются обычные уголовники, а в застенках крепости, куда попадают особо опасные преступники. Она находилась там уже двое суток, двое демоновых суток сидела в заточении. Её исправно кормили, проверяли её присутствие и… всё. Анна измерила свою камеру шагами вдоль и поперёк, рассмотрела каждую деталь: маленькое зарешёченное окошко под самым потолком, деревянную лежанку со старым матрасом, набитым соломой, холодные каменные стены. Тюремщики обращались с ней довольно грубо, но сдержано, тогда как с её соседями по несчастью не церемонились: могли толкнуть, наградить тяжёлым ударом или даже избить. Радовало также то, что ей досталась не самая плохая камера, ведь по разговору охранников Анна поняла, что всего уровнем ниже камеры значительно хуже. Там властвуют крысы, сырость и гниль.
В другой части подвалов находилась пыточная комната. Иногда до её ушей долетали крики, стоны или уже бессильные хрипы тех, кого там пытали. Анна старалась не думать об этом, отгоняя ужасные картины. Также из бесед надзирателей она поняла, что сам Главнокомандующий, Его Высочество принц Родольф Освальд Норберт Милийский, приказал доставить её. Эти стражники вообще были очень разговорчивы, однако, увы, только между собой. Анна понимала, что её не трогали всего лишь временно, так как больше никаких распоряжений насчёт неё не поступало. Но долго ли это продлится, она не знала. На сальные шуточки просто не реагировала, как и на предложения заслужить поблажку перед предстоящими пытками. Мужчины в красках описывали то, как обычно пытают и издеваются над такими, как она, уделяя особо внимание действиям, которые производят в тот момент, когда все нужные показания уже выбиты. Мрази.
Предложенную «помощь» Анна не рассматривала и просто перестала реагировать на слова мучителей, здраво рассудив, что если приказ отдал лично Главнокомандующий, то ни о какой поблажке и речи быть не могло. Если ею займётся главный палач, как за глаза, исключительно шёпотом, называли Его Высочество, то от неё вряд ли хоть что-то останется. А тому, что останется, будет всё равно. Не получив согласия в последний раз, надзиратели оставили её в покое, пообещав вернуться за ответом позже. Однако это «позже» длилось уже два дня.
Ожидание выматывало морально и, казалось, даже физически. Анна радовалась лишь тому, что на момент её ареста детей не было дома, и молила богов, чтобы Эмбер сдержала обещание и позаботилась о них. Наверняка она узнала, что за Анной явились гвардейцы, и спрятала детей. Хорошо, что Анне хватило мозгов не сопротивляться при аресте. Мысли путались в её голове, она неосознанно начала готовиться к худшему и вспоминала прошедшие сутки, пытаясь найти смягчающие обстоятельства. Пробовала и поспать, но воспалённое сознание реагировало на каждый шорох, поэтому пришлось просто сидеть с закрытыми глазами и думать.
Она ведь действительно не ожидала ничего подобного. В момент, когда в дверь дома постучали на самом рассвете, Анна подумала, что по какой-то причине вернулись недавние гости, и опрометчиво открыла дверь. Ту самую злосчастную дверь чёрного хода. Кто бы мог подумать… «Сама бы и подумала… раньше», – грустно усмехнулась она. На пороге уже стояли гвардейцы, те самые, которые напрямую подчиняются Его Высочеству и занимаются особыми случаями, к которым по какой-то причине отнесли и её саму. Как так получилось? В чём её и могли обвинить, так это в укрывательстве преступников. Возможно, они, совершив что-то предельно ужасное, были пойманы идущими от неё и назвали Анну соучастницей. О, Боги, Боги… Что же делать?..
«Стоп, стоп, стоп! Не нужно себя накручивать! Хотя бы то, что ко мне относятся достаточно хорошо, должно радовать. Всё, конечно, может и измениться, но какой смысл заранее настраивать себя на совсем плохой расклад?» – думала Анна. Да и задержка, скорее всего, была связана с неожиданной неприятностью, которая случилась с Главнокомандующим. От тех же самых тюремщиков женщина услышала, что буквально накануне на охоте его сильно ранил кабан. Она тогда так сильно удивилась, даже несмотря на своё достаточно измотанное состояние. Это надо же такому случиться – не уследили за целым принцем! Люди говорили, он сильный маг, так что либо он получил действительно серьёзную рану, либо счёл персону Анны недостаточно интересной для своего пристального внимания.
«Стоп! Опять не о том думаю. Хотя… о чём мне ещё думать? Времени много… Каков он хоть, этот принц? За всё то время, что я жила в Воли, ведь так и не удосужилась хоть раз пристально взглянуть на изображение Его Высочества. Только мельком. Да и не нужно это в обычной жизни простым людям…»
Анна всегда знала, что есть Главнокомандующий, что он – третий принц Империи, не женат, кровожаден, вспыльчив, имеет колоссальный магический резерв; что от него лучше держаться подальше, не связываясь и не попадаясь на глаза. Знала она также, что с момента захвата их провинции он обосновался в городе. И это было странно. Захват только провинции, а не всей страны в целом, невольно наталкивал на мысль, что имперцам смогли что-то противопоставить. Не победить, но хоть как-то сдержать… хотя они с детьми всё равно оказались по ту сторону. Непонятным было и пребывание принца именно в их городе, ведь он обычно проводил время в Рокассии, столице Империи. Только непосредственно перед очередным вторжением и захватом нового государства он обосновывался у его границ. А тут практически безвылазно сидел в Воли и лютовал сильнее, чем когда бы то ни было в уже покорённых странах: выслеживал, пытал, казнил. И всё чуть ли не сам. У Анны были какие-то смутные предчувствия, что это не просто так. А здравый смысл шептал, что данных для анализа ситуации недостаточно…
Потом мысли её каким-то образом перешли на сон, увиденный после лечения пострадавшего в доме. Анна вспоминала каждый звук, жест и даже запах. Интуиция подсказывала, что это был непростой сон – она разговаривала с Эдвардом по-настоящему. И если бы лишь разговаривала, но даже видела и обнимала его. О, Боги, как же он изменился! Анна искренне надеялась, что он тоже увидел этот сон и запомнил его так же отчётливо, как и она. Разве это вообще возможно? Барьер блокирует любое, абсолютно любое магическое воздействие. Но если не магия, то что тогда ЭТО было? Может, она просто сходила с ума?..
На таких пессимистичных мыслях сознание покинуло её, погружая в сон. Анне снились глаза, которые, как ей казалось, она уже где-то видела. Однако она никак не могла вспомнить, где именно, лихорадочно перебирая известные ей места. Анна не могла отвести от них взгляд, как бы ни старалась. Просто тонула в них, снова и снова стараясь вынырнуть, чтобы сделать вдох. Через секунду, а может, и через целую вечность, она поняла, что больше не тонет. Двое кружились в танце, похожем на вальс, её уверенно вёл партнёр, чьё лицо было невозможно увидеть. Всё внимание было по-прежнему приковано к его глазам, но она чувствовала, что он улыбался, так тепло и нежно. Даже непроглядная тьма стала теплее от этой улыбки.
«Как такое возможно?» – снова подумала Анна, прежде чем вновь провалилась в зловещий мрак, обнявший их обоих. Время от времени в нём едва заметно проступали какие-то образы, силуэты, действия, но она не могла сконцентрироваться на них. Всё её внимание было приковано к бездонному омуту чёрных глаз. Иногда она слышала хриплый шёпот отчасти знакомого голоса:
– Анна… о, Анна, ты здесь…
Отчего-то вдруг стало настолько спокойно и уютно, даже возникло чувство некой защищённости. Чувство, которому здесь и сейчас было не место. Оно появилось там, где априори быть не могло. Как давно она чувствовала защиту в последний раз? Очень, очень давно, уже толком и не вспомнить. В данный момент это ощущение заполнило всё сознание, став глотком свежего воздуха, будто бы эликсира жизни. Анна поверила, что всё наладится, и улыбнулась в ответ так, как улыбалась ещё в прошлой жизни: искренне и открыто, точно к ней вернулось нечто безумно ценное. Пусть она перестала понимать происходящее – это было уже не важно. Разум отчаянно сопротивлялся, ведь она ощущала потребность всё контролировать. Но разве можно контролировать то, чего не понимаешь? Или понимаешь? Боги, неужели это…