Любомудрско-чисторечный словник К. В. Сушичева. Предвведение в любомудрие незнайчества и в любомудрие вообще. Знать не будем!

Аристотель в учении о душе выходит из двух её основных проявлений в живом существе: движения и ощущения; помимо этого он условно признаёт безтелесность души как того, что не есть тело, но что, однако, не может существовать без тела. Не признавая душу как самодвижную причину всякого движения, Аристотель в своём ряду разрядов (категорий) россматривает её как сущность, или «чтойность», или первичную осуществлённость (энтелехию) естественного живого тела, обладающего в можности жизнью («О душе» II 1, 412а27-Ь5). И как нет зрения самого по себе, но зрением обладает здоровый глаз, так, по Аристотелю, нет и души самой по себе, но есть живое существо, состоящее из души и тела.

Можно описать душу так же, как вещный мiр: постигая движения и ощущения живых существ. В связи с этим Аристотель выделяет растительную, ощущающую и разумную душу и отмечает, что умозрительная часть души, или ум, может существовать отдельно – как вечное существует отдельно от временного (De an. 413b25—38). Развивая учение о способностях души, Аристотель описывает питание и повторение, опекаемые растительной душой; пять чувств, желания, страсти, волю, связанные с ощущением; он также ставит вопрос о воображении как об особой способности двоякого рода: связанной либо с чувственным восприятем, либо с разумом, и в разумной душе выделяет рассуждение и мышление. Нарочно задаваясь вопросом, что в душе обладает движущей способностью, Аристотель выделяет стремление и ум, но последний также толкует как своего рода стремление, поскольку сообразное мысли сообразуется и с волей (De an. Ill 10).

Эллинство. Душеведение эллинистических направлений – стоячества (стоицизма) и эпикурейства – представляет собой разработку некоторых положений, в том или ином виде встречавшихся у предшественников. У стоиков душа – определённым образом окачествованный (тёплый) дух. Стоик Зенон называет душу, которая питается выпарением крови и воздухом, «чувствующим выпарением», вероятно, не без влияния Гераклита; при этом то ли все, то ли только души мудрецов сохраняются в эфирной части мiра вплоть до его всеобщего воспламенения (SVF1519—522). Выделяя в душе восемь частей – пять обычных чувств, а также речевое, породительное и ведущее начала (SVF I 143), – стоики рассуждали также о четырёх её способностях: представлении, согласии, влечении и разуме (SVF II 831). Разумность – преимущественное свойство ведущего начала Д. (т. е. разумного), так что даже влечения и страсти суть своего рода деятельность разума. Сочетанием этих двух крайностей, трудно сводимых при определённом рассмотрении живых существ, – вещественничества (материализма) и разумничества (рационализма) – отличается учение о душе стоиков.

Эпикурейцы в этом отношении были более последовательны: душа есть особое сочетание различных неделимок (атомов), частью общих с иными образованиями, частью особых: особенно гладких и круглых, которые по своей тонкости превосходят даже частицы огня. Души безусловно телесны – иначе они не могли приводить в движение тела; и смертны – поскольку с разрушением телесного состава разрушается и душа, не имеющая более ни прежних сил, ни ощущений (D. L. X 63—66).

Угасшее ко 2 в. эпикурейство не дало ничего существенно нового в области учения о душе; стоячество, ничего не прибавив в телесной части учения о душе, в области нравственничества (этики) развило учение о сознательном выторжении души – самоубийстве, что получает дополнительный смысл в связи с учением Сенеки о том, что истинная жизнь души, предсуществовавшей до рождения в этом теле, начинается со смертью тела, которая возвращается к богам (Ad Marc. 18, 6; 24, 5; Ер. 102, 24; 120, 13—15).

Два сохранившихся замечания Александра Афродисийского к аристотелевскому труду «О душе» (Suppl. Arist. II 1, p. 1—100, 101—186) позволяют понять, сколь широк был круг вопросов, связанных с толковкой души в направлении перипатетиков: безсмертие души, её безтелесность, способности, связь души и ума. Платоновский обык отмечен стремлением уяснить отдельные части учения основателя направления, связанные с порождением души в «Тимее» (Плутарх из Херонеи), безсмертием души в целом или только её розумной части (в связи с чем Аттик ругал Аристотеля и некоторых платоников) или одной только разумной души (к чему склонялся Алкиной, рассматривавший также среди прочего вопрос о сродстве душ и одушевляемых ими тел).

Но совершенно новый опыт рассмотрения души был приобретён в обыке, связанной, с одной стороны, с герметизмом и знайством (гностицизмом), а с другой – с христианством. Свойственнное для первого направления представление о душе как о женском начале, отпавшем от Ума, своего Горнего Отца, от света и полноты жизни, ставит вопрос о причине этого отпадения, каковым оказывается исходная ошибка, за которой неизбежно следует наказание – жизнь в теле. В связи с этим могло меняться и понимание платоновского «Тимея»: напр., пифагореец Нумений Апамейский учил о душе мiра как творца, в связи с чем мог выникать вопрос о добром или злом творце. Таким образом в общеплатоническом представлении об сопорядке мiра мог заостряться двойственная часть, намеченный в «Законах».

В границах древнегреческой любомудрского обыка эти уклоны проявились у Плотина, учившего о безсмертии мировой души, но отрицавшего безсмертие отдельных душ: эти отдельные души оказывались у него частями мировой души, дерзостно отвернувшейся от ума и обратившейся к опеке созданного через её посредство чувственного мiра. Разумеется, душа у Плотина не является нароком (принципом) зла, но именно она подталкивает высшее к переходу в низшее как подлежащее ума, его сырьё, в ходе какового перехода и выникает нарок зла – вещество как таковое.

Порфирий вновь возвращается к учению о душе-творце и рассматривает нарочно вопросы о вхождении души в тело и способностях души. При этом Плотин и Порфирий, сохраняя представление о сопорядке мiра, предполагают можность для одной и той же души пребывать на разных его уровнях. Дело решительно меняется у Ямвлиха, не только закрепившего разные виды души – разумные и неразумные – за разными уровнями сопорядка, но и не признавшего можности перехода с одного уровня на другой. Прокл предлагает соподчинение душ (души общие; души умопостигаемые – духи, вестники, удальцы; души отдельные – людей и животных) и подчёркивает промежуточное положение самой оболости души: она есть все чувственные вещи в качестве образца и все умопостигаемые – в качестве подобия («Начала теологии», 195). Последнее нововведение новоплатонства в понимании души было предложено Дамаскием, который рассматривал отдельную человеческую душу как единственную сущность, могущую менить себя самое и своё место в сопорядке мiра.

Источ.: Festugière A.-J. La révélation d’Hermès Trismégiste. Ill: Les doctrines de l’âme. P., 19502 (repr. 1990); Moreau J. L'âme du monde de Platon aux Stoïciens. Hldh., 1965; Dörrie H. Die Lehre von der Seele, – ENTRETIENS 12. Porphyre. Huit Exposes suivis de Discussions (30 aout-5 sept. 1965). Vandv.; Gen., 1966, p. 165—192; Trouillard J. L'âme du Timée et l’un du Parménide dans la perspective néo-platonicienne, – RlPh 24, 1970, p. 236—251; Steel C. G. The changing self. A study on the soul in later Neoplatonism: Iamblichus, Damascius and Priscianus. Brux., 1978; Robinson T. M. Plato’s Psychology. Tornt, 19952; Essays on Aristotle’s «De anima». 1992; Corps et âme. Sur le «De anima» d’Aristote. Sous la dir. de G. Romeyer Dherbey, études réunis par C. Viano. P., 1996. См. также лит. к ст. «О душе» и «Федон».

Ю. А. Шичалин.

Античная философия: Энциклопедический словарь. – М.: Прогресс-Традиция. П. П. Гайденко, М. А. Солопова, С. В. Месяц, А. В. Серегин, А. А. Столяров, Ю. А. Шичалин. 2008.

Душа

представление, выникающее на основе олицетворения жизненных ходов человеческого тела. Для неевропейских народов свойственно олицетворение отдельных сторон жизнедеятельности человека: дыхания, крови, частей и орудий тела, сознания, чувства, движения, здоровья и пр., а также некоторых представлений, связанных со смертью и умершими. Согласно Э. Тайлору, первым из народоописателей (этнографов) познававшему мысль «Д.» в первобытном укладе и выдвинувшему душевое (анимистическое) учение (от итал. anima, «душа») происхождения и развития чудоверия (религии), у древних людей из наблюдения явлений сна, болезни, обмороков, смерти и пр. выникали представления о «двойнике», сидящем в теле человека, но способном покидать его временно или окончательно. Позднее Д. стали приписывать животным, растениям и неживым вещам. Немецкий душевед В. Вундт предлагал различать раннее представление о Д. – «телесная Д.», не отделимая от тела, помещавшаяся в крови, глазах, почках и других частях тела, – и более позднее: «свободная Д.» (психе) в её главных разновидностях: Д. – дыхание и Д. – тень, способная покидать тело. Английский народоописатель Дж. Фрейзер обратил внимание на широко распространённую веру во «внешнюю Д.», способную не просто временно покидать человеческое тело, но и скрываться ради безопасности в посторонней вещи, в теле животного и пр., и выводил отсюда родовщину (тотемизм).

Простое представление о Д. – отождествление её с дыханием (ср. слав, слово «Д.» – от корня «дых-», «дух-», прекращение дыхания – явный признак прекращения жизни: «испустить дух» – умереть). Их сближение или тождество сохранилось во многих языках. Не менее древне отождествление Д. с кровью человека и животных. Этим обусловлен строгий запрет в Свитках (Библии) употреблять в пищу кровь или необескровленное мясо: «ибо душа всякого тела есть кровь его, она душа его; поэтому я сказал сынам Израилевым: не ешьте крови ни из какого тела, потому что душа всякого тела есть кровь его» (Лев. 17, 14). Вместилищем души у многих народов считается также тень, отбрасываемая человеком, его отражение в воде или в зеркале, портретное изображение и т. п. У народов Сибири, Америки, Океании считалось, что похищение (или поедание) Д. человека колдуном, призраком или злым духом вызывает болезнь (Д. – олицетворение здоровья, похищение Д. – болезнь). Широко было распространено и представление о том, что во сне Д. покидает тело и самостоятельно путешествует, принимая при этом вид птицы, насекомого и пр.: отсюда вера в «вещие сны» и их толкование, а также запреты резко и неожиданно будить спящего: Д. не успеет вернуться и войти в тело. Здесь Д. вполне вещественна, не противопоставляется телу и олицетворяет отдельные его отправления (функции). Но довольно отчётливо противопоставлены в сказах (мифах) большинства неевропейских народов Д. живого человека и Д. умершего: Д. живого человека умирает вместе с ним, Д. (или дух) умершего – это совсем иное существо. Д. человека может превращаться в дух умершего или этот дух заново рождается в миг смерти. Многим народам присуще представление о множественности обитающих в одном человеке душ. Так, тюркоязычные народы Сибири (алтайцы и др.) различают Д.: тын (дыхание, не отделимое от человека), кут (жизненная сила, похищение которой влечёт за собой смерть), сюр (призрак, двойник, который может отделяться от тела), кёр-мёс (досл., «невидящий», дух умершего): ару-кёрмёс («чистый») и дьяман-кёрмёс («нечистый, злой»). В древнекитайских сказальческих (мифологических) представлениях у человека – несколько Д., например Д. хунь и по, одна из которых после смерти улетает, а другая остаётся при трупе до его полного разложения; кроме того, существуют Д. лин, находящаяся во всех вещах и существах, жизненная сила ци, духи всех частей тела, а также Д. умерших гуй (злой дух) и шэнь (добрый дух).

Представления о Д. умершего и о её судьбе чрезвычайно разнообразны и связаны с понятием загробного мира. Так, у австралийцев считалось, что Д. покойника сама умирает через некоторое время (т. е. память о ней выглаживается). Для раннесословных обществ свойственны представления о том, что по большей части Д. знатных пользуются в загробном мире жизненными благами, а Д. простых людей влачат жалкое существование или вообще погибают (Полинезия). Наконец, при обострении сословных противоречий, усложнении общественной жизни и общем росте нравственного сознания общества появляется понятие загробного наказания: Д. добрых, справедливых, «праведных» получат вечное блаженство в раю, а Д. злых, «грешников» будут вечно мучиться в нави (аду). Это представление об утешении страдающих надеждой на загробную награду и устрашения грешников несветскими (адскими) мучениями повело в мировых верах (религиях), особенно в христианстве, к резкому противопоставлению Д. телу, к превращению понятия Д. в головное понятие всего вероучения, к убеждённости в ничтожности, греховности тела и телесного и к переносу головной задачи человеческой жизни на спасение Д. Вместе с тем само представление о Д. достигло в христианстве наивысшей степени развеществления, хотя сохранился и чисто человекоподобный её образ.

У многих народов существовало представление о переселении, перерождении (реинкарнаии) душ (метампсихоз), восходящая тоже к глубокой древности. Корни этого представления – вера в родовщинное (тотемическое) переселение (человек отождествляется с родовщинным (тотемическим) предком, поселяющимся в его теле). У некоторых народов (эскимосы, индейцы Северной Америки) есть вера в то, что в ребёнка входит Д. его деда. В Индии передставление о переселении душ прочно связалось с чистинным (кастовым) строем и с учением о нравственной причинности – карме: в награду за строгое выполнение законов чистины (касты) человек получает более высокое рождение, а за их нарушение его Д. (атман) будет наказана рождением в низшей чистине (касте) или в теле животного и пр. То же представление в буддизме получило иное любомудрско-сказальческое (философско-мифологическое) толкование: существование Д. человека и её безсмертие отрицается, но считается, что составляющие личность человека купы душетелесных частей и состояний «скандхи», распадаясь после его смерти, вновь соединяются под действием обязанности (кармы) и создают новую личность.

Источ.: Тэйлор Э. Б. Первобытная культура, пер. с англ. М., 1939; Вундт В. Миф и религия, [рус. пер.], СПБ, [1913]; Лафасг П. Происхождение и развитие понятия души, пер. с нем.. М., 1923; Чернецов В. Н. Представления о душе у обских угров, в сб.: Исследования и материалы по вопросам первобытных религиозных верований. М., 1959; Баскаков З. Б. Душа в древних верованиях тюрков Алтая. «Советская этнография», 1973, №5; Liссert J. Der Seelencult in seinen Beziehungen zur althebrдi schen Religion. В., 1881; Moss R. L. В. The life after death in Oceania and the Malay archipelago, [L., 1925].

С. А. Токарев. Мифы народов мира. Энциклопедия: В 2-х томах. М.: Советская энциклопедия, 1980.

Душа

Уже во времена Древней Греции было вестимо, что орудием (органом) Д. является головной мозг (Алкмеон), сама же Д. представлялась одним из видов вещества: Д. как огонь (Гераклит, Демокрит), дух (воздух) (Анаксимен), смешение четырёх начал (Эмпедокл) и др.

Краткий психологический словарь. – Ростов-на-Дону: «ФЕНИКС». Л. А. Карпенко, А. В. Петровский, М. Г. Ярошевский. 1998.

Душа

Согласно К. Г. Юнгу, душа человека полна противностей: сознательное и безсознательное, мужское и женское, внешненаправленное и внутренненаправленное… Вопрос состоит в том, что по ряду причин, прежде всего общественноукладных (социокультурных), человек видит и развивает в себе лишь одну из сторон единой противоречивой двоицы, а другая остаётся скрытой и непринятой. Человек должен открыть и принять себя в ходе самоосуществления. Скрытые стороны души требуют принятия, являясь в сновидениях, означно (символически) взывая; нужно уметь увидеть смысл призыва, а незамечание или отрицание его, обычное для неподготовленного человека, приводит к распаду, неможности саморазвития и переломным переживаниям и заболеваниям.

Словарь практического психолога. – М.: АСТ, Харвест. С. Ю. Головин. 1998.

Поведение

<…> поведение есть ход взаимодействия меж телом и средой. [3.1, 134] Именно он [механизм условного рефлекса] может объяснить и показать, каким образом наследственное поведение человека, составляющее общежизненное приобретение всего животного рода, переходит в общественное поведение человека, выникающее на основе наследственного, под решающим действием общественной среды. [1.1.2, 73]. Под поведением обычно подразумеваются все те движения, которые производятся только живыми существами и отличают их от неживой природы. Всякое такое движение представляет собой всегда ответ тела на какое-либо раздражение, либо падающее на тело из внешней среды, либо выникающее в самом теле. <…> Поведение животных и человека составляет чрезвычайно значимый вид живого приспособления к окружающей среде. <…> Поведение животных и человека также слагается из ответов наследственных и приобретаемых в личном опыте. Наследственные ответы слагаются из отражений (рефлексов), побудов (инстинктов), некоторых чувственных ответов и представляют общий для всего вида наследственное накопление полезных жизневых приспособлений тела. <…> Всякое действие поведения строится по образцу отраза (рефлекса).

<…> Основной закон поведения: приобретаемые ответы (условные отразы (рефлексы) выникают на основе наследственных (безусловных) и представляют собой, в сущности, те же наследственные ответы, но в расчленённом, сочетанном виде, и выникают они в совершенно новых связях с частями среды. [1.1.2, 70 – 74]. Над всем этим вышается основной вопрос: что превращает слогу (сумму) ответов в поведение, имеющее, как новое литьевое (химическое) тело, целый ряд новых свойств, не данных в его составных частях, и утерявшее целый ряд свойств, которыми обладали его составные части. Так, вода, хотя и есть не что иное, как H2O, не горит, как водород, и тушит огонь, чего не делает кислород. [13.1, 104]. Поведение человека не есть только отправление деятельности жилинного целого (нервной системы), хотя, несомненно, оно осуществляется в конечном счёте через её деятельность. [13.1, 123] <…> (придаёт человеческому поведению) печальное и разговорное целое непрестанной борьбы меж мiром и человеком и меж различными частями мiра внутри человека. [3.1, 71] <…> поведение человека представляет из себя лишь одну из немногих осуществившихся можностей. Теперь мы можем определить поведение как победившую головницу (доминанту) и согласившиеся служить ей подголовничные отразы (субдоминантные рефлексы). [3.1, 73]. Поведение человека раскрывается нам не только как устойчивое целое уже выработанных ответов, но как не останавливающийся ни на часину (минуту) ход выникновения новых связей, замыкания новых зависимостей, выработки новых сверхъотражений (суперрефлексов) и одновременно размыкания и уничтожения прежних связей, отмирания прежних ответов, а самое главное, как ни на часину (секунду) не прекращающаяся борьба, требующая мгновенных сочетаний, сложнейшегося способа существования тела, и борьба множества разнообразных ответов внутри тела за преобладание, за обладание рабочими, выполнительными орудиями. [1.1.11, 190] <…> у низших животных всё же преобладающим видом поведения остаётся побуд (инстинкт). У высших животных, наоборот, обнаруживается сдвиг в сторону преобладания условных отражений в общей строе ответов. [9.1, 25] <…> поведение, взятое в целом, проходит в своём развитии три основные ступени. Первую ступень в развитии поведения образуют у всех животных наследственные ответы, или врождённые способы поведения. Их обычно называют побудами (инстинктами) <…> Над этой первой и основной ступенью в развитии поведения вышается вторая ступень <…> Это – так называемая ступень натаскивания (дрессуры) или условных отражений <…> Над этой второй ступенью <…> вышается третья и для государства (царства) животных, видимо, последняя ступень, хотя и не последняя для человека. С несомненной научной достоверностью наличие этой третьей ступени было отмечено только в поведении высших человекообразных четверуков (обезьян) <…> Именно в опытах с человекообразными четверуками умственные ответы проступают в таком простом, чистом, прозрачном виде, в какой мы никогда не можем наблюдать их в развитом поведении человека. [9.1, 23 – 27]. Поведение человека – плод развития более широкого целого, чем только ряд личных отправлений, именно строя общественных связей и отношений, совместных видов поведения и общественного сотрудничества. [1.6.1, 56]. Подобно тому как новый мозг надстраивается на основе старого, так только и всякая новая ступень в развитии поведения, соответствующая новому отделу мозга, надстраивается над старой. [9.1, 5]. Подобно тому как вырастающее господство над природой основывается у человека не столько на развитии его естественных орудий, сколько на совершенствовании его орудий, подобно этому и господство его над собой, всевырастающее развитие его поведения основывается преимущественно на совершенствовании внешних знаков, внешних приёмов и способов, вырабатываемых в определенной общественной среде под давлением орудийных и производственных потребностей. [9.1, 119] <…> В современном душеведении (психологии) поведение означает часто совокупность душеотправленческих (психофизиологических) ходов, включающих телесную и душевную сторону ответа. [12.1, 132].

Авторский терминологический словарь Л. С. Выготского. 2014.

Семиотика, семиология (от греч. sema, semeion знак, признак) – знаковедение, наука о знаках и знаковых целых.

Знак – одна вещь как представительница/представитель, заменительница/заменитель, подобие/подоба/подобок; одна вещь указывающая на иную; сведеносец – нос, носчик, переносчик, носец, носитель сведи (инормации); сведьевой (информационный) посредник во взаимодействии меж самоуправляющимися целыми (кибернетическими системами); сведьевое (информационное) средство, орудие взаимодействия – воздействия, влияния самоуправляющихся целых друг на друга (орудие управления) и на самих себя (орудие самоуправления); орудие поведения, душевной (психической), мозговой (если мозг есть) деятельности.

Знаковое целое – это упорядоченная совокупность знаков.

Герменевтика (греч. нermeneutike, от hermeneuo – толкую, объясняю, перевожу) – ясничество, яснительство, прояснительство, уяснительство, объяснительство, толковательство.

Происхождение и определения слова «герменевтика»:

Герменевтика

Название «герменевтики» связывают с именем греческого бога Гермеса, который был обязан толковать речения богов людям. Современная герменевтика – течение в любомудрии (философии), связанное с именами Ф. Шлейермахера и В. Дильтея, для которых её задача – понимание (уяснение) той духовной целостности, которая стоит за значицей (текстом), осмысление и толкование части (т. е. значицы) в поле целого.

Литература и язык. Современная иллюстрированная энциклопедия. – М.: Росмэн. / Под редакцией проф. Горкина А. П. 2006.

Герменевтика

(греческ. ερμηνευω – толкую) – учение о толковании какого-нибудь произведения, установлении подлинного его смысла и точного понимания (разумения) его содержания.

Литературная энциклопедия. – В 11 т.; М.: издательство Коммунистической академии, Советская энциклопедия, Художественная литература. / Под редакцией В. М. Фриче, А. В. Луначарского. 1929—1939.

Герменевтика

В общепринятом смысле слова толкование или поиск (наход) смысла (сути) чего-либо (знака, речи, события). В более узком смысле я бы назвал герменевтическим подход, основанный на стремлении объяснить смысл посредством этого же или иного смысла вместо того, чтобы приводить его причины, которые ничего не значат.

Философский словарь – М.: Палимпсест, Издательство «Этерна». Андре Конт-Спонвиль. 2012.

Герменевтика

Человеч. бытие, т. о., начально бытие понимающее (разумеющее, проясняющее). Задача Г. состоит в толковании этого разумения. Оно не просто лежит в основе нашего отношения к тем или иным зачицам (текстам), но в основе нашего отношения к мiру. Именно благодаря языку обычай существует как живое целое. В среде языка становится можным то, что Г. Г. Гадамер называет «действенно-былев. (истор.) разумом»: понимаемое (уясняемое) нами произведение, сколь бы быльчески (исторически) далёким от нас оно ни было, вступает с нами в разговор и тем самым оказывается частью «события обыка» (равным образом частью этого события является и наше толкование).

В. С. Малахов.

Культурология ХХ век. Энциклопедия. М. 1996.

Большой толковый словарь по культурологии. Кононенко Б. И. 2003.

Герменевтика —

это умение понимания (уяснения) как постижение смысла и значения знаков. По В. Гумбольдту, основная задача языка – это понимание (разумение).