Свадьба Морского царя. Книга пятая
Являясь важнейшим восточным морским портом страны, Ориент по размерам и богатству уступает, пожалуй, лишь столичному Квакенбургу и южному красавцу Портобелло. Городом управляет Совет гильдий мастеров, состоящий из глав гильдий моряков, рыбаков, портовиков, судостроителей и ещё нескольких, не таких важных. Совет гильдий мастеров назначает бургомистра и полицмейстера. Впрочем, это знает каждый житель Синей страны.
Пока дилижанс медленно двигался по улицам, наши путешественники во все глаза разглядывали незнакомый город. Ориент был плотно застроен высокими, но узкими зданиями с остроконечными крышами, украшенными многочисленными башенками. Над башенками, словно паруса, развевались флаги с гербом Ориента или стяг Синей страны – четыре синие княжеские короны на белом полотнище, разделённые синим же крестом. У ворот и дверей свисали цепочки. Дёрнув за них, можно было позвонить в колокольчик. Перед домами сидели на стульях ориентцы в холщовых блузах, шерстяных рубахах и платьях. Мужчины играли в карты, женщины вязали или чистили морепродукты. Ребятня гоняла грохочущие обручи. В отличие от какого-нибудь захолустного городка, навроде Крона, где каждое новое лицо вызывает жгучее любопытство аборигенов, Ориент издавна переполняли приезжие со всех концов королевства, поэтому здесь никто ни на кого не обращал внимания. Лишь уличные торговцы вопили, пытаясь зазвать к себе прохожих: «Всего десять центумов за литр тёмного пива!», «Сушёные кальмары, мидии и устрицы почти даром!», «Дешёвый корм для аквариумных рыбок!», «Черепашьи панцири, перо морской птицы, рыбий жир и жемчуг по самой низкой цене!»
Почтовый дилижанс катился меж городских построек, пробирался под арками и протискивался в ворота. Одна помпезная улица за другой. Одно высокое, изящное здание за другим. Великолепный Адмиральский дворец. Перед дворцом огромная площадь Адмиралов. В центре площади памятник знаменитому адмиралу Коку, победителю пиратов. Улица Всех Ориентских Святых со статуей Святой Авирунии – небесной покровительницы Ориента – с мумией самой святой внутри, грандиозный беломраморный Морской собор с его знаменитой звонницей, колокола которой отбивали склянки на манер судовой рынды, Поморский университет и Главный морской госпиталь.
Центральная улица Ориента – бульвар Променад. По широкому бульвару лошади тянули пузатые омнибусы, похожие на корабли. В глазах рябило от ярмарочных палаток, стоящих тесными рядами вдоль бульвара. Торговки в белокурых завитых париках (в этом году в Ориенте вошли в моду парики) наперебой расхваливали свой товар. Шарманщики вовсю наяривали старинную мелодию «Страна Цветов», тщетно стараясь заглушить военно-морской духовой оркестр, играющий бодрый марш. Музыка звучала не смолкая, шумно взрывались петарды, в небе расцветали огни разноцветных фейерверков. Фонтаны радужного огня сплетались в букеты алых роз и рассыпались тысячами красных лепестков.
Адмиралтейский бульвар: Гведская королевская военно-морская академия, Главное адмиралтейство и Адмирал-штаб. Синеморский бульвар: главная контора Гведской Ост-Индской компании и редакции всех трёх ориентских газет: «Синеморского вестника», «Вечернего Ориента» и «Голоса Гведского Поморья». Улица Святой девы Камелии, покровительницы рыбаков: скромный храм Святой Камелии с вместительным ящиком для пожертвований и родильный дом «Новая жизнь» при нём, Ориентский банк «Бережливый моряк» с огромным чугунным якорем у дверей, отделение Гведского Патроната (общества помощи инвалидам и нуждающимся) в Синей стране с ярким флагом над входом и домом престарелых «Потерянная молодость».
Затем пошли улицы поскромнее. За окошками дилижанса замелькали многочисленные вывески: «Лучший маркитант королевской армии и флота», игорный дом «Живи, не тужи!», харчевня или, как их называли в Ориенте, таверна «Приют холостяков», пивнушка «Три весёлых старичка», астерия – заведение, где подают рыбные блюда, – «Рыбный день», ресторация «Славное местечко», кондитерская «Шоколадный соблазн», магазин колониальных товаров «Остров сокровищ», лавки мясников, булочников, молочников, обувные, швейные, шляпные и перчаточные мастерские…
На одном из перекрёстков стоял трухлявый, покосившийся столб, на котором на одном гвозде висела деревянная стрела-указатель. На стреле в лучах закатного солнца пламенели слова, выведенные старинными кроваво-красными буквами: «Пиратская Дыра».
– Что означает это диковинное название, дядя? – спросила Барабара, провожая глазами зловещую надпись.
– Это место казни морских разбойников, моя дорогая, – рассеяно ответил доктор Мартиниус, вертя во все стороны длинным носом. – Там их сначала вешают, а потом сжигают в специальной печи. Я читал в «Гведском курьере», что недавно в Пиратской Дыре казнили знаменитого пирата Извергса. Жестоко, конечно, но… А вот и море, друзья мои!
Путешественники прильнули к окнам. Почтовый дилижанс свернул на Набережную русалок. С неё открывался великолепный вид на ориентскую гавань. Прямо посреди гавани на крошечном островке Невест возвышался маяк Большой Лемюэль, величественный, как хорал. Вокруг островка белели буруны, море покрывали барашки. Вдали голубизна вод сливалась с небесной голубизной. Воздух был так пронзительно чист и свеж, что кружилась голова. Лёгкий бриз нёс свежий запах моря. Над голубым простором с криками кружились чайки. Другие чайки бесстрашно прохаживались по набережной и что-то клевали. В гавани большие трёхмачтовые корабли спускали паруса, собираясь встать на якорь. Длинные баржи, гружёные деревом, углём и рудой, подходили к причалам ориентского порта. Издалека доносился звон колоколов Морского собора.
– Ура, Синее море! – воскликнула Барабара и восторженно захлопала в ладоши. Доктор Мартиниус издал писклявый смешок. Мельхиор страдальчески скривился. Он чувствовал себя не в своей тарелке. Необъятное, бурлящее море, незнакомые запахи и звуки вызывали в нём какое-то тревожное чувство.
Почтовый дилижанс проехал ещё немного вдоль берега и остановился перед внушительным зданием старинной постройки. Казалось, что ему около трехсот или даже четырехсот лет. Здание было сложено из массивного дуба, почерневшего от времени. На крыше выстроились в ряд высокие дымовые трубы, чьи силуэты вырисовывались в быстро темнеющем небе. По второму этажу шёл сплошной балкон с узорными перилами. Карнизы поддерживали грудастые кариатиды. Над большой парадной дверью деревянные панели образовывали геральдический щит с надписью «Hic habitat felicitas»5. Дверь в парадной была закрыта, но веерообразное окошко вверху её слабо светилось.
Кучер дилижанса трижды проиграл в рожок короткий сигнал и объявил:
– Гостиница «Двуглавый петух», уважаемые дамы и месьеры! Наша поездка закончена. Прошу освободить дилижанс.
Часть вторая. Гостиница «Двуглавый петух»
Глава IV
Ужин при свечах
Гостиница «Двуглавый петух» оказалась одной из тех очаровательных старомодных гостиниц, в которых вся мягкая мебель подбита конским волосом, тяжёлые двери со сверкающими медными гвоздями оснащены бронзовыми табличками с указующим перстом руки, охваченной кружевными манжетами вокруг запястья, и никогда не бывает слишком рано для плотного завтрака или слишком поздно для обильного ужина.
– Добро пожаловать в «Двуглавый петух»! – приветствовала квакенбуржскую троицу стоящая за конторкой женщина, когда они, нагруженные баулами, вошли в гостиницу. – Меня зовут мадам Петуния. Я хозяйка этой гостиницы.
Мадам Петуния, – крупная, цветущая дама – была одета в приличествующее её положению чёрное крепдешиновое платье с обнажёнными по локоть руками. Её величественное, властное лицо, отлично подошло бы какому-нибудь отлитому из бронзы генералу верхом на коне с воинственно задранным хвостом. Толстые пальцы были унизаны массой колец. Облик хозяйки гостиницы довершал завитой, похожий на грозовую тучу, парик с изрядной порцией пудры.
– Нам нужны три комнаты, любезная мадам Петуния, – пропищал, задыхаясь под тяжестью багажа, доктор Мартиниус.
– На ваше счастье, уважаемые, у меня осталось как раз три свободных комнаты. Остальные заняты невестами, приехавшими на свадьбу Морского царя, их служанкой и ещё парой постояльцев.
Барабара и Мельхиор недоумённо переглянулись. Свадьба Морского царя? Это что ещё за штука? Но доктор Мартиниус не удивился.
– Значит, свадьбу Морского царя ещё не играли? – спросил он хозяйку.
– Нет-нет. Она начнётся только послезавтра, благородный сьер…
– Бенедикт Мартиниус, нотариус из Квакенбурга, к вашим услугам, – отвесил нотариус почтительный поклон.
– …благородный сьер Мартиниус, – продолжила мадам Петуния. – Каждая комната стоит десять гведских крон в сутки. В эту цену входят завтрак, обед и ужин. В нашем «Двуглавом петухе» мы знаем толк в доброй еде. Должна сказать, повариха у нас отменная. Если бы вы попробовали её копченого осетра по-ориентски, вы бы язык проглотили! А как замечательно она готовит лобстеры! Их не стыдно подать к столу самого короля Флориана, храни его Гведикус! Про горячие овсяные лепёшки с маслом и ветчиной я уж и не говорю. Пальчики оближешь! Ведь овсяные блюда – это народная еда поморских гведов, как картошка у гвинов в Фиолетовой стране. Но, если вы не хотите питаться в гостинице, рядом есть астерия «У кота-рыболова», её легко узнать по коту с удочкой на вывеске, кабачок «Жирное пузо» и пивнушка «У поддатого боцмана». На любой вкус, так сказать.
– Нас вполне устроят ваши обеды, любезная мадам Петуния, – устало улыбнулся доктор Мартиниус. Он достал кошелёк и насыпал горку серебряных монет перед хозяйкой. – Вот, пока за семь дней. Думаю, мы пробудем у вас не меньше недели.
Мадам Петуния спрятала деньги в ящик конторки и приказала, повысив голос:
– Эй, Фантик, возьми у сьера нотариуса баулы! Отнеси их в мансарду, а потом вернись за багажом остальных гостей. Да попроворней, бездельник!
К доктору Мартиниусу подскочил мужчина неясного возраста в синей шерстяной ливрее с красным бархатным подбоем, сине-зелёном полосатом трико и шляпе с петушиными перьями. Красный галстук дополнял его яркий наряд. Обращала на себя внимание внешность мужчины: огромная, размером с ведро, голова, коротенькие ножки, торс взрослого человека и внушительный горб на спине. Горбун взял из рук нотариуса баулы и потащил их по лестнице наверх.
– Можете пока оставить вещи здесь, уважаемые, а Роза проводит вас в ваши комнаты, – предложила мадам Петуния. – Эй, Роза!
В холле гостиницы появилась дородная, миловидная женщина в белом, как у сестры милосердия, чепчике с оборками. На ней была тёмно-синяя блузка с чёрным воротником-жабо и несколько юбок под белым фартуком с вместительными карманами. В отличие от хмурого Фантика, её жизнерадостное круглое лицо пылало радушием.
– Прошу за мной, уважаемые гости, – приветливо произнесла Роза.
Наверх вела великолепная лестница с резными перилами из дуба и столпами, увенчанными фигурами щитодержателей со щитом, на котором красовался герб – двуглавый петух.
Барабару поселили в комнату, похожую на обычную девичью горницу: довольно просторную, с двумя альковами, закрытых пологами, и с божественным ароматом. Роскошный куст герани в красивом горшочке из розового дерева стоял на каминной полке возле большого зеркала в старинной раме. Сам камин, сложенный из кирпича, занимал место между окон. Противоположная стена была под наклоном, так как комната располагалась под самой крышей. В комнате находилась высокая кровать, тоже старинной работы, под тяжёлым балдахином на четырёх подпорках, с занавесями из бархатной ткани. На кровати лежала пуховая перина, толстое одеяло и горка разнокалиберных подушек в вышитых льняных наволочках. В одном алькове стоял высокий платяной шкаф, щедро изукрашенный резными виноградными гроздьями, цветами и листьями, а в другом – туалетный столик с выдвижными ящичками, покрытый кое-где потрескавшемся чёрным лаком.
Доктору Мартиниусу досталась комната не очень просторная, но всё же немаленькая. Ковёр на полу. Двуспальная кровать с пологом, обращённая изголовьем к окну, а изножьем к двери, объёмный шкаф с зеркалами на дверцах, стол с четырьмя стульями вокруг него, комод на пузатых ножках и большой сундук с кованой крышкой. На комоде красовалась модель парусника – трёхмачтовое судно с четырёхугольными парусами. На дорическом постаменте из белого мрамора стоял гипсовый бюст адмирала Витуса Кока, который первым из гведов обогнул Радужный материк, о чём сообщала табличка под бюстом. Чудесный букет жасмина в изящной бронзовой вазе в центре стола наполнял комнату приятным запахом.
А Мельхиор очутился в тесной комнатушке. В ней пахло старым деревом и старым камнем. Один-единственный цветок бегонии в стеклянной вазе, похожей на банку из-под подсолнечного масла, не мог заглушить этот запах безнадёжности. Простой паркет «ёлочкой». Очень скромная обстановка. Кроме одноместной кровати, в комнатушке стояли лишь шкафчик для одежды, маленький круглый столик и небольшой сундучок под узким окошком в скате крыши. Кровать была застелена тонким одеялом из грубой ткани. Жалкая комнатушка пробудила в Мельхиоре чувство гнетущей тоски. Зачем он здесь, так далеко от уютного особняка на Зелёной улице? Зачем поддался на каприз Барабары? Вот ведь вредная барышня! Барабашка несчастная! Впрочем, Барабара не виновата. Это он тряпка, а не мужчина!
Едва путешественники обосновались с своих номерах, как прогремел гонг, зовущий к ужину. Они спустились по великолепной лестнице на первый этаж. Над дверью в столовую, на деревянном щите, торчала голова вепря с оскаленными клыками и крошечными стеклянными глазками. Дверную раму покрывала богатая резьба. В столовой ярко горели гроздья свечей в серебряных канделябрах. Пахло табаком и пивом. Между двух высоких окон стоял огромных размеров камин, сложенный из красного кирпича до самого потолка. В чреве камина трещали дрова. Над ним висела коллекция холодного оружия. Ножи, кинжалы, кортики и шпаги располагались один над другим, как лестничные ступени. Красивые дубовые панели закрывали стены. К одной из стен была прибита доска с напечатанным изысканным шрифтом расписанием прибытия и отправления почтовых дилижансов. Другие – сплошь завешаны картинами с изображением морских сражений, литографиями со сценами охоты и олеографиями на исторические сюжеты: встреча трёх братьев-близнецов Алкуина, Кируина и Мелуина с Гведикусом на берегу Гведианы, коронация Хенрика Великого и тому подобные важные события.
В столовой уже находилось несколько человек. У камина за столом, предназначенным для лиц духовного и знатного сословий, сидели три девицы и мужчина. В глубине зала за столом для публики попроще курил трубку другой мужчина в довольно поношенном чёрном морском бушлате с блестящими латунными пуговицами в два ряда. Физиономия цвета красного дерева. Волосы стянуты в хвост широкой чёрной лентой. Один глаз закрыт повязкой. На столе перед мужчиной стояла кружка пива. За столиком у выхода одиноко сидела женщина в годах с суровым смуглым лицом в экзотических восточных одеяниях.
– Уважаемые дамы и месьеры, позвольте представиться, – проговорил доктор Мартиниус, обращаясь к присутствующим. – Месьер Мартиниус, нотариус, моя племянница мадемуазель Барбара и мой помощник месьер Лукас. Мы только что прибыли из Квакенбурга.
Мужчина, сидевший рядом с девицами, расплылся в сладкой улыбке:
– Барон и кавалер сьер Аскольдон Олаф Пузик, лучший лучник королевства, не побоюсь сказать.
Лучший лучник королевства был невысок, плотного сложения, с заметным брюшком. Шёлковый камзол с панталонами в синюю полоску, шёлковые чулки, надушенный шёлковый галстук, на голове напудренный парик, на боку короткая шпага с золочёной рукоятью. Остроконечная бородка, навощённые усики и жеманные повадки являлись удачным дополнением к его роскошному наряду.
Как и положено мужам из знатного сословия Гведского королевства, барон носил два имени. Ещё более знатные вельможи, всякие герцоги и князья, давали своим детям по три имени или даже больше, чтобы подчеркнуть древность рода, но потом для освежения памяти им частенько приходилось заглядывать в «Гведский родословник», который содержал все именитые фамилии королевства.
– Разрешите мне, ваша учёность, представить вам очаровательных дочерей его сиятельства графа Гвера Амадея Кронье. Кстати, мирового судьи нашего графства и моего соседа, но, к несчастью, уже покойного. – Барон Пузик указал на соседку: – Мадемуазель Гортензия Кронье.
Гортензия – высокая девица с карими глазами и иссиня-чёрными волосами, уложенными буклями, как у членов королевской фамилии, – была в переливающемся тёмно-синим шёлком платье с кринолином. Вокруг очень тонкой талии обвивался шёлковый пояс. Обнажённые плечи прикрывало меховое боа. Выхоленные руки аристократки поглаживали толстого серого кота.
– Я старшая дочь графа Кронье, – высокомерно заявила Гортензия, окинув презрительным взглядом нотариуса и его спутников, – а эти две барышни мои младшие сёстры.
– Лилия Кронье, – мягким голосом назвала своё имя следующая девица, блондинка. – Я средняя сестра.
У Лилии были светло-русые, чуть светлее Барабариных, волосы, заплетённые в тяжёлую косу, голубые, но какие-то прозрачные глаза, на щеках веснушки. Розовая бархатная шляпка, украшенная пером чёрного лебедя, пышная юбка с обручем по низу, на руках длинные белые перчатки с застёжками на запястьях.
– А я младшая сестра, – задорно улыбнулась последняя девица, самая хорошенькая. – Магнолия Кронье, но можно просто Магнолия.
Магнолия, казалось, источала радость жизни, которую она была не в силах скрыть. Волосы с медным отливом, разделённые на прямой пробор, убраны бархатной сеткой, изумрудно-зелёные смеющиеся глаза, гладкие щёки, пухлые губы, простенькое муслиновое платьице, обшитое кружевом. Она выглядела на несколько лет младше сестёр и смотрелась почти подростком.
Женщину с суровым лицом в восточных одеяниях никто не стал представлять, из чего Мельхиор сделал вывод, что это чья-то служанка. Скорее всего, сестёр Кронье.
Куривший одноглазый мужчина выпустил целое облако дыма и кратко произнёс хриплым басом:
– Капитан Франциск Пангасиус.
Барабара на смогла сдержать восторженное восклицание. Ну ещё бы! Это же настоящий морской волк! Загорелый, пропахший трубочным табаком, с большими пышными усами, рыжей бородой, поседевшей от морской соли, и с одним глазом, выпученным, как у удивлённого рака.
– А можно, мы сядем с вами, месьер Пангасиус? – спросила Барабара, не сводя с капитана восхищённого взгляда.
– Добро пожаловать на борт, детка, – добродушно отозвался Пангасиус, – но лучше называй меня капитаном. Мне так привычнее. Надеюсь, вам не помешает моя трубка, уважаемые? Это лучший табак с острова Гведелупа, клянусь грот-мачтой «Авантюры»!
Путешественники заняли места за столом. Мельхиор слушал моряка с каменным лицом. Капитан Пангасиус ему не нравился. Наверняка грубиян, провонявший табачищем, рыбой и дешёвым пивом. Доктор Мартиниус делал знаки Барабаре, чтобы она прекратила болтовню, но напрасно – девушка бесцеремонно продолжала расспросы:
– Вы и на Гведелупе побывали, капитан? Это же в Гведской Вест-Индии! Мы в гимназии проходили.
– Я везде побывал, – самодовольно подкрутил усищи капитан и сделал изрядный глоток из кружки.
– А «Авантюра» – это ваш корабль?
– Угадала, детка. Моя шхуна «Авантюра» пришвартована у Селёдочного причала. Её легко узнать по бушприту, который украшает фигура морского конька. Пока «Авантюру» готовят к дальнему плаванию, я решил пожить на твёрдой земле, попить пива и поесть домашней стряпни, а не тошнотворного варева моего кока, дохлую акулу ему в глотку! Через несколько дней, когда судно будет готово, я отправлюсь в заморские колонии.
– Вот здорово! – весело захлопала в ладоши Барабара, но тут же погрустнела: – Ну почему я не родилась мальчишкой!
Роза внесла огромный поднос, уставленный посудой. За Розой появилась мадам Петуния.
– Надеюсь, вы не откажетесь от доброго ужина, состоящего из холодного акульего мяса под соусом «Мадам Петуния», копчёной салаки и наших ориентских слоёных пирожков из овсяной муки с кукурузой, воздушным рисом, жареной чечевицей, зелёным горошком, жареным луком и растительным маслом? – вопрошала хозяйка гостиницы, помогая горничной расставлять тарелки перед постояльцами. – Дамам мы предлагаем заморское вино «Сладкий поцелуй», а кавалерам – пиво лучшей ориентской пивоварни «Наливай да пей».
– А макарон с соусом из чернил осьминога у вас нет? – спросила Барабара.
– Нет, барышня. – Мадам Петуния попыталась изобразить сожаление на генеральском лице. – Их редко заказывают, но, если вы хотите, мы приготовим их специально для вас.
Несмотря на отсутствие макарон с соусом из чернил осьминога, угощение выглядело аппетитно, а пахло ещё аппетитнее, поэтому постояльцы, не мешкая, приступили к ужину. Доктор Мартиниус поднёс было ко рту вилку с куском акулы, но Барабара заставила его замереть, задав вопрос:
– Дядя, а что это за свадьба Морского царя, про которую ты говорил с мадам Петунией?
Глава V
Старинный красивый обычай
Задержавшись на секунду, доктор Мартиниус торопливо сунул в рот акулье мясо и принялся старательно его жевать. Всем своим видом нотариус показывал, что хотел бы ответить племяннице, но не может – у него, видите ли, занят рот. «Видимо, хитрый старик хочет выиграть время, чтобы придумать какой-то лукавый ответ», – подумал Мельхиор. Однако вместо доктора Мартиниуса заговорил капитан Пангасиус. Он насмешливо заявил хриплым басом:
– Издалека же ты приехала, детка, если не слышала о свадьбе Морского царя. Это здешний старинный красивый обычай, известный с незапамятных времён.
– И в чём же он заключается, капитан? – спросила Барабара, бросив на доктора Мартиниуса странный взгляд, который Мельхиор не понял.
Пангасиус отхлебнул пива, громко рыгнул, подмигнул Барабаре единственным глазом и начал рассказывать:
– Как я уже сказал, это очень древний обычай. С самого основания Ориента здесь осенью выбирают невесту для Морского царя. Вся жизнь города связана с морем, поэтому для его жителей очень важно расположение морского владыки. Каждая девушка в Синей стране мечтает стать Морскою царицей, но по многовековому обычаю невесты должны быть из благородных семейств и с разным цветом волос.
– Да не слушайте вы этого морского бродягу, – энергично вмешалась в разговор проходившая мимо стола мадам Петуния. – Не каждой девушке придётся по нраву чахнуть в золотой клетке. Франциск, принести тебе ещё пива? А вам, ваша учёность, и вашему помощнику?
– Пожалуй, я попробую пиво, – согласился доктор Мартиниус. Мельхиор тоже кивнул в ответ на вопрос в глазах мадам Петунии.
– А мне, пожалуйста, вина, – попросила Барабара. – Дядюшка, ты ведь не будешь против?
Нотариус лишь вздохнул. Когда эта озорная девица, его обожаемая племянница, считалась с чужим мнением?
– А как выбирают невесту для Морского царя? – поинтересовалась Барабара у капитана Пангасиуса.
– Когда прежняя Морская царица состарится и умрёт, Совет гильдий мастеров выбирает трёх красавиц из знатного сословия. – Пангасиус понизил голос и незаметно показал на соседний стол с дочерями графа Кронье: – Впрочем, это не обязательно должны быть сёстры, но обязательно блондинка, брюнетка и рыжая. Выбранных невест отправляют на маяк Большой Лемюэль накануне шторма, а шторма здесь долго ждать не приходится. Осенью в Синем море часты штормы, бури и ураганы. Каждая из девушек должна провести одну бурную ночь на верхней площадке маяка, молясь о смягчении гнева Морского царя.
– Как молясь? – спросила Барабара. Её глаза горели от возбуждения.
Капитан Пангасиус пожал плечами и произнёс дурашливым голосом:
– О, могучий повелитель морей! Прошу тебя благословить жителей Ориента и явить нам твою милость! Умерь гнев, даруй нам полные лодки рыбы! – Пангасиус закашлялся. Схватив кружку с пивом, он изрядно отпил из неё и прохрипел своим обычным басом: – Ну, что-то в таком роде, детка. Если шторм утихнет до восхода солнца, значит, Морской царь выбрал себе в жёны эту девушку. На грандиозном костюмированном балу в Адмиральском дворце счастливицу объявляют Морской царицей. Она будет носить этот титул всю жизнь и пользоваться огромным уважением и почётом. Главная обязанность Морской царицы – заступаться за Ориент перед Морским царём.
– А если шторм будет продолжаться и на рассвете?
– Если шторм будет продолжаться, то следующая девушка проведёт очередную ночь на площадке. Если шторм за три ночи не закончится, то свадьба переносится на следующую осень, но это вряд ли.
– А кто-нибудь видел этого вашего Морского царя? – не сдержался Мельхиор. – Вы же цивилизованные люди, а верите в сказки.
– Конечно, видели, сьер Лукас, – снова вмешалась опять проходившая мимо стола мадам Петуния. – Даже многие. Рыбаки, моряки, капитан не даст соврать, да и в старых книгах про Морского царя написано, и картинки нарисованы.