Зверь в отражении. Трилогия в одном томе

– Мне известно только то, что твоя мать была одной из тех, над кем они ставили опыты. Ты человек, Марилли, но в твоих жилах течет кровь твоего отца – заклинателя. Очень могущественного, стоит отметить, – Моргот высвободился из её хватки.

– Кто он? Мой отец? Вы ведь знаете! – мужчины переглянулись, а она пошептала: – Вы оба знаете.

– Лиам, – глухо отозвался Гаррет. – Лиам Рималли твой отец.

«– Мы с тобой связаны…»

Мир покачнулся, и Мари в одночасье поняла, что он уже никогда не будет прежним. Стало трудно дышать, на глаза навернулись слёзы. Она закусила губу. Встретиться лицом к лицу со своим самым страшным кошмаром, а после узнать, что он приходится тебе отцом – не это ли изощренная и жестокая шутка судьбы?

– Мари, – позвал Гаррет и шагнул к ней.

Она ничего не знала о собственном прошлом, а о многом предпочитала не вспоминать, потому что это было очень больно.

* * *

Как и все дети, Марилли думала, что мама всегда будет рядом с ней и никогда не случится ничего плохого. А самое страшное, что может произойти с ней самой – это пара ушибов и ссадин, невыученные уроки, да рыбные котлеты, приготовленные бабушкой. Как же сильно она тогда ошибалась!

В тот день из школы её забрала тетя Элизабет. Когда они оказались, дома, то застали там доктора. Давина выглядела бледной и изможденной, её мучила головная боль, и время от времени повышалась температура. Седовласый врач сказал, что это грипп, прописал лекарства и заверил, что скоро все должно пройти. Но всё только начиналось.

Тем вечером маленькая Марилли слышала разговор женщин и крик бабушки:

– Это плата за грехи и тёмные желания, которым ты поддалась, не думая о последствиях! Я предупреждала, но ты не слушала меня! Слишком поздно ты поняла, какое он чудовище. О Мари я позабочусь, но в будущем её ждет судьба страшнее твоей. Рано ли поздно он найдет её!

Давине с каждым днём становилось только хуже. Молодая женщина сгорала, как свеча – стремительно и неотвратимо. Со временем она потеряла сон и аппетит, постоянно что-то бормотала и перестала узнавать близких. Марилли не пускали к матери, но однажды вечером девочка пробралась к ней в спальню. В бледном существе она с трудом смогла узнать некогда красивую женщину: густые волосы поседели, лицо осунулось, а во взгляде горел лихорадочный огонь. Мари не испугалась, подошла к кровати и легко прикоснулась губами к холодному лбу матери.

– Марилли, – послышался еле слышный шелест её голоса. – Ты так похожа на него, но глаза у тебя совершенно чужие. Иногда я думаю, а есть ли в тебе хоть что-то от меня?

Бледное подобие улыбки появилось на губах, когда она подняла дрожащую руку к щеке дочери. Мари смахнула слёзы.

– Мамочка, ты ведь поправишься? Я слышала, о чем говорят бабушка с тетей Элизабет. Ведь это все неправда? Ты же не оставишь меня, мам?

Давина вымученно улыбнулась, и было видно, что даже это дается ей с огромным трудом.

– Не вини меня, когда узнаешь всю правду, Марилли. Я очень его любила, была глупа и наивна…

Она прикоснулась к цепочке на её шее.

– Храни оберег, пока слуга Маары не заберет его. А свой, – она приложила ладонь к груди, где под тканью сорочки был такой же кулон. – Я заберу с собой, чтобы он не нашел меня даже после смерти.

Давина умерла на следующее утро.

* * *

Последние слова матери Марилли всегда считала лихорадочным бредом. Она никогда их не забывала, а повзрослев, решила выяснить кем был её отец. Но любые вопросы пресекались на корню: сначала бабушкой, а после и Элизабет. Однажды опекунша пришла в ярость, когда застала Мари, с в документами и старыми вещами матери. Тогда тетя сказала, что ее отец давно умер.

– Он был преступником, Марилли! – кричала женщина.

Она не поверила и не оставила попыток. Но Мари даже имени его не знала, а несколько лет жизни матери оказались вырванными из книги страницами. Давина не закончила школу, и однажды просто исчезла из родительского дома, а когда вернулась, была уже на последнем месяце беременности.

Со временем Мари окончательно смирилась с мыслью о том, что правды ей никогда не узнать.

* * *

Она слышала удаляющиеся шаги заклинателя и чувствовала на себе пристальный взгляд Гаррета.

– Как давно ты знал?

– Достаточно.

Марилли не могла понять, что чувствует. Горечь обиды, страх перед неизвестностью?

– Лиам Рималли, которого я знал, умер очень давно, – он подошел ближе. – Я знаю это, потому что чувствовал боль от разрушающихся уз. Боль, которую нельзя сравнить ни с чем. Понятия не имею как ему удалось одурачить всех. А с твоим появлением этот мир встал с ног на голову. Я догадывался, но не знал, как тебе обо всем рассказать.

Мари всхлипнула и, поддавшись порыву, обняла Гаррета. Ей это было нужно. Когда он положил теплые ладони на спину, она уже не чувствовала напряжения и горького привкуса безысходности.

– Я понимаю, правда понимаю, просто… это всё в голове не укладывается.

Он перебирал её волосы и не выпускал из объятий. Было так хорошо просто стоять и молчать – рядом с тем, в ком так отчаянно нуждаешься. За то короткое время, что они провели вместе, он стал ей необходим, как солнце, как воздух – всему живому.

– Сейчас тебе стоит отдохнуть, а завтра мы во всем разбёремся.

Марилли нехотя отпустила его и ощутила чувство утраты, словно лишилась части себя.

– Пойдем, я провожу тебя, – Маккивер улыбнулся, а она вдруг прикоснулась к шее.

– Гаррет.

Он поднял брови.

– Кулон на шее Кхалессы. У меня был такой же.

– Был?

– Я потеряла его четыре года назад.

Мари чувствовала себя маленькой девочкой, сообщающей родителю, что потеряла дорогую игрушку.

– Ты уверена? – уточнил Гаррет.

– Очень похожий. Такой же был у мамы и у Элизабет.

– Тогда это многое объясняет.

– Что именно?

– То, почему Лиам не добрался до тебя раньше, – он внимательно посмотрел на Мари. – Это оберег. Очень сильный древний артефакт, сотворить который сегодня не под силу никому. Если верить любимым сказкам Мариуса, Кхалесса и её приближенные носили подобные. Магия в украшении скрывает своего владельца от других заклинателей, защищает от магического воздействия. Всем известно, что артефакты сохранились до нашего времени, но вот кто ими обладает, – Гаррет пожал плечами. – Значит, у Элизабет есть такой же оберег?

Марилли рассеянно кивнула, не до конца понимая, к чему он клонит.

– Тогда есть шанс спрятать тебя от Лиама. Нужно только навестить её.

Она вздрогнула.

– Не думаю, что это хорошая идея.

После случившегося с Джеймсом, Элизабет настояла на том, чтобы её поместили в клинику, и сделала для этого всё.

– У нас нет другого выхода. Нужно использовать любую возможность. Прятаться здесь скоро будет нельзя, магия Мариуса имеет свои пределы.

Какое-то время они просто молчали. Маккивер разглядывал картину, а после повернулся к ней.

– Решим всё завтра.

За размышлениями Мари и не заметила, как они поднялись наверх и оказались у дверей в комнаты. Сколько же всего она узнала за последний час!

– Значит Кэт… – она неуверенно замерла перед дверью.

– Твоя кузина, – подсказал Гаррет.

– А Лайнел был моим дядей.

– Думаю, король был бы рад узнать о племяннице, – Маккивер грустно улыбнулся, а затем, взяв её за руку, посмотрел с хитрым прищуром. – Миледи, – это обращение он произнес с особой интонацией и коснулся губами тыльной стороны её ладони.

– Ты смеешься надо мной? – шутливо возмутилась она и шагнула к нему.

– И в мыслях не было, – хрипло прошептал Гаррет и, притянув к себе, поцеловал.

Её губы без колебаний подчинились его властному напору. Она провела ладонями по его широким плечам и обняла, прижимаясь теснее. Проблемы, опасения, тяжелые раздумья – исчезли, растаяли во всепоглощающем жаре поцелуя. Со всей страстью и нежностью Марилли отвечала Гаррету, стараясь запечатлеть в памяти каждое движение губ, каждое прикосновение его сильных рук.

Давно ей не было так хорошо. Он сжимал её в объятьях – крепких и нежных одновременно. Мари словно погрузилась в теплый океан, где чувственные волны мягко накатывали одна за другой. Казалось, она вот-вот взорвется от наслаждения.

– Если мы сейчас не остановимся, – прерывисто произнес он. – Я за себя не ручаюсь.

Мари не хотелось останавливаться. Ей было все равно, она ловила момент. Она слышала как гулко билось его сердце, в такт её собственному, а горячее дыхание опаляло кожу. Мари смущенно опустила взгляд и перевела дух.

– Доброй ночи, Марилли.

Маккивер поцеловал её в макушку и провел рукой по волосам.

– Доброй, – прошептала она, понимая, что уснуть ей уже не удастся.

Примечания