В истоках Ваги
Бабушки отправились дальше осматривать современную технику.
Трактористы из Устюжны, Бабаева, Грязовца, из-под Вологды… У кого стаж за тридцать, у кого – все еще впереди. Паренек из Кубенского ПТУ уже второй год участвует в конкурсах и не уступает многим именитым пахарям…
Дети! Как много здесь детей, начиная с колясочного возраста, дошкольного. У него еще соска во рту, а он уже тянет руки к тракторам.
А вот девчонки с отличительными надписями на футболках: «АККОР», что означает – ассоциация крестьянских хозяйств и кооперативов. Александр Мызин – один из лидеров этой общественной организации, которая призвана защищать интересы российского крестьянства.
Девчонки приехали из Бабаевского района. А учатся в сельско-хозяйственном техникуме.
Я подошел к ним с тестовым вопросом, на котором не раз проверял общественное мнение у молодежи в отношении сельского труда и жизни в деревне.
– Вот, – говорил я, – есть замечательный, довольно состоятельный молодой человек, который ищет себе спутницу жизни. У него пять коров, десять бычков на откорме, сто гектаров земли, трактор, дом пятистенок… Пойдете за такого замуж?
– Так пошли бы замуж за владельца пяти коров?
– Пошла бы, – сказала Ольга из Бабаева. – Только я бы поставила условие: чтобы купил еще коня. И увеличил стадо коров, хотя бы до двадцати…
…Но вот прозвучал сигнал готовности. Из деревни привели могутного коня. Конь, видимо, застоялся и рыл копытом землю. Первую борозду доверено было проложить хозяину крестьянского хозяйства, на землях которого проходили соревнования, фермеру Александру Васильевичу Мызину. Мызин, хоть и невелик ростом, но по-крестьянски крепок, и в руках сила не малая.
Вот взялся Мызин за рукоятки плуга и еле-еле удержал его. Конь и воистину был для сказочного богатыря Микулы Селяниновича. Мызин едва поспевал за конем, а плуг то и дело норовил выскочить на поверхность пашни.
Однако, упорства Мызину не занимать. Уперся и заставил коня идти спокойно и ровно. И пошла борозда прямая и глубокая, какой когда-то гордились наши отцы и деды.
Тысячи и тысячи поколений земледельцев прошли по нашей Земле. Была когда-то задолго до нашей эры земледельческая цивилизация в Междуречье между Тигром и Ефратом. Когда ученые расшифровали шумерские письмена, оставленные клинописью на глиняных табличках, то пришли в потрясение: урожайность зерновых у шумеров составляла сам – сто и сам двести. Это по нашим меркам нам нужно собирать по двести, четыреста центнеров зерна с гектара…
Как же могли они достичь таких результатов?
Но это не все сведения с глиняных табличек. Там говорилось о празднике первой борозды, которую прокладывал сам шумерский царь.
И этим многое сказано…
…Но вот дан старт.
Чемпион из Верховья
А мы уединились в березовом перелеске, где готовился для трактористов праздничный стол, с Анатолием Николаевичем Алябьевым, двукратным Олимпийским чемпионом по биатлону. Анатолий Николаевич родом с Верховья. Из деревни Данилково. Живет сейчас в Питере, полковник, преподает в институте физкультуры, профессор…
На родину приехал для того, чтобы довести до готовности здесь в Сметанино центр для подготовки будущих Олимпийских чемпионов из местных ребятишек. Трасса здесь замечательная, отвечает всем международным стандартам.
– Я тоже не думал, не гадал, что буду когда-нибудь спортсменом. Я больше любил на гармошке играть. И начал играть очень рано. И представляешь, меня начали водить по всяким праздникам и посиделкам, чтобы я поиграл. Посадят на табуретку:
– Играй, Толька! Жарь, повеселее.
И вот я играю, а какая-нибудь сердобольная вдова поднесет мне стопочку пивка:
– Выпей, дружок.
И так по стопочке, по стопочке, уже и втягиваться начал. Да еще курить попробовал. А в девять лет, одумался. Бросил все. Гармонь оставил.
Начальная школа от нашей деревни была за несколько километров. Так что каждый день с малых лет тренировки. Осенью – пешком десять километров, зимой на лыжах – десять. Потом мы переехали в Сметанино.
А в седьмом классе, у нас здесь была школьная производственная бригада, свой участок земли, выращивали и овощи и зерновые, лен, я на соревнованиях трактористов стал победителем. Был признан «Лучшим пахарем.» Помню даже рубаху мне подарили.
Биатлон? Батька в двенадцать лет доверил мне ружье. Я – на лыжи и на охоту зайцев гонять. Потом, тир был в школе. Недолго поработал учителем физкультуры в Верховажье. А уж в армии —пошел и пошел… Деревенские дети к нагрузкам привычные, а лыжи – считай, с ними и родились…
Во время Олимпиады-80 в Лейк-Плэсиде лучшим среди биатлонистов стал Анатолий Алябьев. Он получил медали во всех 3-х видах программы: две золотых, одну бронзовую.
Драматичнее всего проходила индивидуальная гонка на 20 км. Вот что писала о ней газета «Советский спорт»: «Тем временем на дистанции разворачивалась нешуточная борьба – за победу сражались Анатолий Алябьев и немец Франк Ульрих. Ульрих бежал быстро, но много „грешил“ на стрельбище, Алябьев же бил без промаха.»
Пока мы общались с Алябьевым, в поле бились за победу трактористы. Сам Мызин не участвовал в соревнованиях. Два его младших сына Илья и Иван показывали свое мастерство. Третий сын Мызина Артем служил в это время в армии.
Наследники
В организации этого праздника я играл не последнюю роль. Поэтому предложил в основу его положить наследственный, династический принцип. В сельском хозяйстве без наследников нельзя. Наверное, поэтому и семьи в этих краях традиционно большие. Семеро детей – это явление рядовое. А вот девять, одиннадцать – это уже норма. Я еще расскажу о больших семьях Верховья. Не зря наши враги говорили, что из русских деревень народ не вычерпать.
В Верховье таких династий несколько…
Вот буквально стеной стоят Астафьевы из Нижнего Кулое. Глава семьи, патриарх рода, потомственный крестьянин, Вениамин Семенович Астафьев.
Плечом к плечу – его сын, тракторист Астафьев Сергей Вениаминович, рядом Михаил Сергеевич Астафьев, главный инженер СПК колхоза «Нижнее Кулое», Татьяна Вениаминовна, главный экономист районного управления сельского хозяйства, Андрей Николаевич Астафьев, инженер, Владимир Вениаминович Астафьев, председатель СПК колхоз «Нижнее Кулое», Алексей Владимирович, студент Вологодского Политехнического, Сергей Владимирович, студент Вологодской молочной академии.
Заметим, СПК колхоз « Нижнее Кулое», зарегистрированный в 2001 году в деревне Урусовская – самое крупное сельхозпредприятие Верховажского района, занимающееся молочно-мясным скотоводством. На долю колхоза приходится почти 30% всего произведенного в районе молока. Деятельность ведётся на собственных сельхозугодьях, насчитывающих более 3,5 тысяч гектаров. В настоящее время у колхоза три фермы по производству молока, три телятника, зерносушильный комплекс и кормоцех по приготовлению концентратов из зернофуража.
…А вот еще династия – семья Мызиных. Нина Петровна Мызина рядом с сыном кажется воробышком. Но она – большуха, старшая в семье, мнение и оценки которой не оспариваются.
Но вот гармонист Дубов заиграл русского. И не выдержало ретивое у ветерана колхозного производства, некогда передовой трактористки, которая со своим плугом побывала на всех верховских полях. Выскочила она в круг в свои восемьдесят четыре, заплясала, запела:
Я на тракторе работалаВ ночную сменушку,Шибко стукает мотор,Расстраивает девушку.И пошла одну по за одной сыпать частушки своей молодости:
– Карбюратор засорился,Магнето искры не даст.Задушевная подруга,За… с работой нас.Тут уж все сидящие в перелеске земледельцы грохнули. Ох, и озорная бабушка.
– А что, робята, не правда, что ли? Из песни слова не выкинешь.
И пошла дальше частить:
Где молоденькие мальчики?Проклятая война.Давайте, девушки попляшем.Ты – одна, и я одна…У подружки у моейГолова из трех частей.Карбюратор генераторИ коробка скоростейОт деревни до деревниОгонечка не видать.Я на тракторе приехала,Чтоб друга повидать.У Нины Петровны – семеро детей. А сама она из семьи, в которой было одиннадцать. У Александра – трое. Видимо, некогда ему было заниматься расширенным воспроизводством: новые формы хозяйствования, кризисы, которые сотрясали страну и деревню, не позволили ему заиметь больше детей. Теперь сыновьям придется поправлять ситуацию. Вот и Нина Петровна об этом:
– Семеро детей, тринадцать внуков, шестеро женатых да семеро не женатых пока… восемь правнуков. Да еще, думаю, наплодится сколько. А я в декретах не сидела, на тракторе ХТЗ работала, сама и ремонтировала, в поле вкладыши шабрила. Ручку заводную крутить надо. А тяжело. Если зажигание неправильно выставишь, так как даст – отдача. Того гляди, и саму зашибет. Лен теребила на льнотеребилке, все делала. Молодости мы не видели. Молодость наша в борозде прошла.
Охота на беседу сходить, а так упетаешься – сил нет. А все равно, гармонь услышь – сердце готово из груди выскочить, а ноги впляс идут, а сама, как старый трактор:
Карбюратор не сосет,Свечи не работают.В клапанах – большой зазор,Поршни сильно хлопают…Тут в разговор включился Сергей Михайлович Громов, бывший в ту пору первым заместителем губернатора по селу:
– Вот мы сюда ехали, меня спрашивают, когда увидели столько новой современной техники на поле: « Вы что, со всей области что ли ее собирали?»
– Да нет же, вот Мызин не даст соврать, вся техника Верховажская. Вот такие труженики деревни, как Нина Петровна на тракторах ХТЗ, вытащили страну из разрухи, накормили ее, а сегодня надо молодым, используя помощь областного бюджета, федерального, развивать хозяйства на самом современном уровне.
На такую технику, которая стоит миллионы, абы кого не посадишь. Тут нужны грамотные, образованные специалисты. Надо их готовить, чтобы он знал и компьютерные технологии, и механику, и агротехнику…
– Надо, надо, робята, думать, как не оставить землю без пахаря, -включилась Нина Петровна.
– Правильно, Нина Петровна, правильно. Вот и мы думаем об этом. Сейчас начала действовать программа по жилью. Для учителей, врачей, специалистов, приезжающих на село по строительству для них жилья. Так вот 40 процентов стоимости берет на себя государство, 30 процентов – областной бюджет, а тридцать остальные – может взять на себя хозяйство. Если с деньгами не получается сразу, то можно оформить ипотеку на пятнадцать лет на остальную сумму. Это я говорю про ипотеку для хозяйства. И эта программа очень эффективно работает. За четыре года в области построено 440 домов на селе. Да каких! Капиталисты позавидуют…
Тут и сам Мызин, глава хозяйства подключился. А хозяйство у него не малое. Три фермы, льнозавод, посевных площадей не одна тысяча гектаров. Кадры нужны.
– Мы со школой работаем вплотную. И я часто бываю там, с детьми беседуем о жизни, о деревне, о будущем. И что мы решили: я выделяю участок под лен, так называемые школьные делянки, чтобы дети могли с самого начала понять весь этот процесс возделывания льна. От вспашки, посева, обработки, теребления, расстила, подъема. Мы хотим, чтобы дети знали эту культуру, понимали, какое значение имеет лен в жизни русского человека, как работали с ним наши предки, и как работаем мы сейчас в условиях механизации.
Надеемся, что эти семена дадут в душах наших деревенских мальчишек и девчонок добрые всходы…
Почему я это делаю, потому тревожусь, что школа в России стала отрываться от земли, от наших реалий. И только запах весенней пашни может родить в человеке земледельца, самого главного на земле труженика.
Я надеюсь, что и сыновья мои пойдут по моей тропе. Вот Илья уже закончил институт и, думаю, подхватит мое дело. Иван, Артем – всем дела найдется у нас. Но я не давлю, я оставляю свободу выбора.
Сидевший рядом с отцом Илья подтвердил:
– Да что уж там сомневаться. Выбор сделан в пользу деревни.
В этом волшебном перелеске с начинающейся молодой листвой, где целую скамью занимала семья Астафьевых, вторую —Мызиных потомственных земледельцев.
Была еще одна семья – Дубовых.
Александр, потомственный верховский крестьянин, знает, как никто, что такое крестьянский труд.
– Каждое лето на сенокосе. Батько поставит тебя в прокосе впереди, а сам сзади поджимает, коса свистит, того гляди, по пяткам попадет. Нужно темп держать, некогда прохлаждаться.
Александр учился в Верховской школе. Кстати, Сергей Николаевич Истомин был у Дубова и учителем, и наставником по жизни.
Александр, можно сказать, самородок. С детства научился играть на гармошке, и с этой гармошкой пришел поступать в Вологодское музыкальное училище, в которое без музыкальной подготовки никого не принимали. А Александр и нотной грамоты не знал. Но заиграл на гармошке, и вопрос был решен: приняли.
Теперь они с женой Ириной, которая так же занимается сбором и сохранением фольклора, издали две уникальные книги по народному творчеству. На подходе и третья.
Дубов развел меха и выпел злобу дня::
«Спой-ка, батька, мне про кризис
Как мы дальше будем жить…»
Истомин ему отвечал:
«Саша Мызин поле вспашет,
Так что нечего тужить…»
Записки из старого портфеля
Эти пожелтевшие листы прислали мне из Сметанина от Федора Федоровича Игнатьевскрого, ветерана советского колхозного строительства, человека-легенды Верховажского района. На них воспоминания о прожитых годах, трудах во благо верховажской деревни. Мы встретились С Федором Федоровичем в деревне Сметанино и дополнили эти воспоминания, долго хранившиеся в потертом председательском портфеле, живыми беседами.
«Под скрип телег…»
Родился я в марте 1928 года в деревне Михайловской Верховского сельсовета Верховажского района. Мне рассказывали потом, что отец мой был болен. Причем настолько, что лежал при смерти. Он умирал, а мама рожала. И вот новорожденного меня она поднесла к умирающему отцу и сказала в отчаянии:
– Если ты умрешь, я твоего новорожденного сына положу рядом с тобой в гроб!
Отец нашел в себе силы сказать ей:
– Как хочешь, но я уже не поднимусь. Этой невесты с косой ни пеший не обойдет, ни конный не объедет. Все, пришла за мной, в головах стоит… А тебе никто не позволит живого с мертвым хоронить. Пусть с Богом растет. Может, на старости лет тебе кормильцем станет.
Потом с силами собрался и говорит:
– Как помру, так ты через сорок дней прими в семью другого мужика. Я сестрам скажу, они сосватают.
Через неделю он умер. Было ему 36 лет, а маме моей 33. У ее на руках оставались пятеро. Три сына и две дочери. Старшей – 11 лет, младшему, то бишь мне – неделя.
А надо пахать, сеять, косить… Весна звала в поле. Колхозов то время еще не было. Единолично жили. А какой мужик на себя такое ярмо оденет, вдову с пятерыми. А мама красавицей была…
Сестры отцовы наказ выполнили. После сорокового дня привели жениха в дом. Совсем молодого. Двадцати пяти лет от роду, на восемь лет моложе матери.
И эта молодость сыграла злую роль. Александра, так звали его, как молодого, сильного часто стали отправлять в длительные отлучки на лесозаготовки, на лесосплав. И матери опять приходилось тащить на себе все крестьянские заботы.
А потом и вовсе забрали его на Финскую войну, которую прошел от начала до конца.
От нового мужа мама родила еще двух дочерей. Но двух дочерей семья наша потеряла. Одну от первого брака в возрасте семи лет, другую от второго – в младенчестве.
Крестьянская жизнь и от детей требует крайнего напряжения сил… Как это ни печально, но слабых она отсеивает… Естественный отбор.
Вот и мы, поплакали, поплакали, снесли на кладбище малых деток, положили рядом с первым нашим отцом и стали жить дальше.
…До войны я успел закончить с Похвальной Грамотой Мальцевскую начальную школу. А в первый год Великой Отечественной поступил в Верховскую семилетку и так же с Похвальной Грамотой закончил ее.
Шла война. Отчим воевал на фронтах Отечественной. Не было ни поесть, ни одеть, ни обуть. И мы с матерью как-то вечером подумали, подумали и решили, что на этом я свое образование продолжать не буду. Пойду работать в колхоз. Было мне в ту пору не полных пятнадцать лет.
А тут из Чушевиц приходит известие, что меня ждет тетя, сестра моей матери. Нужно было помочь ей расколоть дрова. Она работала медицинской сестрой в больнице.
Мать и говорит:
– Надо помогать! Поезжай!
И когда я пришел в Чушевицы, то тетя повела меня не дрова колоть, а взяла за руку и отвела на квартиру к директору школы Анне Васильевне Беляевой и просила, чтобы меня зачислили в восьмой класс. Анна Васильевна была больны и лежала с простудой, но нас приняла и дала согласие на мое зачисление, хотя на календаре был уже декабрь.
В Чушевицкой школе работал учителем физики и математики эвакуированный из Ленинграда преподаватель. Тетя сходила и к нему, договорилась, чтобы он позанимался со мной сверхурочно, чтобы я смог догнать восьмиклассников.
И он стал заниматься со мной. За вечер мы проходили по две-три темы. У меня была хорошая подготовка. Тогда Похвальные Грамоты за красивые глаза не давали.
И хотя в первом полугодии я занимался один месяц, учебный год я закончил на «хорошо» и «отлично». Но на этом в обучении временно пришлось поставить точку. Школу, как бы теперь сказали, оптимизировали. Девятый и десятый класс были переведены в Верховажье. В Верховажье учиться у меня не было возможности.
Тем временем закончилась война. Была весна 45 года. Итог ее для нашей семьи был печальным. Погиб в самом начале войны в Белоруссии старший брат 1921 года рождения, под Сталинградом погиб брат 1923 года рождения. Отчим Александр Алексеевич Игнатьевский прошел и вторую войну от звонка до звонка, награжден орденом Красной Звезды, был тяжело ранен. Эти войны и ранения не прошли даром. Он умер в 49 году…
К концу войны из семерых рожденных мамой детей осталось только трое: я и две сестры… Правильно сказал умирающий отец маме: «будет тебе на старости кормилец». В колхозах тогда пенсий не давали.
И вот я начал свою официальную трудовую жизнь в должности счетовода колхоза «Красная новь» в селе Пеженьга.
Колхоз тот, как и все колхозы того времени размерами был не больше рукавицы. Техники не было, одни лошади, коровы ютились в развалюхах… Рабочих рук не хватало. Мужики, какие ти были – калеченые. Какие тут результаты?
Вот сидел я целые дни и подбивал колхозные счеты, дебет с кредитом сводил. Закон был один: выполни планы и обязательство перед государством. А уж после этого, если что останется в закромах – можно разделить колхозникам. Про то время много написано книг. Как за колоски, собранные после жатвы с земли садили, как за клочок сена, принесенный домой с колхозных пожен, грозили тюрьмой.
Поэтому я не буду останавливаться на этих обстоятельствах и множить жалобы на прежнюю колхозную жизнь и власть. Да, худо мы жили, бедно, порой впроголодь, но чести и достоинства не уронили. Понимали, что плохо не только нам, но и всей стране. И чтобы стало лучше, нужно лучше трудиться. Лучше учиться и еще раз трудиться, не помышляя о том, чтобы за счет других набить свой карман.
В колхозе меня, можно сказать, против моей воли назначили секретарем комсомольской организации. Я этому воспротивился и ничего не стал делать.
И вот через некоторое время меня вызывают в райком комсомола с отчетом о проделанной работе. Я хотел все рассказать там честно, что я не хотел, а меня избрали, потому ничего не делал и делать не хочу.
В то время у нас учителем в Мальцевской школе был Александр Федорович Хахлин. При встрече он и говорит:
– Ты в райком едешь с отчетом? А как же ты будешь отчитываться, если ты ничего не делал?
– А так и скажу, что ничего не делал.
– И чем все это кончится?
– Наверное, меня исключат из комсомола…
– Это не правильно. Куда ты без комсомола… Вот ты в армию скоро пойдешь, а там за тобой потянется этот хвост. На тебя будут смотреть, как на преступника. Ты себе этим все дороги в будущее перечеркиваешь. Ты вот что сделай: скажи, что опыта не было, ничего не получалось, что теперь ты знаешь, что нужно делать… И составь план участия комсомольской организации в колхозной и общественной жизни.
Я так и сделал. Удивительно, меня даже ругать не стали, и даже выговор не дали.
Первым секретарем райкома был тогда Макаровский Евгений. Это бюро меня сильно воодушевило. Меня не ругали, а поддержали.
По возвращению в деревню, я собрал комсомольцев, мы ликвидировали задолженность по взносам, пополнили свои ряды. Стали проводить субботники, воскресники по вывозке навоза, заготовке хвои. А по вечерам стали проводить в школе политическую учебу. Вести ее стал тот же Хахлин.
Это были такие интересные занятия, что на них стали ходить жители деревни всяких возрастов…
Бывало Хахлин рассказывает о мировом положении, обстановке в стране, комсомольцы сидят за партами слушают, тут стук в двери.
– Войдите!
А на пороге старичок под сто лет:
– Здесь комсомольцев политике учат?
– Здесь.
– А не дозволите и мне послушать. Шибко интересуюсь.
Комсомольцы смеются:
– Заходи, дедо.
– Только я не один, я со своей баушкой.
Не успеют они усесться, на пороге новые слушатели. Помоложе. Лет под восемьдесят…
И так полный класс набьется. На подоконниках сидят.
И такие порой дебаты начинаются по международной обстановке, что не надо никаких других посиделок и бесед.
И расшевелили деревню. И художественную самодеятельность организовали, и концерты, и праздники…
Весной мы закрепили комсомольцев за различными участками посевов, все дето ухаживали за ними, подкармливали их, пололи и получили очень хороший урожай.
…Как-то пришло из райкома письмо. Признаюсь, волновался, распечатывая. А там извещение о том, что я должен выступить с докладом на пленуме райкома комсомола с опытом работы лучшей в районе комсомольской организации…
Но выступить на пленуме я не успел, потому что получил повестку о призыве на срочную службу в армию. Шел 1949 год…
Под андреевским флагом
Я попал в морфлот. Надо сказать, что во флоте служить было престижно. Многие мечтали носить бескозырку, попасть на боевой корабль, почувствовать на губах соленые морские брызги.
Я прошел строевую подготовку, присягу и далее, после соответствующей проверки, меня стали готовить к работе с секретными и совершенно секретными документами. С мечтой ок корабле и морской романтике пришлось расстаться.
Я получил назначение на должность личного секретаря заместителя начальника штаба флота, капитана первого ранга Николая Александровича Макарова. И в последствии понял, что я ничего не потерял, а только приобрел.
Это была очень серьезная школа: дисциплины, порядка, человечности…
В мои обязанности входило получение и хранение и обработка поступающих секретных документов от Командующего флотом, начальника штаба и командиров частей флота, доклады непосредственному начальнику, рассылка их с резолюциями по отделам…
Но среди таких документов с грифом сов. секретно часто поступали и письма личного характера. От родителей матросов, проходящих срочную службу, личные просьбы и обращения подчиненных.
Мой непосредственный начальник был очень внимателен к этим письмам и требовал принятия решения по каждому обращения.
– За каждым письмом – человеческие судьбы. Нельзя людей оставлять без внимания и помощи, – говорил Макаров своим сотрудникам и мне в том числе.
Я старался выполнять доверенное мне дело с особой тщательностью, и Николай Александрович скоро стал называть меня своей правой рукой. Он был строг, требователен, но справедлив. Я мог входить к нему в кабинет без доклада, он знал все мои дела помимо службы, знал всех, кто у меня остался в деревне и просил в письмах к родным передавать от себя лично пожелания здоровья и успехов во всех делах.
Штаб флота находился в городе Балтийске. Там была расположена вечерняя школа. А я мечтал продолжить образование. Для того, чтобы приняли в эту школу нужно было разрешение начальника части. И я такое разрешение получил.