Программируем счастье

Помню, на тренингах такой подход первоначально вызывал недоверие слушателей, поскольку человек, полностью лишенный естественных реакций, напоминал им машину. На это заготовлен стандартный ответ. «Кто из нас машина? – спрашивал в ответ ведущий. – Ты, который на оскорбление можешь только или обидеться, или разозлиться, или я, свободно определяющий свою позицию? Ты, чьи переживания следуют за событиями так же однозначно, как звуки при нажатии клавиш фортепьяно, или я, сам пишущий мелодию своей жизни? Так кто из нас механический, а кто живой и свободный человек?» При таком отпоре сомневающиеся обычно стушевываются.

Но представляется, что сомнения у народа возникают не зря. Интуитивно люди чувствуют ограниченность предлагаемой им позиции. Потому что у нее есть две стороны. С первой, поверхностной стороны – действительно, человек, реагирующий на происходящее инстинктивно, стереотипно, а не разумно, осознанно, теряет значительную долю своей человечности. Подчиняющийся поведенческим шаблонам и правда напоминает машину. Или животное. Но чтобы соблюсти меру, необходимо помнить и о другой стороне – ведь если взглянуть на ситуацию, принимая во внимание сложность и глубину происходящих в мире процессов, становится ясно, что излишне рациональный человек теряет спонтанность, а вместе с ней и свободу – а именно эти качества отличают его от машины. Давайте посмотрим, почему.

Одна научная цитата: «Истолкования взаимоотношения Я и не-Я в терминах деятельностного универсума является слишком сильной идеализацией действительных взаимоотношений между ними (оно основывается прежде всего на рационалистическом понимании Я). Рациональное Я предполагает отсутствие у него большого объема неявного знания, существенно влияющего на принятие решений, а также бессознательного содержания сознания, как детерминанты многих его поступков и поведенческих актов. Деятельностная интерпретация отношения Я и не-Я предполагает возможность полного абстрагирования от биологической и экзистенциальной природы реального человека, полностью сводя Я к разумным, целесообразным, социальным характеристикам и детерминантам. При деятельностном подходе человек неминуемо редуцируется к рациональной и полностью социально детерминированной системе» [60;58].

Переводя научный язык на практический, сформулируем проблему так: излишняя рационализация это серьезное ограничение свободы и потенциальных возможностей. И вот почему.

Профессор МГУ С. А. Лебедев не случайно сказал, что слишком рациональный «человек неминуемо редуцируется к рациональной и полностью социально детерминированной системе». Действительно: если я всякий раз исхожу из того, что в данном случае будет целесообразно, т. е. действую сообразно цели, то теперь я могу выбирать только то, что меня к этой цели приближает, а что не приближает – не могу. Значит, все мои действия будут определяться, во-первых, теми обстоятельствами, в которых я оказался – ведь именно они характеризуют мое положение относительно цели, а во-вторых, принципами и правилами игры, которые здесь приняты – ведь именно их я использую для решения своих задач. И обстоятельства, и правила есть плод внешнего мира. Таким образом, моя активность становится реакцией на мир, а моя стратегия – производной от воздействия внешнего мира. Мир в данном случае – общество, другие люди, начинают определять мое поведение, и я превращаюсь в то самое полностью социально детерминированное существо. Я больше не творец себя, я отражение окружающего.

Прекрасный пример того, как такой человек утрачивает свободу, дал сам упомянутый выше Николай Козлов, отвечая на вопросы в одном из своих интервью. Когда ему предложили заняться одним Интернет-проектом, потому что это интересно, он ответил: «”Интересно” – это понятие из серии детства, душевно взрослые люди заняты обычно делами». Может это и правильно, но не слишком радует такая свобода «душевно взрослого» человека. Теперь он уже не может делать то, что интересно, то, что нравится – только то, что нужно. Но становясь рабом своих задач, не утрачивает ли человек своего высокого предназначения, не деградирует ли?

«В терминологии Аристотеля, помимо вещей «полезных и необходимых» человек – не раб – создает вещи «прекрасные и невыгодные», и эта способность возвыситься над непосредственными потребностями и материальными – экономическими, хозяйственными, прагматическими – интересами выделяет его из животного царства. Жизнедеятельность не может считаться сознательной и свободной, т. е. подлинно человеческой, если она носит исключительно целерациональный характер и сводится к удовлетворению неких первичных и «естественных» потребностей, вытекающих из необходимости приспосабливаться к среде и решать практические задачи». В том числе потому, что целерациональность «ликвидирует различия между тем, что претендует на значение, и тем, что служит самосохранению… Новый панлейбористский аскетизм… обнаруживает себя в неспособности наслаждаться, в подчинении полезному и необходимому не только прекрасного и невыгодного, но также всего интересного и приятного /выделено мной – Д. П./» [10]. Сравните: в другой раз мэтра практической психологии спросили, как он проводит досуг. В ответ он пошутил: «А что это такое?» Типа нет ни времени, ни возможности досугом заниматься.[1] Но мудрые говорят: «Если ты считаешь, что твоя жизнь посвящена деланию, то ты не понимаешь сам себя» [51;275]. «Когда жизнь проживается с точки зрения контроля над убытками или наибольших преимуществ, истинная благодать жизни утрачивается. Теряется возможность. Упускается шанс. Ибо жизнь, проживаемая таким образом, – это жизнь, проживаемая из страха, и эта жизнь лжет о тебе» [51;214].

Великий учены и философ Галилей как-то сказал: «…я считаю, что то, что дает нашим поступкам и изобретениям величие, благородство и превосходство, заключается не в том, что необходимо, хотя отсутствие его было бы большой ошибкой, а в том, что не является необходимым…». Ему вторят и другие выдающиеся люди. Так, английскому философу и государственному деятелю Френсису Бэкону приписывают слова: «полезное предполагает верное, но пространство истины всегда больше пространства полезного». Причем движение тут двустороннее – сколько раз оказывалось, что исследователь, совершенно забросивший «полезные» вещи и занимающийся поиском истины, вдруг получает результат, приносящий колоссальную пользу! Ведь именно в таком, необусловленном выгодой поиске и получают наилучшие результаты!

Впрочем, не будем замахиваться на вещи, которые практической психологии изначально не по зубам. Зато сейчас самое время перейти ко второму важнейшему ограничению – ограничению потенциальных возможностей. Чтобы показать, сколь серьезны эти ограничения, достаточно примеров из житейской сферы. Ведь возможности они будут упущены не где-то, а прямо здесь, сейчас – в бизнесе, в личной жизни, в судьбе! Чтобы этого не допустить, взглянем подробнее на механизм тотальной рационализации.

Фактически она означает, что бразды правления передаются рассудку. Рассудок отвечает за житейскую, обыденную, прагматическую составляющую сознания, в отличие от разума, ответственного за высокое теоретизирование, схватывание не лежащих на поверхности закономерностей, построение метафизических схем. Это определение из институтского учебника. Но с какой это стати рассудок стал претендовать на верховного главнокомандующего всей жизни? Она что, исчерпывающе открывается ему, и в ней нет непостижимых для рассудка вещей? Полагаю, не требуется доказывать, что это не так. Даже обыденная жизнь представляет для человека таинство, где полно неясностей и неожиданностей.

И более того: в жизни огромную роль играет наше бессознательное – сфера, куда рассудку путь заказан. По некоторым данным, «неформализуемая активность пропускает через себя 109 бит информации, в то время как сознанием контролируется лишь 102, то есть очевидно значительное превышение неосознаваемой информации над осознаваемой. Означает ли это, что бессознательное регулирование жизнедеятельности человека имеет столь же значительный перевес над сознательным? Во всяком случае, пренебрежение его ролью выглядит весьма опрометчивым» [35;80–81]. «Множественность вещей ускользает от рассудка, а тот, кто, желая понять жизнь, пользуется только рассудком, похож на человека, полагающего, будто он может схватить пламя каминными щипцами. Он схватывает только кусок обуглившегося дерева, который тотчас перестает пылать» [6;331].

Действительно, очень многие события нашей жизни определяются бессознательным, использующим те самые 109 бит информации и, вероятно, имеющим доступ к иным слоям нашей реальности. Внезапные встречи, события, предчувствия и пр. – материалисты списывают их на «случайности», но это неверно, поскольку такие события направляются из неосознаваемой сферы. И с ними тоже можно работать – далее мы обсудим, как именно. Поэтому человек, стремящийся к максимально рациональным действиям, а значит, идущий по линии, созданной его собственным рассудком, фактически игнорирует огромные возможности, которые открылись бы перед ним, умей он работать с бессознательным планом. «Здравый смысл имеет ограниченную дальность» [46;156]. Как ни парадоксально это звучит, излишне рациональная позиция сама оказывается нерациональной.

Приведу один пример. Когда начал работу над этим разделом, мне пришлось вновь проверить собственные тезисы на собственном же опыте. Первоначально этот опыт показался не слишком серьезным, но я все равно решил записать этот случай, раз уж он возник именно при создании данного куска текста. К сожалению, день спустя выяснилось, что пример вполне убедительный.

В тот период – а дело происходило летом 2005 г. – я жил и работал в Лондоне. Поскольку по стечению «случайных» обстоятельств мне удалось снять квартиру в самом центре города, совсем рядом с резиденцией королевы – Букингемским дворцом, днем с работы я ходил обедать домой. Утром того дня у меня как раз нашлось время, чтобы обдумать проблему узости, ограниченности излишне рационалистичного подхода к жизни, и даже записать несколько мыслей на этот счет. Когда же стало приближаться время обеда, я отчетливо почувствовал, что идти домой не хочу. Тело буквально противилось движению в том направлении. Ум же настаивал – в тот день на самом деле было целесообразно пообедать дома, поскольку вечером я собирался посетить несколько различных мест, и ужинать и так пришлось бы где-то по пути.

В результате я подчинился уму и отправился домой. Однако как только добрался до улицы Mall, откуда ни возьмись, налетел сильный ветер и стеной пошел дождь. Зонта у меня не было, т. к. по прогнозам (которые я разумно проверил накануне) обещали сухую погоду. Попытки спрятаться в Джеймс-парке под деревом успехом не увенчались, поскольку от таких потоков воды вообще спрятаться было невозможно, и в конечном итоге, мне удалось добраться до кафе, основательно при этом промокнув. «Да, и правда не надо было идти домой!» – подумал я, «не первый уже раз убеждаюсь, что в спорных ситуациях нужно слушать интуицию, внутренний голос, а не разум!».

В следующий раз я задумался об этой ситуации через день, когда в Лондоне мусульмане устроили серию терактов, были взорваны метро и автобусы. Возможно, нежелание выходить на улицу было связано с предчувствием беды, которая уже наступала на город. Но дело даже не в деталях. Фактически я выбрал рациональный подход, не оставляющий место ни таинственному, ни необъяснимому и втискивающий мир в свои узкие логические рамки. Этот подход направляет человека на цель, но таким образом, что цель начинает заслонять мир. Из жизни вычеркивается огромный пласт того, что не вписывается в линейную картину мира рассудка, а вместе с ним – и чудесные возможности. Ведь ситуации, связанные с бессознательным, не исчерпываются только предчувствиями!

Обо всем этом мы поговорим далее, когда перейдем к описанию основной части нашей системы. Существуют механизмы, позволяющие работать не просто с бессознательным, но с непроявленным планом нашей жизни. Собственно, им и посвящена эта книга.

И последнее в этом параграфе. Не хотелось бы, чтобы у читателя сложилось мнение о тотальной порочности практической психологии. Это не так. Идеи, пропагандируемые бизнес-психологами, сами по себе бесполезными не являются. Более того, трудно иметь дело с человеком, который, занимаясь своей работой, практикует обратные принципы. Потому что неумение управлять собой, концентрироваться на поставленной задаче, неспособность выбрать приоритетную цель и последовательно идти к ней, зависимость от своих эмоций и недисциплинированность, отсутствие как тактического, так и стратегического планирования не только работу делают неэффективной, но и коммуникацию гадкой. В жизни я видел много и других примеров, когда подобный вещи практически полностью девальвировали любую, даже самую высокую квалификацию. Так что рациональная самоорганизация и умение управлять собой важны. И при возможности, людям, с которыми я вынужден общаться, я рекомендую, а иногда даже дарю книги Николая Козлова.

Таким образом, полезность психологических бизнес-методик я не оспариваю. Они могут пригодиться как вспомогательное средство. Я оспариваю их приоритет в управлении судьбой, в устроении жизненного успеха. Нужно помнить, что психология, да тем более еще и практическая, являясь частной дисциплиной, имеет ограниченную сферу компетенции и ограниченный методологический инструментарий. Такая ситуация является естественной для многих частных наук и областей знаний. Данное обстоятельство приобретает резкую проблемную окраску только когда предназначенную для решения локальных задач психологию пытаются использовать в глобальных проектах, которые она в принципе не может охватить – у нее для этого недостаточно ни кругозора, ни инструментов. Даже если психология вдруг начнет называть себя жизненной философией, потенциала у нее от этого не прибавится. Ситуация усугубляется еще больше, если при этом, с целью достижения массовой доступности, психологические методы подвергаются дальнейшему упрощению и примитивизации. Держа в руках такой ущербный инструмент странно говорить, что обладаешь ключом к успеху. Так что тому, кто в своей жизни хочет действительно подружиться с фортуной, нужно искать другое средство. Каково же оно?