Поход на гору Сидэ
Утида Цубаса взглянул в указанном направлении. Сидевший там молодой человек действительно выделялся среди остальных абитуриентов. Его черты были почти по-женски мягкими, но ширина плеч и сквозившая в движениях сила скорее подошли бы спортсмену, чем музыканту. Он был одет скромнее прочих, но идеально правильная осанка и спокойная уверенность на лице придавали его облику удивительное благородство.
– Прямо принц в изгнании, – съязвил Утида. – Он что, всегда такой?
– Откуда мне знать? Похоже, да.
– Интересно, почему Фуюмацу-сэнсей не срезал его?
«Потому что не смог», – чуть не ответил Оно, но вовремя прикусил язык. Ещё не хватало восстановить против себя желчного замглавы факультета. К Хаябуси Иори Фуюмацу отнёсся ничуть не лучше, чем к любому другому «талантливому выскочке», не закончившему ни элитной музыкальной школы, ни подготовительных курсов. На устном экзамене он буквально засыпал юношу дополнительными вопросами, прерывая его, сбивая с толку, откровенно провоцируя на ошибки. Однако… вышла промашка. Иори не ошибался, – и упорно не замечал раздражения экзаменатора, отвечая на все выпады с убийственнной невозмутимостью, ёмко, предельно учтиво. Фуюмацу сдался, когда на него стала коситься комиссия. К тому времени экзамен уже изрядно походил на допрос с пристрастием. «Не завидую я вам, молодой человек, – вздохнул Оно. – Старик наверняка сочтёт ваш успех посягательством на свою репутацию».
Собравшиеся в зале абитуриенты могли уже считаться поступившими. Им осталось только исполнить небольшое произведение по предложенным нотам. На подготовку давался минимум времени, однако все они проходили этот репертуар на курсах. Ну, или почти все.
Один за другим будущие студенты выходили на сцену и исполняли заданные композиции. По большей части чисто, без фальши. И заурядно.
– Ни единого яркого выступления, – тихонько пожаловался Утида в одной из пауз. – ещё немного, и я усну…
За их спинами бесшумно открылась дверь, пропуская худощавого мужчину с пронзительным взглядом, чем‐то напоминавшего хищную птицу. Их почтил своим обществом сам декан факультета. Впрочем, он сразу же отступил за ширму и остался там, не привлекая к себе излишнего внимания.
– Хаябуси Иори! – объявил распорядитель.
Юноша поднялся на сцену, держа саксофон у левого бедра. Среди присутствующих некому было отметить, что именно так принято носить меч… Пристроив на пюпитр ноты, он церемонно поклонился; быстрым движением поднял инструмент, глубоко вздохнул – и начал.
Музыка хлынула стремительными волнами, перетекающими друг в друга, сплетающимися в сложном многоголосии. Заворожённые виртуозной игрой, экзаменаторы не сразу осознали одну странность.
«Что он играет?» – Оно растерянно смотрел в свои бумаги, где возле имени Хаябуси значился «Лунный этюд» в переложении для саксофона. Но, словно под гипнозом, продолжал безмолвно прислушиваться.
Декана Сугияму смутить было значительно труднее.
– Позвольте! – едва мелодия смолкла, он покинул своё укрытие и почти подбежал к столу комиссии. – Хаябуси-сан, что вы сейчас исполнили? Это же партия виолончели!
Не говоря ни слова, юноша снял с пюпитра ноты, украшенные печатью факультета, и с почтительным поклоном подал декану. Тот просмотрел их. В самом деле виолончель. Как он сыграл?!
Сугияма изумлённо покачал головой.
– Понятно, – и перешёл на официальный тон: – Хаябуси-сан, пожалуйста, задержитесь после экзамена.
– Да, сэнсей.
Фуюмацу сердито постукивал пальцем о палец.
– Как бы ни произошла подмена, ему следовало сообщить комиссии об ошибке, а не демонстрировать тут свою исключительность. Поразительно дурные манеры.
– У меня складывается впечатление, – заметил Сугияма, – что действия этого юноши в любом случае не найдут у вас понимания. Чем он так не угодил вам?
– Я ко всем отношусь одинаково.
Декан только усмехнулся. Фуюмацу вспыхнул:
– С формальной точки зрения Хаябуси Иори исполнил предложенное ему произведение. Но в документах значится иное задание. Думаю, было бы наиболее приемлемо предложить ему всё-таки сыграть нам «Лунный этюд». Так мы оценим его техническую подготовку, а не способность к вольной импровизации. Если он действительно настолько хорош, то с лёгкостью выполнит нашу просьбу.
Сугияма нахмурился, заставив Фуюмацу напрячься. Не перегнул ли он палку? Прочие экзаменаторы сидели тихо, словно набрав в рот воды.
– Ну, хорошо, – неожиданно согласился декан. – Оно-сэнсей, пригласите, пожалуйста, Хаябуси-сана.
Когда Иори явился, он без предисловий протянул ему ноты:
– Вам хватит получаса на подготовку?
– Хай.
Расположившись в коридоре на подоконнике, юноша внимательно изучил задание; извлёк саксофон из футляра, поправил мундштук, сыграл первые такты, выхватил пару музыкальных фраз из середины и финала этюда. Всё это заняло у него не более десяти минут. Потом он расправил плечи и застыл, будто часовой на посту, бесстрастно следя за дверью аудитории.
С другой стороны той же двери представители комиссии напрягали слух, еле сдерживаясь, чтобы не выглянуть в щёлку. Тишина интриговала их куда сильнее, чем они готовы были признаться. Один Сугияма с флегматичным видом изучал рекомендацию Иори, которой его снабдил Мацуда-сэнсей.
– Он же всё равно ничего не делает, – осмелился предложить Утида. – Может, позвать его прямо сейчас?
– Мы дали ему полчаса, – сухо напомнил декан. – Даже если он тратит их на чтение комиксов, беспокоить его не годится.
Пришлось им подождать. Но едва истекла последняя минута отведенного времени, Оно уже стоял на пороге аудитории.
– Заходите, Хаябуси-сан!
Заняв указанное ему место, Иори безупречно вежливым тоном попросил разрешения приступать. Сугияма кивнул, и он с прежним спокойствием исполнил «Лунный этюд». Свободно, без единой ошибки, словно потратил на репетиции по меньшей мере неделю.
– Благодарю вас, – сказал декан. – Приношу вам свои извинения за произошедший казус. По-видимому, мне не остается ничего другого, кроме как лично поздравить вас с поступлением, – и он тепло улыбнулся юноше.
Иори церемонно склонил голову:
– Почтительно благодарю вас за благосклонность.
– Девочка неплохо справляется, – Норимори будто вскользь указал на Ферье, вместе с другими туристами увлечённо считавшего камни в саду храма Рёандзи.
– Осака покажет, – тихо ответил Кацумото. – Рано или поздно он вспомнит, зачем приехал. Вечно таскать его по музеям ей не удастся.
– Однако чем больше времени он потратит на достопримечательности, тем лучше. Сейчас опасности почти нет.
– Зато она засветилась. Теперь её уже не станут считать безвредной городской сумасшедшей.
– А заказчик счёл тот инцидент случайностью… – Норимори тихонько хмыкнул.
– Те, с кем мы имеем дело, заметно умнее. Она повесила на него датчик?
– Первой же ночью. Впрочем, его и так можно обнаружить метров за двести. Вместо того чтобы лить на себя столько одеколона, ему следовало бы почаще мыться.
– Француз, – Кацумото пожал плечами. – А вот и наш работодатель.
Грузно топая, к ним приблизился Томидзава, даже не пытавшийся скрыть недовольство.
– Как вы это назовёте, Кацумото-сан? – вопросил он, протягивая ему сложенный вдвое листок, вырванный из блокнота. – Серинова-сан сунула его мне в карман, когда я проходил мимо…
Это была короткая записка, без намёка на вежливость гласившая:
Ваших агентов не вычислит только слепой. Уберите их прочь или найдите профессионалов.
На лице самурая не отразилось ни малейшего сочувствия.
– Дельное замечание. Прикрывать наблюдателей в её обязанности не входит. Да и пользы от них никакой. Только путаются под ногами и без нужды подставляют себя под пули. И, кстати, зачем вы сами решили пройтись рядом с потенциальной жертвой? Из любви к экстриму? В общем, будьте любезны, не осложняйте нам работу.
– Я всё-таки хотел убедиться в компетентности этой дамы. Она ведёт себя так легкомысленно…
– Её стратегия эффективна. Роль девчонки с буйной фантазией позволила ей войти к объекту в доверие, заставить его изменить маршрут и вообще подчиняться всем её требованиям. А работает она качественно. На данный момент у меня к ней претензий нет.
– Как же, слышал, – фыркнул Томидзава. – Пришелец с Альтаира, подумать только! Одного не пойму. Сам-то Ферье с чего взялся играть в игрушки? Ему вроде рановато в детство впадать…
– Возможно, так ему проще не называть никаких имён, особенно там, где их могут услышать, – мягко предположил Норимори. Томидзаве пришлось проглотить завуалированный упрёк.
– Вы поставили задачу, и мы выполняем её так, как считаем нужным, – от голоса Кацумото веяло могильным холодом. – Если вас не устраивают наши методы, используйте свои. Без нас.
– Я не имел в виду…
– Тогда уберите своих агентов. А госпожу оставьте в покое. Окажись она недостаточно компетентной, она заплатит за это жизнью. Вам довольно?
Томидзава смешался.
– Но… вы хотите сказать… конечно, телохранителям иногда приходится рисковать…
Кацумото молча посмотрел ему в глаза. Он запнулся, разом растеряв весь свой лоск под этим непроницаемым, жутким взглядом:
– Х-хорошо. Раз вы настаиваете, я уберу наблюдателей. Я… могу помочь вам чем-то ещё?
– Благодарю вас, – Норимори невозмутимо поклонился. – Если нам понадобится ваша помощь, мы не преминем за ней обратиться.
Больше говорить было не о чем. Торопливо распрощавшись, Томидзава с видимым облегчением удалился.
Кацумото поморщился.
– Удивляюсь, как он умудрился достичь такой должности. Ты изучил фотокопии?
– Как раз по нашему ведомству, – хмуро улыбнулся Норимори. – Месье повезло. При иных обстоятельствах я мог бы упрятать его за решётку лет на пятнадцать.
– Значит, это…
– Промышленный шпион, позволяющий себе играть в политику. Весьма известный в определённых кругах – разумеется, под другим именем.
Вокзал Киото являл собой торжество сюрреализма. Бетон, стекло и металл, десятки электронных табло и разноцветных вывесок. Над головами парит огромная, погашенная сейчас лампа, напоминающая летающую тарелку. А рядом потолок взмывает на немыслимую высоту, к странному неровному проёму, сквозь который синеет небо. Туда, в пустоту, наполненную серо-стальным светом, уводит ступенчатая цепь эскалаторов.
– Грандиозно, – вполголоса поразился Ферье. – Видно, позавчера я спал на ходу, раз не обратил на это внимания. Мари, кто архитектор этой фантастической постройки?
– Хироси Хара. Впечатляет, правда? Его проект был настолько футуристичным, что у критиков не хватило слов. Все были слишком шокированы, чтобы спорить. Тогда он решил, что молчание – знак согласия, и претворил свои планы в реальность. – Ольга игриво улыбнулась, краем глаза отметив нужную строку в расписании, мерцающем зелёным и жёлтым. – До нашего поезда ещё два часа. Не угодно ли вам пока подкрепиться? – она указала на стрелку с надписью «Sky cafe».
– Я уж боялся, что вам никогда не придёт это в голову, – подмигнул ей француз, становясь на эскалатор. – Вы, наверное, сделаны из какой‐то особой материи. Я путешествую с вами четвёртый день, но до сих пор не видел вас спящей или хотя бы усталой. Вы едва прикасаетесь к пище, но двигаетесь быстрее, чем брошенный камень…
Девушка хмыкнула. И внезапно резко выбросила руку вперёд, тут же сжав пальцы. Когда она раскрыла их вновь, на её ладони лежал гладкий полупрозрачный кусочек кварца, украшенный изображением самурая с катаной в руке. Нехитрому рисунку, нанесённому тонкими чёрными штрихами, придавали живость неровности цвета камня, крохотные пузырьки и трещинки.
– Да, – безмятежно заключила она. – Действительно чуть быстрее.
Ферье ошеломлённо воззрился на неё.
– Что это?
– Ещё один талисман. Кажется, тайные силы мира обещают нам некоторую поддержку, – но вместе с тем советуют не расслабляться.
«Тамура или Сакадзаки?» – спросила себя Ольга, убирая камешек в пояс.
Француз безмолвствовал, с опаской посматривая на провал, по краю которого двигались эскалаторы. Яркие впечатления, приключения, странные и забавные случаи… Но есть в происходящем какой-то подвох. Эта девушка… Что ей всё-таки нужно? Когда он вчера позволил себе намёк на постель, ответом было искреннее изумление: «Вы же инопланетянин. Как я могу спать с вами?»
Он вздохнул. Рядом с Мари он в самом деле чувствовал себя пришельцем с другой планеты.
Поднявшись на самый верх, они оказались на неправильной формы площадке, заполненной столиками. Часть из них стояла почти у края, отгороженная от пустоты лишь невысокими перилами. Крыши над ними не было тоже; ясный февральский день накрывал их куполом синевы и ветра. Другие располагались за остеклением, в более уютной и менее волнующей обстановке.
В другое время Ферье прошёл бы внутрь, в тепло и безопасность. Но сейчас он, не задумываясь, плюхнулся за один из крайних столиков, спиной к одинокому полицейскому, клюющему носом над чашкой с кофе.
Ольга села напротив. Полицейский приподнял голову, рассеянно глянул на новоприбывших и снова уткнулся в чашку.
«Коннити ва, Селинова-сан, – сказал его мимолётный взгляд. – Теперь я за вас спокоен».
«Рада вас видеть, Тамура-сан», – молча ответила россиянка, тоже никак не показывая, что они знакомы.
Официантка принесла им меню на двух языках – английском и японском. Пока француз изучал ассортимент местных блюд, Ольга спрятала руки за папкой и тронула крошечный стерженёк на своих наручных часах. Они откинулись вверх, как створка раковины, открыв миниатюрный двухсекционный экран. Квадратик в верхнем углу указывал на наличие нового сообщения. Коснувшись его ногтем, она запустила просмотр.
Я следую прямо в Х. Но 2 часа прикрою. Наш глава не в настроении. Пахнет жарой. Удачи.
Девушка без труда перевела сообщение на нормальный язык. Кацумото чем-то серьёзно обеспокоен. Тамуре велено ехать сразу в Осаку, хотя в оставшееся до поезда время он постарается дать ей возможность расслабиться. Однако, похоже, он убеждён, что вне Осаки им ничего не грозит. Ольга хмыкнула про себя. Сама она была настроена не столь оптимистично.
Закрыв экран, она для порядка перелистнула пару страниц меню.
– Вы желаете сделать заказ? – по-английски осведомилась подошедшая официантка.
– Яичницу с беконом и кофе, пожалуйста, – попросила россиянка. Следом принялся перечислять Ферье:
– Тосты с тунцом, яичница, рисовый пудинг…
«Оголодал, бедняга», – отстранённо усмехнулась Ольга. Она ни на миг не теряла бдительности. Её тревожил странный тип в тёмных очках, вот уже десять минут блуждавший по двум верхним уровням. При этом он явно присматривался к площадке кафе.
Девушка вынула карандаш и принялась скучающе чёркать им по салфетке. Когда им принесли заказ, она тихонечко рассмеялась:
– Не выйдет из меня художника.
Подняв салфетку, она показала спутнику своё творение. Карикатурного вида злобный гангстер в тёмных очках, облокотившись на барную стойку, целился в кого-то из непропорционально большого пистолета. Стойка при ближайшем рассмотрении очень напоминала иероглиф «левый».
За спиной француза Тамура на мгновение прикрыл веки, показывая, что понял.
– Забавно, – вооружившись ножом и вилкой, Ферье занялся яичницей. – Представители тёмных сил выглядят именно так?
– По правде говоря, они могут выглядеть как угодно, – беззаботная улыбка на губах не мешала Ольге холодно просчитывать варианты. За соседним столиком Тамура допил свой кофе, достал наладонник и принялся что-то набирать на клавиатуре. Закончив, он не спеша рассчитался по счёту и удалился.
Ольга стремительно расправилась со своей порцией и терпеливо дожидалась, когда доест её подопечный. Тип в очках исчез из поля зрения. Среди посетителей кафе также не наблюдалось никого подозрительного. Но предчувствие схватки становилось острее с каждой секундой, проясняя сознание, электрическими искрами покусывая нервы. Девушка искренне удивлялась, как это Ферье умудряется ничего не замечать.
А тот не торопясь поглощал свой обед. Завершив обильную трапезу бокалом холодного пива, он довольно погладил себя по животу:
– Это, конечно, не Франция, но тоже неплохо. Сколько ещё до посадки?
– Сорок три минуты.
В кафе ввалилась шумная компания молодёжи, заняв почти все места на открытой площадке. Ольга коротко оценила каждого. Нет. Они – обычные горожане.
Ферье потребовал счёт и заплатил за обоих.
– Ну что, продолжим осмотр вокзала? – предложил он, поднимаясь.
– Никаких возражений.
На эскалаторе россиянка встала ступенькой выше спутника, по диагонали от него. Один этаж они проехали без проблем. Следующий…
Крепкий мужчина с объёмистой сумкой, стоявший возле металлического ограждения, выхватил из-за пазухи маленький арбалет. Сухо щёлкнула тетива. Стрела – короткий неоперённый болт – полетела в Ольгу. Одновременно левой рукой убийца метнул в Ферье тонкую, почти невидимую иглу-дротик.
Девушка среагировала за долю секунды до выстрела. С силой толкнув француза вниз, она отшатнулась в противоположную сторону, сев на ноги какой-то пожилой даме. Стрела царапнула по боку, лишь чуть-чуть вспоров кожу, и глубоко впилась в перила эскалатора. Игла безобидно мелькнула в воздухе и исчезла. «Только бы не упала кому-нибудь на голову», – мелькнула у Ольги мимолётная мысль.
Повторить атаку нападающий не успел. Сзади на него бросился Тамура, выбив из рук арбалет. Однако тот с неожиданной ловкостью вывернулся из захвата. Стремительный обмен ударами никому не принес успеха. Внезапно убийца отскочил назад, перемахнул через ограждение и прыгнул на нижнюю площадку эскалатора. Под аккомпанемент визга и возмущенных криков он растолкал толпу и скрылся в лабиринте киосков и магазинчиков.
Ферье пролетел две ступеньки и свалился бы вовсе, не поддержи его стоявший ниже парень.
– Что это зна… – возмущённо начал он.
Шум вокруг заставил его умолкнуть.
– Вероятно, снимают кино, – по-японски предположила Ольга, становясь рядом с французом и одаривая окружающих лучезарной детской улыбкой. – Как жаль! Знай я заранее, непременно оделась бы получше!
Несмотря на заведомую нелепость её заявления, люди успокоились. Несколько женщин даже начали прихорашиваться, поглядывая по сторонам в поисках камер. Некоторую сутолоку вызвала только остановка эскалатора. Застрявший в перилах арбалетный болт заклинил механизм, и автоматика отключила машину. Впрочем, Ферье и Ольга уже успели сойти.
Сохраняя безмятежный вид, девушка отчаянно пыталась скрыть, как ей плохо. Странное покалывание, возникшее в руках и ногах, очень быстро перешло в онемение всего тела. Двигаться было трудно, сердце билось неровно и редко; несмотря на нарастающее удушье, ей приходилось буквально насильно заставлять себя дышать. Ноги подкашивались. Замедлив шаг возле ближайшего киоска, она оперлась на него, устремив померкший взор на витрину.
В таком состоянии она ничего не могла противопоставить чёрной тени, вынырнувшей из толпы. Незнакомец подхватил её за плечо, увлёк за угол и втолкнул в узкое помещение, заставленное металлическими шкафами. Щелчок дверного замка, и они остались наедине.
– Не беспокойтесь. Полиция там присмотрит.
Мёртвый, лишённый эмоций голос мог принадлежать лишь одному человеку. Взяв Ольгу за подбородок, Кацумото мгновение смотрел на её зрачки.
– Тетродотоксин, – бросил он. Без церемоний усадил её на стул, обнажил пострадавший бок и сунул ей за пояс пониже царапины большой комок ваты. Вынул нож и вырезал эту царапину с кожей и мясом, оставив на её месте глубокую борозду. Подождал, пока кровь немного стечёт, после чего протёр рану чем-то, по запаху напоминавшим уксус, и перевязал. Теоретически эти манипуляции должны были быть болезненными, но Ольга не чувствовала ничего.
Сделав ей пару инъекций, Кацумото спрятал в пакет окровавленную вату и шприц.
– Вам повезло, госпожа. Идите продолжать комедию. В поезде отдохнёте. Пейте больше воды с глюкозой или хотя бы с сахаром. Энергетики тоже сойдут.
Ледяная усмешка тронула его губы.
– А паренёк подаёт надежды. Уйти от инспектора – ладно, но от меня… Впрочем, игры с отравленными стрелами посреди вокзала – не от большого ума. Ему ещё есть чему поучиться.
С недоумением и испугом Ферье оглядывался по сторонам. Секунду назад Мари стояла рядом, с обычным восторженным любопытством рассматривая яркую витрину; и вдруг исчезла, словно растворилась в воздухе. «Может, это какая-то ловушка?» – в смятении думал он.
– Добрый день! – на хорошем английском обратился к нему полицейский. – Простите, не могли бы вы уделить мне пару минут? Если не возражаете, я хотел бы задать вам несколько вопросов.
Ферье не узнал в этом подтянутом, крепком мужчине сонного субъекта, случайно встреченного в кафе. Перспектива общаться с полицией его не особенно вдохновляла, однако деваться, кажется, было некуда. Напряжённо стиснув ручку своего кейса, он сдержанно отозвался:
– Да, да, конечно…
– Вы были свидетелем инцидента на эскалаторе? Можете описать, что там произошло?
Француз замялся.
– Трудно сказать. Меня толкнули, я оступился и едва не упал. Краем глаза я видел возню на балконе… Кажется, там дрались… Не уверен.
«Так ничего и не понял», – поразился Тамура.
– Потом вокруг все зашумели, а сверху кто-то спрыгнул…
– Как выглядел этот человек?
– На нем была серая куртка. Или зелёная. Брюки тоже серые… наверное. Волосы вроде чёрные, но тут они почти у всех чёрные… Я не успел его рассмотреть. Он почти сразу скрылся в толпе.
Сам инспектор разглядел убийцу куда лучше. Впрочем, тот наверняка изменил свою внешность, отправляясь на это задание. Во всяком случае, старомодная стрижка «под Битлз» очень напоминала парик.
– А потом? – продолжал он расспросы. На самом деле показания француза его не интересовали. Он просто тянул время, дожидаясь, когда Кацумото отпустит Ольгу, и со всем тщанием исполнял её обязанности по защите объекта. Если окажется, что она серьёзно пострадала… Тамура старался не думать об этом.
Ферье нервно переложил кейс из руки в руку.
– Потом? – переспросил он. – Мы сошли с эскалатора и выбрались из сумятицы.
– Мы? С вами путешествует кто-то ещё?
– Девушка… из России, – француз снова беспокойно огляделся. – Она только сейчас была здесь…
– Здравствуйте, господин инспектор. – Ольга внезапно вынырнула из-за киоска, будто появилась из ниоткуда. – У вас есть дело к моему спутнику?
Оба собеседника вздохнули с нескрываемым облегчением.
– О, ничего серьёзного, – улыбнулся Тамура. – Мне всего лишь требовалось уточнить некоторые детали. Кстати, вы позволите узнать ваши имена?
– Калина Мария. – В её взгляде светилось веселье.
– Ферье Жан, к вашим услугам.
Инспектор чувствовал, что с девушкой что-то не так. Она казалась беспечной и жизнерадостной, но её лицо было бледным и неестественно неподвижным, словно у куклы. Смеялись только глаза и губы. Движения приобрели налёт угловатости…
– Боюсь, мы вынуждены откланяться, – извинилась Ольга. – Объявили посадку на наш поезд, – она кивнула на одно из вездесущих табло.
– Что ж, не смею вас задерживать, – инспектор вскинул ладонь к фуражке. – Прошу прощения за беспокойство. Приятного путешествия.
– Сайонара, – россиянка вежливо поклонилась и пошла прочь, увлекая за собой Ферье. Тамура слегка поморщился и направился к полицейским из местного участка, суетившимся возле стоящего эскалатора. Нужно доложить о случившемся. И сдать трофейный арбалет.
Уставшая после очередной тренировки, Киёко не торопясь возвращалась домой. Как всегда, она выбрала длинный, запутанный маршрут по глухим переулкам и паркам. Тэрумото-сэнсей требовал от неё больше ходить пешком. А исследовать закоулки куда занятнее, чем глазеть на витрины центральных улиц.
Тихо шуршали под ветром ветви деревьев. Ещё какая-то пара недель – и природа начнет оживать. Но пока вокруг царили печальные пейзажи конца зимы – мокрые камни, пожухлая трава, тёмные от влаги стволы и стены домов, унылый вечнозелёный кустарник с жёсткими, точно пластмассовыми, листьями.
Киёко задумчиво подобрала упавшую на дорожку сосновую веточку. Сосна – символ терпеливого ожидания… Но сколько можно? Кажется, она испробовала уже все возможные способы, чтобы растормошить Тэруоку. Бесполезно.
Он явно неравнодушен к ней. Иначе бы не заглядывал в гости по поводу и без, и не задаривал её семейство мелкими сувенирами. Однако…
«Зачем он мне вообще сдался?» – размышляла девушка. Красивый, сильный мужчина, в котором зрелость сочетается с прямо-таки детской наивностью и неуверенностью в себе. Вспыхивающий как спичка, если его задеть. И абсолютно не приспособленный к жизни. Ни своего угла, ни нормальной работы; в свои тридцать восемь лет он всё ещё перебивается случайными заработками и живет в убогой съёмной квартире, больше похожей на кроличью клетку. В общем, сомнительная партия для замужества.