Вершитель

…В те давние времена южное побережье Венедского[1] моря населяли племена славян. Жили среди них и ободриты. Саксы и франки звали это племя ободритами.

Князья ободритов именовались ререговичами, от славянского слова «Ререг», что означало «сокол». Пикирующий сокол олицетворял воинственный дух ререговичей и изображался на гербе Великого князя и его потомков. Столицей ободритов была крепость Велигард.

Основав порт Старигард, ободриты свободно выходили в Венедское море, вели торговлю с Хазарским каганатом, Волжской Булгарией и Абассидским[2] халифатом и процветали.

Соседние племена вагров, полабов и варнабов и линонов заключили с ободритами союз. Все они были язычниками.

Земли Союза простирались с востока от подножия Ютландского полуострова до реки Варнов на западе, от Венедского моря на севере и до реки Лабы[3] на юге и назывались Нордальбингией.

Вот уже тридцать лет бремя верховного правителя Нордальбингии нес князь Гостомысл. Он занял трон после своего отца Буревоя и был его законным наследником.

Соплеменники и союзники чтили Гостомысла.

Князь был справедливым вождем и смелым воином, и сумел объединить всех восточных славян в единый союз, став настоящей угрозой врагам.

Далеко за пределами Велигарда всем и каждому было известно, что в помощниках у Гостомысла жрецы и колдуны, да и сам он владеет тайными знаниями. Сила и отвага ободритов, удача в торговых делах, богатство, которое стекалось в крепости Велигард и Старигард, были предметом зависти врагов.

Настоящими врагами язычников были Рим и Царьград. Здесь процветали науки, искусства, отсюда распространялась проповедь Евангелия по всей земле…

По благословлению папы Римского саксы и франки упорно стремились овладеть землями ререговичей, при любой возможности переходили реку Лабу, нападали на их города, разрушали языческие святыни и теснили ободритов на восток.

… В лето 842 года от Рождества Христова на небольшом острове Руян, вокруг которого простиралось Венедское море, происходило важное событие.

В мрачной каменной башне, что возвышалась на западе острова, в зале с очагом, в котором пылали дрова, за тяжелым столом из мореного дуба собрались почтенного вида старцы.

Самым старшим был высокий, худой седобородый старик в белом одеянии, с благородными чертами лица и цепким взглядом светлых глаз – чародей Мике. Мике был не только самым старшим из всех, но и самым сильным колдуном. Магическому искусству Мике обучался с раннего детства, побывал в учениках у греческого, египетского волшебников. Позже Мике стал лучшим учеником великого халдейского[4] мага и звездочета Судина. Судин передал Мике знания, и в подарок за старания передал древний магический манускрипт – «Седьмую книгу Соломона».

Книга Соломона была признанной вершиной магического искусства, и не было равных тому, кто ею обладал. Для того, чтобы получить доступ к магическим формулам и заклинаниям, изложенным в книге, маг должен был овладеть языком и письменностью халдеев. Мике изучил чужой язык и письменность, научился строить астрологические карты и предсказывать будущее не только по звездам. Мике подчинил себе духов Явленного и Отраженного миров, и духи сообщали ему обо всех важных событиях. Мике умел не только сопоставлять события и определять их последствия. Мике был Вершителем Высшей Воли и мог менять ход событий.

По этим причинам маги поручили Мике воспитание преемника.

По правую руку от Мике сидел саксонский маг Варлок.

Варлок был способен вызывать души из царства мертвых. Его слава и могущество слабели с каждым днем, ибо саксы обращались в христианскую веру, и жертвы богам, которым служил Варлок, становились все скуднее.

Слева от Мике расположился датский колдун Вёльв. У Вёльва был дар становиться невидимым.

Напротив Мике место занимал третий волшебник – могучий Радогаст. Радогаст был франком, в его волосах только-только стали появляться белые пряди, но этому волшебнику были послушны духи всех четырех стихий – земли, воды, воздуха и огня. Преследуемый христианами, Радогаст был вынужден покинуть родные места.

Справа от Радогаста расположился легендарный валлиец Мерлин: со спутанной бородой, заспанный и недовольный. Мерлин обладал поистине бесценным даром, унаследованным от матери-колдуньи. Великий валлиец рос в лесу, звери и птицы были его товарищами по играм, и магу не стоило труда перевоплотиться в сову, волка или оленя.

Сложив руки на объемном животе, валлиец время от времени зевал.

Короли и князья то заключали союзы, то предавали друг друга и воевали между собой, магов же объединяла и надежно связывала общая ненависть – к христианам.

Прислуживал магам безбородый юноша, на вид ему было лет семнадцать. Обращали на себя внимание сдержанные манеры молодого человека, его серьезное лицо и одежда – на юноше была такая же, как на Мике, длинная рубашка из грубого, неокрашенного холста, с длинными рукавами. Светлые волосы были перехвачены на лбу кожаным шнуром.

– Прости, что пришлось разбудить тебя, – извинился Мике перед Мерлином, – но медлить больше нельзя.

– Вот-вот, – проворчал Мерлин, – ничего не можете сделать без меня. Только где вы все были, когда колдунья Нимуэ усыпила меня и привалила камнем?

– Каждый получает по заслугам, – буркнул Варлок.

– Варлок! – Глаза Мерлина под нависшими бровями сверкнули. – Пока Великий Мерлин спал, ты проворачивал свои делишки. Признайся хотя бы сейчас, что это была твоя идея!

– Моя!?

– А разве не ты наслал на кельтов морок? Разве не ты сделал мой народ беспомощным перед врагами?

Мерлина мучила совесть: влюбившись на старости лет, он выболтал все секреты озерной нимфе Нимуэ, чем она и воспользовалась. Погрузила дуралея в сон, и он не сумел защитить кельтов от наваждения, которое навел на них Варлок. И саксы обрушились на Британию.

– Друзья мои, не ссорьтесь, – поднял руку Мике.

– Никто и не ссорится, – отмахнулся Мерлин.

Все замолчали.

– Я пригласил вас, друзья, – в полной тишине зазвучал голос Мике, – чтобы напомнить о той великой цели, которая нас объединяла целое столетия. Пробил час. Терпение богов подошло к концу, они требуют решительных действий. Франки и их приспешники саксы должны заплатить за пролитую славянскую и кельтскую кровь. Дело зашло слишком далеко: король саксов Людовик Немецкий пообещал Корвейскому монастырю наши земли, остров, который по праву принадлежит ререговичам – наш священный остров Руян!

– Неслыханная наглость, – закивали седыми головами волшебники и чародеи.

Воодушевленный поддержкой, Мике продолжал:

– Эта земля вскормила наших предков, наших королей и жрецов. Христиане льют нашу кровь, насаждают огнем и мечом своего Единого Бога. Пора положить этому предел. Мы долго думали, долго спорили о том, как это сделать. Пока мы спорили, христиане разоряли наши капища и крушили наши святилища и богов. «Крещен или мертв», – говорят они. Я глубоко убежден, что мы должны… Мы обязаны блюсти чистоту крови княжеских родов. Спасти чистоту крови мы сможем, если будем стоять крепко в своей вере. Эти понятия не разделимы. Только так мы сумеем отстоять и земли отцов. Самым чистым и верным родом был и остается род Буревоя и Гостомысла. Пока жив хоть один потомок этого княжеского рода, жива будет вера в наших богов.

Мике на мгновение умолк, усиливая серьезность момента.

– Мы собрались с вами, чтобы исполнить Высшую Волю – назначить Проводника нового поколения, – изрек Мике. – Нам предстоит дать этому Проводнику знания, как соблюсти в чистоте княжеский род, сохранить веру и родовые земли.

Старцы зашевелились, кто-то протяжно вздохнул – все посмотрели на Мерлина – тот пожал плечами.

– Я как все.

– Знакомьтесь, друзья мои, это мой воспитанник Одд Орвар, – с гордостью представил Мике юношу. – Сейчас это уже мужчина, а когда я впервые увидел Одда, это был несмышленый отрок семи лет. Десять лет под моим присмотром Одд Орвар рос, мужал, постигал законы Явленного и Отраженного миров. Набирался знаний, опыта и внутренней силы, чтобы противостоять соблазнам и искушениям мира. Мой юный друг, как и все мы, избрал путь Высших Знаний. Избрал? – Мике взглянул на Орвара.

– Избрал, Светлейший.

Мике мягким движением позволил юноше занять свободное место. Установилась тишина, в которой слышно было, как потрескивают свечи в высоких медных подсвечниках, освещая серебряные бокалы с напитками и блюда с едой. Зажаренный на огне барашек источал восхитительный аромат, но никто не прикоснулся к еде.

– Великий Мерлин! – Голос Мике эхом отозвался в сводах замка. – Ты готов?

Мерлин приосанился.

– Я рад, что все, наконец, закончится. Я передам свои знания и смогу уйти к праотцам, – ворчливым тоном произнес он. – Но должен вас всех предупредить: вы заблуждаетесь. Нельзя победить Единого Бога. Можно только соединить нашу веру с верой христиан.

– Чушь! – взорвался Варлок. – Мерлин совсем лишился ума!

– Не место и не время для споров, Варлок, – одернул саксонца Мике. Затем он обратился к юноше:

– Одд, сын Орвара, потомок Скьёльдунгов!

Юноша склонил перед старейшими голову.

– Ты получишь частицу власти над Светом и Тьмой и поднимешься на Первую ступень служения Высшей Воли. Ты сможешь проникать в глубину Всего Сущего, и Сущее не будет противиться тебе. Ты не сможешь вызывать в Сущем перемены, потому что любая перемена Сущего должна подчиняться Высшей Воле. Долг Проводника состоит в том, чтобы предугадывать перемены в мире. Если перемены угрожают равновесию сил Явленного и Отраженного миров, Проводник не дает таким переменам развиваться, гасит их. Но за все приходится платить. Проводник Высшей Воли приносит клятву верности Велесу и Перуну, не женится и не имеет детей, и если нарушает клятву, бывает низвергнут со служения и теряет память.

Мике сделал паузу, проверяя, какое впечатление произвели его слова на ученика.

Голова Орвара склонялась все ниже, вся его фигура выражала покорность.

– Это не все, – сообщил Мике. – Свое искусство и знания Проводник употребляет на то, чтобы служить людям, а не на то, чтобы управлять ими.

Одд Орвар понимающе кивнул.

– Ты будешь служить древнему княжескому роду ререговичей, – торжественно произнес Мике. – Боги сказали нам, что род продолжит сын Рюрика, правнук Гостомысла. Ты станешь глазами и ушами князя, а потом и его сына. Ты будешь верным псом Рюрику. Его тенью и правой рукой. Будешь ему отцом, братом и наставником. Вороном и соколом, волком и лисицей. Станешь беречь князя, как зеницу ока своего. Боги откроют тебе, как это сделать. Запомни: ты будешь Проводником не ради Рюрика и его потомков, а ради Высшей Воли. Боги и духи будут сопутствовать тебе и помогать при одном условии: если ты не станешь использовать их силу ради собственной выгоды. Важно, чтобы ты это понимал.

– Я понимаю, – заверил высокое собрание Одд.

– Да хранят тебя боги. – Мике сцепил в замок ладони. – Все знают, что нужно делать?

Старцы молчаливыми кивками подтвердили: знаем.

– Значит, – заключил Мике, – воля богов будет исполнена. Обряд мы совершим через три дня в Велесову ночь при полной луне. Теперь Орвар покинет нас. Ему нужно готовиться.

Будущий Проводник Высшей Воли поклонился присутствующим и в молчании покинул зал. Ему предстояло бдение и трехдневное голодание по всем языческим правилам.

– Друзья мои, угощайтесь, – пригласил Мике.

Приняв приглашение, пятеро старцев приступили к трапезе.

…Лучи заходящего солнца осветили розовым светом мыс Аркон, зубцы и шпили замка и отразились в морских волнах.

Место это всегда было сокрыто от людских взоров туманом и сумерками. Сюда не ступала нога простого смертного: святилище охраняли триста воинов. Только посвященный мог проникнуть в эту часть острова. Здесь волхвы и жрецы возносили молитвы богам, проводили тайные обряды и посвящения, общались с духами и приносили жертвы. Здесь размещался сакральный могильник конских черепов.

На закате этого дня, прозванного среди язычников Перуновым, двенадцать волшебников и магов в плащах, скрывающих фигуры, вышли из замка. Каждый нес один из предметов магического искусства. Первый маг держал перо и бумагу. Второй нес книгу и кусок чистой белой ткани. Третий – кадило и благовония. Четвертый – чернила. В руке у пятого был кинжал. Шестой держал фонарь. Седьмой нес четыре свечи. Восьмой – жаровню, девятый – древесный уголь. Опираясь на посох, с жезлом в руке Верховный Вершитель возглавлял шествие. За ним шел Одд Орвар. Ведя под уздцы белого коня, двое волшебников замыкали шествие. Все маги называли себя Светлыми Вершителями и составляли Совет Двенадцати Вершителей Высшей Воли.

За поясами магов Одд Орвар разглядел мечи.

Уловив чужое присутствие, в лошадиных черепах подняли головы и зашипели змеи.

Процессия остановилась на краю могильника, коня подвели к жертвеннику – большому серому, плоскому камню у подножия каменного истукана.

Пока маги готовились к обряду, один из волхвов с чашей в руке обошел змеиные гнезда, собирал яд.

Незаметно стемнело.

Блеснула сталь, в ночи раздался короткий конский храп, из раны в чашу хлынула жертвенная кровь.

Произнеся магическое заклинание, неспешно и с полным знанием дела волшебники принялись священнодействовать. Один положил благовония в кадильницу, другой развел огонь под жаровней, третий держал зажженный фонарь, четвертый протянул Мике нож.

Мике принял у мага нож и прочертил его острием вокруг себя линию в форме круга. Тот, у кого была книга, раскрыл ее перед Мике, и Верховный Вершитель произнес заклинание:

– Входя в этот круг, созданный моею рукою, заклинаю тебя, о Земля, и тебя, Солнце, тебя, Луна, и тебя, Ветер, именем сильнейшего и светлейшего Свентовита. Дайте мне ум и волю исполнить желаемое, и уберегите от враждебных духов.

Маг, у кого было кадило, положил в него уголь и стал окуривать границу круга. Затем Мике прочертил ножом еще один круг, внешний. И снова произнес заклинание.

Закончив, Мике принял чашу с жертвенной кровью. Каждение повторилось.

Двое магов зажгли свечи и поставили их по четырем сторонам света за линией внешнего круга: на севере, на юге, на западе и востоке.

Мике обагрил землю кровью, рисуя новый знак. Это была магическая пятиконечная звезда – пентакль. Ведомый Мике, Одд Орвар перешел границы магических знаков и встал в центре. Снова прозвучало заклинание.

После этого Мике, а с ним вместе одиннадцать других магов встали на колени: Мике в вершине пентакля, маги – по внешней линии, все – лицом к востоку.

Следующее заклинание произнесли трижды хором, вполголоса:

– О светлейший Свентовит! Подай просимое, сделай духов Яви и Нави послушными Одду Орвару, отныне нарекаемому Олегом. Открой Олегу суть Явного мира и тайну Отраженного. Надели его сокровенными знаниями о природе всего сущего.

Мике подал Орвару чашу с жертвенной кровью.

Поднявшись с колен, маги взялись за руки. Одд Орвар пригубил чашу, омыл руки и лицо содержимым. В небе над святилищем полыхнула молния, на мгновение стало светло, как днем. Черепа, плащи Вершителей, змеиные головы, чаща с жертвенной кровью поплыли перед глазами Одда Орвара и он потерял сознание.

Ночь поглотила Орвара, его место занял Олег. Вышний Перунов день погас, наступила Белая Велесова ночь.

…Ни Вышний Перунов день, ни Белая Велесова ночь не смогли сохранить всех секретов и тайн.

В то самое время, как Орвар был наречен Олегом и посвящен в Проводники Высшей Воли, на другой оконечности острова Руян состоялось еще одно примечательное событие.

Подданный датского короля Рагнара, ярл Хакон, известный морской разбойник, направлялся в столицу данов Хедебю, но возле острова ярл Хакон попал в жестокий шторм и потерпел крушение.

Выбравшись на берег, Хакон упал на сухой песок между камнями и заснул. Он проспал несколько часов и спал бы и дальше, если б его не разбудили голоса.

– …Король Людовик снова собирает войско. Готовится напасть на земли ререговичей. Аскольд, Союзу не устоять против франков, – говорил мужской голос. – Старый Гостомысл, его сыновья и внуки своим упорством обрекают себя и всех нас на верную смерть. Я не собираюсь воевать против христиан, я собираюсь заключить с Людовиком союз. Конечно, Гостомысл призовет на войну всех союзников, я его брат и отказаться не смогу. Но ты… Если ты не хочешь разделить участь изгоя, то оставайся в Киеве и заводи дружбу с Византией.

Хакон весь обратился в слух: кажется, он стал свидетелем тайного сговора!

У Гостомысла был только один брат – Табомысл.

Сын полоцкого князя Аскольд вместе с братом Диром были киевскими каганами, наместниками Хазарского каганата. Полоцк терпел бесконечные набеги викингов. Удерживать город становилось все труднее. В один из набегов Полоцк захватил датский конунг Хвистерк, в войске которого служил Хакон. Хвистер казнил полоцкого князя, вот почему Дир с братом Аскольдом были кровными врагами короля данов Рагнара Лодброка. И Хакона.

Хакон незаметно выглянул из своего убежища.

Между тем Аскольда с Табомыслом связывали не столько племенные отношения, сколько жгучее желание стать полноправными правителями: Табомысл мечтал получить владения ререговичей и занять место Гостомысла в Совете племен, а Аскольд спал и видел, как избавляется от власти Хазарского каганата. Нужно только отбить Полоцк у данов.

Табомысл давно понял, что они с Аскольдом могут друг другу помочь. Приготовления саксов к войне с ререговичами были весьма кстати. Сейчас решалось будущее племен. Сейчас и здесь!

Табомысл так и сказал Аскольду:

– Ты можешь не отозваться на зов старика о помощи. Гонец может не застать тебя. Путь неблизкий, с ним всякое может случиться. Он может натолкнуться на пиратов или кочевников…

Аскольд не перебивал, кивал, выражая согласие. В голове у него роились мысли, выстраивались планы.

Аскольд хорошо разбирался в праве наследования: крепость Велигард и окрестные земли, а с ними и княжеская власть переходили к старшему мужчине в роду. После гибели Гостомысла старшим в роду ререговичей становился Табомысл. Если Табомысл займет место Гостомысла и заключит союз с королем Людовиком, а Хазарский каганат помирится с Византией… Тогда викингам не на кого будет опереться, на севере и на юге у них не окажется союзников. У Аскольда захватило дух…

Киев, наконец, оценит его усилия.

Киев, как огромный молох, требовал дани. От размера дани зависело расположение Хазарского каганата. И Аскольд был полон решимости это расположение получить. Он потратил десятилетия, добиваясь своего нынешнего положения кагана. Женился на знатной хазарке, пресмыкался перед ханами и беком, заискивал, соглашался на грабительские условия…

– Сделай, как я говорю, и у тебя появится надежный тыл не только на юге, но и на севере. Король Рагнар остережется воевать с тобой за Полоцк, если ты вступишь в новый союз – христианский, – наставлял Аскольда сородич.

– А как же Рюрик и его братья? – высказал Аскольд последнее сомнение.

– Ты прав, – сделав над собой усилие, согласился Табомысл. – Да, сам по себе Полоцк без Ладоги – как левая рука без правой. С севера и с юга в Ладогу идут товары. Впрочем, арабские серебряные копи оскудевают… Рюрику придется прокладывать новый торговый путь – через Киев в Царьград. «Из варяг в греки», – как называли в древности Византию. У Византии есть все: и серебро, и китайские шелка, и восточные пряности. Вот где настоящее богатство и процветание! Пришло время перемен. Заключи с Рюриком союз. Родственный. Жени Дира на их двоюродной сестре Ружнене.

– Это не спасет меня от их мести.

– Может и не спасет. Но пока регеровичи разберутся, кто враг, а кто друг, пройдет немало времени. А когда разберутся, будет поздно. У Киева будет крепкий союз с Царьградом. Каким бы ни был Рюрик безумцем, он не отважится пойти на Царьград.

От неудобного положения спина Хакона затекла ноги онемели. Он переменил положение, ветка под ногой хрустнула…

Хакон замер, как ящерка, и, кажется, перестал дышать.

Остров Руян затаился.

Табомысл и Аскольд тоже замерли, вслушиваясь в тишину.

– Здесь кто-то есть, – шепнул Аскольд Табомыслу. Оба медленно, останавливаясь и прислушиваясь, направились в сторону, откуда донесся сухой треск.

Хакон не стал дожидаться, пока его обнаружат враги. Вскочив, разбойник во весь дух понесся к морю. Между валунов замелькала лохматая голова.

– Викинг! – закричал Аскольд, срываясь с места. Следом за ним Табомысл бросился в погоню. Оружие, которое имели при себе два этих мужа, – кинжалы и ножи – им не пригодились. Викинг бежал быстро и ловко маневрировал между валунами. Настичь его могла только стрела Перуна.

Добежав до воды, Хакон нырнул и исчез в морской толще. Аскольд прыгнул в воду и поплыл, ожидая, когда Хакон вынырнет.

Наконец, голова пирата показалась над водой, и Аскольд устремился к нему, но Хакон снова нырнул.

Аскольд нырнул следом, но никого под водой не увидел, кроме камней и пугливых рыбешек среди водорослей.

Вынырнув на поверхность, несколько минут Аскольд ждал, пока голова беглеца снова появится над водой, но викинг словно утонул. Неожиданно Аскольд почувствовал, что противник утягивает его на дно. Аскольд набрал в легкие воздух. Два тела сплелись под водой, схватка была не на жизнь, а на смерть. Хакон поднял со дна камень. Удар пришелся точно по темени, и киевский наместник разжал руки. Хакон увидел на шее Аскольда наместника знакомую вещь – амулет Хвистерка. Оборвав шнурок, Хакон вынырнул на поверхность, хватая воздух ртом и отплевываясь, поплыл на другую сторону мыса и скоро исчез из вида.

Табомысл вовремя нашел Аскольда, вытянул неподвижное тело на берег. Перекинув через колено соплеменника, Табомысл помог легким освободиться от воды. Аскольд закашлялся и открыл глаза.

– Как ты?

Аскольд отдышался:

– Жив, кажется.

– А где пират?

– Пират мертв.

– Это был разведчик? – спросил Табомысл.

– Даже если так, теперь это не имеет значения. Наша тайна покоится на дне моря, – заверил союзника Аскольд.

… Оттепель заставила саксов отказаться от мысли перейти реку по льду. Пришлось возводить переправу.

К князю Гостомыслу прискакал гонец от знатного ободрита воеводы Яныка и сказал, что за рекой началось движение противника.

Старый Гостомысл вскочил на коня и отправился вместе с гонцом к Лабе чтобы собственными глазами увидеть неприятеля и оценить опасность.

Мрачная картина предстала перед Гостомыслом.

Весь левый берег Лабы в местечке Люне, как раз напротив поместья графа Яныка был заполонен франками. Они все прибывали и прибывали, копошились, как муравьи, казалось, им нет конца. Валили лес, подвозили снаряды для дальнего боя, запасали камни, сколачивали плоты и наводили мосты.

Гостомысл невольно оглянулся на крепость за спиной.

Небо над Велигардом еще было мирным. Смеялись женщины и дети, вставало солнце, дул ветер с моря, в воздухе витали запахи воды и надежда на счастье, но это уже были предвестники войны.

Глядя на уходящие мирные приметы, старый Гостомысл отправил гонца за подмогой в Киев, к своим единоплеменникам, ободритам с острова Руян – князю Аскольду и его брату Диру.

Столица ререговичей – крепость Велигард – стала готовиться к осаде.

В город стекались повозки с продовольствием, камнями, песком и лесом. В надежде укрыться от неприятеля, вагры, полабы и варны везли в Велигард свои семьи, имущество и скот.

Жители обновляли оборонительные укрепления, закладывали щели в городской стене, углубляли крепостной ров.

Гостомысл с зятьями, сыновьями и внуками обходил укрепления, делал замечания и отдавал распоряжения.

Зима была теплой, шел мелкий дождь, однако казалось, над крепостью Велигард нависли не тучи, а мрачная тень беды.

… Как и полагал Табомысл, брат его, Великий Гостомысл попросил о помощи.

Перед гонцом Аскольд ничем не выдал своих планов.

Гонцу оказали честь, усадили за стол, потчевали, как дорогого гостя. Сытый и пьяный, гонец заснул на своем ложе, чтобы не проснуться никогда. Только Аскольд и хазарская колдунья Вельдрада знали о зелье, которое подмешали в питье гонцу.

Ранним утром тело убитого было сброшено в яму и присыпано землей, и вороны слетелись на добычу.

Аскольд же преисполнился уверенности, что вместе с гонцом они скрыли следы своего предательства. Со спокойной душой киевские наместники принесли жертвы богам, собрали дружину и выдвинулись в Полоцк.

Полоцк был исконной землей их отца, Дира Старшего. Город стоял на реке Двине, на торговом пути между Хазарским[5] и Венедским морями. Сюда стекались торговые караваны с юга и севера, востока и запада. Хазары, евреи, арабы, персы, византийцы, славяне и викинги по воде и волоком везли сюда изделия мастеров: стекло, янтарь, серебро, посуду, оружие, инструменты. Постепенно Полоцк превратился в торговый и ремесленный центр и стал лакомым куском для пиратов всех мастей. Дир Старший погиб, защищая Полоцк, и датский конунг Рагнар Лодброк занял город, обложил данью и поставил на княжение своего сына Хвистерка.