Повесть о Пустом Постаменте

По строгости характера партиец Вознесенский впоследствии не баловал сына алиментами, как и другими разновидностями материального вспомоществования. Книг в доме почти не прибавлялось рядом с теми, что высокомерно оставил отец. Дома установилась горькая тишина. Ничего сталинского больше у них не имелось, кроме нищеты. Отец ушёл в те дни, когда имя Сталина исчезло из обихода, словно никогда никем не произносилось. Словно не стояло нигде серых картузных монументов, не торчало усов, не ходил по комнате из угла в угол папа, руководитель группы «СМЕРШ». Словно не было ни сталинского времени, ни сталинской войны. Вот и отец – был, да вдруг не стало. Никто не крадётся сзади, не заглядывает в тетрадку из-за спины, не кричит, не ругается, не требует зловещим голосом дневник. Свобода выпала как снег летом. Дышать легче, но жить совсем плохо. Тогда Лёшка осознал, что всё-таки любил отца, каким бы тот ни был, и отцов постамент прочно стоит в душе, не забыть его и не уничтожить.

И сравнить с отцом было некого.

Школьные учителя – мужская меньшая половина – совершенно не любили выпить. Англичанину и чертёжнику, наиболее почитаемым, учащиеся частенько помогали добраться после школы до родных подъездов, тем более, что за подобную услугу можно было рассчитывать на полстакана красного вина сегодня и снисхождение на уроке завтра. Оба педагога приходили в школу помятыми, небритыми, защищёнными одним только чувством собственного достоинства.

Чертёжник, чтобы прикрыть своё обычное состояние, обожал использовать трагические паузы совместно с историческими реминисценциями. В начале урока он обычно как бы впадал в некую прострацию, затем изрекал торжественно и горько:

– Михайло Ломоносов…

И, если наступала тишина, продолжал:

– Михайло Ломоносов из Холмогор в Москву пешком ходил, причём, не за тряпками, не за барахлом всяким. А чтобы получить приличное образование. Чего о вас сказать невозможно. Ибо есть ли на земле такие холмогоры, куда бы вы не ушли все до единого, пешком, только бы вас не заставляли там учиться.

Далее речь шла о школе, где обучающимся чуть не насильно включают свет разума и помимо воли учат отличать добро от зла…Так он мог проповедовать пол урока, к всеобщему восторгу. Это было смешно. А вот англичанин был пожёстче. Он также любил ставить двойки под руку попавшимся, но общался в другой манере – можно было заслушаться.

– Э-э, дорогой, – говаривал он, – так англичане не выражаются. Так выражаются одни только евреи. Ты здесь какой язык стараешься постичь? Инглиш? Или идиш?.. На инглиш не похоже.

А далее уже совсем по-английски – садись, мол, даю тебе два балла.

Учителей школьники по-своему любили, но на Большой Постамент детской души так что-то никто не поднялся. Вообще, поскольку среди людей более никаких, хоть завалящих кумиров не намечалось, постольку на Высоком Постаменте стали появляться разные вещи. Даже целые направления поп-культуры.

В те времена журнал "Техника-молодёжи" вёл развёрнутую пропаганду фантастических транспортных средств – дирижабля и мотороллера. И тому, и другому посвящались большие иллюстрированные статьи с весьма утешительными прогнозами. Западный технический дизайн внезапно обрушился на молодые головы. Мотороллеры выглядели на снимках как изысканные статуэтки, пришельцы из неведомого высокоцивилизованного будущего. Причём, дирижаблей как не было, так и нету, а вот мотороллеры в продаже появились. Хоть сделанные по-вятски – с креном направо полтора градуса по инструкции. На деле все три. Но у мальчишек появилась Большая Мечта.

Главное – после отца остался почти пустой гараж со временными деревянными воротами, наполовину состоящими из щелей. Батя со свойственным ему душевным размахом строил и это сооружение не по стандарту, а в расчёте, по-видимому, на автомобиль высшего класса. По той причине домашний хлам занимал там не более пятой части помещения, а под крышей витали запахи и звуки дорожного движения. Гараж для Лёшки, несомненно, являл место романтическое, способствующее перемене всяких настроений на радостное и тревожное предчувствие поездки на транспортном средстве.

На запахе да звуке далеко не уедешь, даже имея правильное настроение. Права получить удалось, несмотря на нововведение: плату в размере четырнадцати рублей за месяц занятий. Курсанты были до глубины души возмущены как чудовищной дороговизной, так и попранием права человека сдать шоферской экзамен на собственный страх и риск. Но деньги выложили все, даже Лёшка, хоть на семейный бюджет такая сумма легла ощутимым бременем. Потом пришлось сдавать ещё по три рубля, чтобы без переэкзаменовки. Первый этап тем не менее был пройден. Зато следующий заставил себя ждать более года.