Полночь в Эвервуде
Ида отложила журнал в сторону.
– Полагаю, проступок уже совершен. И что ты нечаянно узнала?
– У меня есть причины считать, что доктор Дроссельмейер добивается одобрения отца на…
Ида прижала руку к груди под нежной вышитой тканью гранатового платья. У нее вырвался тихий вздох.
– Неужели меня подводит слух? Неужели добрый доктор Дроссельмейер попросил у отца твоей руки?
– Я думаю, это именно так.
Щеки Иды зарумянились от радости.
– О, Мариетта, дорогая, какой счастливый поворот событий. Поистине, судьба нам улыбнулась сегодня утром. По-видимому, нам надо начать приготовления к свадьбе.
На секунду Мариетта пожалела, что не создана по другой модели. Большинство женщин с восторгом участвуют в разговорах о свадьбе и детях. Как характеризует ее то, что она всего этого не желает? Неужели она лишена какой-то существенной части того, что делает женщину женщиной? Неужели она сломлена, обречена смириться с жизнью, вопреки непокорным ветрам ее амбиций, или они унесут ее в одинокое свободное плавание?
Мариетта произнесла свои следующие слова, понимая, что, как только они слетят с ее губ, улыбка Иды увянет. Она уже давно не видела свою мать такой искренней.
– Я не хочу выходить за него замуж, мама.
Брови Иды чуть-чуть сдвинулись, было даже похоже, что она собирается нахмуриться. Когда-то она с готовностью улыбалась, а хмурилась только в тех случаях, когда жизнь вызывала ее неудовольствие. Когда-то ее чувства ясно отражались у нее на лице. Это было до того, как начали появляться тонкие морщинки. Они проникали все глубже, подобно гоблинам с острыми пальцами, и подтачивали ее молодость, побуждая ее закрывать лицо от мира. Видя это, Мариетта чувствовала, что почти понимает те крайние средства, к которым готова была прибегнуть графиня Батори [13] в своей битве за молодость. А чтение «Энеиды» заставило ее поверить, что спуститься в подземный мир легко.
– У меня нет желания выходить замуж за Дроссельмейера, – повторила Мариетта. – Признаюсь, я не влюблена в этого человека и не могу даже подумать о том, чтобы провести с ним всю жизнь.
– Дорогая. – Ида взяла руки Мариетты в свои ладони. От этого у Мариетты в горле возник ком, потому что она вспомнила те дни, когда мать наряжала ее как куклу, брала за руку и с гордостью водила по Ноттингему. Голубые глаза Иды сияли, словно она тоже вспоминала те дни. – Тебе нечего бояться, Мариетта. Я понимаю твою сдержанность, но помни, женщины не выходят замуж по любви. Я точно вышла не по любви. И все же я прожила много счастливых лет с твоим отцом и очень горжусь тем, что была преданной женой.
Комок в горле Мариетты стал еще больше.
– Ты когда-нибудь жалела, что не выбрала другого? Что не могла выбрать того, кого желало твое сердце?
– Нет, – твердо ответила Ида. – Твой отец был лучшей партией, и я сделала то, что от меня ожидали. Кроме того, романтические браки часто ждет печальная участь. – Она смягчилась. – Дроссельмейер хороший, добрый человек, и он будет хорошо заботиться о тебе. В этом я не сомневаюсь. Я питала надежду, что он к тебе проникнется нежными чувствами с того самого первого обеда, когда мы с ним познакомились, и уверена, что ты станешь очаровательной новобрачной. Может быть, свадьбу надо устроить летом, чтобы мы могли весной посетить континент. Думаю, подвенечное платье надо будет обязательно заказать на Рю-де-ла-Пэ в Париже и приданое из итальянского шелка тоже… – Она погрузилась в свои собственные мечты, забыв о Мариетте.
Мариетта не видела шелков и кружев, о которых грезила мать. Она видела, как ее пуанты укладывают в коробку, где они будут лежать до тех пор, пока и пуанты, и ее мечты о свободе не покроются пылью. Ее грусть разбилась на острые осколки льда.
– Ты меня не поняла, – заговорила Мариетта, и лед проник в ее слова, сделал их холодными и хрупкими. – Я откажусь принять его предложение. Я не доверяю Дроссельмейеру. В нем есть нечто такое, что меня пугает, и я больше не чувствую себя в безопасности в его присутствии.
Смех Иды прозвучал легко и мелодично. Он соответствовал тонкой свежести ее гостиной.
– Не будь такой наивной, дорогая; таковы все мужчины. Они стараются доминировать над женщинами, это напоминает им о предках, которые скакали по королевству в доспехах, защищали свою землю и всех живущих на ней прекрасных дам. Это немного глупо, вероятно, но вполне безобидно. Ты скоро к этому привыкнешь, нет нужды все так драматизировать. А когда ты выйдешь замуж, я смогу научить тебя, как управлять их поведением к собственной выгоде.
Мариетта выпустила руки матери. С такими взглядами она никогда ее не поймет. Неудивительно, что Фредерик не может быть откровенным в ее присутствии. Она с содроганием подумала, как бы отреагировала мать, если бы поняла истинные отношения между ним и Джеффри.
– Я так не думаю. Если ты не хочешь верить моему слову, то тебе не приходило в голову, что мне хочется выбрать другой путь, кроме замужества? Моя жизнь должна принадлежать мне, и я должна делать то, чего мне хочется.
Ида двумя тонкими пальцами взялась за переносицу.
– Если подумать, разве ты не считаешь свое поведение крайне эгоистичным? – Она взглянула на Мариетту, взгляд ее стальных глаз был твердым и непреклонным. – Мы с твоим отцом давали тебе все, чего ты только могла пожелать с того самого дня, когда ты родилась. У тебя есть обязательства. Ты нам вернешь затраты и выполнишь свой долг перед обществом, приняв предложение Дроссельмейера, когда он его сделает. Я не желаю слышать ничего другого. Я прощу тебе твои сегодняшние слова, потому что понимаю, что эта новость была для тебя неожиданностью, но жду, что после некоторого размышления ты опомнишься. Это тот путь, который тебе предназначен, Мариетта. Когда мы будем говорить в следующий раз, ты, надеюсь, уже поймешь это и оценишь свое положение в обществе. – Она встала, разглаживая руками платье и одновременно возвращая себе самообладание. – А на свадьбе ты будешь улыбаться, и твоя улыбка будет такой же прекрасной, как подвенечное платье.
Еще долго после того, как мать вышла из комнаты, Мариетта оставалась там, застыв в тревоге и понимая, что теряет контроль над собственной жизнью.
Проснувшись на следующее утро, Мариетта нашла под подушкой бархатную коробочку. Она отставила кофейную чашку и открыла ее. Внутри она с удивлением обнаружила ту самую брошь от Картье, которую заложила несколько дней назад. На плотной карточке была изображена мышь, нарисованная одним затейливым росчерком, в который была вплетена буква Д. Она прижала ко рту дрожащую ладонь. Она думала, что никто не видел ее в ломбарде, и как Дроссельмейер узнал о брошке? Возможно, он следил за ней от театра. Ее охватила дрожь. Ее подозрения еще раз подтвердились, но, по-видимому, Дроссельмейер становится все более смелым, и она с тревогой думала о том, что он собирается делать дальше.
Дверь открылась, и вошла Салли.
– Ваша брошь с бриллиантами. Я гадала, может, вы случайно положили ее не туда. Все в порядке, мисс? Вы ужасно побледнели.
– Я тоже думала, что ее положили не туда, куда нужно. Разве ее не тебе вернули?
Салли покачала головой и что-то ответила. Но Мариетта не услышала ни единого слова, что она произносила, ужас превратился в страшный рев в голове.
Дроссельмейер заходил к ней в спальню, пока она спала.
Глава 12
Когда Мариетта вошла в столовую перед обедом в канун Рождества, ей необычайно повезло: удалось занять место рядом с Фредериком. Поскольку у Дроссельмейера не было семьи, его снова пригласили, и он сидел напротив. Мариетта чувствовала, что он наблюдает за ней, его ледяные глаза буквально все глубже проникали ей под кожу. Это был взгляд, в котором притаились тени и ловушки.
Как обычно, на обед подали пирожки, жареные орехи, жареного гуся, нашпигованного каштанами под соусом из крыжовника и хлеба, далее следовал фруктовый пирог и традиционный рождественский пудинг, политый горящим бренди. И Дроссельмейер все время наблюдал за Мариеттой. Она начала скрывать свою радость, прятать ее в средоточие собственной жизни, и единственными проявлениями радости были кровь, струящаяся по ее сосудам, и учащенное дыхание. В детстве канун Рождества был ее самым любимым днем года. Традиция пировать и обмениваться подарками у елки вечером наполняла ее бурным восторгом. Мариетта стиснула свою ложку и улыбнулась веселее, она внезапно решила не позволить Дроссельмейеру испортить себе радостное настроение.
Когда праздничная трапеза подошла к концу, Мариетта последовала за матерью в гостиную, где они должны были пить кофе и ждать мужчин. Большая темно-зеленая ель сверкала огнями в центре комнаты, с горящими свечками, гирляндами стеклянных шаров, золотых колокольчиков и леденцов, перевитая красными лентами. Под ней лежала груда подарков, завернутых в серебряную бумагу. Ида играла на рояле рождественские песни, а Мариетта пела «О, рождественская елка» и «Двенадцать дней Рождества», пока даже она наконец-то не ощутила, что праздничное настроение этого времени года проникло под ее воображаемую кольчугу. Завтра наконец-то она выйдет на сцену в роли Авроры. После этого в ее будущем появятся более широкие возможности, каких у нее еще никогда не было.
Дроссельмейер первым присоединился к ним, держа в руках целую охапку красных и зеленых хлопушек. Ида первой дернула вместе с ним за ниточку, и хлопушка с громким треском взорвалась, рассыпав дождь искр. Бумажный кулек жареных орехов и заводная игрушечная мышь упали ей на колени. Ида звонко рассмеялась и завела мышь, и все они смотрели, как она бегает вокруг елки, пищит и машет хвостом на бегу.
– Не хотите взорвать вместе со мной хлопушку? – Дроссельмейер протянул Мариетте хлопушку в зеленых и золотых полосках. Не доверяя своему голосу и опасаясь выдать чувство, от которого у нее все внутри кипело, как море в зимний шторм, она ухватилась за кончик ниточки и дернула. Дроссельмейер тоже дернул за другой конец, крепко ухватившись за него длинными пальцами. Хлопушка не поддалась их усилиям.
Мариетта бросила на него равнодушный взгляд.
– Вы ошибаетесь, если считаете, будто, позволяя мне выиграть, вы завоюете мое расположение.
По лицу Дроссельмейера скользнуло странное выражение.
– Возможно, мне нет необходимости завоевывать ваше расположение. Брак в первую очередь – экономически выгодный договор. Любовь часто приходит позднее.
Мариетта оцепенела от гнева. Она сомневалась, что какой-то мужчина может завладеть ее любовью, пока она останется верна самой себе. Она не стала высказывать эту мысль вслух, ведь мать украдкой поглядывала на них с Дроссельмейером с любопытством и понимающим сочувствием. Вероятно, это Рождество в семье будет для нее последним, учитывая то, что должно произойти, и ей не хотелось его омрачать. Она выдернула хлопушку из руки Дроссельмейера, который ждал ее ответа. Та взорвалась тучей золотистых конфетти, дождем посыпались леденцы и лесные орехи. И вместе с ними выпал маленький щелкунчик. На нем был нарисован мундир игрушечного солдатика с золотыми пуговицами на красном двубортном камзоле и темно-синие бриджи, заправленные в блестящие черные сапоги. Не говоря ни слова, она сунула его в карман платья.
– Я прав, предполагая, что вы слышали о моих намерениях относительно вас? – Дроссельмейер окинул взглядом ее кремовое атласное платье, отделанное вышивкой черным бисером и старинным розовато-кремовым кружевом. Ее обнаженные ключицы ощущали его горячее дыхание, и она чуть отстранилась, чтобы вернуть личное пространство. Но он придвинулся к ней почти вплотную, его бедро прижалось к ее платью.
– Неужели меня обманывают глаза? Вы начали, не дождавшись нас? – воскликнул Фредерик, входя в комнату вместе с Теодором. Его галстук в горошек был развязан, и его окружал запах сигарного дыма.
– Конечно нет, вы пришли как раз к раздаче подарков, – ответила Мариетта, отвлекая от себя внимание присутствующих. Дроссельмейер отодвинулся от нее, и их интимный разговор прервался.
– Великолепно. – Фредерик хлопнул Теодора по спине, Джарвис налил в бокалы горячее, душистое вино, и началась раздача подарков.
Подарки Мариетты были приняты хорошо. Кепка для автомобилиста от «Бербери» для Теодора, элегантный набор для письма, украшенный лилиями, для Иды и золотая авторучка для Фредерика. Настоящим подарком для него была коробка красок, завернутая и лежащая у него на кровати, которую он найдет позже. Мариетта развернула несколько коробок шоколадных конфет, отделанную кружевами шляпку из Парижа, флакон духов фирмы «Герлен» «Апре Лонде», в которых аромат цветов апельсина сочетался с ароматом нагретых солнцем фиалок и ванили, и изящный перламутровый гребень от Иды, инкрустированный сверкающими синими стразами.
– Позвольте мне привлечь ваше внимание к моему подарку, – сказал Дроссельмейер, снова подходя к ней. Он широким взмахом руки выхватил из воздуха подарок в блестящей серебряной бумаге и вручил ей. При этом движении раздался тонкий звон. Крошечные колокольчики и веточка остролиста были прикреплены к атласной ленте. На бумажном ярлычке стояло ее имя рядом с нарисованной одним росчерком пера мышью с инициалом Дроссельмейера внутри, тем самым, который она уже видела на коробочке с брошью от «Картье», вернувшейся к ней.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Примечания
1
Жанна Пакен – французский модельер конца XIX – начала XX века.
2
Фови2зм – модернистское течение во французской живописи периода постимпрессионизма конца XIX (зачатки) – начала XX века.
3
Художественный критик.
4
Титул, носимый по обычаю. Не дает юридических прав, предоставляемых титулом, например права быть членом палаты лордов.
5
Духи французской фирмы «Герлен».
6
Уильям Вордсворт – английский поэт-романтик XIX века.
7
Сервировка à la Russe, сервировка по-русски, – способ сервировки блюд, при котором их подают к столу не одновременно (как при французской сервировке), а по очереди, в отдельных тарелках.
8
«Поте2рянный рай» – эпическая поэма Джона Мильтона, впервые изданная в 1667 году в десяти книгах. В издании 1674 года книг стало 12.
9
Стихотворение Томаса Гарди «Дрозд в сумерках», перевод Г. Кружкова.
10
«Буря и натиск» – литературное течение конца XVIII века в Германии.
11
Американская писательница и дизайнер конца XIX – начала XX века, лауреат Пулитцеровской премии.
12
Татлер (Tatler) на английском означает «сплетник», британский журнал о моде и светской жизни, основанный в 1901 году.
13
Елизаве2та Ба2тори, или Кровавая графиня, – венгерская графиня из известного рода Батори, богатейшая аристократка Венгрии своего времени, известная серийными убийствами молодых девушек. По слухам, она купалась в их крови, чтобы сохранить молодость и красоту.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
Полная версия книги