Наркомент
Очередное пробуждение было таким же безрадостным, как и все прочие за последние несколько лет. Осторожно проникнув в здание Дворца молодежи, я прокрался в туалет и совершил там утреннее омовение. Это только на бумаге арендуемое крыло здания числилось отдельно стоящим, на самом деле между выставочным центром и Дворцом молодежи имелась неприметная дверь, к которой у нас с Серегой были подобраны ключики. Наше праздношатание по чужой территории вахтерами не приветствовалось, но мы научились обманывать их старческую бдительность и даже изредка пробирались в плавательный бассейн, когда там было мало народу.
В этот раз мне резвиться в хлорированной водичке абсолютно не хотелось. Я взбодрился парой чашек крепчайшего кофе, подымил как следует, а когда здоровье было должным образом подорвано, от нечего делать пошел открывать наружную дверь, чтобы за полчаса до начала рабочего дня выставить у входа рекламные щиты с логотипом «Айс». Считалось, что это непотопляемый айсберг в океане. Мне же картинка напоминала жалкий осколок льда, обреченный растаять на общем оптимистичном фоне. Точно так же, как это произойдет однажды со мной.
– Оба-на! Наконец-то нарисовался!
Торжествующий рык означал, что кому-то я еще очень нужен в этом большом неуютном мире. Подняв глаза, я обнаружил перед собой внушительную фигуру в замшевом кожухе. Парнягу я узнал по одежке и гренадерской стати, а не по среднестатистической физиономии – это был один из вчерашних Валериных холуев, которые числились при нем какими-нибудь телохранителями. Представитель ночного клуба ценителей золотистых кондитерских шкафов.
– Привет, – без воодушевления поздоровался я. В душу закралось подозрение, что «Мистер Икс» решил расторгнуть сделку и моя радость по поводу легких денег оказалась преждевременной.
Валерин посланник поспешил рассеять мои сомнения.
– Не фурычит твой агрегат, – заявил он так угрюмо, словно являлся тем самым тортом, который испортился по моей вине.
– В розетку-то включали? – спросил я со слабой надеждой, что сейчас он хлопнет себя по лбу и умчится с глаз долой исправлять досадную оплошность.
– Ты не умничай, – предупредил парняга. – Я слишком умных не люблю.
В этом не было ни малейших сомнений. Стараясь ненароком не задеть парнягу чересчур мудреными оборотами речи, я успокаивающе заговорил:
– Я позвоню нашим мастерам по сервисному обслуживанию, и они все наладят. Для них это пара пустяков.
Я не очень-то верил своим словам. Исправные «Текны» включаются элементарно, как утюг. Если из Москвы мне прислали бракованный экземпляр, то с четырьмя сотнями баксов все-таки придется расстаться.
– Мастеров не надо, – отмахнулся посланник «Мистера Икс». – Валера сказал тебя привезти. Конкретно.
– Живого или мертвого? – попытался пошутить я.
– Все равно какого.
Шутка не удалась. Пытаясь найти выход, я стал объяснять, что в технике ни бум-бум, что без специалистов запустить «Текну» все равно не удастся, но Валерин двухметровый паж призывного возраста все мои доводы отметал протестующими взмахами башки, походя при этом на молодого бычка, отгоняющего назойливых слепней.
– Валера сердится. Очень. – Вот и все, что я услышал в ответ на свои увещевания.
Я сдался и пошел за спортивной сумкой, в которой хранились нехитрые причиндалы для распаковки и сборки оборудования. Не верилось мне, что я сумею реанимировать холодильник. Из всех инструментов за время работы на фирме «Айс» я приучился орудовать разве что разнокалиберными отвертками да гаечными ключами, которые пускались в ход, когда приходилось отвинчивать витрины от сосновых поддонов.
Мог ли выручить меня в создавшейся ситуации даже самый здоровенный гаечный ключ? Я сильно в этом сомневался.
6
Валера действительно меня ждал и действительно выглядел сердитым. Вообще-то, судя по его виду, он ночь напролет куролесил в своем заведении, не выспался и теперь был зол на весь мир. На меня – в первую очередь.
– Ты что, блин, мне подсунул? Лоха нашел, да?
Валерины глазки так и сверкали над набрякшими сизыми мешками. Он принимал меня в личных апартаментах, одетый прямо-таки со спартанской простотой: ядовито-зеленое банное полотенце, обмотанное вокруг чресл, плюс шлепанцы. Наверняка недавно плескался в джакузи. А вот насчет золотого жгута на шее я вчера ошибся. Это была сравнительно тонкая цепочка с крестиком. Но христианского милосердия распятие обладателю не придавало. Пришлось мне спешно выстраивать правильную линию самообороны.
– Вы же сами видели, – я как можно непринужденнее пожал плечами, – что холодильный шкаф совершенно новый, упакованный. Надо было договориться насчет установки, и тогда…
– Надо было, – согласился Валера. – Что ж ты тогда не предупредил заранее?
Это был резонный вопрос. Если бы не неожиданное богатство, свалившееся на меня, я бы ни за что не забыл про эту очень важную деталь. А теперь оставалось лишь неуклюже изворачиваться:
– Я думал сделать это сегодня. Кто подключает оборудование на ночь глядя?
– Я! – рявкнул Валера. – Я подключаю! Хотел похвастаться вчера дружбанам обновой, а ты мне праздник испортил!
Пока он орал, я скользнул взглядом по интерьеру и обнаружил весьма настораживающую деталь: останки игрушечного лобстера, прихваченного Валерой в качестве презента, валялись у его ног, напоминая о бренности всего земного. В том числе – и приязненных отношений с малозначительными представителями иногородних фирм.
– Понимаете, – начал было я, но Валера меня перебил:
– Хочешь, чтобы я тебя понял, чтобы вошел в твое положение, да? Но тогда и тебе придется войти в мое: сегодня в бар завозят партию тортов, а выставлять их где? Тебя с подносом поставить? Или убытки на тебя повесить?
– Я пришлю мастеров, и все будет в порядке, – гнул я свою линию, никак не реагируя на эти провокационные предложения, плавно переходящие в один сплошной наезд. – За чисто символическую плату они…
– Ни копейки больше не заплачу! – Валера даже пристукнул по столу кулаком от избытка чувств, заставив испуганно подпрыгнуть чашечку с остывшим кофе. – Ты бабло получил? Получил! Теперь действуй. Чтобы через час твой долбаный шкаф функциклировал как часики. Время пошло. По-ал?
Некоторые слоги он просто ленился выговаривать, считая их лишними. Но я был не учителем изящной словесности, а региональным представителем фирмы, отвечающим за бесперебойную работу проданного оборудования. Если кто не знает, то это то же самое, что козел отпущения.
– Топай! – подогнал меня очередной хозяин положения. – Вадюля, проводи!
Вадюлей звали доставившего меня парнягу. Получив приказ, он ухватил меня за плечо, развернул и подтолкнул к выходу. Хорошо еще, что руки за спину не стал заламывать! Обитатели клуба «Мистер Икс» не желали слышать никаких оправданий, заверений и торжественных обещаний. Они хотели одного: чтобы вложенные ими деньги начали окупаться сию минуту. И что я мог на это возразить? Покупатель всегда прав, особенно, если это какой-нибудь Валера, который погоняет десятками здоровенных вадюль.
Занятый этими невеселыми размышлениями, я не заметил, как очутился в огромном высоченном зале – бывшем кинотеатре, переоборудованном в молодежный храм, именуемый дискотекой. Тут было уже тихо, темно и пусто, но воздух еще хранил экзальтацию минувшей ночи со всеми ее миазмами, среди которых преобладал стойкий запах пота, отчего казалось, что находишься в исполинской раздевалке.
Мягкое ковровое покрытие приглушало наши шаги. Запоздалая парочка, устроившаяся на полу между столами в углу, не услышала нашего приближения или просто не обратила внимания на подобные пустяки. Приблизившись, я с изумлением обнаружил, что эти двое мирно спят. Если бы они валялись под забором, их наверняка посчитали бы пропойцами. А так они принадлежали к элитной молодежи, щедро платя за право надираться в самом дорогом заведении Курганска. Лично я позволил себе появиться здесь впервые. И никакого желания продолжать знакомство с клубом «Мистер Икс» у меня не было, я просто подчинялся необходимости.
– Налево, – скомандовал Вадюля. Он шел немного позади, как конвоир. От этого я волей-неволей ощущал себя пленником.
Поднырнув под тяжелые портьеры, мы оказались в длинном, плавно изгибающемся коридоре со стенами, обтянутыми изумрудным шелком. В конце его и обнаружился вход в бар, впечатляющий обилием мрамора, полировки, зеркал и позолоты. Нерабочая «Текна» сиротливо приткнулась в углу, как бедная родственница, не оправдавшая возложенные на нее надежды богатого окружения. Даже ее броский колер выглядел теперь каким-то поблекшим и унылым.
– Вот смотри, – сказал Вадюля таким тоном, словно предлагал полюбоваться подложенной лично ему свиньей. Дохлой.
Я развернул шкаф на скрипучих колесиках и принялся безрезультатно щелкать рычажком включения и манипулировать колесиком терморегулятора. С таким же успехом мне можно было поручить запуск космического спутника.
– Осталось пятьдесят минут, – злорадно сообщил Вадюля, перетаптываясь рядом.
– А потом?
– А потом подвал.
– И что в подвале?
– Узнаешь. – Вадюля растянул губы в многообещающей ухмылке. – Мало не покажется.
Я на всякий случай прикинул его весовую категорию. Получалось ого-го сколько! Не меньше, чем у злополучного шкафа «Текна» с его двойными стеклопакетами, металлическими ребрами, полками и компрессором. Подвели меня неведомые итальянские мастера, ох как подвели! Захотелось достать из сумки что-нибудь поувесистее и разнести это чудо дизайна вдребезги.
Верно вчера Валера выразился: гроб с музыкой. Она называлась реквием. Золотистый саркофаг предлагал мне похоронить все надежды на благополучное разрешение конфликта.
7
Ненадолго отлучившийся Вадюля возвратился в еще более приподнятом настроении, чем то, которое владело им до сих пор.
– У тебя еще полчаса, – сообщил он, энергично булькая пивом и чавкая гамбургером. – Если не уложишься, будем из тебя отбивную делать.
А я, голодный и невыспавшийся, был вынужден корячиться под бдительным оком своего надзирателя, изображая трудовой подъем! Вот она, эксплуатация человека человеком, вот он, звериный оскал капитализма!
Пока я, проклиная денежные отношения вместе с рыночными, пытался вдохнуть жизнь в спящую красавицу по имени «Текна», Вадюля все больше наливался азартом предстоящей расправы. С гамбургером уже было покончено, и теперь он развлекал себя прочими доступными способами: звучно отрыгивал, давал идиотские советы, отсчитывал минуты, один раз даже своим тупорылым башмаком мне на руку наступил.
Жизнерадостный дебил с детским лицом и телосложением молотобойца.
Отчего-то мне вспомнились армейские годы, когда меня, салажонка, впервые «бросили на полы», как это называлось. Я драил куском байкового одеяла цементное покрытие необъятной столовой, а «дедушка» с первым пушком под носом точно так же топтался вокруг и подгонял, подгонял. Сапоги у него были грязнющие до невозможности, поэтому все мои старания пропадали даром. И подошвами своих грязных сапог безусый «дедушка» норовил наступить на мои онемевшие от ледяной воды пальцы. Помнится, тогда, доведенный до яростного отчаяния, я выпрямился и надел ведро на голову своего мучителя. Стоило мне это двух поломанных ребер и свернутого набок носа, но до свадьбы все зажило. Главное, тогда, будучи забитым и запуганным новобранцем, я нашел в себе мужество встать во весь рост. А теперь? Покорно дожидаться, пока переросток Вадюля начнет подбадривать меня пинками в зад?
Нет! Пятнадцать лет спустя я снова сцепил зубы и распрямился.
– Ну, ты! – Вадюлин голос уже приобрел те самые нотки, которые принято называть командирскими. – Отдыхать потом будешь, а сейчас паши, пока не…
Вадюля запнулся. Сначала он заметил в моей руке гаечный ключ, которому я впервые за все утро нашел достойное применение. Потом его глаза встретились с моими, и он окончательно понял, что означает моя поза.
Здоровенного парнягу это не остановило, напротив, подтолкнуло к ответным действиям. Он привык действовать нахрапом, он был моложе, сильнее и весил, минимум, на тридцать килограммов больше. Жалкий гаечный ключ в моем кулаке никак не мог уравнять наши шансы.
– Ты что, не понимаешь, где находишься?
– Понимаю. В ночном клубе, куда принимают на работу кого попало. Например, ублюдков вроде тебя.
– Да я…
– Ты просто мальчик на побегушках с глупой детской кличкой. Ноль целых шесть десятых.
– Урою! – истово пообещал Вадюля, драматически возвышая голос и делая шаг вперед.
– Попробуй. – Я удивился тому, как ровно звучит мой голос.
Вадюлю не насторожило мое поведение. Он находился на своей территории, где действовали особые законы, по которым всякую пришлую шелупонь, вроде меня, можно было безнаказанно размазывать по стенкам, гноить в подвалах или даже закатывать под асфальт. Моя строптивость его не только разозлила, но и обрадовала. Он заметно просветлел лицом в предвкушении предстоящей расправы. Смерил меня плотоядным взглядом и, сверившись с часами, торжественно провозгласил:
– Хана! Твое время вышло! Ща я тебе рога пооблома-а-аю!
Еще один шаг в моем направлении. Я знал, что сейчас произойдет. Прикинул все свои шансы и, вызвав на лице Вадюли глумливую усмешку, выпустил из разжавшихся пальцев бесполезную железяку. Вовремя. В дверном проеме за Вадюлиной спиной возникла женская фигура, привлеченная его громогласными угрозами. Наверное, та самая сердобольная работница кухни, которая пичкала парнягу гамбургерами. Выкормила на мою голову!
– Вы бы не мешали работать, молодой человек, – возмущенно произнес я, играя на публику, о присутствии которой Вадюля не подозревал.
Похоже, обращение «молодой человек» задело его похлеще любого ругательства. Неужели он считал себя не молодым? Или не человеком?
Закончить эту мысль я не успел. Рявкнув от негодования и натуги, Вадюля метнул свой объемистый кулак вперед, метя мне в лицо.
Я ждал этого момента, ловил его. Когда Вадюля еще только начинал свой богатырский замах, я обхватил гладкие бока «Текны», и узкий высокий шкаф покатился на своих писклявых колесиках прямо навстречу удару. Грохот получился впечатляющий. Но еще до того, как стеклянные осколки дружно посыпались на пол, все перекрыл рыдающий Вадюлин вопль:
– У-уй, бля!!!
Тут любой заголосил бы благим матом. Кулак прошиб двойное стекло дверцы и снес центральную стойку вместе со всеми круглыми полочками, рухнувшими вниз. Очень шумное, очень эффектное зрелище.
– Девушка! – окликнул я оцепеневшую зрительницу. – Зовите руководство! Этот пьяный придурок сейчас все здесь разнесет вдребезги!
Ойкнув, она исчезла в дебрях ночного клуба.
– Гад! Вот же гад!..
– Сам напоролся. – Я пожал плечами. – Кто виноват, что ты вдруг разбушевался? Припадочных в роду случайно не было?
Вадюля с мучительным стоном опустился на колени. Здоровой рукой он бережно придерживал искалеченную и таким образом постепенно извлекал ее из зубчатого пролома. Мелкие осколки весело бренчали на протяжении всей спасательной процедуры. А когда рука оказалась снаружи, все днище изуродованного шкафа было покрыто кровавыми потеками. Теперь «Текна» стала не просто нерабочей, теперь это был вообще никакой не холодильник. Меня это вполне устраивало.
Вадюля жалобно вскрикнул, извлекая из руки самый большой осколок, изогнутый, как стеклянный ятаган.
– Больно? – посочувствовал я. – Ничего, сейчас шеф тебя вылечит.
Валера был легок на помине. Он шагал к нам так порывисто, что, не смени он своевременно полотенце на костюм, быть бы ему голым.
– Дыхни! – приказал он и, шумно втянув носом опасливо выпущенную Вадюлей струйку воздуха, зажмурил глаза.
Я уж испугался, что он грохнется в обморок, сраженный этой гремучей смесью гнильцы и тухлятины, но Валера не только устоял, но даже обрел удвоенную энергию.
– Пивком с утреца балуемся?! – проревел он, занося карающую длань.
Тресь! – обрушилась оплеуха на повинную голову денщика. Хрясь! – отозвалась подставленная щека под хозяйской ручищей. Но этого оказалось мало для выхода ярости, переполнявшей Валеру. Озирнувшись в поисках следующего подходящего объекта, он азартно вскрикнул и без видимого усилия с грохотом опрокинул многострадальную «Текну» на пол, довершая ее бесславный конец.
– Мне этот утиль не нужен! – бушевал Валера. – Я новый холодильник хочу, непокоцанный! И ты, сучара, – указующий перст ткнулся в побелевшее Вадюлино лицо, – ты мне точно такой купишь. Хоть у этого, – палец переметнулся на меня, – хоть у любого другого хрена с бугра!
По завершении тирады указательный палец Валеры присоединился ко всем остальным, и образовавшийся кулак саданул денщика по скуле. Тот даже не попытался отшатнуться. И все смотрел на меня ищущим взором. Я медленно покачал головой:
– Ничем не могу помочь. Только под заказ. Поставка в течение двух месяцев.
– Слышал, Валера? – подал робкий голос Вадюля. – Я бабки хоть сегодня соберу и отдам. Но где ж я…
– Не колышет! – отрезал Валера.
Челядь, наблюдавшая за происходящим изо всех щелей, мигом попряталась кто куда, когда мрачный Валера зашагал восвояси. Верный денщик униженно засеменил следом, надеясь вымолить хозяйское прощение. А я стоял как истукан и смотрел на останки золотистого чудо-шкафа. Нижняя панель при падении отвалилась, и теперь даже я, полный профан в холодильном деле, сообразил, почему не работал компрессор. Потому, что его не было и в помине. Вместо него в нутро шкафа был запихнут черный полиэтиленовый пакет размером с хорошую подушку.
С помощью отвертки я надорвал уголок и поинтересовался содержимым. В свертке обнаружились пакетики поменьше, туго наполненные скрипучим белым порошком. Я бы очень хотел, чтобы это оказалась мука или сода, но рассчитывать на это не приходилось. Килограмм этого порошка стоил неизмеримо дороже муки самого высшего качества. За одну его щепоть люди отдают свои жизни и забирают чужие. И как только я окончательно осознал, какой именно товар случайно попал в мои руки, мне сразу вспомнился обманутый Геворкян, отчего внутри у меня произошло резкое похолодание.
Запихнув пакет в сумку, я поспешил прочь, надеясь, что еще не поздно исправить свою катастрофическую ошибку.
Глава 2
1
Покинув негостеприимный ночной клуб, я направился к проезжей части, машинально отметив про себя, что походка моя стала неуверенной, а повадки – вороватыми. Когда на меня пристально посмотрел случайный прохожий, мне захотелось бросить сумку и бежать сломя голову куда глаза глядят. Даже без выброшенных инструментов она весила прилично. Тянула лет на пятнадцать строгого режима…
Я никогда не употреблял наркотиков, но подобных мешочков, набитых белым, навидался достаточно. Во всех видеобоевиках они выглядели именно так, будь то хоть кокаин, хоть героин, без разницы. Предположить же, что кто-то припрятал в «Текне» килограммов двадцать тальковой присыпки для Геворкяна, было бы наивно. Этот вальяжный бородатый мужчина давно вышел из того возраста, когда страдают детской потницей. И Черняков у себя в Москве вовсе не случайно озаботился столь незначительной сделкой, как продажа одного несчастного холодильника.
С сумкой, доверху набитой наркотическим грузом, у меня оставался только один путь – прямиком в выставочный центр. Я желал как можно скорее вернуть товар тем, кому он принадлежал. Наверняка Геворкян с соплеменниками уже дожидался меня, чтобы высказать пылкое возмущение по поводу навязанной ему белой «Текны». Я торопился удовлетворить его обоснованные претензии.
Подобравший меня молоденький водитель предложил положить сумку в багажник, но я решительно отказался и умостил ее на колени, держась за ручки обеими руками. Кащей Бессмертный, помнится, плохо оберегал иголку, спрятанную в яйце, за что и поплатился. Я же любил жизнь, что само по себе и не ново. И в настоящее время можно было надеяться сохранить голову на плечах, только доставив содержимое сумки по назначению.
Высадившись у высокого пандуса, ведущего к входу в центр, я настороженно огляделся. Против ожидания, в округе не наблюдалось засад или сторожевых постов. Никто не оглашал зимнее утро воинственными гортанными криками, никто не потрясал оружием и не обещал вырезать весь мой род до седьмого колена. Военные действия еще не начались.
Я немного успокоился. Разумеется, Геворкян еще вчера обнаружил пропажу и скорее всего немедленно связался с Черняковым. Тот заверил, что груз передан по назначению, но такой-сякой региональный менеджер все напутал по врожденной тупости, а поэтому не стоит бить тревогу раньше времени. Достаточно с утра поменять один холодильный шкаф на другой, и все уладится. Мол, непредвиденная случайность. Вот только если бы кто-нибудь покопался в «текновском» нутре до моего вмешательства, то эта случайность могла бы стать роковой. Лично для меня.
Оказалось, я не ошибся в своих предположениях. Первое, что я обнаружил при входе в центр, это тот самый белый холодильник, который я сбагрил вчера вечером. Привет от обманутого клиента. Жест доброй воли. Он возвратил то, что взял по недоразумению. Теперь настала моя очередь исправлять ошибку.
– Привет! – при моем появлении Серега моментально оторвался от компьютерного монитора. Обычно, чтобы выйти из виртуального транса, ему требовалось не меньше пяти минут.
– Привет. Были посетители?
– Ага. Какие-то хачатуряны. Я только дверь открываю, а они тут же следом. Выгрузили «Текну», которую ты им вчера втюхал, и стали требовать другую, ту, бронзовую. Я говорю: отгружена. Они: как отгружена, кому? Расшумелись, как на базаре. Я сказал, что продавал ты, а кому – мне неизвестно.
Серега умолк, пытаясь по моему лицу угадать, правильно ли он поступил. Я кивнул: все в порядке, продолжай.
– Ну вот, – Серега оживился. – У них за главного бородатый такой, лупатый. Он велел тебе передать, что вернется ровно в двенадцать. Предупредил, чтобы ты к этому времени достал ему обещанную «Текну» хоть из-под земли. Если тебе придется выплатить неустойку, то он готов возместить расходы. Но подавай ему только золотистый шкаф. Как будто на нем проба проставлена.
– Угу, – кивнул я. – Дороговато мне обходится эта штуковина. Головной боли не оберешься. Спасибо господину коммерческому директору.
– Он, кстати, звонил, – вспомнил Серега, явно озадаченный моей туманной тирадой. – Несколько раз. Велел срочно с ним связаться.
– Перебьется твой Черняков.
– Почему мой?
Я не стал объяснять, что моя карьера в фирме «Айс», по всей видимости, подошла к концу. Зачем Сереге мои проблемы?
– Что-то случилось? – он присматривался ко мне все внимательнее.
– Ничего не случилось.
Мне очень хотелось добавить: «пока», но я сдержался. Пристроил влажную от снега сумку на топчан, сам уселся рядом.
– Чем это она набита? – поинтересовался Серега.
– Героином. – Я растянул губы в гримасе, которая должна была означать улыбку.
Он понимающе ухмыльнулся в ответ:
– Заделался наркокурьером?
Я не поддержал шутку. Ничего веселого в своем положении я не находил. Чем больше я думал про назначенную встречу, тем меньше верил в то, что она завершится благополучно. Место вокруг нашей выставки пустынное, безлюдное. Покупатели не занимают с утра очередь в нетерпеливом ожидании новых партий поставляемого оборудования. Мало кто забредает в наши края от нечего делать. А Геворкян и его команда – не те люди, с которыми хочется общаться в укромных уголках. Чем закончится наш разговор? Как я буду объяснять, почему в наличии имеется не сама «Текна», а лишь вскрытый пакет? Делать вид, что я понятия не имею о его содержимом? Давать страшные клятвы, что буду молчать до гроба? Гораздо надежнее упрятать меня в этот самый гроб, чем оставлять в живых невольного свидетеля сложных взаимоотношений Москвы и Курганска.
Все больше меня привлекала идея устроить все таким хитрым образом, чтобы в руки Геворкяна попал пакет, а не я сам. После чего мне останется залечь на дно и не высовывать нос на поверхность, пока вся эта история не позабудется, пока не уляжется поднятая мной наркотическая пыль. Поскольку порошок будет возвращен, меня вряд ли станут искать чересчур уж рьяно. Отсижусь где-нибудь. Тех денег, которые хранились у меня в кармане, в маленьком городишке должно было хватить надолго – нельзя сказать, что я увольнялся из фирмы без содержания. Чтобы обосноваться на новом месте, следовало лишь немедленно рассчитаться с вредной домохозяйкой и завладеть паспортом. На эту неприятную процедуру почти полутора часов, оставшихся до полудня, хватало с лихвой.
– Вот что, Серега, – сказал я, глядя в пол. – Я понятия не имею, сколько этих орлов понаедет, и не желаю объясняться со всей их оравой. Ровно в двенадцать я буду ждать Геворкяна у главного входа во Дворец. – Вспомнив, как многолюдно бывает там днем, когда родители приводят своих чад на плавание, я удовлетворенно кивнул и повторил: – Да, у главного входа. Пусть явится один, если хочет получить свое имущество. Без провожатых. Понял?