Большие мечты простых девушек. Роман

5

Наступила осень – грустная пора. Последние всплески ярких красок на кронах деревьев походили на порыв мятежной души, нежелающей осеннего покоя. Пёстрые листья, потерявшие всякую надежду на ласку тёплого солнечного луча, опадали на землю, устилая ковёр под ногами прохожих. На улице моросил холодный дождь и густые тучи укрывали небо, не давая ни малейшего шанса на просвет. Как же грустно становилось на душе любого человека, встречающего осень. Такие же смутные чувства закрались и в юное девичье сердце Тони. Она задумчиво стояла около окна в театре и наблюдала за прохожими, шагающими по улице, и проезжающими мимо них машинами.

Ей не верилось, что прошло уже несколько месяцев с того дня, как вместе с подругой она приехала в город мечты – в Москву. Всё тогда казалось новым и непривычным, а сейчас стало обыденным. Ничего больше её не удивляло. Теперь, когда заходила она в метро, то сливалась с потоком людей, а не стояла посреди дороги в растерянности, как это было раньше. Она привыкла к дорожным пробкам. Когда ездила на общественном транспорте, то всегда брала с собой книгу, чтобы не скучать в дороге. Она привыкла также к шуму, пыли и высокомерию москвичей. И к длинным очередям стала относиться спокойно. Правда долго Антонина не могла привыкнуть к коммунальной квартире, в которую поселилась вместе с Катериной по прописке, приобретённой на деньги, которые Тоне достались в наследство от бабушки. Что ж поделать? От Катькиного взора ничего нельзя было утаить и Тоня поддалась уговорам подруги «закрепить» своё присутствие в городе не совсем легальной пропиской в коммуналке. Теперь они обе переехали в Подмосковье и разместились в маленькой и душной комнатушке с ободранными обоями, старым раскладным диваном и остальной обшарпанной мебелью. В комнатке пахло трухлявым деревом, но это было вполне терпимо по сравнению с соседями этого дома. Пьянки да драки случались там частенько.

Почти каждый день Тоне приходилось вставать что ни свет ни заря и ехать к положенному времени в театр, куда её устроили на работу уборщицей. Девушке очень нравилось в театре, потому что в его стенах таился особенный и волшебный мир, в котором бурлила жизнь. Само здание театра было очень красивым и напоминало местами дворец. Внутри него были высокие потолки с висящими хрустальными люстрами, белые колонны, живописные картины на стенах, изящные скульптуры, широкие лестницы и большие зеркала. Тоню восторгала обстановка театра, никогда ранее она не бывала в столь красивом месте. И она не сомневалась, что ей очень повезло оказаться в этой прекрасной обители искусства. Ещё ей нравились бесконечные закоулки театра. В нём словно в лабиринте можно было затеряться, спрятаться от людских глаз и помечтать в одиночестве или же почитать увлекательную книжку, что и любила делать Антонина.

Не замечая того, что учится искусству, девушка иногда имела возможность невзначай подглядывать за учебным процессом молодых, подающих надежду будущих артистов. Они ставили этюды, танцевали, пели, изображали животных и людей, читали стихи. Как же всё это было интересно! Всё, что задавали им прочесть, читала и она. Таким образом Тоня знакомилась с пьесами спектаклей. Как же ей хотелось присоединиться к их занятиям и подружиться со всеми, но они были настолько увлечены собой, что почти никогда не замечали скромную девушку Антонину, уборщицу театра. Но ей никто не мог запретить изображать из себя героинь романов и танцевать перед зеркалом со шваброй в руке, когда она оставалась наедине с собой. И этим она сама себя развлекала, когда ей становилось грустно.

Девушка продолжала смотреть в окно и грустить. В театре царила тишина. Вздохнув от осенней тоски, она хотела было повернуться и уйти, как вдруг, её взгляд приковал к себе подъезжающий на парковку красивый чёрный автомобиль. Антонина замерла в догадках, кто бы это мог быть? Заглушив мотор, из автомобиля вышел симпатичный мужчина. У него были светлые волосы, одет он был в костюм, поверх которого был накинут плащ. Мужчина достал из машины папку с бумагами и захлопнул дверь автомобиля. Было видно, что он никуда не спешил. Положив папку на капот машины, он достал из кармана плаща сигарету и прихватил её губами. Затем он немного похлопал рукой по остальным карманам, видимо в поисках зажигалки, и найдя её во внутреннем кармане пиджака, зажёг огонь и закурил. Прислонившись к своей крутой машине, он продолжал курить с каким-то задумчивым и невозмутимым выражением лица, смотря куда-то вдаль. Можно было только догадываться, о чём он в этот момент думал и кого вспоминал. Казалось, что его вовсе не смущает моросящий дождик.

Антонина безмятежно смотрела на этого мужчину, пытаясь вспомнить, где же она его видела? Он заметил её и их взгляды пересеклись. Это оказалось большой неожиданностью для неё, она не была готова к тому, чтобы её разоблачили. Она засмущалась от его пронзительного взгляда и отпрыгнула от подоконника.

– Ах, вот ты где, красавица! – послышался женский голос.

Тоня обернулась и увидела перед собой бабу Нюру. Эта тучная пожилая женщина уже много лет проработала в театре уборщицей. Все её знали и любили за её доброту и звонкий смех. За время работы Тоня очень сдружилась с бабой Нюрой. Она знала, что всегда могла рассчитывать на её поддержку да и сама любила ей во всём помогать. А Нюра заботилась о Тонечке как о своей внучке. Она стала близка её сердцу.

Женщина подошла к ней и спросила:

– Куда же ты пропала?

– Баба Нюр, – лаского произнесла девушка, – замечталась, извини!

– Ой – ой, мечтательница ты моя, а ну-ка! Кого ты там высматриваешь? – любопытничала Нюра.

Она выглянула в окошко и увидела того мужчину, который уже потушил сигарету, захватил с собой папку с капота машины и направился в сторону театра.

– Баба Нюр, а кто это?

– Ох, Тонечка! Ты его должна знать. Это же знаменитый человек – актёр Женечка Вересин!

– Ничего себе! Серьёзно? – удивлённо переспросила Антонина.

– Я тебе правду говорю, это Женечка наш любимый! Такой замечательный актёр, а человек-то какой он хороший! Мимо пройдёт – всегда поздоровается, а то и подмигнёт, шутник эдакий! Всегда такой открытый людям. Хмурым я его никогда не видела, не то, что некоторые тут…

– Евгений Вересин… – мечтательно произнесла Тоня. – Я не знала, что он играет в этом театре.

– А то? Милочка, он ведущий актёр нашего театра. Ах, какой человек! – баба Нюра схватилась за сердце и немного покачала головой, показывая своё восхищение. А потом добавила, – ну ладно, милочка, пошли-ка! Работать пора.

Антонина взяла в руки швабру и ведро и пошла за бабой Нюрой следом. Впереди её ждало много работы, о которой она думала нехотя. Чувствуя себя замарашкой – золушкой, она всё также как в детстве продолжала верить в то, что в один прекрасный день превратится в принцессу.

На улице стемнело. Тоня, не торопясь, шла домой после окончания длинного и утомительного рабочего дня, таща в руке кулёк с продуктами. Дороги от дождей сильно развезло. Отвратительная гряз липла к ногам прохожей. Из-за этой грязи путь до дому походил на тропу с препятствиями – приходилось перепрыгивать через лужи и балансировать на крохотных выпуклых островках суши. Одинокие фонари тускло освещали жуткие улицы загорода, по которым шла девушка, антураж которых выглядел мрачным и зловещим как в фильме ужасов. Но почему-то такая обстановка вовсе не пугала её. Она уже успела привыкнуть к этим местам и освоиться. К тому же она была поглощена своими грёзами и фантазиями, которые выстроили в её сознании преграду между ней и реальным миром. Человеку свойственно думать и мечтать о прекрасном, когда всё вокруг кажется ужасным и отталкивающим. Так и Антонина в тот вечер думала о том мгновении в театре, когда она пересеклась взглядом с незнакомцем и это согревало её душу.

Но вдруг её мысли резко оборвались одним окликом. Она обернулась и увидела компанию подвыпивших парней. Их было человек пять. Трое сидели на спинке разломанной скамейки. Двое других, которым не хватило места, стояли рядом. У каждого в руке было по бутылке пива. Они чувствовали себя расслабленными и перекидывались между собой режущими слух словечками. Их поведение было нахальным и вызывающим. Своим расхлябанным видом они будто хотели омерзить всех, кто бы им ни попался на глаза.

– Слышь ты! Иди сюда, я те сказал! – выкрикнул один из них.

Тоня как будто упала с небес на землю. Она стояла не шевелясь, поддавшись страху. Парни оголтело загоготали. Один из парней вёл себя особенно агрессивно. Когда все притихли, он выругался бранью и направился к Тоне в развалку. Она не могла понять, что же ему от неё было нужно, но интуитивно осознала, что в опасности. От страха у неё чуть не подкосились ноги, когда он стал к ней приближаться. Она хотела было развернуться и побежать прочь, но было поздно. Парень схватил её за локоть.

– Я те чё сказал! Стой, дура!

Она выронила пакет из рук и стала сопротивляться. Парни продолжали хохотать словно в цирке. А их друг еле держась на ногах пытался заставить её не брыкаться.

– Пусти меня, упырь! – выкрикнула она.

Как хорошо, что парень оказался хлюповатым и невысоким, и поэтому собравшись с силами, Тоня резким движением оттолкнула его от себя. Он свалился в лужу с недоумением. Не теряя ни секунды, девушка рванула вдоль улицы, что есть мочи, забыв о брошенном на дороге кульке с продуктами. Парни тут же бросились ей вслед как борзые собаки. Она слышала за спиной их крики и резвые шаги. Они буквально наступали ей на пятки. Пытались её догнать. Но она не останавливалась. Страх придавал ей силы бежать дальше.

Наконец-то ей всё-таки удалось оторваться от них. Чувствуя себя загнанной ланью, она скрылась за поворотом. В этом переулке было неосвещено. Убегая в темноте, она споткнулась обо что-то твёрдое и упала. Голоса парней стали приближаться вновь. Её сердце заколотилось как сумасшедшее. Она зажмурилась от страха, предчувствуя беду. Но вдруг их крики стали отдаляться и глохнуть. К счастью, они пробежали мимо той тёмной подворотни.

В шоковом состоянии, медленно поднялась она на ноги и стала отряхиваться. Она вся дрожала, а из глаз катились слёзы. Оглядываясь по сторонам, она зашагала домой. К счастью, она добралась без лишних происшествий.

Дверь распахнулась и на пороге появилась несчастная девушка с заплаканными глазами и растрёпанными волосами. Вся её одежда была запачкана в грязи. В комнатке, в которою зашла Антонина, было светло, тепло и вкусно пахло едой. За праздничным накрытым столом сидели три барышни – Катерина и две её новых подружки – Света и Юлька. До тех пор, пока не пришла Антонина – они весело хохотали, чёкались рюмками, выпивали и закусывали. А теперь, когда перепуганная до слёз девушка встала в дверях, все умолкли и уставились на неё, пытливо разглядываяя. Вдруг Тоня всхлипнула и, закрыв лицо руками, сползла вниз по двери.

– Тонька! Что стряслось? – бросилась к ней Катька. – Тебя кто-то обидел? Что ты такая бледная как покойник?

Остальные две подруги тоже вышли из-за стола, подбежали к Тоне и стали её успокаивать.

– Бедняжка! Кто же так с тобой обошёлся?

– Ублюдки! Сволочи поганые! – выругалась Светка.

– Тонь, не молчи! Ты расскажешь, что с тобой или нет? Где ты так вымазалась? Растрёпанная вся… Упала что-ли? – допытовалась Катерина.

Антонина сделала над собой усилие, чтобы не плакать и вымолвила:

– Какие-то придурки гнались за мной…

– Бедненькая… Эти козлы совсем обнаглели!

Подружки подхватили её за локотки и усадили за стол. Катя решила перевести всё на шутку. Ей показалось, что обстановку следовало разрядить. Она весело и наивно выкрикнула:

– Да ладно тебе, Тонька! С кем не бывает? Не умеешь ты с парнями обращаться. Ух, они бы мне попались – живыми бы от меня не ушли! – и она показала крепко сжатый кулак.

Светка с Юлькой рассмеялись, а вот Тоне было не до смеха, её всё продолжало трясти. Катя добавила:

– И вообще, позвала бы ты их лучше сюда, а то мы тут женской компанией без парней скучаем. А тебе вон – целая свора псов досталась!

– Да ну тебя, Катька! Не видишь – человеку плохо? – не согласилась с ней Светка.

– Ой, да ну ладно – плохо ей… Щас станет хорошо. Главное, что жива да здорова. А ну-ка, Свет, подай бутылку и стопарик! Щас мы всё устроим, будет всё – зашибись! Когда такой стресс, то лучшего средства не найти. Лучше всего помогает!

Катя налила в рюмку водки и поставила её перед Тоней.

– А ну пей!

– Не хочу я… – Антонина сморщила личико и отодвинула от себя рюмку.

– Ты что? Это же лучше всего помогает. Слушай, а они до тебя хоть дотронулись? – со зловещим любопытством поинтересовалась Катя.

– Нет… – сжалась вся от страха она, – надеюсь до меня ни один мужчина не дотронется…

Тоня снова заплакала и закрыла лицо руками.

– Катька, угомонишься ты или нет? – рассердилась Светка, – а ты давай! Пей водку, тебе легче станет, поверь!

Она схватила рюмку и поднесла к самому носу потерпевшей.

– Пей – не робей! Залпом! – упорно настаивали все девицы, что невозможно было их уговорам противиться. Так Тоня и сделала. Дрожащей рукой взялась за рюмку, поднесла её к губам и осторожно глоток за глотком отпила, закатив глаза к потолку. Она почувствовала, как крепкий алкоголь обжёг ей горло и внутри всё как будто тоже обожгло. Горечь невыносимая осталась на языке. Девушка сморщилась и закрыла рот рукой.

– На! Держи – закуси! – Катерина сунула ей хлеб.

После того, как Тоня выпила, всем сразу же стало легче на душе. Барышни принялись шутить, веселиться и тоже выпивать. Участливая Светка положила Тоне салатику, Катя снова наполнила рюмки и предложила выпить ещё раз.

Через некоторое время девушка уже сбилась со счёта, который это был раз, когда она выпивает с подругами за компанию. Все её чувства и эмоции смешались. Ей был неприятен алкоголь, но она чувствовала как он разливается по венам и наступает ощущение слабости и внутреннего тепла. Та ужасная ситуация стала забываться. В пьяном дурмане Антонине виделось всё как в тумане и в какой-то момент она уже не сомневалась, что видит сон. Задорный хохот девчонок звенел у неё в ушах до тех пор, пока всё не поплыло перед глазами. Пребывая в каком-то сладостном забвении, девушка совсем потеряла над собой контроль, пошатнулась и упала лицом в салат. Подружки замолчали и опасливо посмотрели на неё.

– Что это с ней? – спросила Юлька.

– Клиент готов! – вырвалось из уст Катерины и все чуть не попадали со стульев, надорвав со смеху животы.

Наступило утро. В захудалую каморку сквозь грязевые разводы оконного стекла проникал дневной свет. Лучик осеннего солнца медленно подполз к дивану, на котором сладко дремала девушка и игриво скользнул своим теплом и нежностью по её личику, тем самым пробудив её ото сна. Она открыла глаза и начала жмуриться. Затем она поспешила встать с дивана, но почему-то это далось ей с трудом – всё её тело затекло в неудобном положении и еле поддалось движению. Она чувствовала себя разбитой, будто всю ночь проспала на груде камней. Антонина вяло потянулась и зевнула. Приходя в себя и недоумевая, она оглянулась по сторонам. Дома никого не было. Стол со вчерашнего дня был не убран, а на полу валялась пустая бутылка из-под водки. Она попыталась вспомнить вчерашние события, но от этого только разболелась голова. Никогда ранее она не ощущала себя подобным образом. Девушка схватилася за голову, скривила лицо и буркнула под нос: «Чёртова водка!».

Превозмогая себя, девушка встала на ноги и начала убирать со стола объедки и складывать грязную посуду. Увидев своё отражение в зеркале, висящем на стене, она ужаснулась своему внешнему облику – заспанная, чумазая и растрёпанная как кикимора. Оставив посуду на столе, она подошла к зеркалу и стала приводить себя в порядок. Как вдруг, ей бросилась на глаза лежащая на тумбочке шкатулка. Это была её собственная шкатулка, которую она старательно скрывала от Катерины. В ней находились деньги, украшения и бабушкино послание. Подбежав к шкатулке, она схватила её в руки и остолбенела. Деньги и украшения пропали, а на дне лежала лишь бабушкина предсмертная записка. Антонина достала записку и, прижав к сердцу, заплакала. Она не могла поверить, что её обокрали. Как же обидно стало от этого на душе!

– Бабушка, дорогая! У меня больше нет сил… – вырвалось у неё из груди.

Она продолжала плакать ещё недолго. Выплакавшись, она успокоилась и перепрятала шкатулку.

Время спустя дверь распахнулась и в комнатку вбежала весёлая Катька. Она плюхнулась на диван.

– Я умерла! – выкрикнула она и рассмеялась.

Тоня только посмотрела на неё иcподлобья, но ничего не ответила и продолжила убирать стол. Катя удивилась её реакции, точнее её отсутствию, встала и как будто невзначай сказала:

– Эх, круто же мы зажгли с девчонками на дискотеке! Я так устала и проголодалась, что готова съесть целого слона! Что у нас здесь? Хм… Одни объедки… – Катерина принялась шарить по тарелкам. Найдя солёный огурец, она с хрустом его надкусила. – Тонька, хватить дуться! Мы тебя тоже хотели с собой захватить, но ты как-то быстро вырубилась и мы никак не могли привести тебя в чувства. Ну не обижайся ты на нас, как-нибудь в другой раз ещё сходим вместе и оторвёмся по полной программе!

Она подошла к подруге, которая несмотря на все оправдания продолжала сердиться и обняла её.

– Тонька, ты не обижаешься на меня? Ну скажи что-нибудь, а то ты меня пугаешь, как-будто я какой-то грех перед тобой совершила.

– Брось, Кать. Я просто…

– Что? Говори!

– Ничего. Забудь… – не решалась Тоня.

– Так! А ну-ка выкладывай! Я тебя не пущу пока не скажешь, – настояла Катя и поставила руки в боки.

– Катя, кто-то взял деньги из шкатулки и украшения моей бабушки.

– Что? И кто же это?!

– Я не знаю. Кать, может ты взяла? – недоверчиво спросила Тоня и пристально посмотрела подруге в глаза.

– Я? Да ты что! Если бы мне надо было, я бы у тебя попросила… Я же всегда так делаю, правда? – как-то замешкалась Катерина.

– Правда. Извини, – девушка опустила глаза в пол и подумала про себя, что скорее всего эти Катькины подружки украли её сбережения.

– Правда может я забыла спросить у тебя разрешения на эти серёжки, – раздражённо произнесла Катька и, сняв с себя золотые серьги, кинула их на стол, – но ты сама вчера вырубилась, что тебя было не допроситься в таком состоянии, но я подумала – ты не будешь против. Мы же подруги!

– Что? Это ты их взяла?

– Да, я и что? Тебе жалко что-ли?

– Мне не жалко, но вот все деньги тоже пропали. Кать, это – не шутка! На какие шиши мы теперь будем жить?

– Так всё в порядке же. У тебя скоро зарплата. Получишь новые деньги. Успокойся!

– Так дело не пойдёт, Катя! Я понимаю, что мы с тобой подруги, но не стоит из-за этого наглеть и воровать деньги!

– А я их не воровала. Я их в долг взяла, думала ты мне подруга, а ты алчная и мелочная оказалась, – огрызнулась Катька, что Тоня аж обомлела от её слов, – вот найду себе богатого американца, так тебе всё обратно верну – твои жалкие копейки! В отличии от тебя у меня есть мечта, к которой я стремлюсь. Я не собираюсь вести ничтожное существование как ты. У меня ещё осталась гордость ни перед кем не унижаться и не мыть полы, и не быть уборщицей в театре! Да-да! Дорогуша, в отличии от тебя – у меня есть круг общения с состоявшимися и уважающими себя людьми. И я не собираюсь опускаться до твоей мелочности. И не учи меня жизни!

Антонина ничего не могла вымолвить. Её поразило то, насколько её лучшая подруга изменилась. Откуда в ней появилась высокомерность? Каждое слово жалило Антонину в сердце с такой болью, что хотелось реветь.

– Катя, я тебя не узнаю. Неужели это ты?

– Я не хочу с тобой больше разговаривать. Ты меня бесишь! – Катерина развернулась и вышла из комнаты, хлопнув за собой дверью. Тоня упала на колени и разревелась навзрыд.

С тех пор как две лучших подружки поссорились, они практически перестали общаться, настолько обида развела их по разным сторонам. Катя всё продолжала дружить со Светой и Юлькой и целыми днями, а то и ночами где-то пропадала. Тоня не находила себе места. Она с горечью жалела о том, что они приехали в этот город грёз, который плохо повлиял на их дружбу. Но если Антонина оставалась верной себе, то Катерину столица изменила. Она отдалилась от Тони и стала просто невыносимой!

С того дня, как Тоня потеряла близкого человека в лице бабушки, ей стало казаться, что она слишком близко всё принимает к сердцу. Бродя по Москве Тоня думала о том, как же ненавистен ей этот город! Он казался ей агрессивным, раздражающим и чужим. Усталость от постоянных пробок и очередей доводила людей до злобы. Чёрствость разрасталась в их сердцах. То же самое испытывала и провинциальная девушка. Все её прекрасные представления о Москве разрушились. Ей очень хотелось оттуда убежать обратно в свой родной посёлок, в родные пенаты.

Приходя в театр, Антонине становилось легче на душе. Там чувствовался простор, какого ей не хватало. И милая пожилая женщина – баба Нюра – всегда её поддерживала в трудную минуту.

– Что-то ты в последнее время сама не своя. Отчего нос-то повесила? А?

Девушка мыла пол, когда Нюра к ней подошла с вопросом. Тоня оглянулась в её сторону и ответила:

– С подругой поссорилась. Бывает…

– Ну, не переживай! Ещё помиритесь. – Нюра выдержала паузу и добавила. – Эх, Тонька-Тонька! Молодая, красивая – а в глазах твоих столько тоски! Как же так, милочка? Мир вокруг тебя такой большой, такой интересный, а тебя как-будто ничего не радует.

В ответ девушка лишь опустила глаза. Не знала она, что все её чувства можно было вот так легко по глазам прочитать. Ей стало стыдно. Нюра держала обе руки на сердце и качала головой. Затем Антонина посмотрела на Нюру, подумав, сколько же в этой прекрасной женщине добра и душевной теплоты, что так редко встречается в людях. Баба Нюра искренне желала помочь ей хоть добрым словом, хоть делом или просто приободрить взглядом. Тоня не смогла внутри себя сдержать порыв эмоций. Она обняла Нюру и заплакала. Слёзы так и полились ручьями.

Нюра принялась её гладить по голове и успокаивать, приговаривая:

– Тихо, девочка. Всё наладится, всё образумится. Всё будет хорошо. Вот увидишь!

– Баба Нюр, я чувствую себя такой одинокой и брошенной, – всхлипнула она, – я не знаю, что я здесь делаю? Зачем я сюда приехала?

– А ну-ка, сядь сюда, дорогуша, – указала Нюра на скамейку около окна, – садись и всё мне расскажешь. Вот так. Милочка, что же тебя тревожит?

– Я не знаю, какой мой путь…

– Милочка, так этого никто не знает, разве что Господь Бог!

– Я даже никогда не видела своих родителей. Никогда не обнимала маму. Я не знаю откуда я родом… Лишь обрывками помню своё детство: детдом, одногруппники, злая воспитательница. Помню как с друзьями сбежали мы из этого ужасного детдома. Моя бабушка меня нашла и приютила у себя.

– Так значит детдомовская ты?

– Да… Помню бабушкины добрые глаза, тёплые и ласковые руки. Помню как она готовила клубничное варенье и пекла ватрушки. Эх, как же я их обожала, макала в варенье и за обе щёки уплетала! – заулыбалась Тоня. Её взгляд был устремлён вдаль, а в голове возникли счастливые воспоминания из детства. – Бабушка была мне самым дорогим и родным на свете человеком, а теперь не стало её…

– Царствие ей Небесное! – произнесла шёпотом Нюра, посмотрела в потолок и перекрестилась.

Обе с минуту молчали. Затем Тоня сняла с себя серебряный крестик и показала его Нюре.

– Крестик у сердца ношу. Не знаю откуда он у меня, но носила я его всегда. И всё время пытаюсь вспомнить, кто мне его дал, но не могу… Видимо так давно это было, наверно я была слишком мала, чтобы запомнить, но всю жизнь ношу его около сердца и молю Бога, чтобы когда-нибудь встретиться с тем человеком, который мне его на шею повесил.

Нюра внимательно слушала Тоню, держа руки на груди. Она всем сердцем сочувствовала ей. Её история поразила женщину до глубины души. Они опять замолчали, что казалось, будто время остановилось. Антонина держала в правой руке крестик и смотрела на него.

– Мамочка, даже если ты меня оставила – не виню тебя! И всё равно хотела бы тебя увидеть хоть раз в жизни… – еле слышно произнесла девушка.

Сидя безмятежно, Тоня спустя минуты пришла в себя. Она будто очнулась и посмотрела на Нюру. Женщина сидела неподвижно и смотрела на неё с мокрыми от слёз глазами.

– Мне стало легче, – улыбнулась девушка.

– Слава Богу! Тебе просто надо было выговориться. Так что не переживай, всё у тебя наладится! Светлое у тебя сердце, ты обязательно найдёшь свой путь, своё счастье!

– Я буду в это верить. Вот только, наверное, не в Москве моё счастье. Теперь я поняла, как ошибалась, когда решилась на эту поездку.

– Нет, ну что ты? Все ошибаются. Не вини себя, зато попробовала!