Наблюдения провинциала

– Изверги! – Возопил он.

Его хрясь чем-то по загривку, со злобным шипением: «Не ори, хуже будет».

– Мужики, – слёзным тоном проговорил он, – отправьте меня обратно домой, я вам денег за это дам много.

– Э-э, – откуда-то из-за спины раздался сердитый, надтреснутый голос, – это тебе не земля, где всё покупается и продаётся. И ты, махровый взяточник, теперь пожалеешь, что взятки брал.

– Я не только брал… – заикнулся было Анатолий, чтобы сказать: он не только взяточник, но и властьимущим «отстёгивал». И суммы немалые.

– Зна-а-ем, – снова прозвучал недовольный, скрипучий голос. – И те хапуги скоро будут здесь. Тут из них мы добропорядочных людей сделаем, но для начала жилы у них повыдёргиваем, чтобы из них лестницы для вновь прибывших ублюдков понаделать.

– А что это за лестницы такие, из жил? – для чего-то спросил Анатолий. – Для каких они целей?

– Для того, чтобы в ад на них спускаться.

На лице Анатолия появился нескрываемый ужас.

– А здесь и ад… есть, – заикаясь и стуча зубами, прошептал он.

– Нет, милóй, где ты находишься, это, можно сказать рай, а вот ад – ниже. И туда надо на человечьих жилах спускаться.

– А из меня… – хотел было спросить Анатолий. Но испугался своего вопроса. Говорливый же человечек понял, о чём хочет спросить новенький, потому, очевидно, и решил объяснить.

– Из тебя мы позднее жилы будем вырывать, а сперва земную дурь выбьем, понасилуем…

– Ка-а-к?!

– А ты как думал? Мало того, что ты взяточник, но ещё и в бога не верил, жульничал, на благие дела ни разу деньжат не давал. Значит, ты виновен со всех сторон. Вот я на земле не особо грешил, плюс взятки не брал, поэтому здесь работа не пыльная – у меня должность сердцеведа. А мой шеф, он бывший командир дивизии, боевой генерал, так он у нас начальник группы. И конкретно в нашем коллективе нет ни душегубов, ни взяточников. Вот так, милóй.

– А хулиганы, драчуны…

– Э-э, как без них? У нас не райский сад, а первостепенной важности полигон, откуда меня и моего шефа обещают на другую планету перевести – более благодатную. Но про все эти тонкости я потом тебе расскажу, когда испытание пройдёшь. И, если вытерпишь, можешь тут остаться, на низшей должности, а нет – на второй испытательный полигон попадёшь. Вот там жернова так жернова, о-о. Но может быть и ещё страшнее – отсюда тебя в ад сразу прокатят.

– В ад?!

– А что? Сам к этому шёл. Вот если бы ты не брал, не жульничал, тогда бы… Да, чую я, хотел ты недавно спросить: почему здесь женщин нет, которые мужьям изменяли? Отвечаю: предаваться измене, а попросту говоря утехе и быть предателем – абсолютно разные вещи. Измена, выскажу тебе своё мнение, мелкое согрешение, что-то вроде незначительного обмана, обвеса в магазине или обсчёта. А предательство, как и корысть, взяточничество, казнокрадство – это большой, непоправимый грех. И ещё скажу…

Не слушая, покрывшись холодным потом, Анатолий в эту минуту пытался представить ад, где его на вертеле будут поджаривать, а сначала могут и ногти сдирать, да кроме этого жилы тянуть станут, другие бесчинства делать. Представив всё это в воспалённом воображении, ему уже не страшно было по прозрачному полу идти и с необъятной высоты смотреть вниз. Затряс он головой от отчаяния и дрожащим голосом сказал. То есть хотел сказать, что готов к следующему испытанию. Но глаза опустил книзу – в голове круги пошли. Что делать, как страх побороть? А лучше бы – откупиться. Но это не земля! Там бы…

Пока он думал, а прошло-то всего ничего – меньше секунды, как почувствовал: его поливают чем-то вонючим и жиденьким. Вздрогнув и закричав, за это, наверное, и получив по загривку, заскрежетал от злости и бессилия. Только душа или что-то другое захныкало внутри его. В следующую секунду он уже ходил по прозрачному полу, писаясь от испуга, падая, получая то по хребтине, то по загривку, а то горячие тычки в зад.

Сколько времени прошло, неизвестно, однако все конечности у взяточника болели, вонючая масса на теле затвердела. Но что осталось неизменным – это пронзительный ужас в каждой клеточке ослабевшего тела.

Наконец один из старожилов, тот, что командиром дивизии был на земле, безапелляционно сказал, как отрезал:

– Помойте áгнеца.

Самый плюгавый мужичок, к тому же злой, как самая мерзкая гиена, немедля ткнул его чем-то под левое ребро, показав, куда идти. Поставили Анатолия в угол, где точно по мановению волшебной палочки сверху пошла тёплая вода.

Помывшись и хотя бы на миг почувствовал себя человеком, услышал голос плюгавого:

– Теперь готовься, я на попа тебя буду ставить, а потом клоуна из тебя же начну делать…

Через сутки (так во всяком случае ему показалось), Анатолия повели в стаю обезьян – и обезьяны, оказывается, здесь водились.

Анатолий был уверен, что уже ничего не боится, но увидев радостно подпрыгивающего, гигантского примата – вожака обезьян, в очередной раз задрожал. «Заездит ведь до смерти», – мелькнуло в голове.

Неожиданно ему пришла мысль, как можно воздействовать на своих мучителей. Он стал плачущим голосом говорить, что у него дома дети, больная мать, им помощь нужна. Мать жены упомянул, бабушку… Пообещал больше не брать взятки, быть честным и беспощадным к злу, взяточникам и прочим стяжателям. Стуча себя в грудь, просил дать ему любые поручения, он их все выполнит на земле. Много он говорил и долго, красноречиво и без запинок, как по писаному. И опять же неожиданно начальник группы, мужчина с командирским голосом, невозмутимо сказал:

– Хорошо, во имя спасения больных, ради многих несчастных, мы отправим тебя на грешную землю. И отправим с благородной миссией – сеять добро и свет среди людей. Ты будешь помогать всем своим знакомым и всем тем, кто нуждается в разной помощи. Словом, все свои деньги будешь тратить на рядовых граждан, себе будешь оставлять лишь на самое необходимое. Но если не выполнишь поручение, – громовым голосом продолжил, – будешь хитрить, увиливать, снова попадёшь к нам. Тогда не жди никакой пощады. Солдаты! – обратился к своим подчинённым. – Помойте гостя, да помойте так, чтобы наш дух он никогда больше не забывал. А потом отправьте его на землю, ради полезных дел.

Во время тёплого душа, стараясь быстрее забыть свои физические и душевные страдания, предвкушая скорую встречу с родным домом, Анатолий не заметил, как оказался в домашней постели. Оглядываясь вокруг, не веря глазам своим, вдруг понял, что весь мокрый. Тут же вспомнил: «Я же недавно мылся…» В следующее мгновение почувствовал: всё тело, каждый его миллиметр болит; стал думать: что делать? Выполнять полученные извне указания или спустить всё на тормозах, забыть, выкинуть этот кошмар из головы? Он был довольно хитрым, коварным до сего времени. И в один миг, словно по щучьему велению стать праведником?!

«Помни слова, данные нам, – послышался знакомый, скрипучий голос. – А если забудешь, то следующий день для тебя будет самым чёрным, когда опять окажешься у нас. И на этот раз твои муки станут вечны. Ты понял, мошенник?»

– Понял, – еле слышно ответил Анатолий.

Послышался шорох, зловонное шипение, как будто газ откуда-то выходил, после чего всё стихло.

Анатолий не вставал с постели, чего-то боялся и ждал, в то же время прислушивался к разным звукам, доносившимся, похоже, с улицы. Спустя минут двадцать всё же встал, потоптался возле измятой постели, не зная, что делать, куда идти. Ощупал себя – всё ещё мокрый: то ли это пот, то ли Там мылся. Пошёл в ванную…

С этого дня Анатолий встал на путь праведника – значение этого слова он знал. Начал помогать знакомым и незнакомым людям, как и велено было ему. Первое время, конечно, делал это с откровенной неохотой. Вся его сущность, да и шкурные мысли сопротивлялись благим помыслам. Но, вспоминая и вспоминая, каких мук он натерпелся, какие терзания испытал, сколько душевных слёз пролил совсем недавно, после этого даже малой толики подобных страданий получить не хотелось.

Через два-три месяца новой жизни, Анатолию вдруг понравилось заниматься меценатством, особенно приятно было, когда после своей помощи видел счастливые лица. Кто-то говорил ему благодарные слова, кто-то кланялся в пояс. А были и такие, кто ставил свечи за его здравие. Он тем временем посещал больницы, интересуясь у врачей, кто нуждается в срочном лечении, на которое нет денег. Отправлял на свои средства некоторых больных в Германию и в Израиль. Кроме больных, как и обещал, помогал и знакомым: одним тесные «хрущёвки» менял на новые, просторные квартиры, другим, которые проживали в ветхом фонде, помог переселиться в благоустроенное жильё. За один только год он потратил грандиозные суммы на благотворительность.