Принцип жизни полковника Гурова (сборник)

– От-куда это известно? К-то это сказал?

– Неизвестное лицо анонимно сообщило мне по телефону… – глядя в окно, пояснил Самойлов.

– Вот что я тебе скажу… – выделив «я», со зловещими нотками в голосе снова заговорил капитан. – Зря ты все это затеял. У тебя двое детей. Их кому-то надо растить. Не оставь их сиротами – мой тебе добрый совет.

Он поднялся со стула и покинул кабинет. Вошедший лейтенант объявил Андрею, что на данный момент он может быть свободен, а в ближайшие дни его пригласят в городской суд для рассмотрения административного дела, поэтому выезжать за пределы Мокрова ему не рекомендуется. Транспарант как предмет, использовавшийся для «осуществления противозаконных действий», изымается и остается в райотделе.

Домой Самойлов вернулся уже после обеда, крайне раздосадованный и переполненный негодованием. Только теперь он ощутил на себе, сколь далеко в своей безнаказанности зашла местная бюрократия, сколь велик масштаб произвола здешней «чинушни». Включив компьютер, он написал несколько писем и отправил их в самые разные столичные инстанции федерального уровня.

Ближе к вечеру с работы пришла Людмила, забрав по дороге от его стариков Женьку и Анютку. Разуваясь, она произнесла долгое «Ое-е-е-ей!..» и сочувственно спросила Андрея, который все еще сидел за компьютером:

– Ну что там было в райотделе? Не били? А то я слышала, что там могут и кости переломать, и внутренности отбить…

– Нет… Составили протокол, теперь будет суд по административному производству, могут впаять крупный штраф. Правда, припугнули серьезными последствиями… Какой-то лысый капитан с мордой садиста-серийщика все намекал, что дети могут остаться сиротами.

Глядя на мужа страдальческим взглядом, Людмила подошла к нему и тихо произнесла:

– Андрей, может быть, я скажу что-то аморальное, но… Может, ну их, этих тварей? А? Да, Валю жаль. Но ведь они не остановятся ни перед чем, пропади они пропадом! Что-то мне подсказывает – убьют они тебя. Господи! Как только земля носит таких уродов?! Ну что скажешь? Я не права?

– Да, наверное, уже поздно… – горько усмехнулся он. – Я только что отправил в Москву пять писем. Надеюсь, куда надо они дойдут.

– Эх, Андрюша-а-а! Дойти-то они дойдут, да сюда же и вернутся! К этим же жуликам и бандитам их и пришлют для рассмотрения. Ладно, будем надеяться, что все обойдется. Ты уж только больше не дразни этих гусей лапчатых, хотя бы до суда. Хорошо?

– Хорошо… – нехотя согласился Самойлов, внутренне понимая настроение жены.

Удовлетворенно кивнув, она заглянула в шкаф и попросила:

– Андрюш, ты в магазин не сходишь? А то я хотела успеть немного убраться до работы – мне сегодня в ночь…

– Давай схожу! – Взяв пакет и деньги, он вышел из квартиры, успев напоследок поймать внимательный взгляд Людмилы.

Она как-то непонятно глядела ему вслед, словно прощаясь навсегда. Спускаясь по лестнице, Самойлов вспомнил одну телепередачу, где рассказывалось о женской интуиции. По словам телеведущего, у женщин она развита намного острее, чем у мужчин, и женщины предчувствуют беду гораздо чаще. Впрочем… Ну а что с ним сейчас могло бы произойти? Нападут какие-нибудь отморозки? Вряд ли… Разве что какой-нибудь идиот собьет машиной на перекрестке? Да, вот это гораздо реальнее. Поэтому на дороге надо быть осмотрительнее.

…Лишь взглянув на лысого капитана, сидевшего от него слева, Самойлов вдруг ощутил всем своим существом: вот оно, то, что предчувствовала его жена. Вот оно… Он еще не знал, что именно ему уготовили, но было ясно: это – конец! Его везут убивать. Только куда именно и что конкретно с ним будут делать? Застрелят? Ударят ножом?..

Все эти мысли пронеслись в его голове стремительным, лихорадочным вихрем. На какой-то миг Андрей вдруг ощутил внутреннюю слабость, отчего-то нестерпимо захотелось сказать что-то наподобие:

– Ну, ладно, мужики, я все понял. Снимаю все свои претензии, больше никуда и ни с какими жалобами не обращаюсь…

Но тут он вспомнил гнусноватую, ехидную улыбочку старлея, известившего его о том, что областных журналистов не пустили в Мокров, и понял: этого он не скажет ни за что и никогда. Да и толку с этого не будет. Система приняла решение уничтожить его, и мольбы к палачам ничего уже не решат. Едва машина рванула на зеленый сигнал, мосластый достал из кармана наручники и жестко скомандовал:

– Руки!

– А это-то зачем? – презрительно усмехнулся Андрей. – Везете меня убивать и сами же этого боитесь? Дешевки позорные!

Сказанное им на мгновение ввело в ступор всех сидящих в кабине. Брыкалов нервно оглянулся и, поправив фуражку, язвительно процедил:

– А, сам уже догадался?! Ну, тем лучше. Начали! – скомандовал он сидящим сзади.

Лысый тут же схватил руки Самойлова, сжав их, как клещами, а мосластый проворно защелкнул на запястьях наручники. Внедорожник мчался по улице в сторону загородного шоссе.

– Ну и чего ты добился? – многозначительно обронил капитан. – Тебе же давали добрый совет: сиди и помалкивай. Из-за сеструхи кипеш поднял? Вот теперь к ней и отправишься. Молись! Еще пару минут, и вы с ней увидитесь уже ТАМ. Сколько вас таких уже было! И все с понтами, все за справедливость… А как приходит конец, у всех полны штаны и слезы рекой…

– Не дождешься, сука! – не выдержав, перебил его Самойлов.

Да, действительно, его внутреннее напряжение было запредельным, ему безумно хотелось жить, безумно хотелось сейчас оказаться у себя дома, рядом с Люсей, рядом с Женькой и Анюткой… Но было в душе и что-то другое, не позволяющее ему унизиться перед этими мерзавцами, перед этой двуногой гнилью, собирающейся отнять у него жизнь. Жизнь!!! Самую-самую единственную! И тем не менее уже потерянную…

Быстро бежали секунды, отделяющие его от того страшного мига, когда ЭТО ВСЕ начнется. Боже! Об этом даже не хотелось думать. Машина, набрав огромную скорость, мчалась по трассе в сторону Талаева – соседнего райцентра. Андрей вспомнил: километрах в пятнадцати от Мокрова есть Сонькина низина – широкая балка, куда со всех окрестностей по весне стекаются талые воды. А потом до самой осени там чадит гнилыми туманами поросшее осокой и чередой бездонное болото. Так вот куда они его везут!

Первый шок, испытанный им, уже прошел, и его охватила жажда сопротивления. В голове мелькнуло бесшабашное: «Умирать – так с музыкой!» Он коротко огляделся по сторонам. Как видно, поняв его настроение, мосластый зло толкнул его локтем:

– Сиди и не рыпайся! А то…

– Что – «то»? – громко рассмеялся Андрей. – Кого ты пугаешь, гнида? Да я плюю на вас! Тьфу! – и действительно плюнул мосластому в лицо.

Тот дернулся и, зло ощерившись, ударил его кулаком в правую скулу. С ненавистью глядя на своих палачей, Самойлов вдруг ощутил в себе какую-то неведомую силу и, возвысив голос, заговорил громко и сурово, словно зачитывал приговор, не подлежащий апелляции:

– Будьте вы прокляты, гнусные подонки, предатели и шакалы! Пусть ваши потомки не будут знать ни счастья, ни удачи! Что б вам, сукам, гореть в аду за всех вами убитых!..

Обернувшись к нему, Брыкалов с перекошенным ртом сипло проорал:

– Хва… Хватит! Вы чего копаетесь? Быстро мешок на голову!

Суетливо задвигавшись, лысый накинул Самойлову на голову толстый полиэтиленовый пакет и стянул его шею крепким синтетическим шнуром. Удавка болезненно сдавила горло, сразу же стало нечем дышать. Придушенно выкрикнув:

– Суки!!! – Андрей ощутил: это и в самом деле конец!

Но жажда сопротивления его не покинула. Притворно обвиснув, словно уже потерял сознание, он внезапно ринулся вперед, вслепую рванув водителя за правую руку. Мосластый только и успел испуганно вскрикнуть:

– Э! Бля-а-а!..

В тот же миг машина, летевшая на огромной скорости, мотнулась вправо, получив сбоку и сверху мощный удар, сопровождаемый визгом и скрежетом рвущегося железа, хрустом и звоном стекла, отчаянными, испуганными воплями палачей. Не кричал один лишь Самойлов. С одной стороны, он сам жаждал именно этого – жуткой аварии, а с другой – кричать не мог по одной простой причине: от удушья он потерял сознание.

…Андрей пришел в себя и долго не мог понять, что же с ним произошло и где он сейчас находится. Все тело страшно ломило, в ушах непрерывно шумело, словно рядом с ним падал огромный водопад. Острая боль разламывала голову, было больно дышать, правые рука и нога совсем не ощущались. В нос ударил острый запах то ли йода, то ли карболки. Он попытался открыть глаза, но открыть удалось только левый, и то лишь чуть-чуть. Но теперь он хотя бы видел свет и размытые тени окружающей обстановки, по которым понял, что находится в больнице.

Андрей попытался вспомнить происходившее с ним до того момента, как он оказался здесь, но так и не смог. Неожиданно он увидел перед собой смутный силуэт человеческой фигуры в зеленом хирургическом комбинезоне, рядом еще один, ростом поменьше, и с трудом прошептал:

– Что со мной случилось?.. Что?..

– О! Уже реагирует на окружающее, – удовлетворенно воскликнул мужской голос. – Значит, жить будет. Андрей, ты меня хорошо видишь?

– Нет, размыто… Люся где? Что с ней?

– Люся?.. А, Людмила Юрьевна? Она только недавно ушла домой. Она постоянно находилась здесь. Вот пошла детей проведать. Скоро опять вернется.

– Сколько я уже лежу? Что со мной? – снова спросил Самойлов.

– Ты у нас уже третий день. Произошло серьезное ДТП. Но об этом – потом, когда будешь покрепче. Сейчас – лежать, лежать и лежать. И никаких разговоров! Все, спать!

Врач с медсестрой вышли из палаты, разговаривая меж собой о настоящем чуде, когда в немыслимой мясорубке из пятерых выжить удалось всего одному. И тут Андрей вдруг начал припоминать недавнее – поездка в машине, люди, собиравшиеся его убить, а потом… Что было потом? Они попали в аварию? А те, что везли его убивать, они живы?..

Теперь ему даже думать было тяжело. Утомившись, он снова впал в зыбкое забытье, в болезненный полусон, когда бред и явь переплетаются в причудливые видения. В какой-то момент он вдруг снова увидел перед собой силуэт человеческой фигуры в белом халате. Скорее всего это была женщина. Ни слова не говоря, она склонилась над ним, и Самойлов ощутил, как в его левую руку вошла игла и что-то прохладное влилось в его вену.

В тот же миг его тело охватило неистовым жаром, нестерпимая боль пронзила сердце, на теле выступил обильный пот. Он хотел спросить: «Что ты делаешь? Что это такое?..» – но его губы лишь чуть заметно дрогнули, а еще через мгновение он провалился в бесконечное черное небытие. Женщина, сделавшая ему укол, поспешила к двери и буквально лоб в лоб столкнулась с вбежавшей в палату Людмилой. Увидев «медсестру», та, лишь мельком взглянув на бездыханного мужа, каким-то шестым чувством поняла суть происходящего и разъяренной тигрицей накинулась на незнакомку:

– Кто ты такая?! Что ты сделала с моим мужем, сволочь?!

«Медсестра», отчаянно отбиваясь, ударила ее уже пустым шприцем, вогнав в руку иглу на всю длину. Людмила вскрикнула, ее хватка чуть ослабла и, воспользовавшись этим, убийца сумела выскочить в коридор. Людмила последовала за ней, зовя на помощь, но та с крысиным проворством уже бежала вниз по лестнице, а затем с лестничной площадки выпрыгнула в кем-то заранее открытое окно. Тут же где-то снаружи загудел мотор, и куда-то прочь от реанимации помчалась машина. Когда в палату прибежал врач, Андрей уже не подавал никаких признаков жизни.

Людмила была вне себя от горя. Кусая руки, она плакала навзрыд. Первый шок она пережила три дня назад, когда получила известие о том, что ее муж попал в ДТП и получил тяжелейшие травмы. Ей рассказали, что Андрей, непонятно зачем и неизвестно куда, ехал с четырьмя сотрудниками местного райотдела полиции. Однако она сразу же поняла истинную подоплеку случившегося: его везли убивать, но он сумел выбить управление автомобилем из рук бандитов, и внедорожник на большой скорости влетел под прицеп дальнобойщика.

И хотя иномарку исковеркало, измяло и изорвало чуть ли не на лоскуты, Андрей оказался единственным, кто уцелел в этой кошмарной мясорубке. Сидящим впереди не помогли и сработавшие подушки безопасности. Впрочем, когда спасатели вскрыли кабину внедорожника, его водитель еще подавал признаки жизни. Но довезти до реанимации его не успели – он умер, не приходя в сознание.

Самойлов, вопреки всякой логике, хотя и сильно пострадал, но тем не менее остался жив. Ему пришлось ампутировать правое предплечье и правую ступню, зато он был жив. Жив! Бог с ними, с рукой и ногой. Людмила его любила и будет любить по-прежнему. Он поправится, и они снова будут счастливы. Но мерзкие упыри, желавшие его смерти, не удовольствовались случившимся. Они подослали свою прислужницу, и та его добила.

Через четверть часа в больницу прибыла опергруппа местного РОВД, которая занялась изучением места происшествия. Старший опергруппы в коридоре о чем-то разговаривал с завотделением, эксперт-криминалист изучал шприц, из которого была сделана смертельная инъекция, судмедэксперт осматривал тело Андрея. Молча наблюдая за ними со стороны, Людмила смотрела на оперов с нескрываемой ненавистью. Когда старший опергруппы попытался расспросить ее о случившемся, о той женщине, которая ввела ее мужу смертельный яд, она с каким-то русалочьим смехом всплеснула руками и негодующе помотала головой:

– Боже! Какое лицемерие! Они еще и делают вид, что будут что-то там расследовать, что найдут убийцу моего мужа! Да его убили такие же, как и вы! Вы все в этой вашей поганой банде – заодно! Я ни одному из вас не верю и на ломаный грош! Зачем ломать-то эту никчемную комедию, юродствовать с расспросами?! Уж пишите сразу: Андрей Самойлов сам себе ввел отраву. Откуда ее взял? Ха-ха! Что, трудно придумать?

Опера слушали ее, хмуро переглядываясь и явно не зная, что возразить. Старший опергруппы с нотками обиды в голосе спросил:

– А почему вы считаете, что мы из какой-то там банды, что это мы его убили? Какие у вас для этого основания? Я уже в курсе, что он куда-то ехал с нашими сотрудниками. Но с чего вы взяли, что в его смерти виноваты именно они?

Утерев слезы, уже совсем другим, сухим и жестким, голосом Людмила почти отчеканила:

– Когда спасатели достали Андрея из того, что осталось от внедорожника, на голову его был надет полиэтиленовый пакет, а на шее – удавка из куска бельевого шнура. Он выжил лишь потому, что в тот момент, когда машина попала в ДТП, убийцы выпустили из рук концы удавки, и он смог дышать. Ясно?

– А кто вам это сказал? – озадаченно наморщил лоб старший.

– Не помню! – Людмила одарила его убийственным взглядом и добавила: – А если и вспомню, то не здесь, а… Ну это неважно, где!

О том, что Андрея собирались убить, ей рассказал фельдшер одной из машин «Скорой», выезжавших на ДТП. А сам он об этом узнал от спасателей. Те прибыли на пару минут раньше «Скорой» и, порезав, словно консервную банку, груду искореженной жести специальными гидравлическими клещами, обнаружили в останках внедорожника одного из пассажиров с полиэтиленовым мешком на голове и шнуром, охватывающим шею. Тут же подскочивший к ним опер сорвал пакет и объявил, что это произошло случайно в момент аварии. Но всякому, кто это видел, было яснее ясного, что ситуация эта крайне мутная, попахивающая вульгарной уголовщиной.

– Хм… В протоколе осмотра места аварии об этом не было ни слова. Парни, кто ездил на ДТП?

– Ляпухин, а с ним Алясин и вот Арсен… – кивнул в сторону судмедэксперта, стоявшего у постели Андрея, криминалист.

– Ну-ка, Арсен, проясни ситуацию: у потерпевшего Самойлова действительно был пластиковый мешок на голове? – хмуро взглянул на судмедэксперта старший опергруппы.

Тот отчего-то сразу же занервничал:

– Игорь Анатольевич, никакого пакета я не видел. Я занимался трупами. А спасателей опрашивал Ляпухин.

– Та-а-к… – задумчиво покачал головой Игорь. – Кстати, случай с ДТП, когда погибла Валентина Самойлова, расследовал именно Ляпухин… Занятное совпадение!

В этот момент в его кармане заверещал телефон. Поднеся его к уху, опер сумрачно обронил:

– Слушаю, товарищ полковник… Так мы работать еще только начали! Вот, пытаемся опросить жену умершего… Товарищ полковник, это убийство – даю сто процентов!.. Сейчас… – Опустив трубку, он спросил Людмилу: – Вы лично видели тот момент, когда неизвестная женщина делала инъекцию вашему мужу? Нет? Гм! Ч-черт!.. Нет, товарищ полковник, она не видела… Что-что? Куда ехать?.. А что там?.. Ни-че-го себе!.. Товарищ полковник, кажется, я уже знаю, кто бы это мог быть…

Сунув телефон в карман, Игорь снова обратился к Людмиле:

– Вы хорошо запомнили женщину, с которой столкнулись в дверях палаты?

– Да… Роста моего, худая, лет тридцати, лицо… Ну, как бы ее описать? Помните, по телевизору все показывали украинскую летчицу-наводчицу, которую у нас посадили, а потом отпустили? Вот, на нее она очень даже похожа.

– Тогда, видимо, вам придется прийти в морг на опознание. Ее только что нашли на пустыре за улицей Садовой. Нам приказано ехать туда…

– Игорь Анатольевич, а что же здесь? – недоуменно пожал плечами криминалист.

– Возьмешь пробы крови умершего для исследования на токсины. Ну и шприц, из которого была сделана инъекция. Пока – все…

В дверях палаты показались молчаливые санитары, которые переложили Андрея на каталку и, накрыв его простыней, куда-то повезли. Скорее всего в морг. Глядя им вслед, Людмила не могла понять: снится ли ей все это или происходит наяву?.. Как же странно устроена жизнь – все в ней происходит быстрее, чем в театре теней. Еще утром у нее были хоть какие-то планы, надежды, мечты… А теперь вдруг не осталось ничего. Ни-че-го! Только бездонная пустота…

Взглянув на часы, Людмила вспомнила, что ей пора на смену. Она вышла из хирургии и торопливо зашагала к терапевтическому корпусу. Не успела зайти в свое отделение, как ее неожиданно вызвали к заведующему. Самойлова сразу же почувствовала: это неспроста! И действительно, пряча глаза, тот сообщил, что у них началось сокращение штата, поэтому с сегодняшнего дня она здесь больше не работает. Расчет может получить в бухгалтерии.

– Ну ничего, ничего! Я на всех вас найду управу! – гневно бросила Людмила, выходя из кабинета.

Получив расчет, она отправилась домой. Дом, в котором проживала их семья, был в другом конце Мокрова, поэтому на дорогу уходило больше получаса. Когда она уже подходила к своему кварталу, кем-то прозванному Чертаново (потому что от центра города он был «у черта на куличках»), ее неожиданно кто-то окликнул. Людмила оглянулась и в проулке одноэтажного сектора, простиравшегося параллельно их квадрату пятиэтажек, увидела Игоря, который поджидал ее у своей машины.

– Чего вам? – сухо спросила она.

– Как я понял, вы планируете ехать в Москву, чтобы там добиться справедливости…

– Возможно! А вам что до этого? – с вызовом посмотрела она на опера.

Игорь молча достал из кармана сложенный вчетверо листок блокнота.

– Хочу вам помочь. Вот, возьмите – здесь контактный телефон человека, который реально сможет расследовать случившееся с вашим мужем. Мне как-то довелось помогать ему в одном деле – мы расследовали запутанное убийство одного областного чиновника. Будьте уверены – этому человеку можете доверять как самой себе. Зовут его Лев Иванович Гуров. И еще… Будьте осторожны. Я всего месяц как возглавляю здешний угрозыск. Но с самого начала почувствовал, что здесь что-то нечисто. Ну а сегодня понял окончательно: гадючник тут полнейший. Удачи вам!

Он сел в машину и быстро уехал. Задумчиво вглядываясь в цифры телефонного номера, Людмила шла к дому, даже не замечая, как на некотором отдалении за ней крадется какая-то подозрительная личность в неприметном сером костюме…