Беседы о науке

– Музей Поленова – удивительный музей. Его нельзя назвать музеем Тульской области, нельзя назвать музеем Калужской области. Это – сама Россия. Существование этого музея предопределяет единение. Единение регионов, единение людей, но также и единение проблем, и единение решений этих проблем.

В чем смысл? Да, музей Поленова территориально на тульском берегу. Вид, открывающийся от церкви Святой Троицы на калужский берег – это знаковый пейзаж России. И вот этот знаковый пейзаж с 60-х годов портится существованием на том берегу песчаных карьеров. По всем документам, эти карьеры были закрыты еще в 1968 году. Тогда было принято соответствующее постановление Министерством нерудной промышленности СССР.

– И до сих пор не выполнено? Впору сорокалетний юбилей документу справлять.

– Я понимаю: наверное, там очень дешевая песчано-гравийная смесь. Наверное, она очень хороша для строительства. Но скажите: если бы мы положили на весы с одной стороны песчано-гравийную смесь, а с другой – такое понятие, как культура нации, или, я не знаю, – красоту – то, наверное, по тяжести перевесит песчано-гравийная смесь. Но в духе эти вещи сравнивать нельзя. Мы обязаны сохранить этот пейзаж. Я благодарна губернатору Калужской области Артамонову, с которым встречалась, с которым мы нашли общий язык, за то, что он распоряжением своим их закрыл. Так вот, дали распоряжение закрыть карьеры, однако лицензии на их разработку были выданы заранее. Хотя все знают, что вокруг Поленово – охранные зоны. В том числе – и за Окой, на калужском берегу. Знают и тем не менее лицензии выдают.

– А кто хозяин земли напротив Поленово?

– По 131-му закону о местном самоуправлении – муниципалитет. В данном случае – тарусский. И результат: кто бы что ни делал, какие бы указания ни отдавал, а карьеры работают.

– И сегодня работают?

– И сегодня. Отсюда от музея не видно, а от Бехово – как на ладони: копают. Когда вы выходите на паперть, на кладбище, смотрите окрест и видите… ну, ужас просто. Экскаваторы, самосвалы…

Я все понимаю. Что, в принципе, это нужно: песок, гравий, стройка и т.д. Но нужно также и выполнить постановление Совета министров. Нужно юридически закрепить эту землю за заповедником. Я же не утащу ее на тульский берег. Я полагаю, что вместе с деловыми людьми Калуги мы можем совершенно спокойно найти оптимальное решение для сохранения этой земли и использования ее в интересах всего народа. И уже сейчас с тарусскими бизнесменами мы приходим к совершенно четкому пониманию того, что такую красоту надо сохранить. Пусть там будут туристические тропы. Пусть будут экологические деревни, да мало ли что. Но только не надо загаживать этот пейзаж – вот и все наше желание. Этот пейзаж может работать. И приносить, если кому это интересно, какие-то деньги. Для этого его не обязательно копать. Мы уже устали твердить об этом. Смотрите, переписка по калужскому берегу – четыре толстенных тома. И толку? Воз и ныне там.

– Никто, стало быть, не захотел взвалить на себя славу спасителя поленовского заповедника? А всего-то для этого нужно одно волевое решение.

– Именно так. Мало того: нужно сказать, что в нашем государстве не хватает ума сделать культуру приоритетом в политике. Это избавило бы нас от многих напастей. Давайте сделаем культуру региональной политикой. В Калуге, господи, какие возможности! Давайте тут же и начнем. Потом организуемся и сделаем это вместе с Тулой.

– В смысле – вместе с Поленово?

– Это величайший заповедник. И сейчас на него наступают москвичи.

– Каким образом? Земли скупают?

– Ну, конечно. 100 километров от Москвы – и почему бы нас не взять? Почему все не застроить и не сорвать, я извиняюсь, с этого "бабки"?

– И в охранной зоне строят?

– Нет, ну что вы. В охранную я их не пущу. Но вокруг обступили со всех сторон. Натуральная блокада. Хорошо – я держусь пока. А что будет дальше? Никто же не вечен. И пока я могу, я хочу сделать ситуацию достаточно серьезной. Я – собака на государевом дворе. Единственное, что я делаю – берегу для государства государево. Вот и все. Мне завещано беречь этот пейзаж, меня назвали мемориальным заповедником, вот я и дерусь. Мне лично от этого ничего не надо. Кроме того, чтобы был пейзаж. Чтобы вы приехали через много лет сюда со своими внуками, и внук сказал: дедушка, красота-то какая!

– Пожалуй… Знаете, когда я сказал жене и детям, что собираюсь в командировку в Поленово, так они даже слегка надулись: мол, почему нас с собой не берешь?

– Да? Вот это лучшее, что вы мне сказали. Считайте, что я от этого выздоровлю. А то бегаешь тут с воспалением легких…

– Но мы разорваны. Добраться до Поленово из Тарусы… Да проще, наверное, российско-китайскую границу перейти. Никому ничего не надо. Никто ничего не знает. Хоть скидывай рубаху и кидайся вплавь…

– Так вот с этого и надо начинать. Разорванность – она от равнодушия. А я хочу поставить дебаркадер, а я хочу держать катерок. И чтобы не какой-то частник возил, который то ли хочет, то ли нет, а чтобы были обязательные рейсы. У меня ведь еще государство в голове. Почему заповедник один, а берега от друга оторваны. Да как можно? Вон, напротив Кузмищево. А там мужики не работают. Так пусть работают у меня. Всяк захочет переехать на лодочке до Тарусы. И обратно. И это две соседние губернии. А что о России говорить тогда?

– Наталья Николаевна, сколько лет вы в Поленово?

– Уже 37 лет. Я вышла замуж за Федора Дмитриевич Поленова – внука художника. Приехала сюда и сначала работала научным сотрудником. Когда Федор Дмитриевич попал в Верховный Совет – это был 1990 год – я стала директором музея. И вот уже 16 лет я директор. Поэтому проблемы провинциальных музеев не то что глубоко знаю – они мои личные проблемы. В каком бы городе я ни была и с каким бы музеем ни знакомилась.

Поленово стало моей судьбой, потому что это очень хорошо сделанное место – от начала до конца. Когда мне совсем плохо, я вспоминаю, как Поленов делал этот дом. Ему было около пятидесяти. Ему было плохо. Его мучили головные боли. Он собирался ехать лечиться в Крым. Но увидел однажды очень красивые места на Оке. И решил тут поселиться. И когда спускался на лодке с Константином Коровиным от Алексина к Серпухову, то нашел вот этот голый песчаный косогор. Так вот – человеку под пятьдесят. Когда нам кажется, что жизнь фактически кончена. А он приходит на голый косогор и начинает строить усадьбу. Причем в состоянии восторга. Какого-то упоения и творческого экстаза, если хотите.

Он строит совершенно новое – для себя, для земли. Он строит новый мир, новую страну. И вот получилось Поленово. Первоначально эта усадьба называлась Борок, то есть маленький бор. Все строил сам, по своим чертежам, по своим проектам. И деревья посадил сам. Мы вот сейчас ходим по парку, весь парк – его произведение. Теперь вы представляете, что может сделать человек в 50 лет? Он прекрасно знал, что не увидит деревья большими. Но он знал, что будут дети, внуки, правнуки. И они увидят их большими. И вот этот урок, когда все можно начать с нуля, в любом возрасте, не отнимая ни у кого чужие углы, сделав свой уголок, который будет гораздо интересней, и люди будут говорить о тебе, как о создателе – это очень полезный урок.