– Значит, Брив пропал? – прервал Хек их дурацкий разговор.
– Да, помощник плотника Брив.
– И он спустился сюда?
– Не знаю, – ответил Густ Хабб. – Полагаю, да, если это кричал он, но ведь точно нам не известно. Может, кричал какой-нибудь другой Брив?
Развернувшись, Хек яростно уставился на своего одноухого товарища:
– С чего бы другому Бриву вдруг орать, Густ?
– Я этого не говорил, Хек. Я лишь сказал, что мы не знаем, откуда орал Брив, да и Брив ли вообще это был.
– С какой стати, собственно, орать должен был обязательно Брив? – раздраженно осведомился Хек.
Густ и Пташка переглянулись, затем женщина пожала плечами:
– Ни с какой, милый.
– Если только, – заметил Густ, – все трое не пошли за одним и тем же бочонком.
– Вопрос совсем даже не в этом! – возразила Пташка. – Зачем вдруг помощнику плотника вообще понадобился какой бы то ни было бочонок? Вот в чем вопрос! Помощнику кока – да, понятно. Даже плетельщику, если он искал…
– Она, – поправил Густ.
– Брив, что плетет веревки, – «она»?
– Угу.
– Что ж, я имела в виду, что в бочках бывает воск, верно? И смола тоже, так что тут все логично. Брив-плетельщица спустилась сюда, чтобы…
– Слушайте, вы двое! – рявкнул Хек Урс. – Не важно, кто именно…
И тут из люка над ними послышались крики.
– Брива нашли! – фыркнул Густ.
– И кого же из троих? – спросила Пташка.
– Не важно! – заорал Хек и набрал в грудь побольше вонючего воздуха, пытаясь успокоиться. – Суть в том, что никто не пропал. Так кто же тогда там кричал?
Густ закатил глаза:
– Как раз это мы и пытаемся выяснить, Хек. Так что хватит впустую тратить время, лучше займемся делом!
Хек Урс шагнул вперед, еще дальше выставив перед собой фонарь.
– К тому же, – уже тише продолжил Густ, – я слышал, будто Брив-плетельщица – на самом деле вовсе даже не Брив, а Горбо, который любит одеваться как девушка.
Хек снова повернулся и яростно уставился на Густа, который лишь пожал плечами:
– Ничего удивительного, такой на любом корабле найдется…
– И где ты это слышал? – спросил Хек.
– Ну… вообще-то, это просто мое предположение. Но будь я проклят, выглядит весьма убедительно.
– Знаешь, чего бы мне хотелось? – сказал Хек. – Чтобы тебе не отрезали ухо…
– Мне бы тоже…
– …а вместо него отрезали язык, Густ Хабб.
– Весьма нелюбезно с твоей стороны, Хек. Я, знаешь ли, ни за что бы не пожелал, чтобы тебе что-нибудь отрезали. И между прочим, мне до сих пор больно. Страшно жжет, особенно сейчас, когда я весь потею. Жжет, Хек, – как тебе такое? И еще этот свист. Все свистит и свистит…
– Я пошел в гальюн, – сказал Хек.
– Что, прямо сейчас? Ты что, не мог…
– Он тут рядом, придурок! Схожу проверю.
– Как хочешь, – пожал плечами Густ. – Только не забудь потом помыть руки.
– Это кричал не жорлиг, – заверил Эмансипор Риз, облизывая внезапно пересохшие губы.
Бошелен, продолжая поправлять рукава кольчуги, поднял бровь:
– По-моему, Риз, это был крик умирающего.
– Только не говорите мне, что Корбал Брош…
– Определенно, нет. Мы слишком далеко от суши, чтобы господин Брош стал искать жертв среди команды. Естественно, это было бы крайне неразумно, ибо кто же тогда станет управлять кораблем? – Бошелен надел черные кольчужные перчатки и протянул обе руки Эмансипору, чтобы тот завязал на запястьях кожаные ремешки. – До чего же жалобный вопль, – пробормотал некромант. – Само собой, я все это предвидел.
– Это все из-за тех гвоздей, хозяин?
Бошелен резко кивнул:
– Никогда не следует высвобождать духи мертвых, вырывая их из мест упокоения.
– Меня утешает мысль, что места упокоения вообще существуют, хозяин.
– Прошу меня простить, Риз. Подобных мест не существует, даже для мертвых. Я использовал не слишком удачное клише. Скорее уж их можно назвать местами вечного заточения.
– Ох…
– Естественно, духи наслаждаются нежданной свободой, воображая, будто перед ними открылись невероятные возможности, но, увы, по большей части это лишь иллюзии. – Он подошел к мечу и вложил темный клинок в ножны. – Вот почему некоторые смертные столь… полезны. Корбал Брош прекрасно понимает этих необузданных духов.
– Тогда почему вы готовитесь к схватке, хозяин?
