Я попала в тело принцессы фениксов!

Глава 1. Плохо не то, что я стала ребёнком, плохо то, чьим ребёнком

Есть люди, которых просто нельзя подпускать к детям, и Лиран Кристофер Араэнтерон определённо возглавляет их список! Хотя он и не совсем… людь. Или правильнее, совсем нелюдь! Во всех смыслах.

– Я не стану тебя кормить, пока ты не поднимешься ко мне, – заявляет мужчина, насмешливо глядя на меня сверху вниз.

Мне всего лишь год, король недоделанный! Мне ходить-то ещё тяжело, на этих несуразных пухленьких ножках, размахивая пухленькими ручками, а ты хочешь, чтобы я преодолела расстояние от дверей тронного зала до лестницы и после поднялась по лестнице к твоему трону. У тебя совесть есть, Твоё Величество?!

– Ну же! Или ты хочешь остаться голодной? – подначивает меня прекрасный и ужасный король фениксов, показывая мне тарелку с яблочным пюре. Очень вкусным, между прочим!

Я опускаю голову, стыдясь своих мыслей. Никогда прежде не любила яблочное пюре, но, оказавшись в этом теле, прониклась к нему обожанием. Должно быть, детское тело влияет на моё взрослое сознание, и это пугает: вдруг я стану совсем ребёнком?! Как я тогда выживу с этим типом под одной крышей?! И как дожила до года настоящая принцесса? А, может, потому я и заменила её, что реальному ребёнку просто не под силу выжить в таких условиях?!

– Ваше Величество, лестница для принцессы несколько высоковата, – робко произносит моя няня, Мина. Она является представительницей мелкой аристократии, а потому не феникс, а какая-то другая птица. Ни разу не видела её в птичьей форме, потому не знаю, какая именно.

– И что? – мужчина с глазами цвета ночного неба, такими же, как и у меня(я в зеркало видела), строго глядит на мою осмелевшуюся заговорить без разрешения няню.

Мине всего двадцать пять, она молодая, с идеально белой кожей, шелковистыми чёрными волосами, прямо как в рекламе шампуня, и зелёными глазами. Такой бы блистать на всяких балах, а не с маленьким ребёнком возиться. Так бы и было, наверное, если бы ей не «посчастливилось» родить сына примерно тогда же, когда королева родила принцессу Аранью и умерла. У Мины было молоко, потому она стала кормилицей и няней принцессы. Теперь меня.

– Если она не способна добраться до меня и забрать еду, значит, она бесполезна, – жёстко говорит король фениксов. – Бесполезная принцесса.

Я гляжу на него с таким возмущением, на которое, наверное, никак не может быть способен годовалый непонятливый ребёнок. Будь мужчина умным, понял бы, что с его дочерью что-то не так на протяжении уже нескольких месяцев! Я обиженно соплю и размахиваю детскими ручками, грожу ему кулачками, хотя он, наверное, думает, что я просто дурачусь.

Лиран Кристофер Араэнтерон хмыкает и отставляет тарелку с моим яблочным пюре на столик у своего огромного золотого трона. Деревянный столик смотрится крайне неуместно на тронном возвышении рядом с императорским седалищем, украшенным рубинами, так что я уверена, что обычно этого столика там нет, и притащили его только для сегодняшнего особо случая, именуемого издевательством над крошкой-принцессой.

– Если злишься на меня, то поднимись ко мне, – усмехается король фениксов, будто бы сообразив, что я действительно зла. Если такие вещи он понимает, то почему не понимает, что мне не под силу подняться так высоко, тем более, голодной? Я же маленькая совсем! Ну, по крайней мере, выгляжу именно так. Девятнадцатилетняя девушка в теле крохи…

Я обиженно топаю ножкой и, поскользнувшись, падаю на попу. Мои миленькое красное кружевной платьице и панталончики не делают удар менее болезненным, как и алая дорожка ковра под ногами. Будь я действительно ребёнком, умом, а не тельцем, я бы расплакалась.

– Значит, есть ты не хочешь, – заключает бессовестный мужчина, являющийся моим отцом.

Да что с ним вообще такое?! Неужели он детей никогда не видел? Его родители или воспитатели не рассказывали ему о них? Детки слабые, их нельзя заставлять подниматься по лестнице и дразнить едой! Как можно так обращаться с годовалой родной дочерью?! Он же не знает, что в её теле оказалась я!

Охваченная возмущением и обидой я не сразу замечаю, как мои ручки загораются, обрастая белыми пёрышками. Мамочки, я превращаюсь в птицу! Я на это не подписывалась, нет-нет!

Пёрышки продолжают появляться, их кончики горят, но мне совсем не больно. Испуганная огнём, я взмахиваю руками и вдруг поднимаюсь над алой ковровой дорожкой, скрывающей мраморный пол подо мной. Говорить я пока не могу, и из губ вырывается немного удивлённый, немного встревоженный писк.

– Лети ко мне, – приказывает король фениксов, лениво развалившийся на своём шикарном троне.

Как можно приказывать такой крохе, как я? И откуда я знаю, как летать? Я только недавно научилась ходить и то потому, что помню, как это делала в другом мире. Но летать я никогда не летала! Разве что в самолёте, сидя на попе ровно, но это не считается!

– И чего ты ждёшь? – недовольно спросил мужчина. – Лети!

Я в первый раз в жизни вижу у себя крылья, откуда мне знать, как летать?! Как отец может быть таким… таким?!

Делать нечего: если я хочу есть, надо попытаться лететь. Я машу ручками, превратившимися в прелестные белые крылышки, охваченные пламенем, и у меня получается лететь! Это как ходить – так же естественно, хотя и немного тяжело, потому что моё тело быстро устаёт. Я направляю себя к трону короля фениксов и, тяжело дыша, падаю ему на колени. Я хотела долететь до пола, но что-то пошло не так…

Вместо того чтобы скинуть меня на пол, чему бы я не удивилась от этого странного мужика, король фениксов садит меня на коленях и, зачерпнув ложечку яблочного пюре, отравляет её в мой рот. Вкусно!

Я ожидаю похвалы, ведь я не только начала ходить, но и впервые полетела, но слышу только:

– А раньше не могла?

И как я докатилась до жизни такой?!

Глава 2. Клишированная драма

На самом деле, быть Араньей Порцией Араэнтерон, а именно так меня теперь зовут, не так уж и плохо: сплю много, кушаю вкусно, хорошо одета, всегда чистенько умыта, постелька тёплая и такая большая, что просто хоть никогда её не покидай! Правда, сначала я спала в детской кроватке, и ощущение того, что я пребываю в клетке, меня очень сильно раздражало. Но умная Мина это заметила и переложила меня во взрослую кровать – и тогда во сне я действительно почувствовала себя принцессой. Не окажись моим отцом Лиран Кристофер Араэнтерон и будь я хотя бы шестнадцатилеткой, я бы решила, что попала в самую настоящую сказку и впервые в жизни мне по-настоящему повезло! Хотя, правильнее, наверное, будет сказать, в новой жизни. Старая-то, я точно помню, оборвалась…

До того, как очнулась в теле ребёнка, я была обычной русской студенткой. До такой степени обычной, что было ясно, что ничего выдающегося от меня ждать не стоит. Школу закончила средне, в универ кое-как поступила, но вылетела из-за кучи долгов. Просто не потянула программу и всё. Да и преподаватели в вузе сумели убедить меня, что в выбранной специальности, переводчика, я была полным ничтожеством.

На личном фронте у меня тоже ничего не сложилось: в школе была тихоней, предпочитавшей книги и азиатские комиксы общению с людьми, а, будучи студенткой, чувствовала себя слишком уставшей из-за учёбы, чтобы искать парня или близкого друга. Так и умерла, в итоге, девятнадцатилетней девственницей, ничего не успев сделать, достичь или испытать. Просто шла по улице, подавленная из-за отчисления, и провалилась в канализационный люк! Тупая жизнь и тупая смерть…

А жизнь после смерти ещё тупее! Это же надо угодить в тело ребёнка, имея мозги девятнадцатилетней! Да ещё и стать дочерью какого-то психа!

Кстати, о психе…

– Почему она всегда спит, когда я зову? – спрашивает король фениксов Лиран Кристофер Араэнтерон, вздумавший посетить мои покои.

Я лежу на большущей кровати, которая, наверное, могла бы и напугать маленького ребёнка, и делаю вид, что сплю. Я, может, и кроха, но не глупая, и больше не хочу летать, чтобы есть. Проще притворяться спящей всякий раз, когда слышу от горничных в коридоре, что Его Величество хочет меня видеть. Пока я такая маленькая, то, что я сплю, – достаточная причина оставить меня в покое!

По моей спине пробегает холодок: до сей поры король фениксов никогда не приходил ко мне лично! Но «просыпаться» я не намерена! Ни за что!

– Детям в таком возрасте полезно спать днём, – храбро отвечает моему теперешнему отцу Мина, до его прихода поправлявшая моё одеяло. –Вам не о чем беспокоиться, Ваше Величество. Принцесса хорошо кушает и высыпается.

– Когда мне её звать, чтобы она не спала?

Никогда! Никогда не зови! Ты же король фениксов, наверняка, у тебя много обязанностей! Я пока не знаю, насколько большая птичья страна и как всё устроено в этом мире, явно магическом, но наверняка тут у правителя не меньше обязанностей, чем у правителей в моём настоящем мире!

Но Мина отвечает Лирану Кристоферу Араэнтерону совсем не то, что сказала бы я:

– Вы можете приходить к ней утром. Она играет после завтрака. Или ближе к пяти-шести часам вечера.

– Вот как, – протягивает мужчина. – Я приду в шесть. Пусть принцесса не спит к тому времени.

Нет! Нет, не надо! Не приходи!

В голове я кричу, а в реальности не могу ни агукнуть, чтобы не выдать, что я, на самом деле, ещё не сплю, ни донести до Мины, что я, странный ребёнок, который не хочет видеть своего отца. Который даже привык его не видеть: мои родители были в разводе с моих пяти лет. Прежде чем я думаю о чём-то ещё, моё детское тело берёт надо мной верх, и я засыпаю.

***

Мина облачает меня в просто прелестное платьице с алым бантом спереди. Почти вся одежда, в которую меня одевают, варьируется от светло-розового до тёмно-красного. Няня говорит, что это оттенки фениксов, правящей верхушки птичьего королевства, принцессой которого я являюсь. Притом фениксы, оказывается, бывают разные.

– Вы, принцесса, благородный белый феникс! Совсем как ваша матушка, – улыбается мне Мина, повязывая на голову нежную белую ленточку, видимо, вспоминая цвет моих пёрышек. Моих пёрышек… Это звучит ужасно странно! Я маленький оборотень!

Я искренне улыбаюсь Мине. В этом мире мне досталась очень добрая и заботливая няня. Моя мама не была такой. Мы вообще с ней не ладили. Она вечно была мной недовольна, ожидала от меня чего-то большего и слова ласкового не говорила, а я обижалась.

Дверь в мои покои отворяется, и на белоснежный ковёр падает жуткая тень. Спальня у меня очень уютная и светлая: тут есть настоящий камин, благодаря которому здесь всегда тепло и о котором я всегда мечтала, комоды из здешнего странного, снежно-белого дерева, столик и кровать из него же, застеленная выбивающимся из расцветки медовым бельём. Даже балкон прилагается: Мина иногда выносит меня на руках подышать воздухом. Обычно это прекрасное место, но вошедший король фениксов портит его своим присутствием!

– Принеси нам ужин, – распоряжается Лиран Кристофер Араэнтерон, и Мина вынуждена подчиниться, оставив меня сидеть на ковре.

Мужчина провожает женщину взглядом, следит, как закрываются за ней двустворчатые белые двери с золотыми ручками и узорами и присаживается рядом со мной на ковёр. Палец в алой, под цвет кителя, перчатке приподнимает мой подбородок. Мой взгляд, наверное, так и кричит: «Эй, это неприятно!»

– Ты совсем не похожа на неё, – глубокие синие глаза кажутся безумными. – Ни волосами, ни глазами, – он хмыкает, – только носом, может быть. И какой смысл было рожать что-то настолько отличное от себя? Зачем мне такое?

Псих. Король фениксов – точно псих! Это он свою дочь «чем-то» и «таким» называет?

– В конечном итоге, я не обязан любить тебя, – король фениксов поднимается и садится за стол, дожидаясь, когда принесут еду. Меня он оставляет на ковре. – Я любил её, но ты… не она. Интересно, почему отцы должны любить своих детей? За что вообще родители любят детей?

А до меня доходит, что я попала в клишированную драму, где ненормальный чувак тоскует по своей любимой и потому ведёт себя, как придурок, с дочерью. Вот только не просила я такого «счастья» в новой жизни! Сей индивид, похоже, какой-то асоциальный детоненавистник, который хотел секса, а получил ещё и ребёнка.

Видимо, вместе с памятью я захватила в новое тело и своё невезение. И почему я не могла попасть в клишированную историю, в которой отец, наоборот, любит свою дочь, так как она последнее, что от его любимой осталось?

Глава 3. Страшный папа

Годы идут и многие ждут, что Лиран Кристофер Араэнтерон женится повторно. В Королевстве Множества Перерождений(так официально называется птичье королевство, коротко КаЭмПэ) принцессы могут наследовать трон своего правящего родителя, однако предпочтение чаще отдаётся мальчикам. И хотя, даже появись у короля фениксов сын, я останусь первой наследницей, рождение мальчика позволит выгодно выдать меня замуж, отстранив от трона в пользу второго наследника. До сей поры же мой будущий брак упирается в то, что мой муж должен войти в мою семью, а не я в его.

Учитывая отношение ко мне короля фениксов, я всё надеюсь, что мужчина прислушается к своим советникам и прочим важным шишкам. Пока же увы и ах, но…

– Не тяни так сильно, – приказывает мне мой ненормальный отец и раздражённо цыкает. – Вот неумёха!

Мне уже шесть лет, и я, к великой моей радости, могу хорошо говорить.

– Ты мог бы попросить кого-нибудь другого, – отзываюсь я своим чудесным детским голосочком.

– Что толку от принцессы, которая даже волосы завязать не может?

Я закатываю глаза, но король фениксов, за спиной которого я стою, не может это увидеть.

У правителя КаЭмПэ восхитительные длинные чёрные волосы, как у героев китайских дорам, хотя на лицо он вполне себе европеец. Некоторое время назад он вызвал меня к себе в кабинет просто для того, чтобы я собрала ему волосы в причёску. Хотя он меня и не любит, ему очевидно доставляет огромное удовольствие издеваться надо мной.

Наконец, я завязываю красной узкой лентой густые пряди в высокий хвост и беру отложенный ранее гребень с его рабочего стола, заваленного книгами и письмами в конвертах. Язык этого мира отличается от русского, что я знала прежде, я вижу другие символы, но легко понимаю и усваиваю их, как понимала и усваивала здешнюю речь.

– Я могу идти?

Если что я и поняла за пять лет проживания с самым главным фениксом под одной крышей, так это то, что лучше держаться от него подальше. Пока его нет рядом, у меня не жизнь, а малина, и даже занятия с учителями меня не напрягают. Будучи мало на что способной в родном мире, в этом, соображая гораздо лучше, чем обычный ребёнок, я постоянно получаю похвалы. Мина говорит, что я умница. Мне даже теперь как-то приятно учиться: няня не только не скупится на добрые слова, но и угощает меня сладостями сверх меры.

Единственное, о чём я мечтаю, так это о том, чтобы король фениксов, наконец-то, женился. Если бы он снова полюбил кого-то, если бы у него появился сын, он бы оставил меня в покое. Тогда я смогу прожить счастливую жизнь, где меня любят и где у меня есть всё. А любовь отца? Уже жила когда-то без неё!

– Нет.

Да почему нет-то?!

– Тогда я могу сесть почитать книжку вон там? – я указываю на жёсткий(видимо, чтобы посетителям хотелось побыстрее уйти) диван у шкафа ближе к выходу из его кабинета.

– Нет.

Ну ладно…

– А что я могу?

– Прыгнуть с балкона.

Я роняю гребень, который держала в руках, и он шлёпается на отцовский стол. Он же это не серьёзно?

– Давно не видел тебя летающей, хочу посмотреть, – поясняет этот… урод!

– Сегодня ветер холодный, я замёрзну, – пытаюсь воззвать к его разуму я, если он у него вообще имеется.

– Мне-то какое дело? – спрашивает король фениксов.

Такое, что ты мой отец, чтоб тебя!

На самом деле, ветер не такой уж и холодный, в самый раз для того, чтобы охладиться в тёплый летний день. Просто у меня с полётами как-то не складывается, если честно. Я не выпускала крылья ни единого раза с тех пор, как боролась за яблочную пюрешку. Всякий раз, как думаю о полёте, вспоминаю тот день и не хочу летать. Просто не хочу.

– Я жду, – напоминает мне о себе худший в мире отец. В обоих мирах!

Я поворачиваюсь к нему спиной и выхожу на балкон, стеклянная дверь которого расположена за рабочим столом и занавешена полупрозрачной оранжево-алой шторой, напоминающей пламя. Передо мной резная перегородка, изображающая, кажется, фениксов, и выполненная то ли из серебра, то ли из платины. Этаж третий, но, учитывая высоту потолков, он приблизительно равен пятому, может быть, седьмому этажу обычного жилого дома в России. Внизу сад, при удачном стечении обстоятельств можно упасть на одно из деревьев, исцарапаться и сползти по стволу на землю. Это в случае если я просто не рухну вниз, как шар для боулинга.

Страшно, жуть. Как я тогда полетела-то? Я сильно злилась. И грохнулась на задницу. А можно как-то без падения на мягкое место?

В тот день я не боялась лететь. Мне не нужно было прыгать с огромной высоты. Я была охвачена обидой и раздражением, и оно само как-то всё вышло. Но сейчас страх сильнее моей злости на короля фениксов. Ох, мамочка моя Мина, приди и забери меня у короля-психа!

– Ну и чего ты стоишь? – раздаётся голос за моей спиной, и я подпрыгиваю от неожиданности, слишком сильно задумавшись.

Величеству надоедает ждать, и он выходит ко мне на балкон.

– Сегодня довольно тепло, – издевательски замечает мужчина и вдруг поднимает меня за подмышки. Я сглатываю.

А потом король фениксов перебрасывает меня через перила.

Глава 4. Треснул то ли лёд, то ли мой здравый смысл

В кино, аниме и прочих творениях человеческих летят до земли обычно долго. Жертвы в процессе падения даже подумать, поцеловаться или поговорить успевают, не померев, к тому же. Что касается меня, то…

Я даже сообразить ничего не успеваю, только глаза инстинктивно зажмуриваю. Падение мгновенное, но я что-то не чувствую себя так, как если бы шмякнулась.

Веки приподнимаются, и я широко распахнутыми глазами смотрю на короля фениксов под собой. Как и у маленькой меня когда-то, его руки преобразились в крылья, однако цвет перьев у нас отличается: отцовские настолько красные, словно белое обмакнули в кровь. Поражённая, я даже не вскрикиваю, просто хлопаю ресницами, как идиотка.

– Видишь вон то дерево? – спрашивает отец, на спине которого я лежу, вцепившись в широкие плечи. – У которого ветвей нет? Если сейчас не полетишь, оставлю тебя на его вершине.

Высокое дерево без ветвей впереди только одной. Сползти по стволу с такой высоты, не имея возможности ни за что толком зацепиться, будет довольно проблематично. Почему мне думается, что моё лицо позеленело?

До меня запоздало доходит весь ужас того, что мужчина, зовущийся моим отцом, минуты две назад перекинул меня через перила. Я могла убиться, если бы он не соизволил меня поймать! И во второй жизни меня бы настигла тупая смерть, и вновь я бы не успела пожить. Я не хочу во второй раз глупо умереть, ничего не достигнув. Не хочу, не хочу, не хочу!

Руки накрывает волна жара, и знакомые белые перья стремительно покрывают кожу под одеждой, проходят сквозь рукава и преобразуются в крылья птицы, размером с человека. Король фениксов слегка наклоняется, из-за чего я сползаю с его спины и, оказавшись в свободном полёте, бьюсь в воздухе, как бился бы утопающий в воде, стараясь удержать себя от падения. Огромными, как блюдца, глазами я смотрю вниз, на зелёный газон, на клумбы с цветами, на деревья, на мощёную дорожку. Кое-как долетев до ближайшего дерева, я плюхаюсь на ветку и обнимаю её крыльями. И как теперь спуститься?

Моё невезение даёт о себе знать: на ветке я не удерживаюсь, и мне вновь приходится работать крыльями. В конечном итоге, полёт заканчивается моим приседанием в цветочную клумбу. Моё нефритово-зелёное платьице постигает печальная судьба измазаться в земле и цветах. Больше я его никогда, даже в качестве домашнего платья, не надену…

– Судя по твоим способностям, ты не феникс, а какой-нибудь пастушок, – заключает спокойно приземлившийся на ноги рядом со мной Лиран Кристофер Араэнтерон.

Я смотрю на него исподлобья. Он вдруг присаживается на корточки и как-то нехорошо смотрит на моё лицо. Если в моей голове и крутятся злые слова, сейчас их точно не время произносить. Жизнь мне ещё нужна. Очень.

– Ты себе лицо поцарапала, – равнодушно замечает он, хотя взгляд у него более эмоциональный, злой. – Когда на ветку упала?

Он вздыхает.

– Тебе необходимо больше летать, – мужчина делает паузу. – Со мной.

Да я с тобой только калечусь, псих!

***

– Ходить не любит на работу,

На людей ведет охоту,

Папа-псих, папа-псих, пааааапа-псих! – напеваю я, кружась с подушкой в руках по спальне. От моих полученных во время дневного приключения царапин не осталось и следа. Спасибо доброму дядюшке-целителю, которому такие ранки вылечить не стоит ни больших усилий, ни особых магических затрат. Зачарованная мазь – и никаких проблем!

– Убивает всех подряд

Добрый папа-психопат! – я швыряю подушку на ковёр и, представляя красивую, чего греха таить, но дико раздражающую меня физиономию Лирана Кристофера Араэнтерона, начинаю на ней прыгать и топтаться.

Выдыхаю, почувствовав себя немного лучше.

– Значит, психопат? – раздаётся вдруг голос за моей спиной, и я, как если бы мои движения отразили в замедленной съёмке, поворачиваюсь в сторону дверей.

Король фениксов, в брюках и рубашке, без кителя, с чего-то решил навестить меня вечером, в то время, когда я должна бы уже спать. Видеть его в почти домашнем образе непривычно: мы не едим вместе с тех пор, как мне исполнилось два.

Я сглатываю. Он услышал, как я напевала песенку из сериала, который смотрела маленькой в другом мире? И видел, как я издевалась над подушкой? Никогда ещё Штирлиц не был так близок к…

– Твоей матери больше нравилось называть меня кретином, – хмыкает мужчина, – а тебе, значит, психопатом.

Кретин тебе тоже подходит! И моральный урод! И сволочь!

Так, стоп! Покойная королева обзывала вот это чудовище? Смелая женщина, однако…

– Я искал внешние сходства, но, получается, надо было искать внутренние? – задумчиво вопрошает в высокий потолок мой отец в волшебном мире. – Хм, это имеет смысл. Спокойной ночи.

И он выходит из спальни, так и не дождавшись от меня какого-то ответа. Я выдыхаю и бухаюсь на пол. Что это сейчас вообще такое было?

Глава 5. К таким переменам меня ни одна из жизней не готовила

Лиран Кристофер Араэнтерон – определённо самый странный мужик из всех, встреченных мною в обеих жизнях.

– Если долетишь до того балкона, можешь назвать меня кретином, – заявляет король фениксов, прислонившись спиной к дереву, которое я день назад рассматривала в качестве возможного предмета спуска с балкона, до коего мне сейчас предлагают добраться с помощью крылышек.

Я смотрю на правителя КаЭмПэ так, как если бы намеревалась спросить: «Папа, а не долбанулся ли ты своей важной царской головой?» Хотя жестокая истина моего положения в том, что высказать подобное без дозволения я могу разве что подушке или плюшевому медведю. И то, как вчера выяснилось, это рискованно.

– А если после ты ещё и нормально спустишься, приземлившись на ноги, как феникс, а не курица, то даже можешь сказать что-то, что определённо прямо сейчас вертится у тебя на языке, – мужчина усмехается. – Судя по твоей вчерашней песенке, меня это позабавит.

Его вообще не смущает, что его шестилетняя дочь, пока он, как она считала, не видел, обзывала его психом? Как не смущает и то, что в качестве поощрения он разрешает маленькой девочке, принцессе, ругаться? Да откуда я, по его мнению, вообще такие слова знаю?! Этот чёрт точно ничего не смыслит в детях…

– Не хочешь? – король фениксов прикладывает указательный палец к тонким губам, которые часто складываются в бледную линию. – Тогда, может, снова сбросить тебя с высоты?

Я резко отворачиваюсь от него и смотрю вверх, на резные перила балкона, за которым скрывается королевский кабинет. Погода сегодня, как и вчера, прекрасная, солнышко печёт, ветерок дует, где-то в глубине сада птички поют… Кстати, а вот интересно, это просто птички или птички-оборотни? Так, не о том думаю.

Мне уже морально двадцать четыре года! И быть постоянно маленькой хорошенькой девочкой немножко поднадоело! А тут такой шанс в лицо сказать этому придурку, кто он есть. Неужели я его упущу? Иной возможности может ведь и не выпасть. Крылышки, родименькие, ну появитесь, пожалуйста!

И они появляются! Белые перья стремительно преображают обычные человеческие руки в два огромных крыла.