«И почему, спрашивается, я вообще должна задумываться, от кого они. Есть и есть, – размышляю я, плотнее укутываюсь в одеялко из тьмы. – И что за демону, если уж они существуют, стало любопытно с человеком пошалить? Демониц, что ли, не хватало?»
«Мне и стало. К твоему сведению, я тогда не был женат», – замечает… демон.
«А, ну это, конечно всё меняет, – хмыкаю я. – Странные у тебя пристрастия, кхм… а ты кто вообще? И ты не можешь, ну, не знаю, как-то материализоваться, что ли? А то я и правда себя какой-то чокнутой чувствую…»
С лёгким смехом тьма усаживает меня в коконе, и вскоре передо мной материализуется высокая фигура черноволосого мужчины в красных одеждах. Он опускается рядом, садится в позу лотоса и одаривает добродушной улыбкой. Глаза у него чёрные, я даже зрачок не различаю, губы алые, а волосы длиннющие и шелковистые.
– Дедушка, – представляется это красивое нечто.
Демонстративно окидываю мужчину… нет, даже юношу взглядом.
– Эм… а может, лучше дядя? Брат? Или просто по имени? Ты меня, конечно, прости, но на дедушку ты не тянешь, даже если ты мне…
Задумываюсь: «А кто он мне? Как давно вообще существуют Колденхарды, как род-бабайка для остальных?»
И вновь надо мной внаглую смеются, только теперь я прекрасно вижу того, кто это делает, запрокинув голову назад. Насупливаюсь и складываю руки на груди, ожидая, когда демон изволит успокоиться.
– Род-бабайка, хах, – изволит говорить, а не ржать великовозрастный юноша. – Ты мне определённо нравишься, ребёнок. Я, если честно, сам не скажу, сколько раз «пра»– дедушкой тебе являюсь, в семейной библиотеке посмотришь и посчитаешь, всё же, дело пятьсот лет назад было. А называй меня всё же дедушкой, хотя имя я тебе скажу: Абрэхэмус. Тебя как зовут, маленькая Колденхард?
– Алесса, – ни о чём не задумываясь, я протягиваю «дедуле» руку для рукопожатия. С доброй и немного насмешливой улыбкой он осторожно сжимает мою ладошку в своей. От него веет уютом и теплом, как от теней, и припозднившаяся мысль царапает моё сознание, словно ей всё это время что-то мешало прийти ко мне в голову.
– А почему я так спокойно на вас реагирую? – задаю вопрос я, опять же, не пугаясь, а просто не понимая причины своего состояния. – Да и вообще на всё: на тени, на родство с демонами, на то, что не вижу и не слышу ничего снаружи. Я ведь должна бояться! Я должна беспокоиться об Аните! Но я… этого не делаю.
Опустив голову, я закусываю губу: после того, как произношу свои мысли вслух, мне становится за себя чертовски стыдно. Но сильно себя накрутить я не успеваю – мне на голову ложится большая ладонь, одаривая аккуратными поглаживаниями.
– Не кори себя, – успокаивает меня юноша. – Всё дело в демонической крови в твоих жилах. Тени никогда не причинят Колденхарду боли, никогда не напугают, никогда не предадут. Через них мы все, я и моя семья, малыш, воздействуем на вас, наших земных родственников: помогаем держать вредящие эмоции в узде, поддерживаем и защищаем. Потому ваш отец и сокрыл вас с сестрой в тенях.
– С Анитой сейчас тоже кто-то разговаривает? – природное любопытство оживляется и даёт о себе знать.
– Сама у неё потом и спросишь, – дедушка треплет меня по волосам. – А сейчас, может, всё же поспишь?
Тени заботливо меня укладывают, образуя под головой что-то вроде подушки и накрывая собой. Глаза против воли начинают слипаться.
– Не бойся, я тебе спою, – погладив меня по щеке, демон исчезает, но у меня в голове продолжает раздаваться его голос, погружая в сладкий сон.
Глава 3
– Ааа, есть хочу, – зеваю я, потягиваясь в постели и не разлепляя глаз. Живот неприятно сжимается, и я накрываю его поверх одеяла.
– Серьёзно? – отдалённый звук шагов – после кровать рядом со мной прогибается, и я слышу, как Анита плюхается рядом. Тычок пальца в щёку вынуждает меня поднять веки и недовольно уставиться на сестру. – Это первое, что пришло тебе в голову?
Недоумение быстро сменяется осознанием, и я подскакиваю в постели. Слишком большой постели! Которую ещё и балдахин окружает, сдерживая солнечные лучи и защищая мои глаза от резкого света.
Анни приобнимает меня и кладёт голову на плечо.
– Выспалась, да?
– Ага… – медленно отвечаю я. – А мы где вообще?
– Не знаю, сама только проснулась. Но логично предположить, что где-то у объявившегося папочки, – особого тепла в её словах не слышно. Впрочем, я её чувства разделяю и изворачиваюсь, чтобы обнять покрепче. Анита вжимается мне в плечо и вздыхает на грани всхлипа.
– И что ты об этом думаешь? – тихо спрашиваю я, погладив сестрёнку по спине.
– Сама знаешь, – отзывается Анни едва слышно с ноткой недовольства.
Знаю. Как бы сильно мы ни хотели семью, текущая ситуация нас скорее разочаровывает и обижает, чем радует. За нами пришли не чужие люди, а родной отец – и в этом была вся проблема! Прежде нам легче было думать, что наших родителей в этом мире просто не стало, потому они не могут быть рядом с нами. Мысль сия была хоть и болезненна, зато не так обидна, как та, что от нас просто отказались, хотя мы допускали и такой вариант. И он оказался правдив.
Но почему так произошло?! Если бы наши родители были бедны и не могли нас вырастить, мы бы смогли это принять, понять и простить. Но наш отец – герцог и буквально самый влиятельный человек в империи после императора! Так почему?! Почему он отказался от нас и почему объявился семь лет спустя?!
Я сама не замечаю, как сжимаю руки в кулаки за спиной сестры. Изо рта вырывается поток ругательств. Анита резко отпускает меня и хлопает по рту ладошкой. Перекрывая моё мычание ей в руку, она предостерегает:
– Тише ты! Ругаешься, как сапожник.
Мой отнюдь не радостный взгляд прожёг бы в сестрице дырку, если бы мог. Но он не может, а вот её глаза похожи на две морозящие меня льдины. Аж передёргивает.
Когда я перестаю пытаться что-то сказать, Анита убирает кисть и со спокойным видом вытирает её об одеяло. О моё мягонькое тёпленькое одеялко такого нежного оттенка голубого, что его перепачкать – раз плюнуть!
– Эй! – восклицаю, раздражённая её невозмутимостью. – Иди и пачкай своё!
– У него наверняка таких много, – пожимает плечами сестра, всем своим видом демонстрируя, как глупо я веду себя на её фоне.
Говоря о поведении…
– Ты подставила Мэри и директора, – замечаю, теребя в руках приятную ткань.
– Он это заслужил, – Анни мгновенно сводит брови к переносице. – Может, теперь у приюта будет хозяин получше.
– Нет, я не осуждаю! – я тут же вскидываюсь. – Это было… умно.
«И страшно», – добавляю я мысленно, в деталях вспоминая то, что было перед погружением в забытьё. А было то, что моя милая трясущаяся сестрёнка взяла себя в руки и сообразила сдать тех, кто собирался сломать нам жизнь раньше, чем я вообще хоть что-то поняла. Мне на мгновение показалось, что я не знаю Аниту.
– Али, – мою задумчивость как мечом разрубают, но вскоре я понимаю, к чему Анни привлекала моё внимание. Звук шагов за дверью достаточно громок, словно нас специально предупреждают о приближении. Насторожившись, мы с сестрой принимаем одинаковые позы и становимся едва ли отличимыми друг от друга.
Двустворчатые резные двери из тёмного дерева открываются, являя нашему взору две фигуры: высокую и… почти такую же высокую. Волосы обоих длинные и густые, золотой оттенок красиво и знакомо переливается тьмой.
Более высокой фигурой является женщина. Две косы подчёркивают удивительную красоту её лица: черты тонкие, аккуратные, серые глаза притягательны, как небо в пасмурную погоду. Платье на ней, невооружённым взглядом видно, дорогое: яркая синяя ткань расшита серебряной нитью, изображающей звёзды, длинные рукава обхватывают тонкие руки до самых кончиков пальцев, ворот высокий, а одно плечо украшает некоторое подобие серебряного наплечника в виде дракона. Её наряд куда больше похож на платье из фэнтези, чем все те, что я видела в этом мире прежде.
Другой фигурой оказывается мальчишка в чёрных брюках и белой рубашке, рукава которой красной нитью отображают, опять же, драконов. Он старше нас с Анитой, но его выдающийся рост не позволяет определить, насколько именно. Юность выдаёт лицо, такое же аристократичное, как у женщины, но с отпечатком детской незрелости. Глаза у него те же, серые, очень живые, с искрами. Когда мы пересекаемся взглядами, он улыбается широко, и я замечаю, как вокруг него начинают кружить знакомые тени.
Моя рука невольно вытягивается вперёд, как бы призывая тени к себе. Будто только и ждав команды, некоторая их часть отрывается от остальных и, промчавшись по едва ли не зеркальному чёрному полу, запрыгивает ко мне на руки чёрным комочком. Приятная прохлада разливается между пальцев.
– Я тоже хочу! – неожиданно обиженно звучит Анита, нарушая тишину и прерывая всеобщую игру в гляделки.
Несколько секунд, в течение которых я отчётливо слышу дыхание всех присутствующих, – и сестру со всех сторон окружает тьма, забираясь под ночную рубашку и…и… щекоча!!! Спальню заливает столь редкий для моей близняшки заливистый смех.
– Хватит! Хватит! Хватит! – давит из себя Анни, купаясь во внимании внешне опасных теней. Они послушно отступают, словно их единственной задачей было стереть то расстроенное выражение с её лица, что возникло минутой ранее, но не уходят, а оседают в области лодыжек.
Сосредоточившись на магии, ни я, ни Анита не замечаем момента, когда две фигуры пересекают порог комнаты и становятся совсем рядом с занятой нами кроватью.
