Жора и груши. Рассказы

Гнездо канарейки

Была сегодня у Бомбейкиной. Елку ставили. Игрушки старинные, еще с детства ее бабушки, из чердака достали. И на елку все это одели. Но я не про елку, которую наряжали мы аж 3 января! Для Бомбейкиной это так же в порядке вещей, как и георгины сжать в августе.

Я о другой рассеянной. Аллочка. Приятельница Бомбейкиной. Живет через дом. Мы приперлись к Аллочке чисто с прошедшим новым годом поздравить, тортик принесли. Но я не буду о подробностях этих.

Меня поразило вот что. У Аллочки на окне висит клетка с канарейкой. Пока хозяйка разливает чай, вижу картину. Маленькая желтенькая птичка волнуется, чирикает, суетится в клетке. Выстраивает гнездо. Выщипывает перья из своего тельца. Что бы птенцам было тепло. Она не понимает, что птенцов взять не откуда. Самца то нет!

А рассеянным, а, может, просто равнодушным людям плевать на личную жизнь этой пташки.

Мне в рот не лез ни торт, ни чай. На мой вопрос, почему кенаря не купят птичке, Аллочка ответила что-то невразумительное про «некогда и в гору глянуть».

Мы собирались домой, а эта несчастная нетра..тая канарейка, с голым общипанным задиком серого цвета, все еще продолжала прыгать по клетке, выдергивать перья из себя и вить гнездо.

– Вот так и мы, люди. Жертвы инстинкта. Стараемся, выдергиваем перья из ж…ы, ради своих детишечек… Но это уже другая история.

– Завтра пойду в зоомагазин и куплю для Аллочкиной птички бойкого кенаря.

Вот тебе и чернобривцы с георгинами!

Рассеянные люди вызывают различные эмоции. Но мне кажется, что больше все же положительные!

Собрались мы с Валькой Бомбейкиной в «Биллу», за продуктами. Валька выкатила из – за печи тележку-кравчучку, облачилась в новую дубленку, подбитую мехом норки. И мы вышли из ее милого домика в Цимбаловом Яру.

Я учтиво беру в руки тележку и чувствую, что она не только тяжела, словно, набита кирпичом, но и попахивает от нее, отнюдь, не цветами.

– Валя! Тележка полная! Вытащи груз! И что – то там, у тебя не того… – принюхиваюсь я.

– Вечно тебе микробы мерещатся! Не сочиняй! Поехали!

– Ну, поехали! Хозяин – барин!

Мы взбираемся на горку, к троллейбусу. Тележка тяжелая. Я толкаю ее с усилием. Валька меня опережает. И тут я вижу, что подол ее новой дубленки, которую я подарила ей недавно в знак дружбы и симпатии, будто собаки отгрызли. Такой хороший кусок оторван!

– Валя! Что с дубленкой? Какие псы тебя покусали?

– Да, пустяки! Это я из троллейбуса не успела выйти.

В «Билле» я предусмотрительно отдаю пахучую тележку в руки хозяйке. Мы ходим по магазину и Валька, легкомысленно игнорируя магазинную корзинку, складывает товар в свою тележку. Бывают такие люди!

На кассе Валька начала извлекать из своей тележки продукты. Она честно вытащила весь товар. И тут нас задержал бдительный охранник, неотрывно глядящий на нас в оба глаза. Он велел достать из кравчучки все, что там есть.

Я не знала, куда девать свои глаза!

Под общий хохот и хихиканье покупателей, из тележки, Валька вытащила на свет божий увесистый мешок с мусором, фрагменты сломанной табуретки, пакет с мясом, купленным в «Билле» еще две недели назад, судя по чеку, прилипшему к пакету, треснутый горшок с землей с засохшей геранью.

Валька Бомбейкина хороший человек и замечательный художник. Не взирая на вымышленную мной фамилию. Всегда согреет израненную душу. А какой натюрморт намалюет! Или пейзаж! А скульптуру изваяет! Закачаешься.

Но рамы из окон ее милого домика мы вытаскиваем не весной, в начале жары, а ближе к концу лета. Тогда же высаживаем и чернобривцы с георгинами.

Но это не очень мешает нашей дружбе.

Семь серебряных ложечек

Были мы с Валькой Бомбейкиной на крестинах. Под Киевом, в деревне. Там у ее друзей, – назовем их Сидоровы, – внук долгожданный родился. Славик.

Было все, как обычно, в таком таинственном деле: батюшка с крестом, Славик, ревущий на всю церковь, неожиданный его фонтанчик на батюшкину рясу, веселая парочка крестных, праздничный фейерверк. Да и мы с Валькой Бомбейкиной, как не пришей кобыле хвост на этом чужом празднике жизни.

Но, что – то необычное все же было.

Это семеро парней, дружной кучкой стоявших под куполом. Они внимательно наблюдали за действием.

Потом эти семеро парней оказались в доме Сидоровых. Они вполголоса общались с их дочерью Маришей, агукали со Славиком. Каждый по очереди дарил малышу подарки. А родители Мариши как – то очень гостеприимно рассаживали их за стол и как-то очень трогательно заглядывали в глаза каждому из них.

Конечно, я выяснила детали.

Сидоровы были зажиточными, у них имелось два добротных дома, большое хозяйство из пятнистых бычков и дочь Мариша.

Ей стукнуло уже 28 лет. А семьи не было, и, вроде бы, не предвиделось.

А Сидоровым так хотелось наследника! Кому же передать большое хозяйство с бычками?

Маришу мало интересовали патриархальные ценности. И особенно пятнистые бычки. Она, казалось, все время отдавала чтению классической литературы.

А Сидоровы так мечтали о наследнике… Короче, мне уже надоела эта бадяга…

Эти семеро парней были ее очень близкими друзьями. Настолько близкими, что Мариша совершенно не знала, кто отец ее Славика.

Хорошо, что не хрен!

Вчера я купила на блошином рынке портрет… как его… блин… Укроп? Петрушка? Ну, надо же, счас, счас …вспомню! Хрен!? Нет же…

А – а – а! Пас – тер – нак!

Именно так в мучениях, выковыривал из своей памяти имя поэта и писателя Бориса Пастернака один подвыпивший гражданин.

Да, что там гражданин! Я, вот, вроде, к литературе имею хоть какое – то отношение, и то по простоте души думала, что это Булгаков. Он, как-то, больше вяжется с Киевом, чем неожиданный москвич Пастернак.

Автор Нобелевского «Доктора Живаго» был продан мне за рекордно мизерную цену. 100 гривен. Эквивалент двум пузырям водки, да нехитрой закуски веселому гражданину, такому же знатоку Пастернака, как и я. Мы оба остались довольны.

Дома на обороте картины я нашла надписи. «Худ. М. Кириченко. 1 – Жив.»

Холст, подрамник, были стары и, вероятно, соответствовали времени жизни портретируемого. С художником, тоже, кажется, все понятно. Был такой в советской Украине, и даже в членах союза значился. А что такое «1 – Жив.»? Я долго ломала голову. Приходили на ум всякие глупости, типа Цой Жив! Пока не понесла картину своей подруге Вальке Бомбейкиной. Она сама художник. Правда, ее имени никто не найдет в справочных толмудах по той причине, что имя исковеркано мной из любви к подруге.

Оказалось, что художник Кириченко, царствие ему небесное, был дружен не только с Валькой Бомбейкиной, поскольку их мастерские были по соседству, но и с самим Борисом Пастернаком.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.